"Выбора мне не оставили. Я возвращаюсь к Крамеру"

Анастасия Седова 
Родилась 4 февраля 1995 года в Сарове.
Бронзовый призер Олимпиады-2018 в эстафете.
Бронзовый призер ЧМ-2019 в эстафете.

В прошедшем лыжном сезоне Анастасия Седова тренировалась под руководством своего отца Николая Седова. Итоги – четыре призовых места на этапах Кубка мира (ранее она не была в топ-3), бронзовая награда в эстафете на чемпионате мира, золотая медаль в скиатлоне на чемпионате России. И возвращение в группу Маркуса Крамера. Обо всем, что случилось, спортсменка рассказала в эксклюзивном интервью "СЭ".

Я сама себя загнала. Не нужно быть такой жадной

– Как сами оцените прошедший сезон?

– Конечно, результатами сезона в общем и целом я довольна. Бронза на чемпионате мира в эстафете, три призовых места на этапах Кубка мира. Будем считать начало положено. Но и так по сравнению с прошлым сезоном я добилась значительного прогресса. Значит, мы все делали правильно.

– Ожидали большего?

– Что скрывать, да. На результаты серьезно повлияли болезни.

– То есть к чемпионату мира на пике формы подойти не удалось?

– К сожалению, нет. Лучшая форма в сезоне у меня была на "Тур де Ски". Конечно, мы с папой в подготовке сделали упор на чемпионат мира. Но после изматывающей многодневки я приболела, но решила пробежать классическую гонку на этапе Кубка мира в Отепя. Сама себя загнала до такого, что пришлось прибегать к помощи антибиотиков. А это не просто убивает форму в ноль, а даже в минус!

– А это был уже конец января.

– Именно. Когда я через две недели ничегонеделания вышла на тренировку, то мне плакать хотелось. Моя форма была ровно той же, что в мае, когда после отпуска начинаешь втягиваться в сезон. Перед чемпионатом мира! У меня даже депрессия началась, ведь я понимала, что уже не смогу подойти к Зефельду в том состоянии, в каком планировалось, и не смогу рассчитывать на те результаты, о которых думала. Перед сбором в Тоблахе, предшествующем чемпионату мира, я много разговаривала с отцом, который настраивал меня на позитивную волну. По приезду в Италию о том же самом говорила и с Маркусом Крамером. Отец и Маркус очень сильно мне помогли, задали моим мыслям правильное направление.

– Наверное, грубое упрощение, но они говорили вам не расстраиваться, если не будет запланированных медалей?

– Действительно, если упростить, то посыл был именно таким. Папа говорил еще, чтобы я слушала себя, свой организм, который точно знает, что нужно делать и как бежать.

– Выступить лучше в Зефельде было невозможно?

– В той форме я сделала максимум. Но я прекрасно понимаю, на что была бы готова, не будь этой болезни.

– Елена Вяльбе прямо сказала, что сборная России недосчиталась вашей медали в личной гонке.

– Именно на это я и настраивалась. И сейчас мне очень грустно и обидно от того, что этого не случилось. Сильно расстраиваюсь из-за этого. Но в этом виновата я сама. Не нужно было быть такой жадной до гонок. Это для меня хороший урок на будущее. Елена Валерьевна каждого из нас пропускает через себя, все видит и переживает не меньше, чем спортсмены. Она же четко понимает, кто на что способен, а тут вмешиваются обстоятельства, избежать которых ты практически не в силах.

– В вашей карьере такого "больного" сезона еще не было?

– Нет, чтобы за соревновательный сезон свалиться трижды, такого не было никогда. Болезни чаще всего находят тех, кто выходит на пик формы. Но ведь невозможно постоянно быть изолированной. На сборах и соревнованиях мы живем вдвоем или втроем, в столовую ходим все вместе. Все находимся в тесном контакте. И если ты селишься вместе с тем, у кого даже крошечные признаки простуды, то сама тоже заболеешь. У спортсменов в соревновательный период иммунная система ослаблена, а у нас соревновательный период – зима. Обиднее всего то, что результаты твоих многомесячных трудов зависит от случайности. Таков уж наш спорт.

Я буду в команде. Но с папой мне было бы лучше

– Вы очень здорово отбегали весь сезон классикой. Специально работали над этим?

– Да я не знаю, откуда вообще пошло, что мой коронный стиль – это конек. Это не так, и чемпионат России это показал. Для меня и конек, и классика абсолютно равнозначны. Ведь никогда не было такого, что я бегала классику хуже, а конек лучше. Я же была чемпионкой мира среди молодежи именно в классической гонке, но почему-то все об этом забывают. Мне самой приятнее бегать классикой, в прошедшем сезоне это было заметно.

– Для вас чемпионат России был проходным турниром?

– Ни в коем случае. Лично для меня нет разницы в отношении к гонкам, будь это олимпийский старт или районные соревнования. На каждую гонку я настраиваюсь одинаково. Я выхожу на старт без лишних мыслей о том, что было или что будет. На то время, когда я бегу гонку, стараюсь выбросить из головы все, что не касается гонки. Раз вышел на стартовую поляну, будь добр отдаваться по максимуму. Все мы люди, нервозность есть всегда, но так на любой гонки. То есть я даже на самых крупных турнирах заставляла себя думать о том, что это просто соревнования и ничего больше.

– О том, что вы возвращаетесь к Маркусу Крамеру, узнали на чемпионате России?

– Даже раньше, на последних этапах Кубка мира. У меня не было выбора, Елена Валерьевна мне его не оставила. Точнее, выбор формально был. Но я же не глупая девочка, чтобы не понимать, чем все закончится. Я могла бы продолжать тренироваться с папой. Но после каждого проведенного старта немедленно возвращаться к нему, а не оставаться в расположении сборной, как в завершившемся сезоне. Мы же не в Европе живем, где сел на машину и добрался, куда нужно, за три-четыре часа. Ни я, ни любой другой здравомыслящий спортсмен не согласился бы на такие условия.

– Чем главный тренер объяснила столь жесткие требования?

– Тем, что у меня нет прогресса. Может, это громко прозвучит, но я с Еленой Валерьевной абсолютно не согласна. Каждый из нас имеет право на собственное мнение. Хорошо, если президент ФЛГР и главный тренер настаивает на моем присутствии в команде, если ей так спокойнее, я буду в команде. Но останусь при своем – с папой мне было бы лучше, в следующем сезоне прирост результатов был бы еще заметнее. Я уверена в этом.

– Вы уже работали с Крамером в течение двух сезонов. Но тогда вы были не замужем. Сейчас сложнее придется?

– Сложнее придется не в бытовом, а в психологическом плане. Ведь я понимаю, что добилась с папой значительного прогресса. По ходу гонок я могу терпеть, держать свою максимальную скорость, меня перестало "вырубать". Раньше с Крамером я не могла этого добиться, и отчасти из-за этого ушла от него к отцу. Понимая это, я должна буду довериться Маркусу и надеяться на то, что он переделает прежний план, по которому мы работали. Мне хочется не терять, а развивать те качества, над которыми мы работали с отцом. Плюс силовая подготовка. Надеюсь, в ходе общения мы выработаем самый оптимальный путь для достижения результата.

– Крамер, как говорят все, кто с ним работал, учитывает все детали в процессе подготовки.

– Да, мы общались на финальных этапах Кубка мира, когда Елена Валерьевна сказала ему о том, что я буду работать с ним. Он сказал: "Настя, я сделаю для тебя индивидуальный план, который мы с тобой согласуем перед началом сезона". Маркус, действительно, очень щепетилен в вопросах подготовки. Он анализирует каждого спортсмена, находит причины, по которым спортсмен не может добиваться более высоких результатов, и для устранения этих причин разрабатывает для каждого ответвления от общего плана. Крамер успевает уделять внимание всем спортсменам группы.

Устюгов капризный. И он об этом знает

– Говорят, что самый капризный лыжник в группе Маркуса Крамера – Сергей Устюгов. Может на массаж не пойти, еще что-то подобное. Это так?

– Да, это так. Получается, он самый капризный. Сережа и сам об этом знает. У него свое мнение, свой взгляд на окружающий мир. Он считает, что ему все должны, а сам он будет делать так, как хочет. В какой-то мере это неправильно вести себя подобным образом в такой большой команде. Ладно бы группа была из трех-четырех человек. А тут целая дюжина спортсменов смотрит на своего лидера, вожака группы.

– А он не хочет признавать своего лидерства?

– Он не хочет, чтобы его считали таким. Устюгову было бы намного проще, если бы от него все отстали и дали возможность делать то, что ему удобно. Он хочет вернуться в статус обыденного спортсмена, от которого не ждут бесконечных побед. Ему такие ожидания, понятное дело, не нравятся. Не исключено, что его результаты без такого груза за плечами могли быть и выше.

– У вас нет ощущения, что некоторые лыжники сборной России "зазвездились"?

– Тяжело сказать, но явных признаков у кого-то я не вижу. Все люди разные. У всех спортсменов в нашей команде тяжелые характеры. Простых людей нет как у мальчишек, так и у девчонок. Но не будь таких характеров, мы бы, скорее всего, и не добились нынешних результатов.

– В Квебеке вашу подругу Юлию Белорукову шведка Фрида Карлсон ударила палкой в лицо и получила в ответ. Не обсуждали этот эпизод?

– Обсуждали, конечно. Вы понимаете, это профессиональный спорт, где каждый хочет быть как можно выше. Любым способом. А спринт – это вообще такая гонка, в которой зачастую не осознаешь, что происходит, действуешь только на адреналине. Ты на сплошных эмоциях, даже, я бы сказала, на звериных инстинктах готов на что угодно. После гонки смотришь и не веришь, что мог так поступить. Юлия уже сто раз пожалела, что так сделала, переживала, что не смогла сдержаться на последнем этапе Кубка мира и потеряла шансы на высокое место в мини-туре. Она уже сделала свои выводы.

– В прошлом году вы рассказывали, что по стечению обстоятельств пропустили допинг-текст. Флажок уже сгорел?

– Сгорит в ближайшее время. Та история меня многому научила.

– Планы на следующий сезон, в котором не будет главных стартов?

– Я уже сказала, что не разделяю гонки по статусу. Планы простые – стать лучше в профессиональном плане, чем в этом сезоне. Над этим и буду работать.?