Газета Спорт-Экспресс № 272 (6923) от 3 декабря 2015 года, интернет-версия - Полоса 1, Материал 2
ХОККЕЙ
КХЛ. Регулярный чемпионат
Звездный новичок СКА рассказал корреспондентам “СЭ” и клубному журналу о деталях нашумевшего судебного процесса с его участием, о том, почему он в какой-то момент смирился с тюремным сроком, и об общественном давлении на хоккеистов за океаном.
Вячеслав ВОЙНОВ: “ПРОКУРОР СКАЗАЛ: “Я ТЕБЕ ВЕРЮ, НО ДЕЛО ЗАКРЫТЬ НЕ МОГУ”
Сергей ЦИММЕРМАН, Сергей ЯРЕМЕНКО
из Санкт-Петербурга
- В фильме “Брат-2” есть сцена встречи Данилы Багрова с хоккеистом на тренировке…
- …Этого хоккеиста, Дмитрия Громова, играл актер Александр Дьяченко, мой хороший товарищ. В Америке познакомились…
- …Так вот, сцена оставляет ощущение, что в НХЛ гораздо сильнее давление на игрока, нежели в России. Спуску не дают, подгоняют все время, ошибок не прощают…
- Там действительно спортсмен больше на виду. Тебя рассматривают, словно под микроскопом, в два раза тщательнее. Ты не можешь, не имеешь права совершить ошибку. Люди будто только и ждут, чтобы зацепить тебя. К примеру, “Лос-Анджелес” устроил автограф-сессию у зоопарка. Мы должны были приехать в семь часов вечера. Но на дороге произошла авария, все хоккеисты встали в пробку, добрались только через час. Сессию, по понятным причинам, укоротили, потому что следующим утром тренировка. Болельщики нас не поняли. Те, кто не успел получить автограф, кричали: “Да пошли вы все! Мы теперь за “Анахайм” болеть будем!”
- Кроме Дьяченко, общались в Лос-Анджелесе с россиянами?
- Часто встречались компаниями. Лос-Анджелес не похож на остальную Америку. Много русскоговорящих, есть русская кухня, спокойное население.
- После ареста в октябре 2014 года думали о том, что можете навсегда расстаться с Лос-Анджелесом, НХЛ, да и вообще с хоккеем?
- Нет. У меня было столько злости, спортивной и человеческой, такая обида на всех, кто писал и говорил обо мне, не зная меня, - и был стимул вернуться и доказать, что они рано хлопают в ладоши. Учтите еще, что мои адвокаты с самого начала говорили, что я выйду играть - завтра, послезавтра, через две недели. Я готовился ко льду, а не к тому, что все это затянется на многие месяцы.
- Вы были уверены, что выйдете на площадку, несмотря на бессрочную дисквалификацию?
- Да. Но в тот момент НХЛ ничего не сделала для меня. Руководство хотело, чтобы эта история лигу никак не затронула. Сделало вид, будто ничего не произошло и такого хоккеиста просто не существует.
- А профсоюз игроков?
- Мои адвокаты всегда были с ним на связи. Но что он может сделать?
- Западные профсоюзы известны своей влиятельностью…
- В том, что касается хоккея, - да. А в суде они бессильны.
- А клуб?
- С его стороны я чувствовал поддержку. Клуб имел право разорвать контракт и дисквалифицировать меня, но вместо этого целый год платил мне зарплату, получается, просто так. С генменеджером “Лос-Анджелеса” общались. Говорю ему: “Я ни в чем не виноват”. Он улыбается: “Я все знаю, все о’кей”. Все понимали, что происходит что-то ненормальное. Ребята ко мне хорошо относились, мне разрешили заходить в раздевалку. Один раз даже выпустили на лед вместе со всеми. Правда, потом я заплатил за это огромный штраф.
- Друзья познаются в беде?
- Хоккейный мир, конечно, большой, команд много. Но круг друзей у меня очень маленький. И они как были со мной, так и остались.
- В период расследования вы уже думали о переезде в Россию?
- Начнем с того, что я мог уехать еще 21 октября прошлого года, в день выхода из полицейского участка под залог. Спокойно взять вещи, купить билет и улететь. Но я был уверен, что в ситуации разберутся, ее забудут, и жизнь продолжится. Откровенно смеялись с адвокатами, когда газеты писали, что мне грозит девять лет.
- А в июле этого года вы заключили сделку со следствием, подписав соглашение о признании вины…
- Дней за двадцать до последнего судебного заседания адвокаты говорят: “Есть вероятность сесть в тюрьму”. Я спрашиваю: “Вы пошутили? Когда смеяться - сейчас или позже?” Но чем ближе была дата, тем… Я не могу осуждать их, но о важных событиях и поворотах они почему-то предупреждали в самую последнюю секунду.
- Итак, перед вами открылась перспектива реального срока…
- Когда это стало ясно, адвокаты стали думать, как защитить меня иначе. Объясняем прокурору позицию, он в ответ: “Я тебе верю, но дело закрыть не могу, потому что ты хоккеист, у всех на виду. Все подумают, что тебя отпустили просто так”. Спрашиваю, что меня ждет по сделке. Дают гарантию: 90 дней, за хорошее поведение - 45. Потом освобождение, все забыли, мне дают играть в хоккей…
- И вы юридически признались.
- Да. Когда я получил гарантии, то пришел в суд и дал согласие. Вину фактически не признал, но сказал, что спорить больше не хочу. Пусть делают, что хотят для своей галочки. Меня переспросили, понимаю ли я последствия отказа от защиты. Я ответил утвердительно, дело закрыли, выписали мне обвинение, и 7 июля я пошел в тюрьму.
- С надеждой выйти к новому сезону?
- Да. Как раз успевал освободиться и выйти на лед к 17 сентября, поэтому и подписал соглашение. Если бы не успевал, не согласился бы…
Журнал “Звезда СКА” совместно с “СЭ”
Полную версию интервью можно прочесть в свежем номере журнала.