Газета Спорт-Экспресс № 29 (7268) от 10 февраля 2017 года, интернет-версия - Полоса 12, Материал 1

ФУТБОЛ

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Он - один из известнейших агентов Европы. С особенной любовью к России устраивал дела Юрана, Кулькова, Мостового, Овчинникова, Смертина, Измайлова… Не считая португальских звезд. Паулу заглянул на пару дней в Москву, мы напросились на интервью. Сидели и поражались - вот это судьба. Вот это повороты. Агентов с таким обаянием еще не встречали.

Паулу БАРБОЗА: “ВАГНЕР ЛАВ БЫЛ ОДНОЙ НОГОЙ В “ЛОКОМОТИВЕ”. ОТГОВОРИЛА ЖЕНА”

ЮРАН

- Все началось с Юрана, которому в 1991 году помогали в “Бенфике” как переводчик?

- Между прочим, в тот момент я уже купил билет в Пекин. По образованию я историк, собирался изучать иезуитов в Азии. Там колоссальнейший, потрясающий материал. Вдруг звонок из “Бенфики”, президент попросил помочь русскому футболисту. Я остался. Наш посол в Китае был расстроен - от него как раз уехала жена, не выдержала местной экзотики. Думал, хоть я скуку разгоню…

- А в “Бенфике” к Юрану вскоре присоединились Кульков с Мостовым.

- Вы в курсе, что из-за Мостового “Спартак” начал подписывать с футболистами профессиональные контракты?

- Мы слышали - он фактически сбежал из “Спартака”.

- Я бы сказал иначе. Ему предложили играть в “Бенфике”, он ответил: “Почему нет?” И его увезли в Лиссабон. При этом никакого контракта со “Спартаком” не было, Моста могли забрать даром! Эрикссон, главный тренер “Бенфики”, был влюблен в этого футболиста, очень хотел получить. Но клуб решил действовать цивилизованно и встретиться со спартаковским руководством. Немного опасаясь - все-таки 90-е годы. Мало ли кто явится от русских?

- Кто явился?

- Старостин. Ну и еще кое-какие личности. Это происходило в Кельне, куда “Спартак” приехал на турнир.

- Николаю Петровичу тогда было сильно за 80. Человек с Лениным за руку здоровался, не признавал калькуляторы - пользовался счетами.

- В Кельне не было счетов. А Старостин произвел феноменальное впечатление. Интеллигентный, образованный человек. Как он разговаривал, как формулировал вопросы! В итоге “Бенфика” заплатила за Мостового огромные деньги - миллион долларов.

- Юран и Кульков обошлись дешевле?

- Да.

- Мостового полсезона не могли заявить, затем началась травля со стороны португальцев. Не давали пас, не здоровались…

- Так. Но - не совсем. В Мостового был влюблен не только Эрикссон, но и Эйсебио, легенда “Бенфики”, один из руководителей клуба. Считал Моста суперигроком. Потом Эрикссон уехал в “Сампдорию”, “Бенфику” принял хорват Ивич. Который вообще никаких симпатий не питал к русским.

- Ивич по версии LaGazzettadelloSport - самый успешный тренер в истории мирового футбола. Выигрывал чемпионаты шести стран.

- Но у “Бенфики” старт сезона категорически не задался. Ивич уверен был, что справится без русских. Мостовой с Кульковым сидели на лавке, клуб проигрывал. Ивича выгнали, пришел Тони Оливейра. Ребята сразу вернулись в состав.

- Мостовой назвал Ивича “придурковатым”.

- Ивич - своеобразный. Думал исключительно о футболе, на другие мысли его не хватало. Вскакивал в три часа ночи, кому-то звонил, обсуждал игру. Сам вспоминал, как лежал в постели с женой, та о чем-то спросила - а он начал рассказывать про Руя Кошту и позиционное нападение. Без конца писал какие-то бумажки, планы. Не мог переключиться.

- Значит, у Мостового в коллективе не было проблем?

- Думаю, были. Все хотели играть, но на поле могли выйти три иностранца. А в конкурентах - шведы Шварц и Терн плюс Паулу Соуза, Руй Кошта… На тренировках шла настоящая битва!

- Юран говорил нам: “Я авторитет в “Бенфике” завоевывал кулаками”.

- Сергей на поле и за его пределами - два разных человека. В жизни муху не обидит. В игре же это зверь. Помню, один защитник, выступавший когда-то в “Бенфике”, но перешедший в “Боавишту”, двинул ему по ногам. Юран носился за ним весь матч, желая отомстить. Защитник не знал, куда деваться. Тренер орал: “Зачем ты убежал на другой фланг? Это не твое место!” А тот просто боялся Юрана! Мы сидели рядом с Эйсебио и хохотали.

- Догнал Юран?

- Нет.

- Про его драку с мускулистым бразильцем Мозером слышали?

- Не думаю, что у них дошло до мордобоя. Могли потолкаться, не более. Знаю, что после они стали большими друзьями.

- Это вы устраивали Юрану и Мостовому фиктивные свадьбы?

- Не я - “Бенфика”. С чего вы взяли, что все было фиктивным? Мне кажется, нет. Я присутствовал на этих церемониях.

- Юран уверял: посмотрев на португальскую жену, понял - Родине с ней не изменит.

- У любой истории есть две версии. Сергей рассказал вам вот эту. Но главное, все законно! Понятно, “Бенфика” была заинтересована в их португальском гражданстве, чтоб обойти лимит на легионеров. А у Кулькова уже была русская жена.

- Ночную жизнь Лиссабона наши парни оживили?

- Точно могу сказать, когда они уехали - ночная жизнь стала там намного скучнее. Эрикссон на все это внимания не обращал: “Мне до лампочки, чем футболисты занимаются после тренировки. Лишь бы на поле были в порядке”. Молодые люди с большими деньгами, красивый город, запах океана…

- Оставляли по ресторанам баснословные суммы?

- Да откуда? В Лиссабоне бутылка вина стоит десять евро. Тогда - еще дешевле. Ребятам нравилось общаться. Были какие-то приключения, ловила полиция за рулем в подпитии в два часа ночи. Но это нетрудно. Припаркуйся у ресторана, где сидит компания, и жди.

АВАРИЯ

- Делами Щербакова тоже вы занимались?

- Да. Бобби Робсон, главный тренер “Спортинга”, его обожал. Говорил, играет точно так же, как играл сам Робсон в юности. Покидая “Спортинг”, Бобби устроил вечеринку. С нее и ехал Щербаков в ту ночь.

- Помните, как увидели Сергея после аварии?

- Наутро. Было ясно, что с футболом конец, большой вопрос - будет ли ходить вообще. Но сам Щербаков этого не понимал. Не сомневался, что восстановится. Лично я опасался разбирательств со страховкой. Так и случилось, со “Спортингом” и президентом клуба пришлось повоевать.

- Расплатился?

- Заставили расплатиться.

- Была и у Юрана авария, в которой погиб человек.

- Сергей не виноват - человек разворачивался на его пути в неположенном месте. А у Юрана тяжелая машина, 600-й “Мерседес”. Люди из “Порту” попросили, чтоб я приехал на место катастрофы - а Сергею строго-настрого наказали не давать без меня никаких показаний. Ничего не подписывать.

- С Овчинниковым в Лиссабоне произошла похожая история?

- Да. Второй час ночи, дождь, ДТП. Те люди не выставили знаки, не включили “аварийку”. Стояли рядом и разговаривали. А тут Овчинников. Все закончилось трагически, один человек погиб. Сергей растерялся, позвонил, я сразу к нему помчался…

- Как у него в Португалии государство отобрало дом?

- Он должен был знать то, что все знают. Клуб за него платил налоги - но подписывать декларацию мог только сам Овчинников. А он уехал в Москву, играл за “Локомотив”. В португальском доме жила сестра жены. Приходили какие-то письма - она ничего в них не смыслила, складывала не читая. Пошел необратимый процесс. Чисто бюрократический момент.

- Сколько Овчинников потерял?

- Думаю, 200 - 250 тысяч долларов.

- По вашим отношениям это ударило?

- Поначалу - да. Но что я мог сделать? Вы неправильно припарковались, получили бумажку о штрафе. Год вам никто не напоминает. Дальше начинаются проблемы. Здесь - то же самое. Скажи мне кто-то из родственников Сергея про письмо - все бы решил! Я и потом пытался помочь. К сожалению, было поздно. Прошло как минимум два года.

- Сергей рассказывал, что в 2009-м вы чуть не пристроили его главным тренером в “Шавеш”.

- Неправда. Даже разговоров не было. Теперь, когда он тренер, мы мало общаемся.

- Почему?

- Понимаю, звучит странно, но это мое правило. Я не заключил ни одной сделки со своими бывшими игроками, которые после окончания карьеры возглавили клуб. Осознанно держу дистанцию, никого не предлагаю. Звонить, навязываться - некорректно. Пусть у них будет полная свобода действий.

- Овчинников сильно изменился.

- Мне трудно судить. Я сейчас не про Сергея, просто часто замечаю: едва человек получает важное назначение - что-то происходит с психикой. Все время вспоминаю рассказ Чехова…

- Какой же?

- “Толстый и тонкий”. Человек считает, что теперь должен иначе одеваться, с другой интонацией говорить. Может, боится, что его тогда не будут воспринимать серьезно? Надо быть солиднее? Власть сказывается на поведении. Чехов, всё по Чехову.

- Это в России?

- Везде. Но в России особенно бросается в глаза. Вот недавно ко мне в Лиссабон приехал журналист из Москвы. Был поражен, что езжу на маленьком “Смарте”: “А у нас так не принято”. Да “Смарт” для города - самая лучшая машина!

ВОРОНЕЖ

- Юран и Мостовой говорили, что от футбола поначалу вы были далеки. Они растолковывали тонкости.

- В чем-то - да. Но я любил футбол, в Союзе ходил на “Факел”, отчаянно за него болел. Помню, как отмечали победу над “Спартаком”. Был без ума от Кипиани и Черенкова. Мечтал познакомиться с Бесковым. Увы, не довелось...

- Стоп, Паулу. При чем тут “Факел”?

- Да я пять лет прожил в Воронеже!

- Шутите?

- Нет. Существовала ассоциация дружбы между Португалией и СССР, она оплачивала учебу нескольким студентам. Я попал в это число. В 1977-м, когда исполнилось восемнадцать, приехал в Советский Союз.

- Родные не отговаривали?

- Я просто исчез! В планы никого не посвящал, кроме брата, который и отвез в аэропорт. В Москву прилетел без чемоданов. С собой были только газеты. Начни дома собирать вещи, пришлось бы все рассказать.

- Когда вскрылась правда?

- Брат сказал, что я поехал в СССР. Не уточняя, что это учеба и затянется надолго. Время спустя я дозвонился домой и сообщил, что остаюсь учиться. У всех был шок.

- Выбор довольно оригинальный.

- Я всегда любил русскую литературу. Но о вашей стране знал немного. До 1974 года в Португалии была диктатура, все, что касалось СССР, находилось под запретом. Существовало два мира. Вот этот, второй, был мне страшно интересен.

- Ну а почему Воронеж?

- Я понятия не имел, куда распределят. Мог быть Киев. Или Ленинград. Оказалось - Воронеж. Учился в университете на историческом факультете. В Москву перебрался, когда поступил в аспирантуру.

- Воронеж считается одним из самых депрессивных городов России.

- Да, я знаю, знаю. Черноземье. Быстро убедился, что это зеркало настоящей России, глубокой. Для меня было важно, что там река. Чуть-чуть утешало, напоминало Лиссабон.

- Где вас поселили?

- Как где? В общаге! Я ее обожал. Жил там с русскими и иностранцами. Ребята из Эфиопии, Индии, Непала… До сих пор дружим. Можете вообразить, как все это расширило мой кругозор.

- Сколько вас было в комнате?

- Четверо. Полная демократия, голосовали по любому вопросу. Поменять местами ведро и шкаф? Голосуем! Воронеж был крутым городом - приезжало много стажеров из Англии, Франции, Испании. Негатив растворялся, мы жили, как коммуна. У всех одинаковая стипендия - 90 рублей, покупали одни и те же вещи. Никто не отличался - и это было чудесно! Я вообще не грустил.

- Самое нелепое, что с вами произошло в Советском Союзе?

- Учился со мной вьетнамец по имени Ван Дан Х…й. Вслух произнести это было невозможно. Но он понимал не все. Мы приводили его в компанию: “Вот, наш товарищ. Пускай сам представится”.

- Смешно.

- Мне брата пришлось переименовать в Мануэла Барбозу. Потому что его настоящее имя Х…й Барбоза. Вспоминаю, как поначалу жил в комнате со специалистом по ядерной физике. Он, выпивая стакан или захлопывая книгу, выдыхал: “Все, п…ц!” Я думал - это означает “конец”.

- Логично.

- Однажды на семинаре что-то писал на доске, поставил точку - и громко произнес то же самое. Хотел показать - освоил много русских слов. Женщины покраснели. Кто-то шепнул: “Паулу, ты что?!” В другой раз посреди лекции поднял руку: “Можно, пойду срать?” На меня со всех сторон зашикали: “Нельзя так говорить!” А мне-то приятели сказали, что это нормально. Тогда я понял, как это интересно - русский язык. Какие здесь глаголы. Но больше на занятиях не повторял вслух то, что слышал в общежитии.

- Позже в Воронеж возвращались?

- Нет. Хотя друзья зовут. Внутри меня борьба… В памяти образ города, где прошла юность. Кто знает, как воспримет душа новый Воронеж? Нужно ли мне это - или лучше сохранить те ощущения? Стоит ли видеть людей из прошлого - вне контекста 70-х? Это как перечитывать годы спустя “Маленького принца” - исправляя впечатление, которое он оставил когда-то.

- Не надо перечитывать?

- Ни в коем случае! Вот поэтому я боюсь возвращаться в Воронеж. На ту улицу Фридриха Энгельса, где учился. Может, и поля уже нет, на котором гоняли в футбол африканцы, русские и европейцы.

- Вы за кого?

- Это был вечный вопрос! Англичане говорили - должен играть за нас, мы же европейцы. Друзья из Анголы и Гвинеи-Бисау кричали: “Нет, за нас! Мы же португалоязычные!” А русские зазывали к себе. Я к тому моменту совсем обрусел.

ПОХМЕЛЬЕ

- Наши люди хоть раз напоили вас до беспамятства?

- По дороге в Воронеж!

- Ах, как интересно.

- Зашел в купе, там два мужика и женщина. По-английски они не говорили. Тут же открыли водочку. Разложили сало, черный хлеб, соленые огурцы. Отломили кусок от вареной курицы. А какая это была женщина! Замечательная!

- В самом деле?

- Старалась меня вдохновлять: “Давай, давай!” У нас был один стакан. Я думал: как же быть? Оказалось, очень просто. Мы пили по очереди.

- Естественно.

- Меня познакомили с еще одним ритуалом. До сих пор его соблюдаю. Выпив, нужно понюхать черный хлеб и закусить соленым огурцом. Когда допили первую бутылку, я подумал, что сейчас все закончится. Нет! Откуда-то взялась вторая, третья. Мы разговаривали и разговаривали, я ничего не понимал, но что-то рассказывал, похрустывая огурцами. Самая странная ночь в моей жизни. Еще врезалась в память музыка.

- Какая музыка?

- На вокзале в Москве. Потом узнал, что это “Прощание славянки”. В купе мои новые друзья объясняли: “Запомни слово - “похмелье”. Для тебя оно будет очень важным”.

- Представляем, каким вы добрались до Воронежа.

- Люди, встречавшие на перроне, наверное, подумали, что приехал алкаш. Я этот день смутно помню. Пьяный был совершенно. В голове переплелось жуткое похмелье, вчерашнее “Прощание славянки” и всё-всё-всё… Так я познакомился с Россией.

- Владимир Вайсс, тренируя “Сатурн”, порадовал откровением: “Россия меня научила, как бороться с похмельем. Душ, суп - и за работу”. Как боролись вы?

- Мне сразу сказали: пей пиво с утра, а то будет хуже! Хотя от хорошей водки никогда не болит голова. Я и похмелялся водкой. Лучший напиток в мире.

- В Москве вы защитили диссертацию по теме “Историография и история индустриализации СССР”. Мы ничего не перепутали?

- Все правильно. Сидел в архивах, изучал воспоминания старых большевиков. А в Португалии случился ужас - пришлось диссертацию переводить и защищать заново. Сначала в МГУ, потом в Коимбре, это старейший университет Европы.

- Самая удивительная точка в СССР, где побывали?

- У меня есть история. Не уверен, что можно публиковать.

- После предыдущих рассказов мы готовы ко всему.

- Тогда слушайте. Были в те времена “пробеги за мир”. Товарищи говорят - готовится очередной. В списки тебя вносим под именем Павел Иванович. Будешь фотографом.

- Почему?

- У меня был фотоаппарат. Я думал, все это шутка, - они постоянно меня разыгрывали. Вскоре увидел список и насторожился - там был Павел Иванович! Нас долго везли на автобусе, высадили в очень странном месте. Маленький городок - и огромное количество военных кораблей. Наконец завели на подводную лодку!

- Вы нас обманываете.

- Клянусь - так и было! Начало 80-х, я с фотоаппаратом, под именем Павел Иванович. Моя страна в НАТО. Думаю - сейчас все раскроется, и мне конец. Кто поверит, что я - не шпион?

- Надо было молчать. Чтоб не раскусили по акценту.

- Молчать не получалось - все вокруг шутили. Наверное, меня принимали за армянина с фотоаппаратом.

МАНИШЕ

- Как сами объясняете - почему вы так взлетели в агентском бизнесе?

- У меня способность договариваться. Сохранять в течение многих лет отношения. Для меня они важнее, чем сделка. Я не преследую в работе чисто материальный аспект. Он есть - но никогда не был главным. Я не подписываю с игроками никаких бумаг. Достаточно рукопожатия. Пока мы счастливы работать вместе - будем сотрудничать. Если что-то исчерпалось - заканчиваем. Еще мое правило: не беру с футболиста деньги. Не закладываю свой процент в его зарплату.

- Гонорар получаете от клуба?

- Исключительно.

- Многие агенты работают, как вы - на доверии?

- Думаю, нет. В современном мире это чревато. Сейчас куча фондов, которые выкупают права на игроков… Но я и сам необычный человек, для меня деньги не самоцель. Можете спросить у Смертина - за столько лет сотрудничества между нами не было ни одной бумажки!

- Из-за этого едва не сорвался его переход из “Динамо” в “Фулхэм”.

- Он улетел к родителям в Барнаул. А я приехал в Лондон, оформлять трансфер. Тут выясняется, что в “Фулхэм” заходили какие-то типы, якобы представляющие интересы Смертина. Мне бы показать документ - но у нас с Алексеем нет контракта. Хватаю телефон и прямо при англичанах начинаю ему дозваниваться. В Барнауле уже ночь, разница во времени - семь часов. С ужасом думаю - сейчас он не возьмет трубку, и все кончено. Второго шанса не будет.

- Что дальше?

- Заспанный Алексей наконец ответил, мы заговорили по-русски. Руководители “Фулхэма” насторожились еще сильнее. Передал им трубку - и Смертин убедил, что я не проходимец.

- От вас уходили к другому агенту?

- Было, было.

- Самый обидный случай?

- Мне не бывает обидно. Я же говорил про свой принцип. Если жена сказала: “Надо разводиться”, - что ж! Значит, надо!

- Известный футболист, который ушел к другому агенту?

- Манише. Всю жизнь работал со мной, с юниоров. Однажды сообщил: есть предложение от “Динамо”. При том что звали еще “Арсенал” и “Барселона”.

- Вот это да.

- У футболистов бывают моменты, которые надо понимать. Он знает, что сильнее какого-то игрока - но тот очутился в топ-клубе. Просыпается обида и мысль: “Ах, так? Тогда я заработаю!” Всё от отчаяния!

- Вы были против “Динамо”?

- Я не поддерживал эту идею. Видел, что творится в клубе, - и представлял, чем закончится.

- Как Манише отреагировал?

- Знал, что говорю правду. И все-таки решил рискнуть.

- Но сначала переметнулся к агенту Жорже Мендешу?

- Это подразумевалось. Нужно было соглашаться на условия Мендеша и Федорычева.

- Кто с Манише соприкасался в Москве, отмечал - парень неприятный, надменный. Как и Коштинья.

- Коштинья - тяжелый… Не хотелось бы говорить такие вещи о соотечественнике, но к этому персонажу у меня ни малейшей симпатии. Как мне сказал президент “Порту”, Коштинья - один из худших профессионалов, которых видел в жизни. И добавил: “Были бы все такие профессионалы, как Янкаускас!” Вот этот парень его потряс - профессионализмом, порядочностью. А от Коштиньи “Порту” постарался избавиться при первой возможности. Но с Манише их сравнивать нельзя, они абсолютно разные!

- Манише потом мелькнул в “Челси”.

- Позвал туда Моуринью, который помнил его по игре за “Порту”. Думал, поможет. Но оказалось, что после “Динамо” - всё… С какого-то момента Манише слишком большое значение придавал финансам. Это испортило карьеру.

МАРАТ

- Самый обидно сорвавшийся трансфер в вашей жизни?

- Из последнего? Вагнер Лав в “Локомотив”. Два года назад он расторг контракт в Китае и хотел снова поиграть в России.

- У него же агент - бразилец.

- Совершенно верно. Ко мне Вагнер обратился через общих знакомых, попросил найти команду. Я договорился с “Локомотивом”, который предложил игроку очень хорошие условия. Вагнер подписал предварительный контракт, вот-вот должен был прилететь, клуб уже готовил презентацию. Внезапно жена заявила, что возвращаться в Москву не желает.

- Как вы узнали?

- Мне позвонил Вагнер: “Извините, но Лусилен наотрез отказывается ехать. А я не хочу создавать дома проблемы”. На следующий день заключил контракт с “Коринтианс”. Позже разговаривал с Вагнером - он признал, что допустил ошибку: “Зря жену послушал…”

- Реакция Ольги Юрьевны?

- Да все мы были в недоумении. Никто не ожидал, что сделка сорвется в последний момент. Вагнер, кстати, пересекался со Смородской, когда она руководила “большим” ЦСКА. Этот факт повлиял на его решение перейти в “Локомотив”. Если бы не супруга… А в 2013-м в шаге от “Локомотива” был бельгиец Дрис Мертенс.

- Ему что помешало?

- Мы все утрясли и с ПСВ, за который он тогда играл, и с агентами. Игрок приехал в Москву, согласовал финансовые условия, подписал предварительный контракт и улетел домой за вещами. После чего перестал отвечать на звонки - как и агенты. Через пару дней выяснилось, что Мертенс - в “Наполи”.

- Как итальянцы его перехватили?

- У них был интерес к Мертенсу, однако до конкретики не доходило. Когда узнали, что парень одной ногой в “Локомотиве”, вступили в переговоры. Он выбрал серию А, хотя в России мог больше заработать.

- Сколько раз к возвращению в “Локомотив” был близок Измайлов?

- Самый реальный вариант возник зимой 2010-го. Подробности этой истории не афишировались. Наумов был президентом “Локомотива”, Семин - тренером. Измайлов еще играл за “Спортинг”. Клубы уже обо всем договорились, Марат тайно прошел медосмотр в Риме. И вдруг огорошил: “Извини, Паулу, я не поеду”.

- Почему?

- Нужно знать Марата. Удивительно совестливого, порядочного человека. До этого он перенес операцию, восстановился. Но одно дело играть на хороших полях в Португалии, совсем другое - месить по весне грязь в России. А “Локомотив” покупал Измайлова за серьезные деньги, на него с первых же матчей рассчитывали как на лидера. Он опасался, что не оправдает надежд, вот и решил остаться в “Спортинге”.

- С каким чеховским персонажем вы бы сравнили Марата?

- Человек в футляре. Понимаете, о чем я?

- Еще бы. К тому же опыт общения с Измайловым у нас был.

- А мне кажется, в России многие его не понимают. У Марата особенный менталитет. Поверьте, о личной выгоде он тогда вообще не думал. Марат так любит и уважает Палыча, что больше всего боялся его подвести. Я никогда не встречал игрока, у которого было бы настолько развито это чувство. Он сам набрал Семину, объяснил ситуацию.

- Не обиделся Юрий Палыч?

- Да что вы! У них великолепные отношения! Марат для него как сын.

- Измайлову в сентябре 35.

- Если не будет травм, еще три-четыре года спокойно отыграет. Он же суперпрофессионал. Соблюдает режим, внимательно следит за своим здоровьем. Живет футболом по Гегелю…

- О, Господи. Это как?

- Футбол для Марата - абсолютная истина. Хотя на поле ошибаются все - и Марадона, и Зидан, и Месси. Почему не может потерять мяч Измайлов?

- Вот именно.

- А Марат считает - не может! Когда такое случается, расстраивается страшно.

НОСИЛКИ

- В России агентов убивали. Какие опасности этот бизнес подарил вам?

- Был неприятный эпизод в Румынии. Приехали с аргентинским футболистом на переговоры. Неожиданно объявился местный агент, сообщил, что претендует на свою долю от трансфера.

- С какой стати?

- Якобы клуб через него вышел на игрока. С моей стороны понимания не встретил, начал угрожать. В гостиницу, где мы жили, привел каких-то людей. “Послушай, - говорю. - Ты, конечно, можешь меня поколотить, но к чему эти крайности? Наши отношения пока не отравлены. Давай по-хорошему. Завтра в клубе соберутся все, причастные к сделке. Приходи, и выясним, кто прав”.

- Пришел?

- Да. Когда понял, что один из руководителей клуба, мягко говоря, ввел его в заблуждение, извинился: “Паулу, тема закрыта. К тебе никаких претензий”. Расстались друзьями.

- Ваша жизнь полна приключений.

- Была еще сумасшедшая история. 1991-й, Кубок чемпионов, киевское “Динамо” принимало “Бенфику”, где уже играли Юран и Кульков. Я прилетел в Киев с президентом “Бенфики”, богатейшим человеком. Когда вышли из аэропорта, он хлопнул себя по лбу: “Паулу, совсем забыл! У меня в дипломате огромная сумма, которую не декларировал”. Я уточнил: “Сколько?” Президент усмехнулся: “Много. Очень много. Дипломат забит наличными”.

- Сотни тысяч долларов?

- Больше миллиона! Оказалось, он всегда возил с собой большие деньги. На всякий случай. Кто-то берет в дорогу аптечку, а этот - миллион. Говорю: “Если перед вылетом вас попросят открыть дипломат - будут проблемы”. Слышу восхитительный ответ: “Вот и придумай, как их избежать. Русский ты знаешь, так что выкрутишься. Держи!” И протягивает дипломат.

- Взяли?

- Куда деваться? Я ни на секунду не выпускал его из рук, с ним и на игру приехал. В конце матча динамовский защитник так подкатился под Руя Агуаша, что со стадиона “скорая” увезла его в больницу. Мы с доктором “Бенфики” сопровождали.

- Кажется, ногу сломал.

- Вы помните? Надо же! Стоял вопрос, делать ли в Киеве операцию. Врачи решили отложить ее до возвращения в Лиссабон. Вкололи обезболивающее, наложили шину. На “скорой” помчались в аэропорт. Тут меня осенило. Указал на дипломат: “Руй Агуаш, помоги. Здесь деньги президента “Бенфики”. Нужно пронести их в самолет”.

- Согласился?

- Скрепя сердце. Дальше картина: к трапу подкатывает “скорая”. На носилках Руй Агуаш. Обложенный долларами, с натянутым по горло одеялом. Бледный то ли от боли, то ли от страха.

- Какой-то сюрреализм.

- Это точно! Феллини отдыхает! Когда солдатики тащили носилки, Руй Агуаш вцепился руками в одеяло. А я молил Бога - лишь бы купюры не посыпались прямо на трап.

- Повезло вам. Как бы выкручивались, если б не травма Руй Агуаша?

- Честно? Не представляю…

- В 2003-м вы устроили Бышовца в “Маритиму”?

- Да. Между прочим, в Португалию он должен был приехать еще в 1992 году.

- В качестве кого?

- Тренера “Бенфики”! Я присутствовал на его встрече с президентом клуба. Вроде обо всем договорились. Эрикссону, который уходил в “Сампдорию”, Бышовца уже представили как преемника. Тот ввел Анатолия Федоровича в курс дела, рассказал о футболистах. В Лиссабоне его ждали после чемпионата Европы, куда Бышовец повез вашу сборную.

- Ну и?

- К лету 1992-го “Бенфику” возглавлял Ивич. Он знал, что его сменит русский, - и любви к Юрану, Кулькову, Мостовому это не добавляло. На Европе сборная выступила неудачно, руководители “Бенфики” засомневались. В итоге вместо хорвата назначили своего - Тони Оливейру.

- Говорят, в “Маритиму” против Бышовца игроки взбунтовались?

- Я бы не назвал это бунтом. Команда стояла на вылет, не было времени на раскачку. Бышовец сразу взвинтил нагрузки, ужесточил дисциплину. Тех, кто не хотел трудиться в таком режиме, усадил на скамейку. В том числе родственника президента клуба. Конечно, пошло недовольство.

- А результат?

- За второй круг по набранным очкам “Маритиму” был в тройке. При нем раскрылись Пепе и Данни. Но к концу сезона отношения с президентом обострились настолько, что Бышовцу пришлось уйти.

- Может, повышения зарплаты потребовал?

- Нет-нет! Деньги ни при чем. Бышовец повторял: “Я буду решать, кого выпускать на поле, как выстраивать подготовку, сколько раз в день тренироваться. Вмешательства в свою работу не потерплю”.

- Прав.

- Абсолютно! Но не каждый президент с этим смирится. Знаете, мы с Бышовцем мало говорили о футболе. Гораздо интереснее было обсуждать литературу, философию, живопись. Нечасто в Европе встретишь тренера, который способен поддержать беседу на такие темы. Он читал стихи, сыпал цитатами. С книжками мне помогал.

- Например?

- “История России с древнейших времен” Сергея Соловьева. Это в начале 90-х, когда книги были дефицитом. Анатолий Федорович достал редкое издание, передал в Лиссабон через Юрана, Кулькова и Мостового. Тридцать томов! Ребята, конечно, не обрадовались, но привезли…

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ

ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ ИНТЕРВЬЮ - ЧИТАЙТЕ НА WWW.SPORT-EXPRESS.RU