Газета Спорт-Экспресс № 260 (7204) от 18 ноября 2016 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1
ФУТБОЛ
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Сергей ОЛЬШАНСКИЙ: “Виктора ТИХОНОВА ИЗ ЦСКА УВОЛЬНЯЛ Я”
Когда-то он считался самым одаренным юным футболистом Советского Союза. Такие пропадают обычно на пути к серьезным клубам - Ольшанский же не пропал. Совсем напротив - стал капитаном “Спартака”, ЦСКА и сборной СССР. Вот всё в его жизни так - вопреки.
Сегодня Сергей Петрович генеральный директор “Ники”. Мы заходим в его кабинет - и оторваться не можем глазами от шкафа. Фуражки, фуражки…
- Где ж папаха? - радуемся за жизненный путь нашего героя.
Полковнику полагается папаха, даже школьник знает.
- Нет папахи, - огорчается Ольшанский. - Я “полковника” получил, и как раз в тот год папахи отменили…
Мы вздыхаем вместе с ним, отводим взгляд в сторону. Вокруг тоже много интересного. Фотографии. Диплом на столе. Вчитываемся: выдан за первое место по прыжкам в длину, выиграл Сергей Петрович первенство Камчатской области по легкой атлетике в 1975 году…
Вот это человек!
***
- Кабинет у вас отличный. А “Ника” уже не во второй лиге?
- На Москву теперь играем, КФК.
- Учредители у клуба все те же - Романцев с Тархановым?
- Да. Правда, Романцева с лета не видно. Еще Дима Хохлов среди учредителей, вот он заезжает. У Саши Тарханова здесь сыновья работают. Эдик начальник команды, Юра - главный тренер.
- Мы сейчас шли и размышляли: какой смысл в этой команде? Растить и продавать футболистов?
- Да. Воспитываем же. Можно было бы сказать, что это бизнес, но пока лишь раз “Нике” выплатили солидную компенсацию за футболиста.
- За кого?
- За Глушакова. С “Локомотивом” и Смородской больше года тяжба тянулась. УЕФА присудил нам миллион с чем-то евро. А существуем мы на то, что сдаем помещения в аренду. Никаких спонсоров нет, сами вертимся.
- У вас на стене фотография - на поле рубитесь со своим начальником по “Нике” Назаром Петросяном…
- Фотография не самая свежая, к сожалению. Это 2006 год, матч к 80-летию Симоняна. Назар играл за Армению, я - за сборную СССР. Сейчас все, завязал.
- Когда выходили на поле в последний раз?
- Лет пять назад, было мне 63. Ветеранский таймик отбегал, двадцать минут.
- Здоровье заставило остановиться?
- Жена в 2007-м умерла, Зина. После этого вообще ничего не хотелось, потерял интерес к жизни. У нее рак был, медленно угасала.
- С тех пор вы один?
- Есть женщина. Но не расписываемся.
- Если нравится - что ж не расписаться-то?
- Дал слово Зине - второй раз жениться не буду.
- Она понимала, что конец близок?
- Да. “Химия” уже не помогала. Показал профессору врачебные раскладки, тот взглянул: “Сдавай в хоспис, сам не потянешь. Надо ухаживать”. Нет, отвечаю. Никаких хосписов. Подбадривал Зину как мог, нанял сиделку. Так дома и умерла через год.
- В какой момент вы внутренне оттаяли?
- Я до сих пор вспоминаю всю нашу жизнь. Постоянно! Никогда от этого не отойду. А познакомил меня с женщиной в 2010-м Володя, старый товарищ.
- Футболист?
- Регбист, судья международной категории. Мы с институтских времен дружим. “Давай, Сергей, - говорит. - Женщина в твоем вкусе”. Мне действительно такие нравятся.
- Это какие же, Сергей Петрович?
- Черненькие. Пухленькие.
- Одобряем вкус.
- Я и с Зиной в 1974-м благодаря Володе познакомился. С ним и Витей Евлентьевым из “Спартака” зашли в ресторан “Арбат” на Калининском. Неподалеку сидит компания, человек десять. Я сразу девушку приметил - черненькая, миниатюрная. Хотя и в теле (показывает руками).
- Озорной вы человек.
- Да я-то не особо, а вот Володя - герой! Любитель потанцевать. Сейчас, говорит, танцы начнутся, я из-за того стола дамочку приглашу.
- Зину?
- Подругу ее. А я перед этим шепнул: “Мне вон та девчонка нравится” - “Так пригласи!” - “Стесняюсь”. Неудобно было - вдруг откажет? Все-таки я уже был лысоватый…
Володя через подружку удочку закинул. Нашептал: “Видишь, парень за нашим столиком? Футболист сборной СССР, призер Олимпийских игр Мюнхена! Приглянулась ему ваша девчонка” - “Пускай пригласит!” - “Да вот робеет…” Потом меня подтолкнул: “Иди, она не откажет”. Слово за слово, начала расспрашивать.
- О чем?
- Об Олимпиаде, Мюнхене… Танец закончился - а мы не наговорились. Сели вдвоем в сторонке. Дело к полуночи, от их столика пошли заказывать шампанское, а не дают: “Закрываемся!” Зина ко мне: “Сережа, вы не поможете?” У футболистов-то, понятно, все схвачено в таких вопросах. Договорился, им принесли. Шепчу: “Может, мне телефончик дадите?” - “Нет, что вы!”
- Ничего ж себе ответ.
- Ее родители сидели за тем же столом! Как можно телефоны раздавать? Начинают они собираться, мы продолжаем сидеть, нас-то из ресторана никто не погонит. Зина втихаря мне - раз, и сунула бумажку с номером.
- Ловко.
- Маме потом рассказала, с кем познакомилась, - та: “Не надейся, не позвонит. На фиг ты ему нужна? Наверняка есть кто-то”. А у меня отпуск заканчивался, в Сочи улетал на сборы. Оттуда Зине набрал. Вся семья поразилась - это ж надо междугородний разговор заказывать!
Вернулся со сборов - начали встречаться. Мне Старостин дал однокомнатную квартиру. Как-то говорю Зине: “Сама решай. Хочешь - оставайся” - “Я останусь…” Домой ночевать не пришла. Отец как узнал - ой, целый скандал!
- Ваш отец?
- Мой-то что? Ее! “Как ты могла?!” Я трубку взял: “Обещаю - женюсь!” Все, с того дня я для него лучший друг. Месяц со сборной по Южной Америке колесили. Как вернулся - расписались.
- Много гостей на свадьбе-то было?
- Человек сто! В гостинице “Москва” - там самый большой ресторанный зал. И “Спартак” пришел, и сборная. Даже цыгане. Тот самый, который в “Неуловимых мстителях” на скрипке играл.
- Вот вы развернулись, Сергей Петрович.
- Отличная свадьба получилась. Приехал Вася Калинов, поддатенький, почему-то с клюшкой. Мне вручил. Вроде ж надо какой-то подарок. Следом таксист заходит: “Это вы - Ольшанский?” - Да, отвечаю. - “Вы знаете, этот гражданин за такси не заплатил…” Да какие вопросы. Рассчитался за Васю.
- Веселый был человек - Калинов?
- Шебутной, с юмором. Со скольких лет женят? С восемнадцати?
- Да.
- Так Калинову пришлось в исполкоме разрешение брать, чтоб с шестнадцатилетней расписали. Еще “Спартак” ходатайствовал. Ей рожать вот-вот!
***
- В “Спартак” взяли вас в 1969-м. В первый же год стали чемпионом. Какая красота.
- Я весной травму получил, слег с ахиллом. Вышел против тбилисского “Динамо” минут на пятнадцать - проиграли 0:2. Потом выпускают против Кутаиси уже в основном составе. Ведем 2:0. Минута двадцатая. Был там защитник Автандил Цверава. Обыгрываю его - и тут удар сзади! Я как подкошенный упал, в самую жилку мне попал!
Еду в ЦИТО к Зое Мироновой, легендарному хирургу. Надо, говорит, делать операцию. Но никаких гарантий, что будешь играть дальше. “Есть варианты?” - спрашиваю. “Бинтуй!” Так и бинтовал - до конца карьеры. Зато не резали.
- Кому пришла мысль - отправить вас в защиту?
- Симоняну. Мы поехали на халтуру в Астрахань. Меня ставят в центр обороны. Выхожу - будто всю жизнь на этом месте играл! Старостин с Симоняном руками развели: “Да ты же прирожденный защитник!”
- С тех пор играли постоянно?
- Ждал часа - тогда в “Спартак” пришел Вадик Иванов из “Динамо”. Футболист сборной. Меня вместо Гешки Логофета выпускали крайним защитником, когда он в сборную отлучался. То там сыграю, то здесь. Вот Иванов ломается, я выхожу в Ташкенте - и все, с тех пор колом не вышибешь. Тот подлечился - сам сказал: “Не, Серег, я уже тебя убрать не смогу…”
- В 1969-м чемпионские медали были, кажется, именные. У вас тоже?
- Не дали мне медаль.
- Почему?
- Меньше половины матчей сыграл. А чужие медали я не рассматривал, мне ни к чему. По-моему, в 1969-м уже не именные были… Есть у меня одна медаль, на которой фамилия написана!
- Это что ж за медаль?
- Олимпийская - за 1972 год. Немцы во время матча успели выгравировать фамилии каждого, латинскими буквами вывели. Дали только тем, кто участвовал в матче за третье место, запасным ничего.
- Кто особенно обидно тогда не получил медаль?
- Йожеф Сабо отыграл все матчи на Олимпиаде, а матч за бронзу пропускал. Так Андреасян, который с ГДР вышел на замену, отдал Йожефу свою медаль!
- Вот это поступок. Неужели Сабо взял - с фамилией “Андреасян”?
- Взял.
- Матч за бронзу с ГДР - договорняк?
- Неправда. В основное время бились будь здоров! 2:2. Перед дополнительным по стадиону объявили, что послематчевые пенальти не предусмотрены, в случае ничьей бронзовые медали получат обе команды. В регламенте изначально был этот пункт, но до игры мы не придавали ему значения. А тут в голове щелкнуло - какой смысл еще полчаса жилы рвать, если счет устраивает?
- Перемигнулись с немцами?
- Все стало понятно без жестов и слов. Уже никто вперед не лез, просто катали мяч.
- Старостин - особенный человек в вашей жизни?
- Не то слово!
- При вас муху-то он прихлопнул?
- Прямо во время установки. “У-у, “Динамо” проклятое!” Все от хохота попадали. Это сейчас матч “Спартак” - ЦСКА главное дерби, а тогда - ничего особенного. Вот против “Динамо” - это да! Старостин говорил: “Обыграете “Динамо” - я вам все прощу!” Чувствовалось, какой у него зуб на ту организацию.
- Держал себя Николай Петрович блестяще.
- Зарядочку делал на месте. Так, потрусит. Чай пил с сушками. Заходишь к нему - и тебе наливает.
- Почему не возвратились из ЦСКА в “Спартак” годы спустя?
- Вадим Никонов в “Торпедо” вернулся. Потому что там был Иванов, главный тренер. Сказал: “Вадик, отслужишь - ждем назад”. Хотя риск-то был - в 27 нас забрали. Кто знает, какими вернемся в 29? Возраст! Мне же “Спартак” не говорил ничего. Тренировали команду Крутиков с Гилей Хусаиновым. Видимо, им я был не нужен.
- А Старостин?
- Его в тот сезон из “Спартака” убрали. Это потом он сказал: “Серега, да мы тебя в любом состоянии приняли бы! Ты что?” - “Так меня же, Николай Петрович, никто звал…”
***
- История с вашим призывом - это сюрреализм.
- Май 1975-го. Я - капитан сборной СССР. Обыгрываем в Лужниках Югославию 3:0, мне до 27-летия остается три дня. Готовлюсь праздновать. Но встречать пришлось на призывном пункте. Наутро после матча звонок в дверь. Майор на пороге: “У меня приказ - без тебя не возвращаться. Вот повестка”. Дайте, говорю, хоть позвонить.
- Кому? Адвокату?
- Старостину. Майор не против: “Пожалуйста. Я буду здесь сидеть, тебя ждать”. Николай Петрович уже в курсе: “Сереж, ничего не могу сделать. Иди, служи. Приказ Гречко!” Оказывается, было накануне совещание в ЦК. Какие-то партийцы, болельщики “Спартака”, повздорили то ли с Гречко, то ли с его замом - маршалом Соколовым.
- Если б вы знали, что за вами устроили охоту - три дня хоронились бы по чердакам?
- Мог лечь в больницу - вырезать аппендицит, например. Гланды удалять. А 27 исполнится - никто уже не заберет.
- “Спартак” никого не отмазывал?
- В том-то и дело, что до этого Старостин отмазал от армии Юрку Дарвина, вратаря. Получил нагоняй. Такой, что возможность отмазывать на время пропала. Вот это и сыграло против меня. Хотя Черненко болел за “Спартак”. Бесков тренировал сборную - я у него вес имел.
- Ему бы набрали.
- Тоже набрал! Константин Иванович отвечает: “Сергей, ничего сделать не могу. Гречко - второй человек в стране”. Если Бесков удивился, то Старостин точно был в курсе, что за мной придут.
- Почему же вас не предупредил?
- Тоже боялся, наверное. Мало ли что я сделаю? Вдруг сорвусь куда-то?
- У вас нет ощущения, что вас все подставили в той ситуации - включая Старостина?
- Нет. Это ж закон. Я Старостина ни в чем не виню. Другой вопрос, не думал, что меня засунут настолько далеко. Ну, призовут. Ну, отправят в ЦСКА. Тоже хорошая команда. Крайний случай - смоленская “Искра”, ростовский СКА…
- Как вы 27 лет отметили?
- Да никак. Я же собирался в институт физкультуры ехать, документы на госэкзамен отдавать. Майору рассказал - а тот неожиданно в ответ: “Так поехали, отдашь. У меня машина”. Декан кафедры футбола, Вячеслав Варюшин, смотрит на меня и майора: “Ты что, уже с охраной ходишь?” - “Да в армию забирают”. Он в шоке. То ли верить, то ли нет. Дело немыслимое, но майор-то натуральный стоит!
- Куда вас отвезли?
- В город Железнодорожный. Койку выделили. Потом автобус за мной прислали с офицером. Говорю ребятам: “У меня день рождения, давайте шампанского выпьем” - “Да ты что! Если узнают - такое будет!” Так и не отметил. Уже на Камчатке удалось чуть-чуть.
- На Камчатку попасть - это надо умудриться.
- Никто в Москве не знал, что со мной и где я. Хорошо, хоть какие-то деньги у меня по карманам были. Отправили в Домодедово с последней партией призывников. Какие-то странные ребята - кто с провинностями, кто с отсрочками… И я с ними - 27-летний капитан сборной.
- Не представляли до последнего, куда зашлют?
- В Железнодорожном день провел - потом отправили одного на автобусе в аэропорт. Офицера приставили, чтоб не сбежал. Говорю тихонько: “Покажи, куда?” Хоть ясно было - если из Домодедово, то на восток.
- Довезли прямо до трапа?
- Да. А куда лечу, узнал лишь на пересадке в Хабаровске. Показывает офицер билет: “На, смотри…” Там выведено - “Петропавловск-Камчатский”. Ох, ё! На подводную лодку, что ли? Чтоб спрятать совсем? Там тоже у трапа встречали!
- Куда увезли? Дальше уже Япония.
- Полк стоял минутах в сорока езды, у самого Тихого океана. Ко мне хорошо относились. Всем же интересно - капитана сборной привезли, 27 лет. Правда, никто понять не мог, как я там очутился: “Мы тебя видели по телевизору! Наверное, кого-то убил? Чтоб не сажать - здесь спрятали?” Нет, отвечаю, никого я не убивал.
- Присяга где была?
- В полку. Фотография сохранилась - командир полка идет, а я стою с автоматом. Читаю присягу. В тот момент уже вообще все равно было, что со мной станется. Как во сне. Еще какие-то выборы.
- Что за выборы?
- Наверное, в Верховный совет. Солдаты же в 6 утра голосуют, самые первые. Говорю: “Я не пойду голосовать!” Замполит прибегает: “Как так?” - “А как вы меня сюда засадили? Привезли словно самого последнего преступника! За что я буду голосовать - за эту власть?” На канате-то меня не поведут. Покочевряжился. Потом пошел, проголосовал.
- Поняли - себе дороже?
- Мне-то было наплевать. А вот у людей неприятность могла случиться.
- Самое интересное, что обнаружили на Камчатке?
- Такие гейзеры, холмы! В полку нашем забор собрались делать - а неподалеку завод железобетонных конструкций. Как раз то делают, что нам нужно. Подходит замполит: “Слушай, директор завода по национальности каряк, а по убеждениям - спартаковский болельщик. Если с тобой к нему явимся, точно это дело провернем…” Ну, поехали.
- Успешно?
- Заходим в кабинет. Я в пилотке стою. Замполит директору говорит: “Ты знаешь, кто это такой?” - “Нет. А кто?” - “Ольшанский!” Тот отстранился: “Да ладно, какой Ольшанский?!” - “Ну-ка, сними пилотку…”
- Что директор?
- Чуть умом не тронулся. Закрывает кабинет: “Едем ко мне!” Жена расстилает ковер в саду. Всё как в “Белом солнце пустыни”, когда таможенник икру ел, а хлеба не было. Так и здесь! Икры поставили передо мной банку.
- Черную?
- Красную. “Ешь и рассказывай, откуда ты здесь…”
- Неплохо вы устроились, Сергей Петрович.
- Коньячку попили. Потом говорит: “Едем в Паратунку”. Это место, где термальные источники. Санаторий для подводников. В бассейне там поплавали. Весь хмель за секунду ушел! А главное - для полка доброе дело сделали.
***
- Заслать вас так далеко - идея министра обороны Гречко?
- Тарасова. Только его. Потом меня обманул. Но приказ отдавал Гречко. Причем было два приказа, взаимоисключающие. Один - поставить в строй, а второй - разрешить тренироваться.
- Тренироваться удавалось?
- Втихаря. Жил я в домике у начальника физподготовки полка. Жена с детьми у него на материк уехали, дело к лету. Койку за мной в казарме сохранили, но туда почти не заглядывал. Никаких нарядов. Просили об одном: во время проверки быть в казарме. Я командочку там организовал, бегали. Все работу выпрашивал, чтоб не закиснуть. То дрова колол, то прыгал в длину. Допрыгался до того, что стал чемпионом Камчатской области. Должны были в Хабаровск послать на областные соревнования. Не пустили!
- Почему?
- Перепугались: “Да ты что?! Тебя ж увидят там, целая история выйдет. Футболист, вся страна знает, а тут в длину прыгает…”
- Сколько пробыли на Камчатке?
- Месяца два. Потом ЧП. Когда забрали меня, дочке было 5 месяцев. Телеграмма прилетает на Камчатку - ребенку необходима срочная операция. Мне лучше в Москве присутствовать. Главврач Морозовской больницы телеграмму подписал, а военком побоялся. Думал, липа какая-то.
- Как быть?
- С одной стороны, надо меня отправлять в Москву, с другой - приказ Гречко не выпускать никуда. Боялись все! А от телеграммы еще сильнее перепугались! Но в конце концов сами офицеры скинулись, отправили на самолете в Москву. Хотя солдат не имел права лететь, только поездом или кораблем.
- Если кораблем - долго?
- 12 суток в один конец. Другого пути нет. Меня предупредили: в Москве особо светиться не надо. Сначала узнай, как дела у дочки, затем ступай отмечаться в военкомат. Потому что повязать могут сразу.
- Так и сделали?
- Да, узнал, что операция прошла хорошо. С кишками проблема, что-то послеродовое. Ножки поднимала, плакала не переставая. Это еще вовремя заметили! Потом узнаю - играет дубль “Спартака” с “Динамо”. Пошел я туда.
- Зачем?
- Вот как объяснить? Сам не могу понять! Давно не виделись. Сел на лавочку, там меня приметили. Сразу звоночек Тарасову, доложили обо всем. Среди ночи телефон: “Сергей, всю Камчатку в ружье подняли, приказ министра нарушен. Давай срочно назад, мы все здесь без погон останемся!” Не беспокойтесь, отвечаю. Я иду к Тарасову на разговор.
- У вас был его телефон?
- Бубукин нам устроил свидание. Тарасов сразу: “Ты согласен за ЦСКА играть?” А что не согласен-то? У меня дочка маленькая. Уж лучше в ЦСКА, чем на Камчатке. Спрашиваю: “Анатолий Владимирович, мне завтра идти отмечаться - в военной форме или в гражданской?” - “Да в гражданке, все будет нормально. Не переживай, ты окажешься в ЦСКА…”
- Оказались не сразу.
- Прихожу отмечаться на Таганку - и меня закрывают до вечера. Потом появляется офицер: “Где твоя форма?” - “Дома. Где ж ей быть? Как Тарасов сказал - так я и пришел”. Посылают солдатиков ко мне домой, за формой. Отец не отдает.
- Почему?
- Не верит, что от меня. Говорит: “Пока записку от сына не принесете, ничего не отдам”. Снова едут ко мне, пишу записку: “Пап, отдай им форму…”
- При чем здесь Тарасов?
- Он знал, что приходить надо в военной форме - а отправил в гражданском. Специально спектакль устроил! Явился бы я в форме, меня бы отметили и слова не сказали. Ничего не просрочил, ни в чем не виноват. А так в военкомате уже были готовы: “Пройдите-ка”. Один из офицеров, спартаковский болельщик, шепнул потом: “Серёга, в Домодедово. Наверное, в Хабаровск”.
- Не специально же вас Тарасов обманул?
- Конечно, специально! Сто процентов! Не хотел он меня брать в ЦСКА.
- Мы запутались. Ему в хромающей команде не нужен был капитан сборной?
- Тарасов - кадр еще тот. Надеялся всем своим футболистам показать: вот, вы играйте. Я не беру Никонова и Ольшанского, вам доверяю. Задницу рвите. Одного в Чебаркуль заслал, другого - на Камчатку.
- После Хабаровска общались с Тарасовым?
- Нет. Его сняли и все.
- Потом вы много лет работали в ЦСКА. Пересекались?
- Он на меня смотрел… Как бы вам сказать… Бубукин привозил Тарасова на наши ветеранские мероприятия. Я был начальником отдела футбола и хоккея ЦСКА, полковником. Тарасов вот так уставится на меня, а я - на него. Внаглую. Чтоб он хотя бы слово сказал! “Сережей” меня назвал!
- Молчал?
- Встанет и смотрит. А я на него. В упор. Хотел сказать все, что о нем думаю… Сдержался.
- Так и не поговорили?
- Нет! А сцена повторялась несколько раз. Тарасов видит - кто я был, а сейчас - полковник целый. Сломать хотел, б..!
- Жестокий человек?
- Да! О мертвых или хорошо, или ничего. Не хочу о нем ни вспоминать, ни говорить.
- Вы сломаться могли?
- Запросто. Когда тебя, 27-летнего, засовывают к пацанам. Но ко мне руководство Министерства обороны относилось хорошо. Тут уж Тарасов ничего сделать не мог. Я не стал выделываться. В Хабаровске предложили играть? Ладно, буду в Хабаровске.
- Все-таки позволили вам армию в футболе проходить.
- Так супруга письмо написала на имя Гречко: “Разрешите ему…”
- Кто-то надоумил?
- Отец мой. Он в этих делах сведущий. Вместе составили письмо, отослали - пришел ответ. До сих пор храню.
- Что-то обнадеживающее?
- Мол, будет муж ваш играть и тренироваться в одной из армейских команд. После этого я оказался в Хабаровске. Команда поднялась, в пульку вошла. Это был огромный успех. Тренер ко мне подошел: “Я тебя не трогаю, ты тоже не фыркай от моих установок. Особо не выступай на разборах…” Хорошо, отвечаю. Буду только играть.
- Как вам там жилось?
- Пансионат на берегу Амура, условия отличные. Деньги мне присылали, хотя и по талонам нормально кормили. В первый день ребятам говорю: “Пойдемте, я вас угощу. За приезд!” Поужинали - на следующий день весь Хабаровск знает. Где Ольшанский был, что ел, пил. Вызывает тренер: “Что, тебя Бесков учил по ресторанам ходить?” - “При чем здесь Бесков? Ну, пошли в ресторан. Позволили себе по чуть-чуть. Зарядку никто не пропустил”.
- Не озлобился на вас?
- Нет. Видит, что я нормальный парень, без форса всякого. А сам он такой, крестьянин. Главное, играл я на уровне.
- Выйти наверх с Хабаровском не могли?
- Нет, “пульку” разыгрывали в Ашхабаде, там нас прибили. Мне замкомандующего предлагал: “Сергей, дадим квартиру - оставайся! Вызывай жену!” Еще год мне оставался служить. Нет, отвечаю. Доиграю - и домой.
Отпуск, я в Москве - Тарасова из ЦСКА убирают. Назначают Бескова. Но и тут Тарасов намутил.
- Чем?
- Бесков обещал вторым взять к себе Бубукина, а не взял. Так говорят. Не очень они ладили с Бубукиным. Но вот меня-то Константин Иванович хотел в команде видеть, вызвал: “Ты как, согласен?” - “Разумеется”. Я ж у Бескова в сборной играл. Всё, договорились. Через две недели его убирают! Уверен, это Тарасов через министерство обороны подстроил. На команду Мамыкина поставили.
***
- Давайте о другом. Сколько в 1974-м предлагали “Спартаку” в Алма-Ате за сдачу матча?
- Никаких цифр не называли. Говорили уклончиво - мол, отблагодарим. “Кайрат” на вылет стоял, даже к Старостину гонцов подсылали. Но в команде вопрос закрылся сразу: “Играем честно”. 4:0 хлопнули. Дальше в Ташкент прилетели - такая же картина. Снова никто не согласился. 3:0 выиграли. При мне “Спартак” матчей не сдавал.
- Зато ЦСКА в Ереване в неприятную историю влип. В 1977-м, при Боброве.
- Уговор был на ничью. Во втором тайме при счете 1:1 неожиданно забили Чесноков и Копейкин. Два шальных удара - два гола. И Астаповский уперся: “Не буду три пропускать на глазах Симоняна!” Никита Павлович сборную тренировал, сидел на трибуне. Один мяч “Арарат” все-таки отыграл, 3:2 закончили. После матча - скандал…
- Еще бы - в Ереване “Арарат” обманули!
- Маркаров, главный тренер “Арарата”, ворвался в нашу раздевалку, материл Боброва. Тот сидел, молчал.
- Астаповскому Бобров напихал?
- Нет. Ни с кем на эту тему не говорил. Но все понимали - некрасиво получилось. Нас перед игрой на коньячный завод пригласили, каждому подарили по бутылке. В самолете с расстройства всё выпили.
- Бобров каким запомнился?
- Добрый, отзывчивый, всем помогал. Это не Тарасов. По человеческим качествам - небо и земля. У нас чудесные отношения были, два года подряд отдыхали семьями в Алуште и Сочи. Впервые соприкоснулся с Бобровым весной 1976-го в Кудепсте. В то время он работал в спорткомитете Министерства обороны, приехал на сбор с проверкой. А мы с Никоновым как раз спалились.
- Режим нарушили?
- Сбор длился месяц, все уже с ума сходили. 8 марта пошли к девчатам в соседний санаторий. Поздравили, шампанское выпили. Ближе к полуночи Вадик засобирался обратно. А я остался на ночь.
- Кто-то понравился?
- Так ведь целый месяц без женщин!
- Что ж Никонов не остался?
- Замандражировал. А я подумал - обойдется, к зарядке вернусь. Но на базе меня уже ждали. Рано утром прокрался тихонько в комнату, открыл дверь и увидел Мамыкина, который сидел на моей кровати: “Нагулялся? Снова в сапоги захотелось?” На построении объявил: “Никонов за то, что явился после отбоя, возвращается в Чебаркуль. Ольшанский пока продолжает тренироваться”.
- Несправедливо.
- Я тоже возмутился: “Если Вадима в часть отсылаете, тогда и меня. Я больше виноват”. Вадик пригорюнился, начал вещи паковать. А я рванул к Боброву, объяснил ситуацию.
- А он?
- Заинтересовался подробностями: “Девчонки хорошенькие? И как все у вас развивалось?” Потом нахмурился: “Другое время не нашлось?” - “Так ведь 8 марта…” - “Ладно, поговорю с Мамыкиным, вас не тронет”.
- Как Боброва увольняли из ЦСКА?
- Не сложились отношения с адмиралом Шашковым, председателем спорткомитета Министерства обороны. Плюс “телегу” накатали.
- Кто?
- Капличный. Он с дублем работал, выступали успешно. Иногда проводил тренировки основного состава, Всеволод Михайлович ему доверял. А тот на его место метил, возомнил себя великим тренером. Настропалил ребят, сварганили бумагу в Министерство обороны. Дескать, Бобров такой-сякой, талантливую армейскую молодежь зажимает. Кроме дублеров письмо подписал Юра Чесноков. Тогда мы с Назаром Петросяном и Сашей Тархановым подготовили письмо в защиту Боброва. Чесноков и его подмахнул.
- Вот это номер.
- В конце чемпионата Бобров пообещал Чеснокову “Волгу”, если в оставшихся матчах забьет три мяча. Тот с задачей справился. Машина вообще-то мне полагалась, но Всеволод Михайлович сказал: “Серега, следующая “Волга” - твоя. А эту я должен Юре отдать”. Денег у него не было, занял у Боброва. И такая “благодарность”!
- Странно.
- Пристыдил я Чеснокова: “Михалыч для тебя столько сделал! Как же идешь против него?” В ответ пролепетал: “Растерялся. Подошли ребята, говорят, все уже подписали…” - “Да кто - “все”?! Дубль! Капличный воду мутит, на ваших плечах хочет въехать в рай”.
- Не помогло второе письмо?
- Нет, к сожалению. Судьба Всеволода Михайловича была предрешена. Но и Капличный главным не стал. Бобров успел его убрать из команды, едва заварилась эта каша.
***
- Когда в 90-е вы за хоккей в ЦСКА отвечали, что конкретно входило в обязанности?
- Тренерские советы проводил, школу курировал. Формально, конечно. Что я мог Тихонову посоветовать? Хотя увольнял его именно я…
- Как это было?
- Все разъехались в НХЛ, в команде осталась одна молодежь. Вызывает Александр Барановский, новый начальник ЦСКА: “Убирай Тихонова”. Я подумал, ослышался: “Виктора Васильевича? Как можно?” - “Можно-можно. Ни игры, ни результата”. Иду к Тихонову: “Вы уж извините, но Барановский требует вас уволить…”
- А Тихонов?
- В крик: “Меня?! Да кто он такой?!” Уходить не хотел. Но в армии с этим просто. Вышел приказ министра обороны об увольнении полковника Тихонова в запас. Что автоматически означало снятие с должности главного тренера ЦСКА.
- На вас был сильно обижен?
- А смысл? Он же понимал - не мое решение. Ему исполнилось 65, на тот момент старше Тихонова в армии полковников не было. Так и меня увольняли. Стукнул полтинник, выслуга есть - давай, до свидания.
- Барановский - тяжелый человек?
- Гоношистый. Кто-то сверху его покрывал, чуть ли не замминистра обороны. Вот и чувствовал себя безнаказанно. С Барановским я разругался, когда потребовал выгнать Тарханова. После моего отказа начал давить. Кончилось тем, что Тарханов с группой футболистов ушел в “Торпедо”, ЦСКА принял Садырин, а я стал полковником запаса.
- Какая сегодня пенсия у полковника?
- 20 тысяч. Если б не работа в “Нике”, прожить на эти деньги было бы тяжело.
- Внуки у вас есть?
- Зина умерла 18 февраля, а на следующий день Оля, дочка наша, родила мальчика. Назвали Глеб.
- К спорту Ольга отношение имеет?
- Окончила институт физкультуры, долго не работала. Сейчас устроилась в детский сад, преподает плавание. А зять мой, Павел Баулин, тренер в хоккейной школе ЦСКА. Глеб как раз у него занимается.
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ