Русский мужик Легков

 VANCOUVER-2010

В субботу россиянин Александр Легков занял четвертое место в мужском дуатлоне на 30 км - гонке, которая оказалась одним из самых драматичных моментов Олимпиады.

Сергей БУТОВ из Уистлера

У вас припасен камень, чтобы бросить его в Александра Легкова, который остался четвертым в субботней 30-километровой гонке? Мол, вот, не сумел ухватиться за медаль, хотя казалось, тут она, только руку протяни... Что ж, бросьте, но знайте: этого никогда не сделал бы тот, кто был на кипящем от человеческих страстей лыжном стадионе Уистлера в момент развязки этой феерической по накалу и сюжету гонки.

Этого никогда не сделал бы тот, кто видел схватившегося за сердце главного тренера сборной России Юрия Чарковского. Едва начав импровизированную пресс-конференцию по горячим следам, он вдруг отмахнулся от диктофонов и, расталкивая всех на пути, побежал куда-то в сторону. Заметил возвращавшегося с трассы Легкова, обнял его, шепнул что-то на ухо.

Этого никогда не сделал бы тот, кто видел слезы, стоявшие в глазах Легкова в самые первые минуты после финиша. Общаясь с телевизионщиками - первыми людьми, с которыми имел возможность поговорить, - Александр дал волю эмоциям. И с того самого момента слезы Легкова перестали принадлежать одному только ему.

***

Никто не знает, почему именно Легкову так катастрофически не везет на одной и той же гонке - дуатлоне - на всех подряд крупнейших турнирах. На чемпионате мира-2007 в Саппоро за два километра до финиша Александр лидировал, но на последнем подъеме его нагнали немцы Аксель Тайхманн и Карл Ангерер. Зацепившись за палку Тайхманна, Легков упал, а накативший пелотон прошелся по лыжам россиянина.

Два года спустя, на мировом первенстве-2009 в Либереце, россиянин должен был выигрывать серебро. Но упал на все том же последнем подъеме - на этот раз без посторонней помощи.

В субботу Легков проиграл дуатлон в Уистлере. Хотя был настоящим режиссером всей 30-километровой гонки. Подбрасывал, как кочегар, угля в топку, когда видел, что страсти затухают. Не боялся брать на себя роль "плохого парня", постоянно норовил разорвать группу - и тем самым придавал гонке достойный Олимпийских игр нерв.

То, что субботний дуатлон надолго останется в памяти миллионов зрителей, - целиком и полностью заслуга его, Легкова. Именно он "сделал" эту гонку. Он как никто другой заслуживал того, чтобы стоять на верхней ступени пьедестала, но перед самым финишем обнаружил, что все места на нем уже распределены между более оборотистыми коллегами.

Когда легендарный полководец Михаил Кутузов накануне Отечественной войны 1812 года выжил после второго несовместимого с жизнью ранения в голову, кто-то из придворных врачей сказал: "Судьба бережет голову Кутузова для какого-то важного дела". Кто и для чего "уберегает" Легкова от успехов? Когда наступит его звездный час?

***

Юрий Бородавко - личный тренер Легкова на протяжении долгих лет - говорил в финишном городке в общем-то правильные вещи. Что Саше порой мешает на лыжне его натура холерика. Эмоционального и неуравновешенного человека, не умеющего на сто процентов контролировать свои эмоции. Все это, наверное, правда. Но, честное слово, будь все наши олимпийцы такими же холериками, как Легков, сборная России выступала бы на этих Играх совсем иначе.

И не в том суть, что Легков проиграл, а как проиграл. У нас вся Олимпиада такой получается - досадной, горькой. Слезы Легкова, показанные в прямом эфире, - это слезы всей России, у которой в последние дни образовались черные круги под глазами от бессонных ночей и потраченных нервов.

Легкова можно обвинять в чем угодно, кроме одного - равнодушия. В субботу он мог спокойно пройти мимо журналистов в смешанной зоне. Никто этому особенно не удивился бы и не возмутился. Так, увы, поступает большинство наших спортсменов в минуты неудач. Но Легкову нужно было сказать что-то важное тем, кто за него болел, и он заговорил сам, не дожидаясь вопросов. Не оправдывался, а извинялся перед болельщиками - за то, что в решающий момент не смог выиграть, не сумел, подарив им надежду, довести дело до конца. Так ведут себя настоящие мужчины.

Чуть больше года назад Александр вместе со своим другом Евгением Дементьевым попал в серьезную аварию по пути в московский аэропорт Домодедово, откуда они собирались лететь на соревнования. Дементьев отделался ушибами, а вот Легков сломал нос. Никто слова не сказал бы, пропусти он ту гонку. Но Александр зачем-то вышел на лыжню и занял на этапе Кубка мира третье место. Иностранцы крутили пальцем у виска, увидев его на старте в специальной маске. "Мне кричали, что я сошел с ума. Ничего, пусть знают, что русский мужик все может", - сказал тогда Легков.

***

Во время чемпионата мира-2009 мне пришлось краснеть перед легендарным лыжником, четырехкратным олимпийским чемпионом Гунде Сваном. По ходу того самого проигранного в Либереце дуатлона один из шведов, как показалось Легкову, продемонстрировал ему неприличный жест. Взяв меня в охапку в качестве переводчика, Саша отправился искать своего обидчика, но не повезло Свану. Я изо всех сил смягчал формулировки, которые выдавал Легков, выговаривая как мальчишке тогдашнему главному тренеру сборной Швеции. А заодно жестко контролировал перевод: "Что ты сейчас ему сказал?"

Великий Сван, к слову, совершенно не обиделся. Когда конфликт был исчерпан, заулыбался и потрепал Легкова по плечу: "Молодец, уважаю".

В этом весь Легков. Не признающий полутонов, честный перед самим собой и порой резковатый, но откровенный с другими. Боец до мозга костей.

Таким, как он, можно простить даже поражение.

Субботний дуатлон можно было, как драматическое произведение, смело разделить на три ключевых составляющих: завязку, кульминацию и развязку.

Как и в любом масс-старте, завязка оказалась наиболее продолжительной его частью. Классический 15-километровый отрезок дистанции оказался бедноватым на события, однако явился своеобразным водоразделом, отделив настоящих претендентов на олимпийские медали от тех, кто только старался ими казаться.

С истинным положением дел помог разобраться чех Лукаш Бауэр - бронзовый призер коньковой "пятнашки" на этих Играх: он с первых метров дистанции задал очень серьезный темп. С каждым километром желающих поддерживать его оставалось все меньше. Быстро раздробилась и российская четверка в составе Александра Легкова, Максима Вылегжанина, Николая Панкратова и Сергея Новикова. Если Легков с Вылегжаниным, не прилагая видимых усилий, уселись за лидерами, то Панкратов с Новиковым, лишь по разу показавшись в голове пелотона, постепенно начали терять контакт с основной группой.

Называя вещи своими именами, Панкратов с Новиковым делили по ходу дуатлона один из классических этапов эстафеты. Поскольку ни про одного из них впоследствии сказать было по большому счету нечего, отметим, забегая вперед, что тренерский штаб они если и не разочаровали, то несколько озадачили. После гонки выяснилось, что из обоих невпечатливших предпочтение было отдано Панкратову. Еще один классический этап, судя по всему, останется за юным Петром Седовым, тогда как место Легкова и Вылегжанина в эстафете едва ли может быть оспорено Сергеем Ширяевым.

***

Бауэр поработал на славу: после переобувания, где гонщики сменили классические лыжи на коньковые, в лидирующей группе осталось приблизительно два десятка человек. И первый же коньковый круг ознаменовался потерей Вылегжанина. На финише главный тренер сборной России Юрий Чарковский рассказал о том, что Максим очутился в завале, "организованном" кем-то из швейцарцев. Вылегжанин налетел на него, очутился на снегу, сбил дыхание и свой ритм в дальнейшем поймать уже не сумел.

Правда, версия самого Вылегжанина, которого я встретил после гонки, звучала куда менее остросюжетно и интригующе. "Меня просто-напросто не хватило на всю гонку, - признался Максим. - Уже когда переобулся, понял, что сегодня мне светит немногое".

В результате Легков, обосновавшийся на острие атаки, остался в одиночестве. Как говорится, и скучно, и грустно, и некому руку подать.

Единственным в пелотоне, с кем Легков мог теперь поддерживать контакт, был Бауэр. Как рассказали тренеры, у чеха и россиянина еще до гонки была заключена договоренность о взаимопомощи и взаимовыручке. Впрочем, пакт "Легкова - Бауэра" обнаружил полную несостоятельность в первый же ключевой момент гонки, когда на стартовом коньковом круге всеобщую идиллию нарушил выпад шведа Юхана Олссона. Разбирая этот эпизод на финише, Чарковский обратил на него самое пристальное внимание.

- Как выяснилось позже, шведа вообще нельзя было отпускать, - сказал главный тренер. - Это нарушило расстановку сил. Уверен, что шведская команда не планировала выводить вперед именно Олссона, при "живом"-то Хельнере. Скорее всего, Олссон проявил инициативу, почувствовал в себе потенцию. Что ж, надо отдать должное шведам: они быстро перестроились, приспособившись к новым условиям, а их лидер Хельнер принялся изо всех сил тормозить группу.

***

Олссон постепенно наращивал преимущество, доведя его в какой-то момент до 24 секунд, и оставшейся позади группе нужно было что-то предпринимать. В самом непростом положении оказался Легков. Дадим слово экспертам.

- К сожалению, уже в момент атаки Олссона стало ясно, что договоренность Легкова с Бауэром превратилась в пшик, - анализировал старший тренер мужской сборной Бородавко. - Мы надеялись, что они совместными усилиями, сменяя друг друга, подтянутся к шведу, но Саше пришлось пахать одному. Хельнер и Ангерер, сидевшие на хвосте у Легкова, так у него там и отсиживались. Они молодцы - получили двойную выгоду: подтянулись к лидеру, а заодно сэкономили силы.

Попробуем взглянуть на ход гонки глазами Легкова. В группе царила полная неопределенность относительно того, кто должен работать. Точнее сказать, определенность была - работать не хотел никто.

Норвежец Петтер Нортуг и немец Тобиас Ангерер ждали последнего круга, так как их стихия - финиш. Вероятно, они даже были готовы отдать золото Олссону, лишь бы в концовке не упустить своего.

Что же касается Хельнера и еще одного шведа, Томаса Содергрена, то они хорошо понимали: если они бросятся в погоню, это грозит им одними лишь неприятностями и обвинениями в нарушении "корпоративных интересов", о чем потом можно было между строк прочитать в словах самого Хельнера на пресс-конференции. Ну а Бауэр ко второму коньковому кругу был, извините за выражение, не жилец.

Легков прекрасно понимал, что его спринтерские качества едва ли позволят опередить на финише перечисленных выше гонщиков. Россиянин оказался в патовой ситуации, и решение нужно было принимать как можно скорее.

***

- Мне надо было пытаться уйти из группы на втором коньковом круге, - признался Легков на финише. - Я окликнул было Бауэра, но он сделал вид, что не слышит. Я все понял и через какое-то время пошел ва-банк. Но этого оказалось мало.

Легков действительно пошел на осознанный риск, когда выскочил из группы и принялся догонять Олссона. К тому же, как потом выяснилось, сделал это довольно поздно. Безнаказанно показать спину таким зубрам, как Нортуг и Ангерер, было практически невозможно, поэтому рывок Александра не привел к его единоличному лидерству. Так или иначе, отставание от шведа стало методично сокращаться. За три километра до финиша оно составляло 9 секунд, за два - 5, а за полтора - растаяло вовсе.

- Тактически Саша все делал правильно, ведь он не обладает финишем, позволяющим соперничать с тем же Нортугом, - отметил Бородавко. - На подъемах ему удавалось создать себе некоторый задел перед остальными. Но, увы, здешние подъемы не чета горам в Фалуне или Холменколлене - всего-то метров по 350-400.

- Почему в качестве "заговорщика" был выбран именно Бауэр?

- Лукаш в последнее время очень сильно добавил как в классике, так и в коньке. И накануне старта рассматривался нами как один из основных претендентов на победу. Однако, судя по всему, его общее самочувствие оказалось не слишком хорошим.

- Грубо говоря, вы поставили не на ту лошадь?

- А угадать-то было непросто. Взгляните на протокол. Где оказались все те, кто солировал в первой дистанционной гонке - разделке? Тот же Бауэр, итальянец Пиллер Коттрер? А Нортуг, Хельнер и Ангерер, ясно было, намеренно никогда не выйдут вперед. Их стихия - финиш, последний километр дистанции.

- Это вы дали Легкову команду догонять Олссона - или он сам принял такое решение? - спросили Чарковского.

- Саша решил сам. И лишь после того, как он взвинтил темп, Бородавко передал по рации: "Всем гнать Сашку!". Команда эта была приведена в исполнение немедленно. Отрыв стал сокращаться.

***

К тому моменту, когда Олссон был настигнут, окончательно сформировался пул претендентов на победу. В него помимо россиянина вошли шведы Хельнер и Олссон, а также Ангерер. И не вошел Петтер Нортуг, который представлялся наиболее опасным игроком этой группы.

Нортуга "бросили" на предпоследнем подъеме. По смешанной зоне немедленно понеслись слухи о том, что у норвежца оказалась сломана лыжная палка. Потом выяснилось - не сломана, а выбита. Хельнер на пресс-конференции подтвердил, что именно он неумышленно выбил ее у Нортуга. По его словам, на подъеме между ними завязалась контактная борьба, и швед не смог увернуться от столкновения. При этом Хельнер настаивал на двух вещах: во-первых, никакой его вины в инциденте не было, а во-вторых, тренеры, стоявшие на трассе, почти мгновенно передали Нортугу запасную палку.

Чарковский и Бородавко также не склонны объяснять причину поражения норвежского вундеркинда, явно приехавшего в Ванкувер не в лучшем состоянии, выбитой палкой.

- Думаю, это абсолютно непринципиально, - подчеркнул Бородавко. - Было видно, что это не тот Нортуг, к которому мы привыкли. Его средняя дистанционная скорость оказалась значительно ниже, чем у многих гонщиков. Он действительно сильно финиширует, но только в том случае, когда его на этот самый финиш привозят.

- У вас есть какое-то объяснение, почему Нортуг в самый решающий момент дал слабину?

- Меня он совершенно не интересует, - последовал ответ. - Я занимаюсь своими спортсменами.

***

Кульминация наступила на заключительном подъеме, где Легков был прижат к стенке и ему не оставалось ничего иного, кроме как палить с двух рук. Соперники с опасением ждали тягуна, и когда россиянин вышел на атакующую позицию и попробовал уйти от соперников, включились по полной, не дав ему оторваться хоть на какое-то расстояние. Это и решило судьбу гонки.

- Вот на этой горке все произошло, - показал пальцем Чарковский на видный со стадиона холмик. - Сашка вышел слева и попробовал их "раздеть" на подъеме. Но не потянул. Спекся. Очень обидно.

Момент атаки потом еще несколько раз прокрутили по олимпийскому каналу. Было видно, как тяжело оставшемуся без союзников Легкову. Хельнер потом без обиняков заявил, что незадолго до атаки россиянина специально заглянул ему в лицо. И, к огромному облегчению, увидел страшную усталость. Главный нарушитель спокойствия в этой гонке был, кажется, более не опасен.

***

Нейтрализовав россиянина, Хельнер, Ангерер и Олссон принялись делить выгодные позиции на спуске и именно в таком порядке выкатились на последний поворот перед финишной прямой.

Хельнер "включился" первым, и спустя несколько мгновений стало очевидно, что звание действующего олимпийского чемпиона в этой дисциплине перейдет от Евгения Дементьева именно к нему. Ангерер также создал себе солидный запас, достаточный для серебра, а вот в борьбе за третье место Легков, показалось, все-таки имел шансы перед Олссоном. Увы, небольшие.

Бородавко спросили:

- Когда вы поняли, что Легков останется без медалей?

- Пожалуй, только метров за 70 до финиша. Верил в него до конца, но на повороте заметил, что у Сашки подкосилась левая нога. Стало понятно: ноги уже не держат.

- Никто и никогда не сможет упрекнуть Сашу в безволии, - отрезал Чарковский. - Все те годы, что я его знаю, он в каждой гонке борется до конца. Однажды, когда пару лет назад после одной из неудач я успокаивал Легкова, на меня даже обиделся Женя Дементьев. "Ну, ты боец!", - сказал я Саше. Женя удивился: "А я что, не боец?!"

- Вам не кажется, что Легкову порой не хватает тактической гибкости? Ведь его четвертые места, пожалуй, не от слабости, - спросил я Бородавко.

- Точно не от слабости. Саше не хватает психологической стабильности, если можно так выразиться. Веры в то, что он делает. Считаю, сегодня он достаточно грамотно провел гонку. Видно, что он постепенно взрослеет, приобретает опыт. К большому сожалению, сказались болезни, подкосившие его в последние два месяца. Они-то и не позволили ему набрать ту форму, что была у него в начале сезона. Но, даже несмотря на это, ему удалось выйти на уровень, достаточный, чтобы на равных соревноваться с лучшими лыжниками мира. Ну а в бойцовских качествах Легкова, уверен, не сомневается никто!

Александр Легков: "Извините. Я боролся..."

Евгений ДЗИЧКОВСКИЙ из Уистлера

Победы бывают и без медалей. Происходит это в том случае, когда не хватает секунд - но не воли, очков - но не жажды борьбы, метров - но не характера.

Александр Легков в субботу выиграл больше, чем проиграл. Всего лишь медаль, пусть даже олимпийская, - не ровня тому уважению, с которым отныне будут относиться к нашему гонщику в спортивном мире. Да, собственно, уже относятся. Спустя считаные минуты после его беседы с российскими журналистами нас атаковали канадские, японские, чешские коллеги: "Что Легков сейчас чувствует?", "Как он это пережил?", "На кого или на что досадует?"

Его беда (но ни в коем случае не вина) - мальчишеский максимализм. Легков ведь остался четвертым не потому, что хуже призеров. Просто он в отличие от них грезил первым местом даже при отставании почти в полминуты. Он и рванул за ним, за этим первым местом, разрывая себя на части, не желая довольствоваться остатками со шведского стола. А отсиделся бы смирно, подкараулил бы "свой" подъем, наплевав на лидирующего Олссона... Как наплевали другие, дождавшись, когда русский выволочет их за уши из прицепного вагона.

Легкова можно было бы дождаться после допинг-контроля, выпотрошить вопросами, логичными в такой ситуации, поковыряться лишний раз в его чувствах. Но, знаете, это был тот редкий случай, когда репортерское в глубине души уступило место человеческому. Не хотелось, не моглось повторно смотреть в те же глаза, горящие даже за темным стеклами очков такой болью...

Саша сказал после финиша немного. Но то, как он это сказал, важнее сути слов. Нам, не нюхавшим никогда тридцати снежных километров на адском пульсе, на нехватке кислорода в полыхающих легких, а лишь видевшим это в его исполнении, стало после короткого свидания с Легковым и соприкосновения с его невидимым порезом еще дряннее внутри. Потому что говорил он так же, как бежал: с сердцем нараспашку.

- Спасибо вам за гонку. Можно поговорить?

- Да...

- Что произошло на финише?

- Я всегда слабее немножко выгляжу в финишном створе. Надо было чуть раньше, может, попытаться уйти.

- Чуть раньше - это где?

- На второй половине, на коньковом ходе. Сегодня гонка какая-то... Вообще никто вперед не лез. Одного отпустили - и идут, в кошки-мышки играют. Я попытался сказать чеху Бауэру, чтобы вместе работать. Никто меня не поддержал. Вот я и увел четырех человек - а надо было уводить трех. Если бы раньше ушел, может, один бы отцепился...

- Знали, какой отрыв был от шведа Олссона, когда бросились его догонять?

- Мне кто-то сказал - 23 секунды. И я его догнал... А толку... На финише я без медали. С "деревянной"...

- Сказалось то, что вас выдавили на внешний радиус в последнем повороте перед стадионом?

- Он меня объехал. Я побоялся, что если пойду с ним в одной колее, быть может, вместе упадем или еще что... Пошел ва-банк.

- Вы не считаете, что соперники вас подставили?

- Я считаю, что я слабее. Потому и проиграл. Четвертое место...

- Саш, что дальше?

- Что дальше? Пойду вырезать себе "деревянную" медаль. Ладно, будем готовиться еще. Есть эстафета, есть 50 километров. Посмотрим, как будет самочувствие. Но в любом случае, извините, я боролся сегодня...

- Саша, мы видели.

- И все-таки извините - я пойду. Спасибо за то, что болели...

Простые слова

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ из Ванкувера

Новый олимпийский день - субботний - принес новые слезы. Горькие. Отчаянные. Самые страшные из тех, что бывают, - мужские.

Александр Легков, проигравший на финише лыжного дуатлона, смахивал эти слезы перчаткой и перед телекамерой просил прощения у тех, кто за него болел. В такие минуты проигравший почти никогда не думает о том, чтобы подбирать правильные слова и уж тем более объяснения случившемуся. Он просто говорит о том, что испытывает. Сейчас, сию секунду. Даже если потом может об этом пожалеть.

Глядя на плачущего российского лыжника, я никак не могла прогнать из головы фразу, сказанную в очень похожей ситуации - сразу после поражения - биатлонисткой Светланой Слепцовой: "Мы никому ничего не должны".

Эта фраза вовсе не была предназначена для журналистов. Спортсменка бросила ее, не сдержавшись, уже уходя из микст-зоны. Слова прозвучали горько, искренне и даже зло, словно Светлана защищалась от всего мира, чувствуя в нем - в миллионах и миллионах болельщиков - готовность рвать проигравших на куски в отместку за крушение собственных надежд.

Она тоже была права. Ничего они нам не должны. Если мы ждем от кого-то реализации своих ожиданий, это наша проблема, а вовсе не того, кто бежит, прыгает или стреляет. Хотя бы потому, что, как бы нам ни было больно в момент поражения, эта боль, как и разочарование, не идет ни в какое сравнение с тем, что творится в душе проигравшего спортсмена. И никто не имеет права упрекать его за то, что он "не смог".

Но Легков плакал и чувствовал себя виноватым. Получается, считал, что должен?

На Олимпиадах, где национальная составляющая постоянно присутствует как на форме участников, так и на электронных табло, трибунах и даже на щеках болельщиков, а компьютеры безостановочно ведут медальный подсчет, бывает очень трудно абстрагироваться от ощущения, что Игры - это война. А раз война, то все просто: впереди - враг, за спиной - родина, и ты должен лечь за эту родину костьми, чтобы победить. Кто считает иначе, тот - не патриот. Точка.

Много лет назад я разговорилась на тему патриотизма с трехкратной олимпийской чемпионкой Ириной Родниной. Не помню уже, какими именно словами, но она как-то очень просто объяснила тогда, что для нее патриотизм - это прежде всего чувство собственного достоинства. Стремление выступить так, чтобы потом не сожалеть, что что-то не сделал, не реализовал шанс. Чтобы было не стыдно смотреть в глаза тренеру. Да и не только ему. А всем людям, кто много лет вкладывал в тебя силы и частички своих душ. Это - и хореографы, и врачи, и заливщики льда, и нянечка в раздевалке, которая сушит на батарее твои промокшие варежки и носки, пока ты катаешься. Лишь тогда можно уважать себя. Лишь тогда тебя будут уважать другие. И страну, которую ты представляешь, безусловно, тоже.

Точно так же, безо всякого пафоса, еще один трехкратный олимпийский чемпион Александр Карелин сказал однажды, что слова "родина" и "патриотизм" он понимает очень просто. Это прежде всего папа с мамой и жена с детьми, у которых изо дня в день, из года в год он отнимает самого себя ради спортивных результатов, в то время как старики старятся, дети растут, жена в одиночку решает какие-то бытовые проблемы... "Дом - это место, где тебя ждут, любят и примут любого, - сказал он мне. - Больного, несчастного, проигравшего, проявившего слабость. Но самому-то как им потом в глаза смотреть?"

Из этой же области - слова маленького казахского мальчика-фигуриста Дениса Тена, который в Ванкувере не по возрасту серьезно начал было рассуждать после проката о возложенной на него ответственности, а потом, когда журналисты разошлись, вдруг очень простыми словами рассказал мне, как возились с ним на московском катке российские тренеры, с какой готовностью пришли на помощь звукооператоры и портные, когда в сжатые сроки потребовалось переделать программу, музыку и костюм, и что эту ответственность - куда более высокую, чем на любом другом турнире, - он сам взгромоздил на себя, посчитав, что это правильно.

С этой точки зрения слово "долг" более чем уместно. Он давит на всех, что бы спортсмены ни говорили по этому поводу в микрофоны. Просто это всегда очень личное, совершенно не пафосное и не предназначенное для посторонних. Хотя иногда непроизвольно выплескивается наружу. Как у Легкова.

РОССИЯ - ЛИДЕР ПО "ДЕРЕВЯННЫМ" МЕДАЛЯМ

Количество 4-х мест после 8 дней
(учитывались только те соревнования, где страна не завоевала медаль)

Российские олимпийцы, занявшие 4-е места в Ванкувере

Дуатлон. Мужчины. 15 км (К) + 15 км (С)

Дуатлон. Женщины. 7,5 км (К) + 7,5 км (С)