Газета Спорт-Экспресс № 46 (7285) от 6 марта 2017 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 1

ФУТБОЛ

РОСГОССТРАХ - ЧЕМПИОНАТ РОССИИ. ПРЕМЬЕР-ЛИГА. 18-й тур

ЦСКА - “ЗЕНИТ” - 0:0

Репортаж нашего обозревателя с центрального матча тура.

НИ ПЕЧАЛИ, НИ РАДОСТИ

Юрий ГОЛЫШАК

c 3-й Песчаной улицы

ПЫЛКИЙ ОНОПКО

Все мы вспоминали “Андерлехт”. Вспомнил и Виктор Гончаренко. Что ж не вспомнить?

- Мы смотрели два матча “Зенита” с бельгийцами… - начал вкрадчиво главный тренер ЦСКА.

Слышал бы это Мирча Луческу - на этом месте заиграл бы желваками.

Жаль, не слышал - но ничего. Ему передадут.

- Накал, единоборства. Главное, ритм! - стало понятно, к чему ведет Гончаренко. - Но если свистится каждое касание футболистов, которые готовы играть дальше, - это тяжело понять! Вот из этих касаний и вытекло удаление… А к Понтусу никаких претензий не может быть. Он привык действовать агрессивно, компактно. Всегда находиться в борьбе.

Это правда - утратив милую тучность, арбитр Егоров внезапно обрел манеру судейства горячечную. Словно Анна Адамовна из “Покровских ворот”: “Я вся такая внезапная, противоречивая вся…”

Те же истины, должно быть, втолковывал ни в чем не повинному резервному судье Арсланбекову на бровке Вернблум. Рефери кивал, расширив глаза от избытка чувств. Такое доверие.

В этот вечер бедняга Арсланбеков наслушался всякого - до Егорова не докричишься, а резервный вот он, хоть рукой потрогай. Чуть стало горячо на поле - внезапно выпорхнул со скамейки Виктор Онопко. На кого наорал? Правильно, на Арсланбекова. Таким пылким я не видел Виктора Савельевича с тех пор, как получал он по темени загипсованной рукой Эрика Кантоны. “По незащищенной голове”, как уточнил тогда комментатор.

Но все это было после. А до этого мы смотрели футбол.

“НО ЧЕМПИОН ВСЕГДА ОДИН”

Какой же долгой была пауза!

Тем удивительнее тишина. На “Комсомольской” в день больших матчей шум-гам - а здесь муху слышно. Полиция, скучая, недоумевает. Вот пришел “Сапсан” из Питера, но никаких тебе погромов. Никаких драк. Вышли два человека в сине-бело-голубых шарфах.

Зеленая ветка московского метро тоже полна умиротворения - на станции “Динамо” служивые держат шлемы в руках. Угрозы нет. После узнаю, на подступах к стадиону разогнала конная полиция намечающуюся драку. Со всей ловкостью сыграли на опережение - желающие чесать кулаки разбегались по кустам. Чтоб лошадка не укусила.

Но откуда-то набралось под тридцать тысяч человек на стадионе ЦСКА. Какими тайными тропами шли? Трибуны почти битком! Болели так, что качал после головой даже Луческу: “На такой арене, с такой поддержкой мало кто будет забирать очки у ЦСКА…”

Армейцы за зиму отточили вкус - анонсировали игру язвительным роликом. Полностью пересказывать смысла нет, кто видел - тот видел. Если в двух словах - забывает питерская девочка в Москве на барной стойке зенитовский шарф. Получив в подарок у поезда красно-синий. Надпись - “но чемпион всегда один”. Тонко и забавно. Если придумал все это директор по связям с общественностью товарищ полковник Аксенов - можно присваивать Сергею Павловичу новый чин. Генерал-адъютант. От таких роликов соперник зубами скрипит.

ВСПОМИНАЯ САДЫРИНА

…Я услышал голос за спиной - старик рассказывал внучку:

- А раньше здесь, на улице Песчаной, был маленький-маленький стадиончик.

И все пронеслось перед глазами, будто вчерашнее. Как ходил на матчи того ЦСКА, балансирующего между первой лигой и высшей. Пристраивался к толпе мужичков у крохотной изгороди - матч вот-вот начнется, а они стоят и слушают Павла Садырина. В тот год красно-синие рвали всех, лишние установки давать - только портить. Кто-то похлопывал Садырина по плечу. Кто-то пожимал руку. Все это походило на абхазскую свадьбу. Народу много - но все друзья. Кстати, тот матч завершился со счетом 9:1.

Через четверть часа я впервые окажусь на новой арене ЦСКА - и буду поражен. Все лучшее с того самого древнего стадиончика сохранилось и перенеслось сюда. Вот к скамейке хозяев подходит доктор “Зенита”, обнимает знакомых. Вот еще кто-то из Питера. Пришли - да так и остались стоять за разговорами. Кто-то перевешивается через декоративный заборчик - люди из ЦСКА пожимают руки. Все мы здесь словно родственники. Вот кто-то кудрявый шлет приветы на армейскую лавку - и получает пожелания здоровья в ответ. Не Роман ли это Еременко? Нет, показалось. “Чьи имена как раны на сердце запеклись…” - приходит вдруг на ум.

А вот Катерина Кейру самая настоящая. Кто-то из корреспондентов задается вопросом - где Новосельцев? А вот он. Не попал в состав - но в улыбчивости не растерял. Разминаясь, машет своей Кате рукой. Та счастлива.

Вот прошел грустный Игнашевич - присел на скамеечку с краю. Никому ничем не машет. То ли хворает, то ли стал запасным. Как говорят хоккеисты, “проснувшись, обнаружил себя в четвертом звене”.

Акинфеев с большого экрана, прорываясь сквозь фанатское скандирование, обещает “массу удовольствия” - и оказывается прав. Матч получился напряженнейшим. Пусть и с примерзшими к табло нулями.

ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ ЛУЧЕСКУ

- За победой приехали? - интересуюсь у питерских коллег.

Те замолкают, переглядываются - и отвечают с горделивой сдержанностью:

- А мы всегда за победой.

Ложа прессы так близко к полю, что приходит на ум коллега Рабинер. Тот, вернувшись из Америки, сразу же отправился на хоккейный “Спартак”. Где и вспомнил, что такое родина - пущенная чьей-то могучей рукой шайба долетела точно до корреспондентов. Где и попала в лицо моего товарища по борьбе.

Вспоминаю, вздрагиваю - и все не зря. Час спустя мяч, пролетев над моей головой, сразит кого-то в VIP-ложе.

Я смотрю, как ежится на бровке Луческу. Переживаю за него лично - вспоминая, как прогуливались когда-то по базе “Шахтера”. Как указывал Мистер куда-то вдаль:

- Вот там у нас лебеди. Вон пруд. А вот колонка осталась с царских времен, паровозы воду набирали…

Помню, как перебирали вместе древние пленки. Весь мир уж готовился отказаться от дисков - но Мирча продолжал жить в кассетной эре:

- Да, я консерватор. Во всем. Уважаю прошлое - а технику недолюбливаю.

Тогда протягивал он нам с коллегой Кружковым клубный журнал “Шахтера” с загнутой страничкой. Чтоб московские гости сразу попали на нужную.

- Вот, сделали анализ моего здоровья.

- Что случилось? - на всякий случай испугались мы.

- Оказывается, должен прожить около ста лет. Я как кошка.

- Девять жизней? - обрадовался Кружков.

- Девять или семь. В 1991-м в Италии накрыла ишемическая болезнь. Такой чемпионат - постоянный пресс. Потом все прошло. Это была моя первая жизнь. Дальше началась вторая - до инфаркта. Третья - теперь…

В четвертой жизни Мистера мы переживаем за него, за старого знакомого. Что уж скрывать.

ИСПЫТАНИЕ ОГНЕМ

Впрочем, и за Гончаренко переживаю. Не знаю, каким он станет - но сейчас Виктор Михайлович чрезвычайно приятный молодой человек. Пусть и играет в тайны с отработкой новых тактических моделей.

Мне-то было смешно - пока не увидел ЦСКА против “Зенита”. Откуда бодрость? Вот это заиграли! Вот это оборона! Как к месту и вовремя все делает Васин. Мариу Фернандес бороздит бровку, как Василий Рац в звездные годы. Я смотрю, как у меня под носом обрабатывает сложнейший мяч Дзагоев - понимаю, почему говорил про него Халк: “Десятый номер ЦСКА - это настоящий бразилец, невероятная техника…”

С высоченной трибуны в Химках разве все эти мелочи разглядишь? Я смотрю на Головина - и понимаю, почему Слуцкий выделил этого футболиста. Быстро думает, быстро бежит. Уже покрикивает на того же Дзагоева - освоился так освоился!

В каждом матче - своим открытия. Вот Оланаре всякое прикосновение к мячу превращает в обрез, организовывая атаку на собственные ворота. Зачем-то при всей неповоротливости дотянул на поле до 74-й минуты. Ей-богу, Траоре на его фоне кажется Джорджем Веа. Не говоря уж про Витинью - вот уж от кого подвигов не ждали, а успел парень за четверть часа блеснуть. Неуловимыми движениями накручивая одного, второго, третьего…

К тому моменту фанаты, раз уж не вышло схлестнуться в парке у стадионных стен, отводили душу прямо на трибунах. Началось-то пристойно: на гигантский стяг армейцев с Георгием Победоносцем ответили питерцы десятком мелких флагов. Армейцы призадумались - и развернули флаг маленький, но злой: “Вперед, гусары!”

Вперед так вперед. Кто-то в питерском секторе принял на свой счет. Захлестнуло, увлекло! Полез с проворством шимпанзе по сетчатому забору. Ну, переползет. Ну, свалится во вражеский сектор. Этого хочет?

Вот люди рациональные вели себя трезво - плевали на точность сквозь дырки в заборе. Кто-то швырял песком в соседний сектор - туда, где неприятель. Зрения не лишит, так прическу испортит. Кто-то до рассвета будет трясти головой в “Красной стреле”.

Где-то наверху полыхнули кресла. Едким дымом тянуло до Ленинградского проспекта. Казалось, даже футболисты косились туда, на самые озорные сектора.

Первое испытание огнем стадион прошел.

ВСЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ

В секторе фанатов “Зенита” надсадно громыхнуло раз, другой. Армейцы не отвечали - я ко второму тайму пойму почему. Берегли боезапас. Чтоб рвануло, так рвануло, но за спиной Лодыгина. Не Акинфеева же нервировать пиротехникой.

Вот жестко играет в центре поля Жирков - и армейский фан-сектор Юру не прощает: “Жирков - Иуда, Иуда, Иуда…” Да какой же он Иуда, помилуйте? Разве кто-то звал его в ЦСКА после “Челси”?

Вот Васин тянет за собой Дзюбу, как Фокс из “Места встречи” буфетчицу. Хватка мертвая. Фанаты ЦСКА ликуют - Васину слава! Секунду спустя снова свист - это Данни, подняв голову, угрожает Вернблуму. Возможно, физической расправой. Вернблум смеется, но видно не всем. Оттого свистят.

…После финального свистка никто не радовался нулям на табло. Но и не горевал.

Что для “Зенита”, что для ЦСКА все только начинается.