Ольга Зайцева: "Мне проще остаться, чем уйти"

СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

Вчера двукратная олимпийская чемпионка по биатлону 33-летняя Ольга Зайцева объявила, что остается в спорте до Олимпийских игр в Сочи-2014

Четыре года назад мы сидели с Ольгой Зайцевой в австрийском Рамзау на залитом солнцем крыльце отеля, на ее коленях счастливо копошился семимесячный Сашка, и я не удержалась от вопроса: "Оля, зачем вам снова возвращаться в спорт? Ведь все, что можно, вы уже выиграли".

Тогда она лишь пожала плечами: "Сама не знаю, если честно".

За несколько дней до того, как Зайцева должна была объявить на пресс-конференции о том, что остается в спорте, мы точно так же сидели на залитой солнцем больничной лавочке и вспоминали наш разговор четырехлетней давности. На языке крутился почти тот же самый вопрос: если об уходе из спорта уже было объявлено на всю страну, зачем возвращаться?

- Не знаю, как это объяснить, - вздохнула Ольга. - Я все еще продолжаю думать на эту тему, пытаюсь понять, зачем мне все это надо. Уже вроде бы есть определенность, уже озвучено, что я остаюсь, но полной уверенности в том, что поступаю правильно, у меня нет.

- Незадолго до встречи с вами я разговаривала с Ольгой Медведцевой, и она сказала, что прекрасно понимает ваше решение и поддерживает. Что сама с удовольствием поработала бы с таким тренером, как Вольфганг Пихлер, если бы была моложе, здоровее и не имела троих детей.

- Я тоже рассуждаю в какой-то степени похожим образом: хотелось бы поработать с новым тренером, хотелось бы попробовать исправить те ошибки, что были допущены в прошлом сезоне. Может быть, получится добиться более высоких результатов. Ну а если из этого ничего не выйдет, лишний раз получу подтверждение тому, что пора уходить.

- Другими словами, речь идет только об одном сезоне?

- Хотелось бы, конечно, остаться в сборной до Олимпийских игр в Сочи. Но тут многое зависит не столько от моего желания, сколько от состояния здоровья. Травмы ведь не проходят бесследно.

- Каким образом, кстати, вы заработали разрыв связок?

- Это следствие той самой травмы, которая случилась в феврале перед чемпионатом мира, когда мы были на сборе в Италии. Я шла на тренировку, поскользнулась на льду и свалилась всем весом на выпрямленную руку. Как позже выяснилось, при падении произошел разрыв связки и хряща в месте прикрепления одной из мышц правого плеча к лопатке, а кроме этого был сильно защемлен нерв.

- Как же вы выступали с такой травмой на чемпионате мира в Ханты-Мансийске?

- Парадокс в том, что делать рукой лыжные "толкательные" движения вперед-назад мне не было больно. Гораздо проблематичнее оказалось снимать-надевать куртку, винтовку, то есть отводить руку в сторону и поворачивать голову. Первые дни после падения я не тренировалась и не стреляла, потому что боль не позволяла даже открывать пальцем заглушку ствола - сразу шла сильная отдача в плечо и лопатку.

Диагноз мне тогда толком не поставили, просто мазали плечо и спину обезболивающей мазью, делали физиотерапевтические процедуры, чтобы хоть как-то приглушить болевые ощущения. Наверное, можно было сразу поехать в серьезную клинику, сделать все необходимые обследования. Но, во-первых, на носу уже был чемпионат мира, во-вторых, мы, спортсмены, к боли относимся совсем не так, как нормальные люди. К тому, что постоянно что-то беспокоит, довольно быстро привыкаешь. Вот и мне тогда даже в голову не пришло задуматься о серьезности травмы. Ну, упала и упала. Первый раз, что ли?

- Получается, диагноз вам поставили только спустя три месяца?

- Получается, так. Конечно, если бы обследование было сделано сразу, ни в какой Ханты-Мансийск я бы просто не поехала. Сделала бы операцию и не имела сейчас всех этих проблем.

- То есть операция вам все-таки нужна?

- Сейчас врачи как раз пытаются понять, можно ли обойтись без хирургического вмешательства. Делают всевозможные процедуры, которые займут еще несколько недель. И уже после этого, если травма по-прежнему будет давать о себе знать, придется принимать решение насчет операции.

- Почему, кстати, вы оказались именно в "президентской" клинике?

- Здесь работает отец нашего врача Алексея Лагуточкина. Когда встал вопрос о том, что надо где-то сделать магнитно-резонансную томографию, мне и порекомендовали эту клинику. Ну а после обследования, когда выяснилось, что травма достаточно серьезна, здесь же начали лечить. К тому же предоставили возможность взять с собой ребенка.

УЖАСНЫЙ СЦЕНАРИЙ

- У меня до сих пор перед глазами стоит телевизионная картинка со стадиона в Ханты-Мансийске, где вы объясняете о своем уходе. Это прозвучало тогда так выстраданно... Не думала, что найдутся силы, способные вас заставить изменить решение. Это ведь был хорошо обдуманный шаг - или я ошибаюсь?

- Вообще-то я много размышляла на эту тему. И с самого начала сезона настраивала себя на то, что он станет последним. Мне казалось, что я все так здорово придумала - уйти и сразу начать новую жизнь. А оказалось, что все совсем не так. Что пока я сама эту новую жизнь себе не подготовлю и не построю, никто мне ничего не предложит и на блюдечке с голубой каемочкой не принесет. Не то что бы почувствовала себя у разбитого корыта, но, честно скажу, растерялась. Ну, хорошо, год можно ничего не делать, сидеть с ребенком, родить второго... А что дальше? Надо чему-то учиться. Я же умею только бегать на лыжах и стрелять. Вот и получилось, что мне проще остаться, чем уйти. Тем более сейчас в сборной есть и интересный тренерский коллектив, и абсолютно все условия, чтобы работать и добиваться результата.

- Я видела, с какой болью переживали сезон болельщики, но не могу представить, каково было вам находиться в эпицентре постоянных тотальных неудач. Вы понимали их причину?

- Если все это случалось, значит, должно было случиться, наверное. Порой мне вообще казалось: все, что происходит, происходит по какому-то заранее придуманному ужасному сценарию. Применительно к себе я бы не сказала, что сезон получился каким-то совсем уж неудачным. Другой вопрос, что я сама на себя навешала слишком много ответственности. За всю команду. И когда кто-то начинал говорить, как все плохо, я тут же бросалась на защиту. Меня, собственно, и посылали всегда - защищать. И на телевидение, и к журналистам на стадионах. Мол, ты у нас капитан, тебя любят, тебе поверят, иди спасай...

Одновременно с этим я постоянно думала: ну почему все кругом говорят только о том, что у нас все плохо? Ну, да, четвертое место - это не первое и не третье. Но его тоже нужно завоевать. В конце концов, если все так складывается, значит, нужно просто все это пережить. Мы же не виноваты, в конце концов, что нас до такой степени распиарили?

- На стадионе в Ханты-Мансийске вы достаточно резко сказали в камеру, что не журналистам и не зрителям рассуждать о тех ошибках, что были сделаны. Не жалели потом о той резкости?

- Мне не хотелось бы выглядеть сейчас человеком, который в чем-то оправдывается, но те мои слова, наверное, правильно рассматривать применительно именно к той ситуации. Я вообще не люблю говорить что-то в камеру сразу после финиша. Понимаю прекрасно, что у журналистов считается большой удачей подловить спортсмена на каких-то резких или неосторожных словах - когда человека "прорвало", что называется. Сразу после финиша это проще всего, потому что там все происходит на эмоциях и не очень адекватно на самом деле.

В Ханты-Мансийске я прекрасно понимала, что меня ждет после гонки. Сказала еще, выходя из раздевалки: "Ну, пошла на растерзание". Внутри меня в тот момент вообще не было никаких эмоций. Ни расстройства, ни облегчения, что соревнования закончились, - вообще ничего. Мысли были еще где-то там, на лыжне - где ты бежал, терпел, старался подняться выше и поднялся, насколько был способен... Никому ничего не хотелось объяснять. И вот в таком состоянии тебе вдруг суют в лицо микрофон: "А вот теперь объясните нам..."

Я и сейчас не очень понимаю такого к нам отношения: как бы то ни было, команда завоевала на чемпионате мира три серебряные медали. Которых, с учетом состояния ребят и страшно тяжелой обстановки, могло вообще не случиться. Зачем же до такой степени эти медали обесценивать, утверждая, что все совсем ужасно?

- Кто сильнее всех уговаривал вас вернуться?

- Все понемногу. Во-первых, никто не поверил, что я действительно могу уйти. Во-вторых, как-то вдруг сложилось, что тема моего ухода стала подниматься во всех интервью. И все наперебой говорили, что очень сожалеют о моем решении. Не скрою, читать об этом было приятно. Чем больше я думала об этом, тем сильней понимала, что девчонкам будет действительно тяжело, если я уйду из сборной. Как было тяжело мне самой, когда после Игр в Ванкувере ушла Ольга Медведцева. Все-таки очень важно чувствовать, что ты - не крайний. Что есть тот, кто старше, опытнее, на кого всегда можно посмотреть.

Возможно, основная причина того, что я все-таки решила остаться, заключается не столько в желании чего-то добиться самой, сколько в том, чтобы помочь команде. Дать девчонкам какую-то дополнительную психологическую опору.

С ПИХЛЕРОМ ПОСТОЯННО ПЕРЕСЕКАЛИСЬ

- Каким получилось ваше первое общение с Вольфгангом Пихлером?

- Мы встречались не наедине, а в присутствии руководства сборной. Я предупредила, что смогу присоединиться к команде только в конце июня, Пихлер сказал, что не видит в этом никаких проблем. Мы и раньше с ним нормально общались. Я ведь гоняюсь на лыжах Madshus, главный представитель этой фирмы - швед Пер Вик. Он, в свою очередь, всегда был в очень дружеских отношениях с Пихлером. Поэтому мы постоянно пересекались, перекидывались какими-то фразами... Плюс к этому мне нравилось наблюдать за тем, как тренируются шведки. У них всегда тренировки были интересными. По крайней мере так казалось со стороны, хотя видели мы не так много. Бросалось в глаза, до какой степени сам Пихлер вовлечен в тренировочный процесс.

- Мне доводилось слышать, что Вольфганг - сторонник больших тренировочных объемов. Что первый сбор на Кипре, который завершился 20 мая, собственно и подтвердил. Вас это не пугает?

- Пугает немного. Но думаю, что справлюсь. Если вдруг почувствую, что есть проблемы или что мне такая работа не очень подходит, это всегда можно будет обсудить. Мне вообще кажется очень важным, чтобы отношения с тренером были доверительными. Буду ли сама я верить Пихлеру? Наверное, почувствую это, когда вернусь в команду и начну с ним работать.

Когда мы были совсем молодыми и тренировались у Леонида Гурьева, то выполняли достаточно большие объемы работы. Так что база у нас была заложена очень солидная. Мне вообще кажется, что через такую работу должны так или иначе пройти все биатлонисты. А вот с возрастом организму становится не нужно до такой степени нагружать себя, как мне кажется. Можно ведь и не выдержать.

- Вы скучаете сейчас по тренировкам?

- Скорее скучаю по команде. По девочкам, по общению. 16 мая девчонки мне звонили со сбора - поздравить с днем рождения. Валерий Николаевич (Польховский. - Прим. Е.С.) вообще отличается умением сплотить команду, создать в ней настроение. Девочки сначала хотели устроить сеанс общения по скайпу, но на территории госпиталя плохо работает интернет. Вот они и звонили на телефон - кричали по громкой связи, что переживают за меня и очень ждут.

- Вас обрадовало, что главным тренером сборной стал Польховский?

- Валерий Николаевич - профессионал очень высокого класса. Особенно в том, что касается организации. Он был во главе команды, когда я только начала попадать в основной состав в 2003-м, да и потом мы много лет работали вместе. Наверное, поэтому где-то в глубине души есть ощущение, что теперь все будет нормально. У нас ведь есть немало очень хороших спортсменок. Главное - правильно организовать тренировочный процесс и сделать так, чтобы девочки поверили в свои силы.

НЕ ДУМАЮ, ЧТО МУЖ РАССТРОИЛСЯ

- Как муж отнесся к тому, что вы передумали уходить?

- Милан сказал, что поймет и поддержит любое мое решение.

- Но расстроился?

- Не думаю. К тому же мы почти сразу столкнулись с таким количеством негатива...

- В каком смысле?

- В интернете чего только не писали в мой адрес. Для меня это стало большим потрясением. Сама привыкла хорошо относиться к окружающим и полагала, что ко мне относятся точно так же. Оказалось, что нет. Поскольку раньше я ни с чем подобным не сталкивалась, это стало в определенном смысле хорошим уроком.

- Женской сборной сейчас предстоит проводить довольно много времени в Рупольдинге - родном городе Пихлера. У вас есть какое-то особенное отношение к этому месту?

- Никаких отрицательных воспоминаний с Рупольдингом точно не связано. Место хорошее, спокойное, с классной трассой после реконструкции. Тем более что именно на этой трассе я в этом году выиграла индивидуальную гонку на этапе Кубка мира. Погода, правда, в Рупольдинге бывает непредсказуемая, но это дело привычное. Не знаю, правда, как там будет в марте - на чемпионате мира.

- Простите за неприятный вопрос, но если вдруг лечение не даст ожидаемого результата и придется лечь на операцию, что тогда?

- Сама постоянно об этом думаю. На операцию я, если честно, не настраиваюсь. Очень надеюсь, что удастся обойтись более щадящими методами. Должен же быть хоть какой-то плюс от всех тех процедур, что мне делают уже столько времени?

- Каковы ваши ближайшие планы?

- 31 мая поеду на откатку лыж в Норвегию. Решила, что останусь на Madshus: нет ни сил, ни желания менять фирму, хотя по ходу сезона с лыжами были определенные проблемы.

- Какого плана?

- Несколько раз случалось, что нет лыж на конкретную погоду. В середине сезона я была совсем близка к тому, чтобы уйти на другие лыжи. Все эти четвертые места, шестые достали до такой степени... Ведь в любом не очень удачном результате всегда есть техническая составляющая. Которая заключается в том, что лыжи банально "не едут". Сколько раз случалось, когда в шестерке, восьмерке, а то и десятке все были с лыжами Fisher и только я одна с Madshus. Во время цветочных церемоний Майкл Фишер каждый раз корчил страшные рожи и шипел, что "эта Зайцева со своим "Мадшусом" ему всю картину портит.

- Почему же не ушли к Фишеру?

- Представители Madshus все-таки убедили меня в том, что исправят все недоработки в самые сжатые сроки.

- А что потом?

- Когда вернусь из Норвегии, поедем с мужем и сыном на море - тем более что нагружать плечо мне будет еще нельзя. Можно только делать специальные упражнения, комплекс которых мне уже расписали в клинике. Ну а потом присоединюсь к команде - после дополнительного обследования в Германии. Очень надеюсь, что к тому времени все окончательно заживет.