Михаил Васильев: "В ЦСКА пришел счет – четыре рубля за повреждение трамвая"
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Он олимпийский чемпион по хоккею. Чемпион мира. Восемь раз выигрывал чемпионат СССР с ЦСКА – причем не в 50-е, а в самые что ни на есть медийные 80-е. Когда хоккей смотрела вся страна.
Кто бы мог подумать, что такого игрока забудут сразу же – стоит уехать в другую страну.
Вспомнили про Михаила Васильева годы спустя – не так давно тренировал юниорскую сборную России и "Красную Армию". Его свитер торжественно поднимали в армейском дворце.
Сейчас он снова отправился в вольное плавание, уже тренерское. Кто знает – будет ли второе возвращение из Италии?
Досье "СЭ"
Михаил ВАСИЛЬЕВ
Родился 8 июня 1962 года в Электрогорске Московской области. Заслуженный мастер спорта.
Выступал за команды: ЦСКА – 1981-1989, "Торпедо" Ярославль – 1989-1990, 1994, "Сельва" (Италия) – 1990-1992, "Варезе" (Италия) – 1992-1994, "Бозен 84" (Италия) – 1994-1996, "Больцано" (Италия) – 1996-1997, 1998-2001, "Редовре" (Дания) –1997-1998.
В чемпионатах СССР и России сыграл 314 матчей, забросил 100 шайб.
Чемпион Олимпийских игр 1984 года. Чемпион мира 1983 года. Восьмикратный чемпион СССР – 1981-1988.
Тренировал "Больцано", "Понтебба" (Италия), юниорские сборные России и Белоруссии, клуб МХЛ "Красную Армию".
ХАРЛАМОВ
– Три года назад ваш свитер поднимали в ЦСКА. Вы ведь плакали?
– Нет.
– Вот это стойкость.
– Хотя – подкатывало… Гордость была. Благодарность, что оценили. Рядом со мной стояли Сергей Федоров и Борис Михайлов. Буквально на день прилетел из Италии сын.
– Он и сейчас там живет?
– Перебрался в Швейцарию, с товарищем открыли теннисную академию.
– Вы много лет отдали итальянскому хоккею. Там-то ваш свитер поднимать не собираются?
– У них такое не практикуется. Для заслуженных людей устраивают разве что матчи ветеранов.
– Италия – довольно экзотический хоккейный выбор.
– Особенно если учесть, что звали меня в Швецию и Финляндию.
– Так почему?
– Три года подряд с ЦСКА приезжал в Италию, в 1981-м выигрывали там Кубок чемпионов. Валерий Борисович Харламов получил "лучшего игрока" и "лучшего нападающего", последний его турнир. Меня настолько пробирала эта красота – я влюбился в Италию!
– Но хоккей-то слабенький.
– Это вы зря. Мы-то все время против "Больцано" играли, знали, что за команда. А в чемпионате за скудетто она сражалась с "Кортиной". Там отличная плеяда хоккеистов. Слегка отмороженные, любили порубиться с плеча. Это были годы подъема итальянского хоккея – решили выйти в группу А. Стали приглашать итало-канадцев. Сразу давали двойное гражданство. Бабушка с Сицилии? Годишься, играй за сборную! До 1998-го была команда "Дьяволы Россонери"…
– Из Милана?
– Да, содержал Берлускони. Даже не задумывался, покупая игроков. За футболиста надо было платить по пять миллионов долларов – что для Сильвио контракт хоккеиста, где цифры в десять меньше?
– Вы видели Харламова в 1981-м. Он в порядке был?
– Еще каком! А когда Валерий Борисович был не в порядке?
– Виктор Тихонов незадолго до смерти нам говорил: "Я бы и сейчас не взял Харламова на Кубок Канады, он был не готов".
– У Виктора Васильевича своя система. В которой непререкаемый момент – смена поколений. Харламову было 33. По тем временам – ветеран. Уже привлекался в сборную молодой Сергей Светлов, поговаривали – "замена Харламову".
– Сейчас вспоминаете Харламова – какой эпизод сразу приходит на ум?
– Мой подмосковный двор в Электрогорске делился на болельщиков "Динамо" и ЦСКА. Я всегда был "Харламовым", а приятель – "Мальцевым". И вот сезон-1980/81, Архангельское, моя первая тренировка с основным составом. База на спуске, дальше уже пьянура…
– Это что?
– Ой, я на итальянский перешел. Ровная местность. Дорога к парку, жарко, июль. Валерий Борисович скинул майку, побежал вверх. Я смотрел ему вслед и думал: вот это машина…
– Такой накачанный?
– Груда стальных мышц! Тихонов заметил мой взгляд, подошел: "Миш, обрати внимание, как Валера работает. Как у него расслаблен верхний плечевой пояс, какой бег, насколько эластичный…"
– Тихонов говорил, что к 1981 году голеностопы у Харламова были разбиты.
– Возможно. Я очень хорошо помню его голеностопы. На той предсезонке выполнял с ним упражнение – "тачку". Держу за ноги, а он на руках двигается. Или отжимается. Так вот, обхватить голеностоп Харламова было нереально! Мышцы мощные, как болванки! А силу его удара я испытал на себе.
– Чем-то расстроили Валерия Борисовича?
– Обычно после тренировки в Архангельском шли на футбольное поле, играли в хоккейные ворота. Вратарь отбивать руками не имеет права. Я оказался голкипером, Харламов пробил. Я подставил голову – и тут же пожалел. Чуть не отлетела… Харламова весь мир знал – но настолько оставался добрым! Настолько открытая душа! Рассказать вам случай?
– Конечно.
– 1980-й, сборная вернулась с Олимпиады в Лэйк-Плэсиде. Я маме хотел на день рождения купить золотое колечко. А нигде ничего нет! Дефицит! Сидим в сауне, Харламов поворачивается: "Миш, о чем думаешь?" – "Да вот, Валерий Борисович…"
– По имени-отчеству обращались?
– Исключительно. При этом – на "ты". "Не могу найти подарок для мамы" – "Не переживай, все будет нормально…" Дня через два выходной, Харламов подходит: "Поехали". Садимся в его "Волгу" с номером 00-17, едем в ювелирный. Прямиком к директору – передо мной раскладывают россыпь колец. Харламов улыбается: "Выбирай, не торопись". Мне 18 лет! Что Харламову до моих проблем?
– Кто-то из его товарищей умышленно не смотрел "Легенду №17". Чтоб Валерий Борисович остался в памяти тем Харламовым, которым был на самом деле.
– Я тоже не смотрел. И не хочу. У меня к спортивному кино тяжелое отношение – если это не документальный фильм. Вот документальные пересматриваю с удовольствием. Недавно случайно наткнулся на фильм про Владе Диваца и Дражена Петровича – это просто чудо!
– Не с чем сравнить?
– Как-то в Италии видел замечательную картину про Бьорна Борга. Он был женат на итальянской певице Лоредане Берте. Женщина эпатажная – даже сейчас, в 60 лет, чуб может выкрасить в фиолетовый цвет. В фильме показывают, что она творила на свадьбе. Устроили ее через неделю после знакомства – потому что Лоредана сказала: "Или так, или никак". Они очень разные!
– Надо думать.
– Борг – спокойный швед, великий спортсмен. А рядом – такая дама, итальянский огонь. Брак удачным не получился. Быстро разбежались.
БЫКОВ
– Вы говорили про телосложение Харламова. Как-то увидели фотографию – ЦСКА ваших времен на пробежке, впереди Быков. Да там одни качки!
– Защитники были накачаны – Фетисов, Леша Касатонов… Просто горы мышц. Сергей Стариков, конечно. Хоть и небольшого роста. Пожалуй, настолько накачанные ноги я видел лишь у Александра Скворцова из Горького. Атлетизмом мы занимались на Комсомольском проспекте, в зале штанги. Так Виктор Васильевич освобождал Старикова от части тренировки. Тот шел в игровой зал, бегал.
– Зачем?
– Чтоб совсем не превратился в качка. А Николай Дроздецкий каким был! Под метр девяносто, одни мускулы, сухой, как веник.
– В подъеме тяжестей тоже отличался?
– Саша Могильный мог подойти к какой-то несусветной гире – шутя поднять. Просто атлет. А как игрок – вообще без слабых сторон. Помню, впервые играли плей-офф, попали на "Крылья". Три матча – и все по буллитам. В решающем матче Тихонов достает бумажку: "Буллиты пробивают…" Называет в том числе Могильного. У того и техника роскошная, и кистевой бросок. Главное, неожиданный, из обыгрыша. Вдруг Могильный поднимает глаза: "Нет. Я не смогу".
– Почему?
– Такое напряжение!
– Кто бросил вместо него?
– Спокойно вышел Слава Быков – и коронным броском под блин отправил "Крылья" в отпуск. Да много было уникумов. Игорь Вязьмикин! Я его приметил еще на футболе. Как-то прихожу на футбольный ЦСКА, в перерыве высыпали ребята, воспитанники армейской школы. Один высокий сразу бросился в глаза, всех возил с мячом. Вязьмикин! Это потом его в хоккейный ЦСКА перетянули!
– Змеем кто его прозвал?
– Кажется, Игорь Стельнов.
– У вас прозвище было?
– Вася – от фамилии. Когда играл с Быковым и Хомутовым, перед сменой Тихонов нам всегда говорил: "Бычки, пошли!" С теплотой в голосе. Если выходила пятерка Ларионова, формулировал сухо: "Первое звено – на лед…"
– Начинали вы в тройке с Хомутовым и Корженко, который трагически погиб в 20 лет.
– Я в тот день был в Харькове с молодежной сборной. Позже рассказали подробности. Тренировка ЦСКА заканчивалась буллитами. Корженко забросил шайбу Тыжных, не удержался на ногах, ударился головой о борт и сломал шейные позвонки. На площадку выбежал врач команды Игорь Силин. Осмотрел, иголкой в ноги потыкал. Володя их уже не чувствовал. Отвезли в военный госпиталь, прооперировали. Когда из Харькова вернулся, навестили его с Хомутовым и Сашей Лысенко, третьим вратарем ЦСКА.
– Что увидели?
– Володя бодрился: "Ноги не действуют, ну да ладно. Выпишут, поеду к сестре, на коляске буду рыбачить…" Он из Горького, рано осиротел. Из родных только сестра оставалась. Через несколько дней меня опять вызвали в молодежку. Там и догнала новость – Корженко в госпитале умер. Оторвался тромб. Урну с прахом захоронили на Ваганьково.
– Большого игрока потерял хоккей?
– Очень талантливый парень. Рост под два метра, великолепное катание, техничный. Играл всегда короткой клюшкой. В армейской молодежке был одним из лучших бомбардиров. Помню Минск, финал молодежного первенства СССР. Я выходил в тройке с Хомутовым и Корженко. Всех вынесли, кучу шайб назабивали. Единственная ничья – 5:5 с московским "Динамо", где выделялись Светлов, Семенов, Серега Яшин. Но нам это не помешало занять первое место.
– Как полагаете, почему Хомутов доиграл до 37 лет без травм?
– Кто вам сказал?
– Сам Хомутов.
– Слукавил Андрей Валентинович. Или про ахилл забыл? Я как раз гостил у него в Швейцарии, когда он на костылях скакал по дому. Шрам показал – мне дурно стало.
– Огромный?
– Сантиметров двадцать пять! Всю икроножную мышцу распахали! Сначала в игре лезвием конька ахилл порезали. Зашили, какое-то время Андрей играл через боль, на уколах. Дорвал – и лег на операцию.
– В гостях у Быкова тоже бывали?
– Разумеется. Кстати, с кулинарными способностями у Аркадьича порядок. Когда у него родилась дочка Маша, пригласил на пельмени. С Надей, женой, сами лепили. Жили они тогда в "свечке" на Новом Арбате. Сели за стол, налили. Вдруг Слава усмехнулся загадочно: "Один пельмень с сюрпризом".
– Это с каким же?
– Пуговицу в него положили. На счастье. Еще вспоминаю, как со Славой сдавали госэкзамены в Ленинградском военном институте физкультуры. Фотография сохранилась. Ох, и хороши мы в полевой форме! Фуражка, портупея – все как положено.
– Учились на заочном?
– Да. Вместе с нами приехали два футболиста ЦСКА – Дима Галямин и Юра Шишкин. На экзамене тянуть билет я предложил Славе: "Давай, у тебя рука легкая". Вытянул…
– Что?
– Тест Купера, преодоление полосы препятствий, подтягивание, плавание в озере в обмундировании и с автоматом ППШ. Вот такой комплекс физподготовки.
– Тест Купера – в сапогах?
– Да, по асфальту, в военной форме. Только пилотку можно снять, заткнуть за пояс, но на финише обязательно должен быть в ней. Идем, навстречу преподаватель Анатолий Алябьев. Знаменитый биатлонист, двукратный олимпийский чемпион. "Ребята, вы куда?" – "На тест Купера". Он в ужасе покосился на наши офицерские сапоги с кожаной подошвой: "Да вы что! В них не добежите! Пошли со мной". Выдал другие.
– Какие?
– Легкие. Курсанты хитрили – отрезали подошву, вставляли резиновую микропорку, мягкую-мягкую. Но даже в этих сапогах метров через 500 у меня икры чуть не разорвались! Очень тяжело! А в обычных все ноги сбили бы до крови. И уж точно в норматив не уложились бы.
– Три километра за 12 минут?
– Совершенно верно. Первым Галямин финишировал, затем Быков, Шишкин и я. Дальше полоса препятствий – 400 метров. Думаю: "Для нас, спортсменов, такая дистанция не проблема". С непривычки тоже еле-еле справились. Смешнее было с плаванием.
– Не потонули?
– Каждого спросили: "Плавать умеешь?" Мы с Быковым ответили: "Да". Шишкин замялся: "Ну та-а-ак…" Галямин вздохнул: "Я плохо плаваю". Преподаватель начал распределять дорожки: "Галямин – первая. Шишкин – вторая. Быков с Васильевым сами выбирайте, кому третья, кому четвертая".
– Автомат на спине?
– Да. Этот ППШ – тяжеленный! Сапоги сняли, сунули за портупею – и погнали. Последние 25 метров осилил с трудом. Галямину и Шишкину повезло больше. У них дорожки на мелководье, так что не плыли, а по дну шли.
– Со Знарком где познакомились?
– В молодежной сборной СССР. Олег тогда был шебутной, энергия из него так и перла. На льду никого не боялся. Если что – сразу в стойку вставал… Сейчас редко видимся, но отношения теплые. Когда Знарок еще в Германии играл, случайно пересеклись в Болгарии. Он там отпуск проводил, я тоже с семьей приехал. Чудесно время провели. Забавной последняя встреча получилась.
– Где?
– В прошлом году вышел из банка около Третьего кольца, вдруг крик: "Миша!" Повернул голову – Знарок! Ехал в машине на игру "Динамо". Махнул мне рукой: "Созвонимся…" Пообщались потом по телефону.
КРУТОВ
– В молодежной команде ЦСКА вы поработали с Александром Рагулиным. Сказали – человек жесткий. В чем?
– Знаете, какой он? Вот прямо сегодняшний тренер по менталитету. Говорил не так много. Подбор игроков отличный, в молодежку ЦСКА забрать можно было кого угодно в стране. Но Рагулин давал свободу!
– Отпускал со сборов?
– Хомутов, Корженко, еще многие жили в казарме. Так Рагулин говорил: "Ребята, нет вопросов. В казарму можете не приходить. Только тренируйтесь нормально и выигрывайте". Если видел, что-то не ладится, собирал ребят вокруг себя: "Честно вам скажу, за что сейчас играете. Наденете после игры сапоги и шинель, или нет. Пойдете ночевать в казарму или куда захочется. Надо выиграть, не подведите меня".
– На базе в Архангельском вашим первым соседом был Владимир Петров?
– Да. Полсезона прожил с ним в одной комнате.
– Борис Михайлов, прежний его сосед, рассказывал, что с Петровым постоянно спорил из-за форточки: "Я захлопну – он встает и открывает. Никто не хотел уступать…"
– Кто я такой, чтоб с легендарным спорить?! Если распахнет окно, в одеяло закутаюсь и помалкиваю. Вообще-то Петров тихий, спокойный. Много читал, в шахматы играл.
– С вами?
– Нет. Я для него слишком слабый соперник. Однажды на сборах в Новогорске он сыграл вничью с Анатолием Карповым! Тот жил рядом, готовился к турниру.
– Когда Петров ушел из ЦСКА, с кем соседствовали?
– С Крутовым – девять лет! Каждый из нас из отпуска приносил килограмм-два лишнего веса. Но над излишком, который тащил на себе Володя, мы посмеивались.
– Сколько?
– Семь кило! Ему этот вес не мешал – какой норматив ни дай, в любой укладывался. Но все равно, после ужина команда отдыхает – а Володя надевает шерстяной костюм и бежит по Архангельскому. Был у нас особый тест – бежим, а на бровке медицинская бригада. Сразу берут кровь, выдают результат. Так вот феноменом по здоровью считался Крутов. Любую нагрузку перемелет.
– Деликатный до застенчивости человек.
– Добрейший. Молчун – но обожал петь.
– Крутов – петь?!
– Ну да. У меня на свадьбе Сергей Макаров сидел с гитарой, а Крутов пел. Причем, напирал на одну, антоновскую – "Под крышей дома своего". В 1983-м особенно популярная была. Мы вернулись с чемпионата мира, в автобусе перед каждой игрой слушали именно эту песню… А потом этот добряк выходил на лед – и становился настолько отчаянным! Ничего не боялся! Мы поражались его чутью на гол. Пытались понять: почему?
– Нашелся ответ?
– Очень неожиданный и мощный кистевой бросок. Большинство голов забивал так, а не щелчком. На пятаке мог на квадратном метре разобраться хоть с двумя, хоть с тремя. Как-то убрал шайбу под себя и забил красивейший гол. На скамейке плюхнулся рядом с Иреком Гимаевым. Слышу разговор: "Ну ты, Евгеньич, даешь! Я бы сейчас с разворота бросил…"
– Жена Нина Владимировна рассказывала – раз так ему засадили шайбой в лицо, что на пороге не узнала.
– А знаете, кто попал? Фетисов!
– Ого.
– Играли товарищеский матч с ГДР. Я сидел на скамейке и это видел со стороны. Небольшой рикошет – и точно в лицо Крутову, под глаз! Все, думаю. Человека не стало. Еще плашмя попала – у него до конца дней оставался шрам. А он поднялся – доиграть, правда, не смог.
– Забавное с Крутовым случалось?
– Машины у меня еще не было, а надо было срочно добраться до Электрогорска. Говорю: "Володя, одолжишь автомобиль?" Он пожал плечами: "Бери".
– "Волга"?
– Нет, "Жигули" 2111 белого цвета. Следующая модель после "копейки". Доезжаю до Электрогорска, бензин заканчивается. Заворачиваю на заправку, на баке секретка. Вижу, на брелке какой-то второй ключ. Тыкаю им – никак!
– Что делать?
– Побежал искать телефон. Дозваниваюсь Крутову домой, тот рассказал, что к чему. Там подвернуть, здесь зажать. Сам придумал какой-то механизм, чтоб бензин не слили. Говорю: "Ты, наверное, мог бы и предупредить!" – "А ты, наверное, мог бы и спросить…"
– Пошутить в том ЦСКА умели?
– Надо мной Быков с Хомутовым пошутили. Мой "Жигуль" был припаркован возле корпуса. Они сняли два передних колеса – и на кирпичики. Отпускали нас с базы редко, все разъезжались мгновенно – каждой минутой дорожили. А тут я выхожу – вся команда стоит, никто не торопится. Ждут мою реакцию. Посмеиваются.
– Оцепенели?
– Не то слово. Ну, все посмеялись и разъехались. Слава с Андреем сказали, где колеса лежат и тоже умчались. А я остался привинчивать.
– До "Волги" при Советской власти не доигрались?
– В 1983-м подарили – за победу на чемпионате мира.
– Прямо подарили?
– Позволили купить за минимальные деньги – 9 300 рублей. Потом поменял на другую "Волгу". А последнюю получил в 1988-м. Через моего приятеля Сашу Скворцова делали по спецзаказу на горьковском заводе, чтоб не на 80-м бензине ездила, а на 76-м. Чтоб салон от 31-й "Волги" – это вообще фантастика. Торпеда не пластмассовая, а мягкая. Все кругленькое.
– За деньги?
– Из уважения! Какие деньги, что вы! Скворцов договорился с замом директора по коммерческой части. Мы отыграли в Горьком, после матча зашли, побеседовали. Тот сразу: "Ребята, скажите, что надо". Я перечислил – и буквально недели через две приехал за машиной. Моя "Волга" отдельно стояла в гараже, вся протянутая.
– Каменский рассказывал – когда уезжал в НХЛ, свою "Волгу" бросил в Воскресенске. Где она тихо гнила.
– Моя до сих пор стоит в гараже!
– Не шутите?
– Советские номера – 08-80. Хочу реанимировать – пороги проржавели, еще что-то. Но это поправимо. Брат ее осмотрел – сказал, что цилиндр сцепления подтекает. Не выбрасывать же автомобиль с пробегом в 9 тысяч километров.
– Вообще на ней не ездили?
– Когда прилетал в Москву из Италии – ездил. Так 9 тысяч и накатал. По дороге из Больцано в Милан несколько лет стояла на приколе черная "двадцать четверка". Я смотрел на нее с нежностью – и вспоминал свою.
ТИХОНОВ
– Когда поверили, что едете на Олимпиаду в Сараево?
– В заявку вошло всего 20 хоккеистов. А пригласили на последний сбор более тридцати – четыре вратаря, шесть пятерок… Нервяк жуткий, нагрузки адские, конкуренция сумасшедшая. Из горьковского "Торпедо" Тихонов вызвал тройку Ковин – Скворцов – Варнаков. В какой-то момент вместо Миши Варнакова поставил меня. Провели несколько контрольных матчей с финнами. Я забросил три шайбы, да и в целом звено выглядело неплохо. Тихонов что-то ободряющее сказал. После этого волнение ушло. Понял – уже не отцепят.
– Кожевников говорил нам, что поехал в Сараево из больницы.
– За два месяца до Олимпиады он получил серьезную травму голеностопа. Немногие верили, что успеет восстановиться. Тихонов до последнего сомневался – брать его или нет? Но надо было видеть, как Саня работал в Новогорске! Бегал, прыгал, наворачивал круги с утра до вечера. Я поглядывал на него, красного, как помидор, и поражался: "Вот это характер!"
– Тихонов больных не признавал.
– Это правда. Но Кожевникова взял – и в решающем матче с чехами именно Саня забросил победную шайбу. Метнул с кистей под перекладину.
– Вы упомянули адские нагрузки перед Олимпиадой. Не преувеличиваете?
– Да это была вторая предсезонка! Готовились долго – ради Олимпиады в чемпионате сделали перерыв. Каждый день кросс. Первым всегда бежал Юрзинов, ассистент Тихонова. Сопел, пыхтел, но задавал такой темп, что мы, молодежь, еле поспевали.
– Юрзинову тогда было 44. Тихонов на десять лет старше. Тоже бегал?
– Не с командой. Выходил один на пробежку после ужина. Как-то утром сообщил: "Сегодня легкая тренировка. Пять кружочков на лыжах – и отдыхать". Из ближайшего пункта проката привезли старые деревянные лыжи, разбитые ботинки, бамбуковые палки. Мы с Хомутовым решили срезать и заблудились. Часа полтора бродили по лесу. Оттепель, под ногами каша, лыжи не катят. Вернулись мокрые, уставшие, злые. Все прокляли!
– Удачно срезали. Штангой Виктор Васильевич тоже грузил будь здоров?
– Штанга – ерунда. Бегать-то не надо. Поднимаешь и поднимаешь. А вот тест Купера или 12 по 400 метров – не подарок. Зато, когда выиграли Олимпиаду, Тихонов дал три выходных! В разгар сезона!
– Отметили пышно?
– Крепче шампанского ничего не пил. Понимал – через неделю возобновлялся чемпионат страны, где никто не даст поблажек.
– Как в 1984-м отблагодарила страна олимпийских чемпионов?
– За золото всем полагалось по 600 долларов. Но хоккеистам, благодаря Тихонову, доплатили еще по три с половиной тысячи рублей. Плюс квартиру получил. До этого в общаге жил.
– Самое смешное ЧП в ЦСКА тех времен?
– Улетали на полуфинал Кубка чемпионов в Давос. Собирались часа в 4 утра. В той Москве в 4 утра если и проедут две машины – то сумасшедшие таксисты. Пустые улицы. С одной стороны ехал из депо первый трамвай, с другой – наш хоккеист. Умудрились столкнуться.
– Как мило.
– Так потом счет пришел в ЦСКА – четыре рубля за повреждение трамвая. Что-то в подвеске у него сокрушил.
– На ночь Тихонов все-таки распускал?
– Иногда. Строго – женатых. Собирал на следующий день к вечерней тренировке, к 17-00. А я женатым не был, Игорь Ларионов тоже. Поэтому сидели на базе. С утра Виктор Васильевич мог смягчиться: "Поезжайте в город". Как-то с утра Ларионов приходит, меня будит: "Отпустил!" Быстро с ним распили бутылочку…
– Нормально.
– Кефира! Помчались в центр. Сначала просто гуляли – потом заехали в ресторан "Пекин", там товарищ Игоря работал. Пообедали. Вот и все веселье.
– Белошейкин с Гусаровым в 1986-м на клофелинщиц попали.
– Сборная только-только выиграла чемпионат мира, но до конца мая тренировки в ЦСКА не прекращались. В какой-то момент собираемся работать – а Женьки и Лешки нет! Виктор Васильевич начал выяснять, что к чему, доктор обзванивал всех. В конце концов появился один Женька, весь мутный, сразу в медицинский кабинет, доктор Силин им занимался… Белошейкин не особо понимал, что происходит. Время спустя выплыла эта история. Но случилось перед отпуском – поэтому быстро забылось.
– Нелепые травмы были на ваших глазах?
– Приезжаем с ЦСКА в Горький. Выходим из автобуса, под ногами люк – а вокруг нарост льда. Третьяк наступил – и сломал ногу! На матч ставят Тыжных – тот играет бесподобно. Как и следующие матчи. До тех пор, пока Владислав не вернулся.
– В 1989-м из ЦСКА уходили со скандалом?
– К сожалению. Трения с Тихоновым начались, когда обострилась травма спины – ущемление седалищного нерва. После процедур в госпитале Вишневского посоветовали взять паузу два-три дня. У ЦСКА матч в Ленинграде. Виктор Васильевич уперся: "Едешь с нами" – "Я не могу играть. Спина болит". Он прищурился: "Ты думаешь о себе, а не о команде…"
– Из уст Тихонова это приговор.
– С того момента игровое время резко сократилось. К тому же появились Федоров, Могильный, Буре, Каменский. Конкуренция стала запредельной. Я не сбросил обороты, пытался все это переломить. Но чем больше не мог забить, тем сильнее нервничал, накручивал себя. Сезон кувырком. Пошел к Тихонову.
– Что услышали?
– "Это твоя вина, здесь не дорабатываешь, там…" Во всех грехах обвинил. Жесткий разговор, тяжелый. Понимания не нашел. А я офицер, молодой, горячий. Ну и попер: "Ах, так! Ухожу!" Рапорт на стол. Внизу Виктор Васильевич приписал каллиграфическим почерком: "Отправить в действующую часть".
– Поворот.
– Команда улетала. Тихонов буркнул: "Вернусь – будем с тобой разбираться". А я в ЦСКА с 1969 года. Знакомых полно. Я продвигался по хоккейной лестнице, они – по служебной. Некоторые уже занимали серьезные посты в ЦСКА, Министерстве обороны.
– Помогли?
– Позвонил Артуру Николаевичу Стародубцеву в Спорткомитет Минобороны. В прошлом баскетболист, полковник. Объяснил, что мне надо срочно уволиться – до возвращения Тихонова. Дня через три он приехал – а у меня обходной лист подписан!
– Как отреагировал?
– Побагровел. Прощальная беседа длилась недолго. Больше не слова его запомнились, а выражение лица. Сердитое-сердитое.
– Если б не сыграли на опережение, велик был риск загреметь в сапоги?
– Вряд ли. Тихонов многим грозил армией. Обещания ни разу не сдержал. Максимум – отправляли помощником дежурного по ЦСКА. Сидишь в военной форме на вахте, отвечаешь на звонки, носишь бумаги.
– С Тихоновым успели помириться?
– В 1994-м приехал из Италии, заглянул в Ледовый дворец ЦСКА, навстречу Виктор Васильевич. Мы лет пять не виделись. Я чуть напрягся. А он с улыбкой: "О, Миша, привет! Давай, рассказывай, как дела…" Время сгладило обиды. Ну а когда Сергей Федоров предложил возглавить "Красную Армию", с Тихоновым уже регулярно общались. Его кабинет справа от служебного входа. Если дверь открыта – Виктор Васильевич на месте. Утром зайдешь, поздороваешься, обсудишь новости.
– Что сейчас в этом кабинете?
– Переоборудовали для главного врача. Там две комнаты – удобнее проводить процедуры.
КУРРИ
– В Италии сколько получали на первых порах?
– Поначалу играл в группе B – в пересчете на доллары… Секундочку… Около 60 тысяч за сезон.
– Самый большой ваш итальянский контракт?
– Это в "Больцано". Выходило под 90 тысяч немецких марок за сезон. По тем временам – отличная зарплата.
– В Дании контракт был другой?
– В Данию я уехал вынуждено – мне надо было год… Перебиться, что ли. Там заработал 60 тысяч долларов.
– Рекордные цифры тогдашнего итальянского хоккея?
– Однозначно – Яри Курри!
– Точно, он ненадолго заезжал в Италию.
– На восемь месяцев. Получил 900 тысяч долларов. Как раз Гретцки ушел в "Лос-Анджелес", а Курри остался в "Эдмонтоне". Но тоже хотел в "Лос-Анджелес", для этого ему надо было год отыграть в Европе. Становился свободным агентом.
– Какой клуб его подписал?
– "Милан". Против Курри очень жестко играли. Почти во всех командах были тренеры-канадцы, говорили: "Сломайте, наверните ему, чтоб был под прессингом…" Тогда же все разрешалось: и задержки, и удары клюшкой. У каждой команды – тафгай.
– Самый живописный из таких персонажей?
– С ним я встретился, приехав пописывать контракт с "Варезе". Прежде он играл за "Баффало". Тони, Тони… Как же фамилия-то… Первый чернокожий, который забил гол Третьяку!
– Над Владиславом Александровичем посмеивались после этого гола.
– У Тони кулак, как пивная кружка. Огромный человек! Как-то в Инсбруке играли – такое творил… Одного выхватил из толпы, положил. Затем второго. Третьего. Как асфальтоукладчик. У нас вообще с Инсбруком были особые отношения.
– С чего бы?
– Так соседи – до них 80 километров. Команда у них хорошая – все рослые. Даже мне приходилось драться!
– Расскажите.
– Это не самая яркая драка в жизни, что про нее рассказывать. Вот играли однажды что-то вроде Евролиги. В группе у нас словенцы, австрийский "Фелькер" с тренером Густафссоном и итальянцы. Приезжаем в словенский Блед, городок на озере. Дворец темный, весь прокуренный, непонятный. А словенцы – противные. Один меня доставал: то ударит, то кольнет… Провоцирует!
– Не выдержали?
– Сначала в его стиле выступил – пошел в стык, локтем засадил в голову. Зуб ему выбил.
– Браво. Откуда узнали, что выбили? Он зуб в ладошке мусолил?
– Я отсидел две минуты, снова встречаемся на льду – вижу, хочет отомстить. Пришлось перчатки сбросить. А он все улыбался – на нервной почве, наверное. Когда в стойке оказался – снова улыбнулся. Оп, зуба нет. А прежде был. Значит, я вынес. Навешал ему прилично. Сам, правда, руку повредил.
– Ваш тафгай не ревниво отнесся?
– У нас в команде для драк специально взяли Ванни из АХЛ. Сменил негра, который забил Третьяку. Очень коренастый парень. Потом подходит: "Майкл, заканчивай мою работу выполнять…" Пошутил – но как-то всерьез.
– Кто еще из русских играл в 90-е в Италии?
– За "Больцано" – Игорь Масленников и Сергей Востриков, за "Варезе" – Игорь Акулинин, за "Азиаго" – Слава Уваев и Игорь Стельнов.
– Драки между русскими были?
– Драк не помню – но мимо не проезжали. Словесные перепалки случались. Особенно жарко с Востриковым поскандалили. Спорный эпизод – то ли давать две минуты штрафа, то ли нет. После матча поднялись в бар, выпили по бокалу пива, помирились.
– Под "мельницу" вы попадали?
– Один раз – особенно памятно. Еще в Союзе. Жена моего брата была родственницей Толи Антипова, нападающего московского "Динамо". Время от времени пересекались на семейных мероприятиях. Но на площадке – именно с ним постоянные зарубы. Вот он меня поймал в средней зоне – на "мельницу".
– Ощущения?
– Летишь – и вдруг лед. Всё, полет окончен. Сгруппироваться обычно успеваешь, но тогда не смог. Бровь разбил. А в Уфе подняли мне клюшку. Будто обожгло что-то. Приезжаю на скамейку, пробую провести языком по верхней губе – а ее нет!
– Кошмар.
– Развалена полностью. Наш доктор Игорь Силин – просто маг. Отвел в раздевалку, период не закончился – он уже все собрал по кусочкам и зашил. Побрызгав каким-то спреем. Но можно было и по живому, я ничего не чувствовал.
– Зашил отлично. Шрама не видно.
– "Отлично"?! Великолепно! А в Италии Уваев удружил. Он еще в Союзе считался жестким защитником. И тут принялся окучивать! Пытался мне поднять клюшку, промахнулся – лицо задел.
– Разбил?
– Попал по высунутому языку – я после три дня во рту уместить его не мог. Зашили, но опухоль-то никуда не денешь.
– Живете вы в Больцано?
– Да. Дом на две квартиры. Одна принадлежит нам. Городок замечательный, все рядом. Озеро Гарда, горнолыжный курорт. До Венеции два часа на машине. Тихо, спокойно.
– С криминалом в Италии не сталкивались?
– Когда в Варезе жил, обнесли квартиру. Настолько расслабился, что, уходя, не закрывал балкон. Второй этаж – залезть несложно. Вынесли видеокамеру, часы, еще что-то…
– А олимпийская медаль?
– Слава богу, лежала в сейфе вместе с другими наградами. Полиция никого не нашла. Страховая ущерб компенсировать отказалась – дескать, сами виноваты, что двери нараспашку. Район-то престижный, раньше никаких грабежей. Но машину я все равно не закрываю. Если не "Феррари" – бояться нечего.
– В Больцано чаще услышишь немецкую речь, чем итальянскую.
– Да, это немецкоговорящая провинция. Телевидение, газеты – всё на немецком.
– Вы знаете два языка?
– В ЦСКА нас поражал Слава Фетисов, когда оказывались в Европе – по-немецки блестяще говорил! Владимир Шадрин у нас тренировал – тоже немецкий знает в совершенстве. А мне этот язык не дается вообще. Ну, не идет в голову!
– Так и не выучили?
– Нет. Зато с итальянским никаких проблем.
– Что за бизнес у вас в Италии?
– Выпускаем с компаньонами вино La Delizia.
– Хорошее?
– Среднего сегмента. Как говорит наш директор: "Мы производим вино не для того, чтобы пить его ложечкой".
– Десять евро за бутылку?
– Меньше. Кстати, в России тоже продается.
– Собственным виноградником обзавелись?
– Смеетесь? В Италии, где земли не хватает, виноградники стоят баснословно дорого. Да и нет их в продаже.
– Как вам вино Ларионова?
– Прекрасное. Игорь приезжал ко мне в Италию, знакомил его с виноделами. Среди них попадаются очень яркие люди.
– Например?
– Карло Гуэррьери Гонзага. Потомок аристократического рода, маркиз. Я гостил у него в поместье в Трентино, где с XVIII века производят вино. Рассказывал, что бабушка дружила с Джованни Аньелли, основателем "Фиата". После Первой мировой они ездили в Россию вызволять из плена более пять тысяч соотечественников. Трентинто тогда был частью Австрии. Сын одного из освобожденных солдат сейчас работает у Карло виноделом.
КАБАНОВ
– Когда свитер поднимали – слез у вас не было. Последний случай, когда удержать не смогли?
– Три года назад мама умерла.
– Жила с вами в Италии?
– Нет, в Подмосковье. В Электрогорске. Понятно, рано или поздно это случилось бы, но все равно – застало врасплох. Август, у нас вот-вот начнется тренировка. Завтракаю с командой – и звонок брата. Вот тогда слезы пошли сами собой…
– Болела?
– В 1999-м спасло чудо. В Италии на корте подходит человек: "Мой партнер что-то не явился. Может, пока с вами поиграем?" – "Почему нет?" Познакомились. Оказалось, влиятельный адвокат. Время спустя заметил: "Миша, ты грустный. Что стряслось?" Я рассказал о болезни мамы. Три инфаркта, становится все хуже. Тот сразу: "Подожди, я перезвоню". Набрал через пару дней: "Ты ее только привези в Италию, здесь я все организую". Приехала. В Вероне поместили в госпиталь. Операцию сделали блестяще.
– За бешеные деньги?
– В то время еще можно было все провести по страховке. Всё на связях адвоката. Не представляю, сколько стоило бы мне – если маму из Больцано в Верону вез специальный вертолет. Это обошлось в 15 тысяч долларов. Потом полтора месяца реабилитации в госпитале Больцано. Звонит: "Миша, сейчас на обед принесли маленькую бутылочку белого вина. Разве мне можно после операции на сердце?" – "Мам, раз принесли – значит, можно…"
– Поражена была тем, что вокруг происходило?
– Приехала в Италию, как "овощ" – еле передвигалась. Говорила с трудом, страдания переполняли. Вернулась из Италии новым человеком. Радовалась жизни. Мы ходили в пиццерии, гуляли вдоль моря…
– В Италии остаться не захотела?
– Это военное поколение. Им там ну… Никак! Приезжала на месяц – вскоре начиналось: "Как же там мое хозяйство? Теплицы?"
– Отец жив?
– Давно умер. Встретил его после работы у проходной, привез домой. Он ботинки расшнуровывал, резко наклонился – инсульт. Через десять дней скончался.
– Шесть лет назад вы тренировали юниорскую сборную России. Накануне чемпионата мира выгнали из команды Кирилла Кабанова и Ивана Телегина. Что натворили?
– Я очень терпеливый. Но всему есть предел. До сих пор вспоминают орехи, которые Кабанов взял со стола. Да орехи – это пустяк, вишенка на торте!
– Кабанов-старший заявил в интервью, что вы, отчисляя сына, выполняли "заказ".
– Ну какой "заказ"?! Я видел Кирилла в августе на Мемориале Глинки. Был лучшим. Забивал, отдавал, обыгрывал, вел пацанов за собой. И вдруг приезжает совершенно другой человек – нагловатый, разболтанный. Не выполняет задания, неадекватно реагирует на замечания. На тренировках в отбор идет так, что ребята начинают получать травмы. Я не против жестких единоборств, но своих-то зачем лупить? Все это копилось не день и не два. Как и с Телегиным.
– Вам звонил отец Кабанова?
– Голосил в трубку: "Почему отцепил сына? Тебя заставили!" Спокойно ответил: "Заставить меня никто не может". Я и сегодня считаю, что поступил правильно. Если что-то работает против команды, тренер должен принимать решение. Третьяк и Тузик, вице-президент ФХР, меня поддержали. Как воспринял родитель – его личное дело.
– Вы говорили, что горничные на базе отказывались убирать в номере Кабанова и Телегина. Что ж там было?
– Этих женщин, работающих в Новогорске, удивить сложно. Терпение у них ангельское. Но когда они сказали, что в комнату не зайдут, я не поленился, посмотрел. Первое, что увидел – трусы на люстре.
– Безобразие.
– Вещи на полу разбросаны, горы мусора. Фантики, объедки, пустые бутылки из-под газировки… Бомжатник. Только крыс не хватает.
– Так что за история с орехами?
– Вызвал Кабанова на разговор с глазу на глаз. В тренерской на столе тарелочка с орешками. Хочешь – ложечкой зачерпни. Нам с Владимиром Семеновичем Мышкиным даже в голову не приходило делать иначе. А Кабанов садится, не дожидаясь приглашения. Сразу запускает ладонь в тарелку, вытаскивает горсть орешков, начинает жевать. "Ты что?!" – "Я думал, можно…" У меня глаза на лоб. Что за бескультурье? Куда он лазил этими руками?
– Когда работали в ЦСКА, общались с Телегиным?
– Конечно. Ни злости, ни обиды не почувствовал.
– К той истории возвращались?
– Зачем? Я и не ждал фразы, мол, Михал Саныч, спасибо за урок. Важно, что парень осознал, сделал выводы. Сейчас играет здорово и в ЦСКА, и в сборной. После московского чемпионата мира Третьяк назвал его главным открытием турнира.
– В июле вы ушли из "Красной Армии", где отработали три сезона. Что дальше?
– Надо расти как тренеру, двигаться вперед. Сейчас поеду в Италию, отдохну. Бизнес, вино – это интересно, но хоккей мне все-таки ближе. Будут интересные предложения – рассмотрю с удовольствием.
