Газета Спорт-Экспресс № 144 (6795) от 6 июля 2015 года, интернет-версия - Полоса 4, Материал 1

ФУТБОЛ

СОГАЗ - ЧЕМПИОНАТ РОССИИ. ПРЕМЬЕР-ЛИГА

Закончив карьеру, легендарный спартаковский форвард надолго ушел в тень. Возглавлял дубль, входил в тренерский штаб основного состава, последние четыре с половиной года был президентом академии. Все изменилось 2 июня, когда 52-летнего Родионова сенсационно назначили генеральным директором клуба.

Сергей РОДИОНОВ: "ЖИЗНЬ НАУЧИЛА РЕЗАТЬ МЯСО"

- Главная неожиданность, с которой столкнулись в новой должности?

- На меня обрушился громадный поток информации. Потребовалось время, чтоб привести в порядок голову. В академии привык к определенному укладу. А тут - из дома уезжаешь ни свет ни заря, возвращаешься поздно. Но сейчас вошел в нормальный рабочий ритм.

- Вы обронили в интервью, что долго размышляли над предложением Леонида Федуна. Что смущало-то?

- Все произошло внезапно. Даже слишком. Сомневался - получится ли у меня на таком ответственном посту? Я не карьерист, да и бросать академию не хотелось. Ключевым стал разговор с Леонидом Арнольдовичем. Подробности пусть останутся между нами.

- Мобильник раскалился от поздравлений?

- Не то слово! Никогда не было столько звонков, как в первые пять дней после назначения. Обо мне вдруг вспомнили люди, с которыми не общался много-много лет, спартаковские болельщики 80-х. Где раскопали телефон?

- Агенты тоже названивают, предлагают игроков?

- Эта публика одолевает меньше. Наверное, в курсе, что сегодня в "Спартаке" трансферная политика выстраивается иначе. Есть спортивный департамент, при нем тренерский совет. Решение о покупке или продаже игрока принимает не один человек. На мой взгляд, правильная схема. Футболисты должны приобретаться не под тренера, а с учетом философии игры клуба. В последние годы "Спартаку" этого явно не хватало.

- У вас репутация человека тихого, бесконфликтного. Наорать можете?

- Это с виду я спокойный. Крик - не мой стиль, но голос повысить могу. Жизнь научила резать мясо. Руководителю без этого никуда.

- Уже кого-нибудь уволили?

- Нет. Я не сторонник сразу махать шашкой. Тем более что повода никто не давал. Атмосфера в клубе хорошая, каждый на своем месте. Вот в академии случалось расставаться с людьми.

- Вы о тренерах?

- В том числе. Существует программа развития академии, система подготовки. Если что-то не устраивает, лучше сказать честно. Как Александр Шагов. Претензий к нему не было, сам заявил: "Рамки - не для меня. Желаю творить". Ушел в женский футбол, нынче старший тренер молодежной сборной. А были те, кто промолчал, однако программу игнорировал. Тогда приходилось объяснять, что дальше нам не по пути.

- Братьев Миранчуков в 13 лет из спартаковской академии выгнали при вас?

- Нет. Когда стал президентом, оба уже были в "Локомотиве". Похожая история приключилась с Комбаровыми, которые в 14 лет перешли в "Динамо". Теперь, конечно, можно говорить, что ребят не разглядели, недооценили. Но я тренеров не виню. В детском футболе такое сплошь и рядом. В тот момент были мальчишки сильнее. А Миранчуки, Комбаровы в состав не попадали. Подросли, окрепли, получили в другой школе игровую практику - раскрылись. Ну и слава богу!

- С кем еще поторопились распрощаться?

- Например, с Артемом Тимофеевым. В 15 лет ставку сделали на парня, который выглядел предпочтительнее. Клуб на него очень рассчитывал, но все перечеркнула травма. Тимофеев ушел в "Чертаново", здорово прибавил. Спустя два года его взяли в спартаковский дубль, а сегодня с основой готовится к сезону.

- До академии вы были ассистентом Карпина. Штаб покинули по его инициативе. Как он все преподнес?

- Просто предложил возглавить академию. На сборах мы часто обсуждали ее работу, что надо поменять. Вот Карпин и сказал в конце сезона: "Юрьич, такая идея. Как на это смотришь?" Согласился с удовольствием. Не жалею. Четыре с половиной года там - незабываемое время.

- Помимо Карпина вы помогали в "Спартаке" Федотову, Черчесову, Лаудрупу.

- Лаудрупу - формально. У него был свой штаб, я ощущал себя лишним. Даже пришел к Карпину, занимавшему пост генерального директора, с просьбой отпустить. Но в ответ услышал: "Нет! Ты мне нужен". Не знаю, чем он руководствовался. Может, понимал, что это ненадолго.

- С остальными ладили?

- Да. Федотов - добрейшей души человек. Никогда не кричал. Легко находил контакт с футболистами, мог четко донести, что от них хочет. Создал такой микроклимат, что команда играла за тренера. Черчесов - другой. Жесткий, требовательный.

- А Карпин?

- Тоже. В прессе про него писали - мол, плохой тактик. Ерунда! Я же видел, насколько скрупулезно готовился он к теоретическим занятиям, как разбирал ошибки. Плюс великолепный мотиватор. Карпин умеет настроить.

- Чего же не хватило этим людям, чтоб удержаться в "Спартаке"?

- Профессионализма игроков. Полагаю, именно в этом главная причина, а не в каких-то просчетах Федотова, Черчесова, Карпина. Многие легионеры, да и наши ребята, приезжая в Москву, теряют голову. Засасывает красивая жизнь. А у тренера нет рычагов. Посадить на лавку? У игроков такие контракты, что премиальные их мало интересуют.

- Выход?

- Менять принцип оплаты труда. В Европе средние зарплаты и хорошие бонусы. Чтоб была дополнительная мотивация. Беда нашего футбола в том, что игроки деньги получают, а не зарабатывают. Если б их доход напрямую зависел от результатов команды, они бы в каждом матче землю грызли. Не должно быть такого: зарплата десять рублей, премиальные - два, которые футболисту до лампочки.

* * *

- С книжкой Бубнова ознакомились?

- Нет, и не собираюсь.

- Что так?

- Достаточно названия: "Спартак": 7 лет строгого режима". Я дольше здесь отыграл - и строгого режима не чувствовал. Если Бубнов мучился, то остальные спартаковцы об этом периоде вспоминают с удовольствием. В книге половина - вымысел. Красочные зарисовки того, как что-то виделось Александру Викторовичу. Причем интерпретирует события по-своему.

- "Пастернака не читал, но осуждаю".

- Я ж не с Луны свалился. Какой-то отрывок попался на глаза в интернете, что-то услышал по радио.

- Кроме названия что резануло?

- Искажение фактов. Народ судачит, как в "Спартаке" нарушали режим, на квартире у Дасаева тусовались игроки, включая Родионова, Бесков приезжал к Ринату домой, тот дверь не открыл… Бред! Во-первых, Константин Иванович никогда бы до этого не опустился. Во-вторых, я в гостях у Рината был раз в жизни. К тому времени уже женился, родился ребенок. Мне было не до гулянок. Да, ребята иногда собирались, но это эпизоды. Начитавшись Бубнова, можно подумать, что такое происходило регулярно.

- Еще он фактически обвинил Бескова в болезни Черенкова.

- Это обсуждали по радио - дескать, Черенкову предлагались какие-то препараты, уколы… Наоборот, Бесков был ярым противником допинга! Трепетно относился к здоровью футболистов, повторял, что нельзя ничего принимать. Болезнь Федора - это наследственное. Константин Иванович тут ни при чем. Зачем наговаривать?

- Фантасмагорическая история с Веркаутереном, описанная Бубновым, была? Бесков действительно отправил Черенкова в раздевалку "Андерлехта" взять у бельгийца автограф на программке?

- Об этом ни разу не слышал - ни от Федора, с которым жил в одной комнате, ни от других спартаковцев. Помню жесткий разбор после матча. Веркаутерен переиграл Черенкова, забил из-под него гол. Редчайший случай, когда оппонент Федора смотрелся интереснее.

- К какому разговору с Черенковым возвращаетесь памятью?

- С тех пор, как он ушел, часто вспоминаю наш диалог. "Серега, наверное, я плохой футболист", - произнес однажды Черенков накануне матча. Я улыбнулся: "Федор, если ты плохой, тогда мы какие?" Он продолжает на полном серьезе: "Константин Иванович говорит, что игрок, принимая мяч, обязан иметь два или три решения" - "И что?" - "У меня нет решений. Понятия не имею, что буду делать, когда мне дают пас. Значит, плохой я футболист…"

- Что ответили?

- Приобнял: "Федор, это значит совершенно другое - ты на поле все делаешь интуитивно". Такое подвластно гениям. Но Черенков своей гениальности не сознавал.

- В обстоятельствах его смерти для вас вопросы остались?

- Нет.

- Правда, что в последние месяцы он пристрастился к кагору - кто-то внушил, будто это полезно для очищения крови?

- К сожалению, правда. Кагор - полезен, но Федору был вообще противопоказан. Еще он отказался от лечения. На него уже никто не мог повлиять. Ни Романцев, ни Ярцев, ни я. Прежде прислушивался к нам, но затем неожиданно выросла бетонная стена, которую никому не удавалось пробить.

- Есть объяснение?

- Это - болезнь, она прогрессировала.

- Особенно на фоне семейных проблем?

- Да не было их, в том-то и дело! Он придумал себе эти проблемы! Я беседовал с его врачом, которая предупреждала, что Федору ни в коем случае нельзя отказываться от лекарств. Но что она могла? Принудительно засадить Черенкова в психиатрическую клинику? Ни у кого бы на это не поднялась рука. Мы не знали, как ему помочь. До какого-то момента влияние на него имела жена, Федор получал лечение, но потом и она оказалась бессильна…

- В больнице его навещали?

- К нему никого не пускали. Только дочь. Федор возле дома потерял сознание, упал. "Скорая" забрала с улицы, привезла в реанимацию. Из комы он не вышел.

- Больница обычная?

- Да, по месту жительства.

- Говорят, нужно было сразу отправить в другую.

- Вот не надо, пожалуйста… По моей информации, в таком состоянии перевезти его было невозможно.

* * *

- Когда Лобановского упрекали в необъективности к Черенкову, которого не приглашал в сборную, вы понимали, что тренер прав?

- Разумеется. К Валерию Васильевичу никаких вопросов. Он боялся, что огромные нагрузки могут спровоцировать болезнь Федора. Руководствовался исключительно этим.

- Вас про его здоровье расспрашивал?

- Ни разу.

- Бесков и Лобановский друг друга недолюбливали. На спартаковцах в сборной это как-то отражалось?

- Нет. Со всеми киевскими сборниками у нас по сей день замечательные отношения. Меня Лобановский вызывал постоянно. Пусть игровая практика была не в том объеме, как хотелось бы, я не в обиде. Понятно, что игроков киевского "Динамо" он знал досконально, больше им доверял.

- Как отреагировали, когда в 1986-м на игру со сборной Франции определил вас в полузащиту?

- Невероятная история. Предматчевая тренировка на "Парк де "Пренс". В конце упражнение - на скорости пройти с мячом от штрафной до штрафной и пробить по воротам. После этого Лобановский поманил указательными пальцами, оглядел задумчиво и сказал: "Сергей, смотрю, ты бежишь!" Я что-то растерянно пролепетал.

- А он?

- Повторил фразу и зашагал в раздевалку. Я полночи не спал, ломал голову: "Что он имел в виду? Хорошо это или плохо?" Утром Лобановский традиционно собирал команду на установку. По линиям. Меня позвали в компании Яковенко, Раца, Алейникова, Заварова. Шел и размышлял: "Я-то здесь с какого боку? Они же полузащитники".

- Трезво.

- В кабинете Лобановского - столик, раскладной макет. Начал опять с меня: "Нет, я смотрю, ты бежишь! Выйдешь в средней линии". Тут прояснилось - куда я бегу и зачем. Спрашивает: "Знаешь, кто на фланге будет играть против тебя?" - "Аморос".

- В том сезоне его признали во Франции футболистом №1 по версии France Football.

- Да, один из сильнейших защитников Европы 80-х. Лобановский выдержал паузу и выдохнул: "Чтоб сегодня Амороса на поле не было!" Больше до игры не сказал мне ни слова.

- Французов во главе с Платини победили 2:0.

- Для меня это едва ли не лучший матч за сборную, хоть действовал не на своей позиции. Амороса выключил из игры, отдал голевой пас, когда ушел от него финтом "задвижечкой" и прострелил в штрафную. Функционально я всегда был готов неплохо, но в Париже к 75-й минуте еле держался на ногах.

- С непривычки?

- Конечно. Крайний хав носится челноком туда-сюда. У форварда работа иная - взорвался, убежал, пауза. Лобановский кричит с бровки: "Как?" - "Нормально!" Хотя у самого перед глазами плывет. Он уловил это, выпустил Блохина. Я брел к скамейке и думал: "Какое счастье, что заменили!"

* * *

- Какие фразы Бескова и сейчас с вами?

- Константин Иванович умел формулировать. Любил пройтись по вагону, когда после неудачных матчей команда на поезде возвращалась в Москву. Зайдет в купе, прищурится: "Сергей, сколько сегодня забил?" - "Ноль" - "Сколько отдал голевых?" - "Ноль" - "Значит, кто ты сегодня? Ноль целых ноль десятых!" Возразить нечего.

- Лишь Дасаеву с Черенковым все прощал?

- Если сыграли неважно - им тоже доставалось. А его знаменитые разборы по три-четыре часа? Мне кажется, Бесков мог бы проводить их без подготовки. Замечал любую мелочь. Бывало, откроешься не туда или затянешь с передачей. Думаешь - может, не обратит внимания? Как бы не так! На разборе огребаешь по полной: "Медведя в цирке за год учат на коньках кататься! А ты пятнадцать лет занимаешься футболом и не способен в элементарной ситуации отдать передачу…"

- Лобановского в киевском "Динамо" называли Папа, Бескова в "Спартаке" - Барин. В этом, по мнению Бубнова, главная разница между ними. Разделяете мысль?

- Константина Ивановича окрестили так за манеру одеваться. Он даже на тренировку выходил в белой рубашке, галстуке. Щеголь. Но я бы не сказал, что с футболистами держался по-барски. В отличие от Бескова Валерий Васильевич в учебно-тренировочном процессе с жесткостью перегибал палку. Зато помогал ребятам с квартирами-машинами, после ухода из футбола старался устроить на работу. Отсюда прозвище - Папа.

- Когда поняли, что Старостин и Бесков друг друга не переносят?

- До отставки Бескова это никак не проявлялось. Они настолько грамотно управляли командой, что мы ни о чем не догадывались. Вскрылось все в 1989-м, когда Константин Иванович покинул "Спартак".

- Каким запомнился Николай Петрович?

- Для старшего поколения спартаковцев - Чапай, для нас - Дед. Или ласково - Дедушка. Один из величайших менеджеров своего времени. Не представляю, как он практически в одиночку руководил такой махиной. Причем все успевал - ходил на матчи дубля, школы, "Красной Пресни", которая считалась спартаковским фарм-клубом.

- Там вас и присмотрел?

- Да. После спартаковской школы в 16 лет я попал в "Пресню". Потренировался неделю. Начальник команды Анатолий Коршунов позвонил моей маме: "Берем сына на сборы, подкормим". Мама обиделась: "Он у меня не голодает". Коршунов рассмеялся: "Да я не в этом смысле. Поставим на довольствие, будем платить рублей 50…"

Дальше игра. Выпустили на замену, побегал минут десять, ничего особенного не показал. В раздевалке расшнуровал бутсы, поднял голову - Старостин! Хмуро поинтересовался: "Что ты здесь делаешь?" Я пожал плечами: "Пригласили…" Он вышел в коридор, напихал Коршунову за то, что выдернули меня в "Пресню". Вернулся: "Завтра в 11.00 от метро "Сокольники" отъезжает автобус. В Тарасовку". Так началась карьера в "Спартаке".

* * *

- Недавно хоккеист Игорь Болдин в красках расписывал мне, как был с вами на военных сборах в рязанском десантном училище. Сколько там провели?

- Дней восемь. Кроме меня, футболистов почему-то не было. Преобладали хоккеисты "Спартака" и "Крыльев" - Болдин, Тюриков, Бякин, Голошумов, Хмылев, Штепа… Плюс боксеры, шахматисты. В первую ночь охраняли склад горюче-смазочных материалов с боевыми десантными машинами. Следили, чтоб никто солярку не сливал. Потом осваивали прыжки с парашютом.

- С самолета?

- С 30-метровой вышки. Офицеры говорят, что оттуда прыгать неприятнее - земля слишком близко. А я только-только восстановился после перелома пятой плюсневой кости. Но справки при себе не было. Когда подняли в 6 утра и привели к вышке, понял - не отвертеться. Ничего, обошлось.

- Много у вас прыжков?

- Три. Фишка в том, что чем больше вес - тем сильнее скорость. Первым из нашей группы вниз ушел стокилограммовый боксер. Пулей. Меня охватил ужас. Отпустило, когда увидел субтильного шахматиста. Он приземлялся плавно-плавно. У меня был средний вес, поэтому тоже проблем не возникло.

- Было в жизни что-нибудь опаснее, чем вышка?

- Нет. Я не экстремал. Дайвинг, американские горки, тарзанка - это не про меня. Хотя предпочитаю активный отдых. Футбол, волейбол, теннис, пинг-понг - в отпуске все равно, во что играть. Лишь бы не валяться бесцельно на пляже.

- Есть правило, которое никогда не нарушаете?

- Стараюсь быть обязательным. Если что-то пообещал - в лепешку расшибусь, но сделаю. Этого же требую от других.

Александр КРУЖКОВ