«Ни Довлатова, ни Бродского никто не считал гениями». Памяти Эрнеста Серебренникова
Вспоминая знаменитого журналиста, предлагаем перечитать его интервью для рубрики «Разговор по пятницам». Серебренников пообщался с авторами «СЭ» Юрием Голышаком и Александром Кружковым летом 2018 года.
— Вы же застали еще бодрым Вадима Синявского?
— Ты можешь рассказывать час — а запомнится одно предложение. Это я понял благодаря Синявскому. Оказался на встрече с ним в 1957 году. Уже что-то делал на радио. Человек восемь собралось, на Синявского смотрели, затаив дыхание — как же, только-только завершились Олимпийские игры в Мельбурне!
— Нравился вам Синявский?
— Не то слово. Это глоток свободы. Интонация, юмор... А на телевидении у него не пошло — глаз-то один, второй повредил на фронте. Начал ошибаться, а все видят. Но на той встрече он блистал! Первая фраза: «Плыли мы из Мельбурна на теплоходе «Грузия». Вдруг пропала официантка. Может, шпионаж? Может, выкрали империалисты? Погибла, нет?»
— Как интересно.
— Потом о чем только не говорил. А мы были заворожены историей про официантку. Он нас поймал на крючок капелькой детектива!
— Официантка-то нашлась?
— Вот и мы об этом думали. Через два часа кто-то осмелился: «Вадим Святославович, что с официанткой-то?» — «А что с ней?» — «Отыскали?» — «Откуда я знаю? Пропала — и все...» Великий рассказчик! Как и Набутов. В апреле прошлого года к столетию со дня его рождения провели вечер, вспомнили Виктора Сергеевича. Он же с юмором был, миллион историй с ним связано.
— Миллион не надо. Хотя бы парочку.
— Комментируем вдвоем соревнования по конному спорту. Обязали ни с того ни с сего. Я-то молодой, пролистал какую-то литературу. А Набутов зря готовиться не любил. Когда во время репортажа в очередной раз возвратил его в мир всадников и кобыл, Виктор Сергеевич воскликнул: «Все, что я знаю о лошадях — это Семен Михайлович Буденный».
— В прямом эфире?
— Да. Человек остроумный, не мог удержаться. Это недостаток людей, которых сажали в 30-е годы. Хорошая фраза — как же не сказать-то? Или на волейболе случай. Наши встречаются с японцами. Набутов говорит: «Подает игрок сборной Японии Хировата». Мяч влетает в сетку. Виктор Сергеевич, выдерживая паузу, с той же интонацией: «В самом деле неважно».
— Разве?
— Со временем, как водится, в народе пошла гулять версия, будто прозвучало: «Действительно х...вато». Не верьте! Мне и Кирилл, его сын, говорил: «Не было такого!» Кстати, он тоже отличился. Впервые комментируя бокс на Олимпиаде, изрек: «А сейчас в заднем проходе показались участники...»
— Орлов сообщил нам: «Возраста не чувствую. Кручу велосипед, занимаюсь скандинавской ходьбой, раз в неделю баня, массаж».
— Да, Гена следит за здоровьем. Все-таки играл в футбол на профессиональном уровне, а для организма это бесследно не проходит. Вообще он молодец. По-прежнему много работает. Очень самокритичен — редкое качество для человека, столько лет отдавшего телевидению. Интеллигентный, доброжелательный, с молодежью общается без всякого гонора.
— А как вы поддерживаете форму? До сих пор бегаете по утрам?
— Уже нет. Переключился на теннис. Играю два раза в неделю, плюс каждое утро делаю зарядку. Есть комплекс упражнений, направленных на укрепление сердечной мышцы. Помогает, наверное. Я и не знаю, где у меня сердце. Не болит! Так что тоже возраста не ощущаю. Хотя старше Гены на девять лет.
— Вам с молодежью интересно?
— Безусловно. Ребята в курсе современных технических новинок, подробностей трансферов, гонораров звезд. Это с одной стороны. А с другой — печально, что растет поколение, которое не знает, кто такой Попенченко. Они не знают про Наталью Кучинскую, о которой я снял документальный фильм «Хочу летать». Даже Михаила Ботвинника не знают! Насколько мы, старшее поколение, отличаемся, впервые задумался, когда брал интервью у юного Олега Саленко.
— Он еще в «Зените» играл?
— Да. Возглавлял команду Станислав Завидонов. Я спросил: «Что для тебя установка тренера?» Саленко пожал плечами: «Да ничего. Я его и не слушаю. Я же нападающий. От меня на поле что требуется? Голы забивать. Вот и все». От такой искренности я вздрогнул. Пролепетал: «Ну как же? Это Завидонов! Он за сборную против Пеле играл!» Саленко равнодушно: «А я этого не видел».
— Железный аргумент.
— Люди разные... Вспоминаю, как делали передачу про брата легендарного Михаила Бутусова — Василия Павловича. У него тоже интересная судьба. Участвовал в Олимпиаде 1912 года, был капитаном сборной, единственный гол финнам именно он и забил. В 1930-м арестовали по сфабрикованному делу «Промпартии». Громкая была история. Михаил тогда играл за «Пищевкус». Так Василию открытым текстом заявили: «Если брат перейдет в ленинградское «Динамо», мы вас выпустим».
— Перешел?
— Да. Василия освободили. Дома, рассказывая о тех событиях, он вытащил из комода справку, напоминающую школьную промокашку. Перешел на шепот: «Только вам, Эрнест... Под большим секретом...» Я прочитал: «Бутусов Василий Павлович с 24 октября 1930 года по 13 сентября 1931-го находился в тюрьме ОГПУ». Удивился: «Зачем сохранили?» Бутусов поднял палец: «В нашей стране хранить надо все! В любой момент могут спросить — где ты был в это время?» Эпизод, который многое говорит о психологии советского человека.
***
— С Довлатовым и Бродским сталкивались, живя в одном городе?
— Бродского лучше знал Орлов. Он вам, кажется, рассказывал. С Довлатовым мы встречались, но я к нему относился... Как бы сказать... Гонора у меня не было, но ни Довлатова, ни Бродского гениями я не считал. Да и никто их не считал гениями!
— Серьезно?
— Да конечно! Просто интересные люди, каких в Ленинграде достаточно. Рядом Товстоногов со своим театром. Стржельчик, Юрский, Лавров. Еще жива была Ахматова, я ее застал. Издали видел Зощенко на набережной неподалеку от дома, где он жил. Причем я бы не узнал, но мне указали: «Это Зощенко». Вот какие были люди!
— Любите Зощенко?
— Очень! Какой писатель — великий?
— Какой?
— Помимо всего прочего, создавший нового героя. Как Пушкин — Онегина, Лермонтов — Печорина, Гоголь — Хлестакова. А Зощенко создал электрика, которого снимают не в фокусе. Или водопроводчика, который увидел, как золотой зуб блестит. Абсолютно гениальный человек в моем понимании!
— Ахматову видели часто?
— Раза четыре. Очень тяжелая, пожилая женщина. С высочайшим чувством достоинства. Даже на расстояние это ощущалось. Я мысленно сравнивал с тем потрясающим портретом, который знают все. Сам рисую. Потом познакомился в Москве с ее сыном Львом.
— Кто свел?
— Товарищ, известный физик. В Москву приезжал работать. Ну и погулять любил. А я человек телевидения, ему приятно было привести меня к балеринам... В пятикомнатной квартире сына министра здравоохранения устраивали маленькие оргии. Хотя мне это не слишком нравилось. А он обожал!
— Надо думать, не там встретили Льва Гумилева.
— Этот ученый был консультантом по его книге. Меня зазвал: «Пойдем к Гумилеву? Интересный человек!» Я все-таки сознавал, что это за фигура.
— Что бросилось в глаза?
— Абсолютно белое лицо. Физик меня представил: «Это мой друг, журналист». В глазах Гумилева мелькнуло сразу — ага, стукача привели. Раз журналист, значит, из КГБ. Стоит ли вообще впускать? Заминка — и он шагнул вглубь коридора: «Проходите». Сидим на кухне, пьем чай. У них какой-то спор. А я ничего у Гумилева не читал, но уловил — он принимает лишь то, что совпадает с его теорией. Что не совпадает — пошло к такой-то матери. Это нормально для отсидевшего человека. Который во время отсидки что-то придумал. У таких часто ощущение, что кругом враги.
— Не озвучили мысли?
— Мягко ему: «Ваш разговор для меня — другие миры! Я счастлив быть здесь. Но чтобы найти истину, надо иногда пользоваться тем, что противоречит теории. Вы выше этих противоречий! Хотя они могут подчеркнуть вашу правоту».
— Ловко.
— Он еще раз посмотрел на меня оценивающе — «так, вроде не стукач». Усмехнулся: «Знаете, я так долго над этим думал, что мне не нужно соотносить противоречия. Я просто убежден в своей правоте».
Полностью разговор о великих тренерах, спортсменах и знаменитых людях Ленинграда и СССР — на этой странице.
RSS