Ксения Шойгу: «Четко поняла сферы в триатлоне, в которых необходимы изменения»

В минувшую субботу в российском триатлоне произошла смена власти. На место Петра Иванова, который теперь будет руководить Всероссийской федерацией легкой атлетики, была выбрана Ксения Шойгу, советник заместителя председателя правления Газпромбанка, управляющий партнер венчурного фонда Sistema SmartTech и дочь министра обороны России. Первое большое интервью в новом качестве 29-летний топ-менеджер согласилась дать «СЭ».

— Почему вы стали президентом Федерации триатлона России и как началось ваше знакомство с предшественником — Петром Ивановым?

— Петра очень уважают в триатлонном сообществе. А поскольку я занималась и продолжаю заниматься триатлоном как любитель, то, естественно, я его знала. В том числе по нашим мероприятиям, например по «Лиге героев». Мы являемся одними из самых больших операторов массового любительского спорта в стране. Ежегодно проводим около 65 мероприятий, в которых принимают участие тысячи человек в разных субъектах. Поэтому мне спорт очень близок.

— Иванов предложил вам возглавить федерацию?

— Да, потому что у него большая занятость. Сейчас перед ним стоят более масштабные задачи в рамках федерации легкой атлетики. Он приходит туда в очень непростой ситуации. Мне идея возглавить российский триатлон показалась интересной. Я посмотрела на взаимодействие федерации и любительских видов спорта, любительского триатлона в разных абсолютно формациях и поняла, что здесь много работы. Одной из ключевых задач я вижу укрепление коммуникации между любительским и профессиональным спортом. Нам нужны любители, которые дают массовость, настроение, которые делают это направление модным. Но любителям тоже нужна федерация, потому что мы выдаем разряды, вручаем медали. Если ты занимаешься триатлоном, тебе будет интересно посмотреть и как наши спортсмены выступают на международных стартах. И если наши выступают хорошо (а это также является одной из задач федерации), то тебя это вдохновляет и заставляет гордиться страной.

— То есть Петр Иванов, понимая, что он уходит в легкую атлетику, начал искать человека, который может его достойно заменить?

— Да, но сначала я не знала, что он уходит в легкую атлетику. Не думаю, что он сам был в этом уверен. Но, помимо прочего, у него достаточно серьезный государственный пост. Поэтому здесь у меня не было вопросов относительно того, почему ему сложно совмещать.

Отец пожелал мне удачи

— У нас в принципе в спортивных федерациях очень мало женщин-руководителей. Навскидку я могу вспомнить только Елену Вяльбе и Наталью Гарт.

— Женщин вообще мало в руководстве.

— А вы еще молодая девушка. Не было мыслей: «А справлюсь ли я? А потяну?» С вас уже на следующий год в Токио-2021 будут спрашивать: «А где наши медали?»

— Вы знаете, если ты не боишься, если у тебя нет внутри вопроса, справишься ли ты или нет, то тебе просто не надо этим заниматься. Потому что, вероятней всего, ты себя переоцениваешь. Конечно, я считаю позицию руководителя федерации крайне ответственной. Сомнения были. Но глаза боятся, а руки делают. Если ты будешь постоянно думать: «Справлюсь ли, смогу ли?» — у тебя на это будет уходить очень много времени. А если ты совмещаешь работу с руководством федерации, то у тебя этого времени практически нет. Здесь, на мой взгляд, главное — делать то, во что ты веришь, во что верит твоя команда.

— Советовались с кем-то?

— Поговорив с огромным количеством триатлонистов, в том числе и с представителями наших региональных отделений, я абсолютно четко поняла те сферы, в которых нам необходимо начать изменения. Например, мы можем говорить о взаимодействии с ЦСКА, о взаимодействии с любительским спортом, о взаимодействии с министерством спорта. В частности, о том, какие локации мы рассматриваем, чтобы создать триатлонную базу подготовки, с какими федерациями мы взаимодействуем. Мы должны обмениваться опытом, потому что классический триатлон состоит из трех разных частей. И каждая из этих федераций по отдельному виду спорта, наверно, может дать нам что-то интересное в плане подготовки.

— Хочется все-таки уточнить, с отцом вы советовались, перед тем как?

— Я всегда с ним советуюсь.

— Что он вам сказал?

— Он сказал, что это интересно, что он будет мной гордиться, потому что уверен, что у меня все получится, пожелал мне удачи.

— То есть на этом его участие в этой истории закончено?

— Я надеюсь, что нет, потому что мы будем взаимодействовать с ЦСКА, а это все равно опосредованно Министерство обороны. Но, наверное, неправильно говорить, что он будет мне помогать. Он всегда мне помогает. Я могу его спросить о чем-то, он мне может ответить.

Триатлон имеет шанс стать популярным в России

— Что вы хотите увидеть в федерации в ближайшие четыре года?

— Самое главное — это увеличить количество спортсменов, которые будут готовиться и претендовать на медали, создавать конкуренцию внутри страны. Я бы очень хотела, чтобы у нас было порядка 48 профессионалов. Это несколько составов сборной. Первый состав будет ключевым, он начнет готовиться по своей программе. Но остальные составы должны создавать ему конкуренцию и, может быть, когда-то его перегнать. Кроме того, важно договориться со спонсорами, рекламодателями по поводу финансирования. Призовые и оборудование, старты, поездки и тренировочные базы — это все стоит денег.

— Откуда же возьмется это большое количество спортсменов для сборной?

— Очевидно, что надо развивать детский триатлон и восстанавливать детские школы. Не только частные, но и государственные. Нужны базы в Москве и в Петербурге. Конечно, мы рассматриваем юг — Сочи или Крым. Здесь я бы не рассматривала заграницу — просто потому, что в условиях пандемии должен быть всегда свой базовый стационарный план. Естественно, многие тренируются высоко в горах. Мы также будем смотреть на разные триатлонные международные центры, чтобы по обмену проводить там сборы и не прерывать тренировочный процесс даже в межсезонье.

— Но ближе всего вам, наверное, направление, связанное с любительским спортом?

— Да, это взаимодействие с организаторами любительских мероприятий, соединение профессиональных стартов с любительскими, как это принято во всем мире. У нас так происходит далеко не всегда. Хорошо бы запустить суперсерию из семи-восьми стартов, которые являлись бы как профессиональными, так и любительскими. И сделать так, чтобы они медийно были освещены. Если ты профессионал, если ты посвятил этому всю жизнь, ты хочешь какого-то признания. И, безусловно, важно, чтобы ты стартовал и видел болельщиков, чтобы с тобой фотографировались любители, чтобы просили советов. От этого и другое настроение, и абсолютно другие эмоции. А для любителей важно, что они стартуют вместе с профессионалами и могут получить официальный разряд. Много любителей тренируются на хорошем уровне и хотели бы расширить свою копилку достижений.

— Можно заставить Россию болеть триатлоном?

— Как это — заставить? Заинтересовать нашу страну — да. Я когда-то заинтересовала нашу страну забегами в грязи с преодолением препятствий. Поэтому мне кажется, что триатлон также имеет все шансы стать популярным в России. Тем более что мы видим большое количество любителей, которое увеличивается каждый год.

— На этап Ironman во Флориде все слоты раскупили за три секунды. У нас такое будет?

— У нас все слоты раскупили за 20 минут, если мы говорим про старт в Петербурге, поэтому я думаю, что к трем секундам мы можем подобраться достаточно близко.

Восток мне не чужд. Была мечта больше понять родину

— Судя по Instagram, вы очень любите Туву, хотя, насколько я понял, не жили там?

— Я никогда там не жила, но мой отец, который является для меня большим авторитетом, очень много рассказывал мне о том регионе, где он родился. Потом мы стали с ним туда ездить ежегодно, и нас очень тепло встречали. Любовь к этим местам у нас в крови.

— Как проходило ваше детство?

— Прекрасно. Я ходила в детский сад, потом в школу, потом я меняла несколько школ и в результате окончила государственную, чему очень рада. У нас был очень дружный класс. Было очень интересно учиться, общаться с одноклассниками.

— Как окончили школу?

— Я оканчивала школу экстерном, были все пятерки. Но потом я год готовилась поступать в МГИМО. Один из самых сложных экзаменов был по русскому и литературе. Тогда только думали, вводить или нет ЕГЭ, мы еще не понимали, к чему готовиться. Мне кажется, я хорошо знаю русскую классику. Написала очерк о том, как православные мотивы влияли на творчество Достоевского.

— Кого любите из классиков?

— Я не большой поклонник классической литературы, хотя Достоевский мне нравится. Люблю Довлатова, Замятина, они мне чуть-чуть ближе.

— В МГИМО в итоге как поступили?

— Через ЕГЭ. Самым сложным оказался экзамен по английскому, потому что он был последним, решал очень многое. Это был единственный экзамен, который сдавался в самом университете, не в школе. Я помню, как у меня тряслись руки, я понимала, что нужно с собой что-то сделать, минут семь просто сидела, пыталась успокоиться, чтобы вообще прочитать, что написано в задании.

— Как сдали?

— Не помню точно, но у меня был достаточно большой балл. Самый большой — по русскому. Максимальный был 25, у меня был вроде 21.

— Правда, что кроме английского вы учили китайский и арабский?

— Да.

— Серьезно? Как можно вообще выучить китайский?

— Никак. Если ты говоришь, что ты знаешь китайский, то ты врешь. Либо ты один из трех-четырех человек в России, который выбрал это своим призванием и знаешь его так, как самые эрудированные люди Китая. Это своеобразная философия. Если ты относишься к китайскому как к языку, то ты никогда не поймешь его. Если относишься к Китаю как к стране, а не как к мироощущению, то тебе там не понравится. Я неплохо знала китайский. Вместе с моим товарищем, с которым вместе сейчас работаем, мы сдали госэкзамен по китайскому на «пять», дружно сказали, что в Китае мы, наверное, работать не будем. Если меня направить, то через одну-две недели я заговорю. Но сейчас не практикую, потому что работа никогда не была связана с Китаем.

— Зачем тогда учили?

— Потому что Тува была долгое время под патронатом Китая. Восток мне не чужд, и это была мечта больше понять родину.

— А арабский зачем? Тоже язык очень сложный для российских мозгов.

—Здесь история не про рациональность. Если ты постоянно чему-то учишься — это сильно разминает мозги. Не могу сказать, что я прилежный ученик, так как работы сейчас очень много. Европа в основном говорит на английском. Но у меня нет любимой страны в Европе, мы не ездили каждое лето во Францию или Италию, как многие мои знакомые. Я люблю свою страну и на этом пытаюсь ограничиться. Для девушки арабский язык — это абсолютно не прикладная вещь. А я люблю в чем-то быть первой, делать то, для чего женщина не сильно приспособлена. Это касается и федерации.

Все, что я делаю, я делаю для души

— Спорт в вашей жизни как возник? В школе чем-то увлекались?

— Я до школы танцевала в ансамбле. Уже в зрелом возрасте сначала начала бегать, потом это переросло в другие масштабы. Когда я уже начала заниматься триатлоном, тогда вообще забыла, как прошли эти два года. Было очень интересно, я влюбилась в триатлон.

— Я участвовал в «Гонке героев», очень понравилось. Только в этом году узнал, что все это вы придумали.

— Вот видите, как я не отсвечиваю.

— Как пришла эта идея?

— Один из знакомых как-то рассказал: «Я бегал в лесу, и там попалось бревно, я через него перелез, и у меня возник такой эмоциональный подъем. Может, сделаем подобное мероприятие?» Мы сделали, это было 13 сентября, была неплохая погода, бежали сами и собрали около 400 человек своих друзей и знакомых. Сделали соревнование, круто зашло. Люди улыбались, благодарили, обменивались взахлеб опытом — о том, как кто перелез забор, кто не смог, как кто-то кому-то помогал. Мы не думали, что пойдем дальше, но весной люди начали спрашивать о следующем старте.

— Хотим бревно, хотим грязь?

— Да, потом открыли продажи и поняли, что билеты ушли буквально за часы. Меня захватила команда, которая собралась организовывать это мероприятие, у людей так горели глаза. Увидела сейчас у некоторых работников федерации такие же горящие глаза и поняла, что мы делаем что-то очень важное, суперценное. Невозможно к этому холодно относиться и не поддерживать таких людей. Дальше уже выросло движение, и мне кажется, неплохо получилось.

— Это окупается?

— Нет.

— То есть это скорее для души?

— Все, что я делаю, я делаю для души. Получаешь ли ты за это деньги или не получаешь — главное, чтобы тебе нравилось. У нас социальный проект. Мы выходим в ноль за счет того, что у нас есть спонсоры и рекламодатели. С билетов мы получаем приблизительно треть доходов.

— «Гонка героев» переросла в многочисленные проекты: «Лига героев», «Арена героев». Как вы дальше планируете расширяться? Может, выйти на международный уровень?

— Я не хочу выходить на международный уровень. У нас были коллеги, с которыми мы это обсуждали, были разные мероприятия за рубежом. Я хочу развивать спорт у себя в стране, на своей родине. Если мы говорим про то, куда можно дальше расширяться, — есть разные виды спорта, разные сложности самих мероприятий. Из этого можно составить огромное количество разных комбинаций.

— Сколько часов в день вы спите?

—Семь-восемь часов. Сплю я хорошо, потому что если ты будешь плохо спать, то ты не будешь работать эффективно.

— Я смотрел список вашей занятости. Вы — советник зампредседателя правления одного из крупнейших банков страны, развиваете сервис автоматизированных медосмотров водителей автотранспорта, управляющий партнер инвестиционного фонда, теперь еще триатлон. Как вы все успеваете?

— Я начала работать в банке, и на данный момент этот банк занимается финансовым структурированием проекта «Кронштадт». Если говорить о медицинских осмотрах, то это, так же как и «Гонка героев», являлось стартапом. Когда я начала этим заниматься, в проекте было четыре человека. Это очень интересно, хотя отнимает большое количество времени. Что касается инвестиционного фонда, то это тоже было стартапом. Когда я это обнаружила, то приняла предложение Владимира Петровича Евтушенкова, и мы, собственно, делаем фонд, компанией отсмотрено уже около 600 проектов. Как говорил Стив Джобс, важно работать не 12 часов, а головой. Если твоего внимания хватает и ты видишь, что это дает результат, значит, я могу поставить себе плюсик.

— Вас на все хватает?

— Из того, что вы перечислили, да. Даже на семью остается время.

— Вы же еще тренируетесь. Как часто и по сколько часов?

— Да, тренируюсь. Почти каждый день по часу-полтора.

— Какие ближайшие спортивные задачи?

— У меня есть график мероприятий, график стартов. Три половинки дистанции Ironman. Возможно, один из стартов будет не таким большим, просто олимпийская дистанция. И еще марафон — просто пробежать. Тем более я его уже бегала, было бы неплохо вспомнить. Хочу пробежать его в России. Я обещала сделать это в Новосибирске и Екатеринбурге. Буду выбирать, в каком городе.

— Ваша первая «половинка» в Новой Зеландии не завершилась успехом. Что там случилось?

— Там была холодная вода, которая меня напугала. У меня был спазм, и из-за этого я не могла полностью опустить голову в воду. Поэтому почти два километра я плыла с поднятой головой, и это сказалось на времени. А дальше просто не смогла справиться с эмоциями. Доехала 90 километров, опоздала на четыре-пять минут, чтобы меня пустили на беговую дистанцию. Это было очень обидно. Но я получила огромный опыт. Поняла, что триатлон — это не про выносливость, а про состояние твоей головы.

— Для тех, кто не знает, что такое «половинка», проговорим: это плыть 2 километра, 90 километров ехать на велосипеде и потом бежать полумарафон. И это все за определенный временной лимит. Насколько для вас принципиально было в Сочи все-таки добить эту «половинку» и уложиться во все временные рамки?

— Это было очень важно. Важно было получить результат от тренировочного процесса. Я давно пережила тот провал, хотя это было очень обидно. Я четко понимала, что я хорошо готова к старту в Сочи. Мне было важно испытать ощущение тех людей, которые получают медали. Когда ты ее получаешь, то невозможно передать эти эмоции. Я бы хотела, чтобы как можно больше людей в стране почувствовали это на себе.

— Какое у вас главное преодоление в жизни?

— Я думаю, что оно еще впереди. Если смотреть из тех, что были, то, наверное, когда в тебя никто не верит — продолжать тренироваться и идти к успеху. Это именно про гонки. На меня смотрели и крутили пальцем у виска. Говорили: что это такое, зачем тебе это надо. Я понимала, что есть огромное количество участников, есть команда, которую необходимо вести вперед. Хотя всем остальным казалось, что это какая-то ерунда. Самое важное — не терять веру в себя.