Газета Спорт-Экспресс № 220 (6579) от 3 октября 2014 года, интернет-версия - Полоса 12, Материал 1

ХОККЕЙ

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Борис МИХАЙЛОВ: "ФИДЕЛЬ МЕНЯ ЖДЕТ"

Окончание. Начало - стр. 1

- Знакомство с Тарасовым вышло у вас неординарное.

- Точно. Для встречи он выбрал заправку на Ленинградском проспекте. Ему по пути было из дома на тренировку. Тарасов с Кулагиным едут на 21-й "Волге" - я стою на обочине. Уши от мороза багровые. Анатолий Владимирович говорит: "Ничего на площадке делать не умеешь. Ничего у тебя нет, кроме характера. Но я научу. Если будешь спать на клюшках, думать только о шайбах". Я хотел сообщить, что у меня сын маленький, жена, но не рискнул. Тарасов смотрит: "Согласен?" - "Да!" А Кострюков, тренер "Локомотива", из-за этого со мной года два не разговаривал.

- Он жив?

- Даже бодр. Жду на юбилей. Когда отмечали его 90-летие, спрашивают: "Анатолий Михайлович, вам налить?" - "Конечно. Желательно что-нибудь покрепче". Молодец!

- На эту тему у Тарасова для вас был прекрасный совет.

- 1969 год. После чемпионата мира традиция: игрок садился за стол - а напротив, как вы сейчас, Тарасов с Чернышевым. Мы, молодые, зашли втроем. Принялись благодарить за то, что доверили, взяли. Старшие товарищи меня научили: "Бери".

- Что брать?

- Вот и я гадал: что? Купил бутылку сухого. Тарасов не выдержал: "Что у тебя за спиной?" Вытаскиваю - вот, вино. И стеснительно, и страшно. Тарасов поглядел с тоской: "Н-да… Ребята, если вам когда-нибудь придется пить - только водочку!"

В соседней комнате прохаживался заместитель руководителя делегации. Тарасов кричит: "У нас что-нибудь есть? Неси!" Тот приносит зеленую бутылку водки за 2,87. Наливают мне. Я хлоп - осушил стакан. У Тарасова глаза расширились: "Адя! С первого раза!" Мне-то уже 25 лет - говорю спокойно: "Да я привык". Потом корил себя: кто ж меня, дурака, за язык тянул? Что-то мы тему выбрали спорную.

- Тогда меняем. Какие еще советы Тарасова помнятся?

- После какой-то игры так по спине и почкам настучали, что мелькнула мысль: ну чего я буду лезть на пятак? Три матча не обострял. И все три не мог забить!

Вызывает Тарасов. Не поднимая головы: "Садись. Думай, почему тебя вызвал". Голову ломаю - где ж я завалился? Вчера если и выпил - чуть-чуть. С утра жену попросил принюхаться - нет выхлопа? Не было!

Тарасову ждать надоело, прервал мои размышления: "Что, надумал?" - "Нет". - "Значит, скажу я вам, молодой человек…" А если Тарасов произносит "молодой человек" - жди подарка.

- Каким был подарок?

- "Хоккеиста Михайлова, который работает на пятачке, я знаю. Хоккеиста Михайлова, который лазает по углам, не знаю и знать не хочу. Усек?" Вот пристал, думаю. Но стараюсь на лице это не отобразить - иначе сомнет в крошку. Затем дошло: я же три игры не ходил на пятак. И что? Ноль голов! В следующей полез - сразу забил. Понял, что Тарасов наставляет правильно.

* * *

- Ваш рекорд - 428 шайб в чемпионатах страны не побит до сих пор. Какая из них самая тяжелая?

- Четырехсотая. Ребята уже на пустые выкладывают - а у меня все мимо летит! Руки трясутся, ничего поделать с собой не могу. Это тянулось семь матчей. Катастрофа! Наконец в Риге выкатываемся с Гусевым на динамовского вратаря Василенка. Шайба у меня, думаю: "Прости, Гусь, не отдам! Либо гол будет, либо Василенку хана". Под планку обычно не бросал, а тут ка-а-ак дал от ушей - тащи!" Вы даже не представляете, какое облегчение испытал.

- Смешные голы были?

- Не помню, с кем играли, - я спрятался за чужими воротами. Присел, киперу меня не видно. В отличие от Петрова, который выезжает на пятак. Пасует, я выскакиваю и укладываю шайбу в уголок. Вратарь в шоке озирается: "Ты-то здесь откуда?!" А меня смех душит: "Вася, не зевай!"

- Третьяк нам про вас говорил - вся игра Михайлова перед воротами. Нигде так не бьют, как там.

- Это правда.

- Как били в те времена?

- Как и сейчас. Но амуниция нынче другая. Раньше спина практически голая. Получали и в позвоночник, и по почкам, и по печени. Спина после матча синяя. В игре с американцами дважды засадили в нос. Но ничего - мне туда натолкали…

- Вату?

- Вату потом не вытащишь. Надо бинт, делали полумаску. Поиграл в ней немножко - запотевает. Отбросил, играл так. Ну попадет в третий раз - и что? Все равно нос сломан! Или вот про Мишакова история. Играем в Швеции. У него кисть раз и согнулась. Намертво, не распрямить. Кое-как выправили на скамейке, забинтовали - снова вышел на лед. Все обалдели.

- А вы на Олимпиаде в Саппоро поразили мужеством.

- Зацепились с финским защитником. Ножки у него оказались сильнее. У меня надрыв левого колена. Все опухло. В тот же вечер собрался консилиум хоккейных врачей. Постановили - на лечение потребуется не меньше месяца.

И тут явился Тарасов. Взглянул из-под бровей на доктора Белаковского: "Через день Михайлов должен стоять на коньках!" И я через день играл со сборной Польши! Но чувствую - невмоготу. Подъехал к Чернышеву: "Аркадий Иванович, умираю…" Тот меня снял с матча. Следующий, со шведами, пропустил - а в финале на чехов вышел. Даже гол забил. Ногу мне перетянули и сверху, и снизу.

- Уколы не помогали?

- Для меня они хуже любого удара. Как и финалгон. Очень уж жжет.

- Вратарей били по рукам?

- А как же? У-у-у! И Пашкова, и кого угодно. А вот с Зингером был уговор: если моя нога во вратарской площади, бьет, как хочет. Если я за пределами - не трогает. Все время напоминал: "Войдешь - сразу врежу!"

- По почкам лупил?

- По голени. Как-то в Воскресенске играем с "Химиком". Стою перед Зубаревым. Вдруг он мне между ног засадил клюшкой! У меня глаза чуть на лед не выскочили.

- Отомстили?

- В перерыве говорю своим - братцы, нужен прострел. Кто-то исполнил, я бегу - и не по воротам бросаю, а врезаюсь в Зубарева. Якобы случайно - а на самом деле так, чтоб побольнее! Сейчас это называется "удар в голову". Эпштейн от бортика голосит: "Шпану со льда!" Дали всего две минуты. Меня до конца матча вообще ни разу не удаляли.

- В драки ввязывались?

- Вы посмотрите на меня - могу я драться? Но спуску не давал. Если меня обидите, найду момент и сделаю вам так же больно. Был в любительской сборной Канады центрфорвард, шустренький. Замучил - бьет и бьет. Публика канадская, хлопает. Все, думаю, пора его ликвидировать. Вижу - едет на меня. На противоходе - в голову ему хоп! До свидания!

- Эспозито говорил: "В сборной СССР уважаю всех, кроме Михайлова". Задело?

- Наоборот. Значит, что-то я стою. Эспозито считал, что он здоровый и только сам может больно делать. Удивлялся, когда в ответ получал. У Фила под мышкой было незащищенное место - туда и тыкал ему.

Вспоминаю первое собрание в Канаде накануне Суперсерии. Выступил Бобров. Следом - руководитель делегации Рагульский: "Ребята, надо проиграть сегодня достойно". Выкатываемся, оглядываем канадцев. Те бросают раз, другой, снова… Уже 0:2 "горим". Сижу на лавке: "О-о, полетели". От Боброва слышим: "Играйте быстрее. Не ногами, а головой! Уходите от столкновений!"

- Это и помогло?

- Сразу начали забивать! 7:3 выиграли. Потом думаем: а где ж эти канадцы-то?! Переезжаем в Торонто. Тот же Рагульский берет слово: "Вы не имеете права проиграть!" Выходим - и получаем 1:4.

* * *

- Кроссы у Тарасова были?

- Нет. Это Тихонов налегал на бег. А у Тарасова ни кроссов, ни игровых упражнений. Разве что такие: ты садись на Вову, Витя на Колю. Будем играть в "двухэтажный" баскетбол. Мы с Петровым пришли в ЦСКА, в нем 80 кг, во мне - 60. А блины в руки суют одинаковые! Еще и на спину мне Володьку сажают!

- Сегодняшнего-то Петрова на спине страшно представить.

- Я через пять минут задыхался - а он меня хоть полдня мог таскать. Я ж муха для него. В 1967-м неделю на сборе в Кудепсте выдержал - и к Кулагину. Ночами перестал спать от нагрузок. С 7 до 8 первая тренировка, вторая с 11 до половины первого, третья с пяти до полседьмого. И еще одна - для тех, кто "плохо тренируется". Кулагин покосился на меня насмешливо: "Выживешь - заиграешь. Нет - сами тебя отправим…"

- Вы плохо тренировались?

- Я - нормально. Но были люди, которые задавали много вопросов.

- Говорят, Петров постоянно ввязывался в споры с Тарасовым. Перечил.

- Было. Некоторые тоже отваживались - но не в такой форме, как Володька. Ему все твердили: ну успокойся! Промолчи!

- А он?

- "Не буду". Ему удавалось серьезно разозлить Тарасова.

- По словам Петрова, с вами чаще всего он ссорился из-за форточки.

- Это да! Я захлопну - он встает и открывает. Никто не хотел уступать. Харламов заглянет: "Да хватит вам, детский сад какой-то…" - и уйдет. А мы снова начинаем. Потом выходили на лед и все забывали. Чтоб неделю не разговаривали - ни разу не было.

- Чем Петров особенный?

- Упрямство. Характер невероятный. Тарасов про него говорил: "Да я бы давно его выгнал! Но - играет!" Произнести "Я с тобой согласен" Пете в молодые годы было невыносимо. Нужны были сильные аргументы. А сейчас он покладистый, хороший, рассудительный! Уже меня учит: "Ты не спеши, подумай".

- Почему в 1976-м Кулагин отцепил его и Гусева от чемпионата мира?

- Вы меня спрашиваете? Игрока? Объявили - "в воспитательных целях". Кулагин не сомневался, что выиграет чемпионат мира… Это все равно, что спрашивать, почему Тихонов не взял в Канаду Харламова.

- Так спрашивали.

- И что ответил?

- "Харламов сдал, уже был не тот".

- Вот и Кулагин - так же. Шаг, который привел к его же снятию из сборной.

- В одном интервью вы сказали: "Петров был единственным, кто мог мой рекорд побить. Но его искусственно убрали из хоккея".

- Нет, переформулирую: искусственно ему не дали побить рекорд дяди Вени Александрова. Володька наколотил 50 шайб за сезон, а у дяди Вени - 53, кажется. Сезон к концу, и Тарасов перестал выпускать Петрова центральным нападающим. Только защитником. Все делал, чтоб до рекорда не дотянулся.

- Смысл?

- Думаю, из-за упрямства. Володька слишком много спорил. Могли бы сходить к Тарасову, попросить, но Петров и здесь уперся: "Не пойду!"

- Годы спустя Петров едва не расстался с жизнью в гостинице "Прибалтийская". Знаете, что случилось?

- Нет. Приезжал к нему в больницу. Володька на эту тему вообще не говорил, как бы я ни пытался вытащить подробности. Молчал. Я его знаю: если первый раз не ответил - второй можешь даже не обращаться. Зачем буду лезть? Он до сих пор не оклемался после той трагедии.

* * *

У дверей появилась Татьяна Егоровна.

- Идет, идет разведчица! - оживился Борис Петрович. - Что, скучно? Послушать хочется?

- Кто из вашей тройки первым женился?

- Я. Потом - Володя. Валерка последним. Прежде звонил, бывало: "Я к вам приду". Татьяна говорит: "Скажи ему, что ужин на кухне, спать пусть ложится в большой комнате". Вот такие были отношения. Но когда он женился, многое изменилось. С Петровым продолжали общаться, а с Харламовым связь прервалась. Как-то Валерка от нас отошел.

- Вычитали в вашей книжке, что Харламов встретил девушку, которую долго не видел. Спросил: "Ира, где пропадала?" Та ответила, что родила мальчика, назвала Сашей. "Чей же он?" - "Твой". И вскоре они расписались.

- Однажды он пригласил нас к Ире домой на Авиамоторную: "Вот жениться собираюсь, ребенок от меня… Но надо посмотреть…" Мы с Таней приехали, глянули на парня: "Вылитый Харлам! Такой же черненький, носатый".

Татьяна Егоровна : - Сашке тогда было месяцев шесть. До этого матери Харламова постоянно обрывали телефон девицы, уверяли, что рожали от Валеры. Та реагировала спокойно: "Покажите ребенка. Если наш - проблем нет, примем, воспитаем". После чего звонки прекращались. Показывать-то нечего. А здесь Валера сам рассказал ей про сына. Мама говорит: "Где же он? Привози". И на 8 марта познакомил Иру с родителями. А потом мы вместе отправились в загс, они подали заявление.

- Отец Харламова Борис Сергеевич последние годы жил у вас. Рассказывал, синиц всех прикормил…

- И синиц, и кошек! Зверушек обожал, лес, природу. Любимая передача - "В мире животных". Когда начиналась, бежал к телевизору, забывая обо всем. Я вообще больше не встречала человека с такой душой. Дядя Боря часто повторял, что все люди - добрые. В каждом видел только хорошее, никогда ни на кого не обижался.

- Про сына с ним говорили?

- Обходили эту тему. Старались отвлечь теплом, заботой. Татьяна, дочка его, регулярно приезжала.

- Как сейчас у нее дела?

- Сын ушел из жизни, осталась одна. Героическая женщина. Боль держит в себе. Наоборот, нас заводит.

- Что тебя-то заводить? - Борис Петрович посмотрел поверх очков.

- Дядя Боря меня замучил своими птицами: "Тань, дочка, надо бы уже семечки купить и сальца", - улыбнулась Татьяна Егоровна. - Выставлял кормушку, синицы слетались со всей округи. Мне смешно: "Дед, самим бы семечек наесться!"

- У него же здесь собака была?

- Да, Харлик. Ни разу не залаял, совершенно беззвучный. А у нас на крыше флюгер, петушок. И вдруг пес на него уставился: "Гав! Гав!" Дед обомлел: "Ой, а кто это?" - "Кто-кто, Харлик твой!" Дед целую диету ему составил. Прихожу - а Борис Сергеевич на газовой плитке готовит для собаки, заливает оливковым маслом. Потом йогуртами его кормил.

Помню, был проливной дождь. У нас работяги на участке копают. Дед рядышком с Харликом сидит. Мужики говорят: "Что-то собака у вас смирная" - "Да. Одна проблема - бананы не кушает. А вот йогурты - с удовольствием!" Те переглянулись, сплюнули…

- Сколько Борис Сергеевич у вас прожил?

- Десять лет. Жена Бегония умерла, ушел на пенсию - и мы его сразу забрали сюда. Сначала предложили переехать на лето. Затем дом стали топить соляркой, воду подвели. Говорю: "Дядя Боря, поедем на дачу?" - "Конечно!" С моим Петровичем очень сдружились, парой ходили. Дом вместе красили, что-то прибивали… А как у них косилка сломалась!

- Все секреты рассказала! - вспыхнул Михайлов.

- Нет, про косилку - это важно, - не согласилась Татьяна Егоровна. - Косилка рижская, еще в 80-е достал Хельмут Балдерис. А дядя Боря - общительный, на станции с мужиками познакомился. Говорят ему: "Да приноси!" Разобрали на две части, потащили с Петровичем. Исправили!

- Так от вас Борис Сергеевич и не съехал.

- Решили остаться до октября, дня рождения Петровича. Потом - до Нового года. Говорит: "А что мы поедем? Скоро посевная…" На полном серьезе. Будто мы здесь что-то сажаем. В ту зиму сильно мело. Мы с Дедом так чистили дороги, что приятно смотреть.

Я иду с лопатой до угла - а Петрович кричит: "Трактор!" Я обрадовалась - трактор пустили по улице. Лопату бросила. А оказывается, это он меня "трактором" называл. Весело жили.

Наши дети Бориса Сергеевича полюбили. Егорка спать не ложился, пока он массаж ему не сделает. А у Деда ладони холодные. Приговаривал: "Руки холодные, сердце горячее". Когда племянник поселился, спрашивает: "Кирюха, тебя-то размять?" С того момента как вечер - оба лежат. Ждут дядю Борю.

* * *

- Представляете Харламова 70-летним? - спрашиваем Михайлова.

- Да! Он и в 70 был бы шебутной. Открытый и бодрый. Даже представляю, как балагурил бы. Нам говорил: "Я взрослым тренером никогда не буду. Стану детьми заниматься".

- Харламов ехал по Ленинградке в тот трагичный день…

- Из Покровского, от тещи. Это километрах в тридцати от нас. Их дом на 86-м километре, а разбился он на 78-м. Валерий только выехал из поселка, потом за руль села Ирина.

- Борис Сергеевич рассказывал, как следователь разложил перед ними фотографии с места гибели. На Харламове - почти ни царапины.

- Я как раз была здесь, - вспомнила Татьяна Егоровна. - Сразу кинулась на место аварии. В морг ездила. Разбитую "Волгу" при мне грузили. Ира немножко пожила, сердце билось. Ее из машины вытащили на обочину, уложили на траву. А Валерка скончался сразу, разрыв всех внутренностей. Наверное, об стойку ударился, чуть-чуть голова была пробита. А внешне - будто спит! Мы на похоронах поражались!

- Погиб в аварии и брат Ирины.

- Тоже мгновенно. Он сидел за водительским креслом. Весь был переломан, его хоронили отдельно.

- Борис Петрович, сколько раз вы видели "Легенду №17"?

- Шесть. Премьера, закрытый показ в Сочи с президентом Путиным накануне юниорского чемпионата мира и четыре раза на каких-то мероприятиях. Приглашают выступить, начинается фильм - я же не могу уйти из зала. Не поймут. Сижу перед экраном, дальше со зрителями обмениваемся впечатлениями. Рассказываю, что правда, что - нет.

- На шестой сеанс ваше отношение к картине изменилось?

- Нет. Я понимаю, это кино, что-то приукрашено. Хотя висеть на тросах, по-моему, даже в художественном смысле перебор. Циркачество! Но главное, там все перепутано. Харламов попал в аварию не в 1972-м, а позже. Когда Тарасов увел команду с площадки, ЦСКА играл со "Спартаком", а не со сборной… Подобных нестыковок много. Они бросаются в глаза тем, кто разбирается в хоккее. Могли бы достовернее снять. Что ж, такой был консультант.

- Александр Харламов.

- Когда погиб отец, ему было шесть лет. Что он может помнить?! Откуда что-то знает про первую аварию Валеры, например?

- Вам предлагали стать консультантом?

- Да. С Петровым приехали на киностудию, познакомились со съемочной группой. Часа три нас расспрашивали. Володя попросил сценарий, а я сказал, что читать не буду, зато отвечу на любые вопросы. Предупредил: "Раз фильм о Валерке, готов помогать без всяких коврижек". Но потом началось - "Саша говорит это… Саша советует то…" Извините, отвечаю, тогда работайте с Сашей. А мы отошли в сторону.

- С сыном Харламова обсуждали "Легенду"?

- Нечего мне с ним обсуждать. Неинтересно. Саша, между прочим, хотел на Петрова в суд подать, когда тот несколько лет назад снял фильм про его отца!

- За что?

- Финансы. Но еще был жив дядя Боря. Сценарий он утвердил, на каждой страничке специально расписался. Поэтому Саша не мог качать права. Главную роль в картине исполнил Алексей Чадов, а я по просьбе Петрова в эпизодике мелькнул. Плюс организовал им для съемок лед в Клину.

Что касается "Легенды №17", то меня с Петровым часто спрашивают, дескать, почему вас в фильме почти нет? Это к сценаристам. Я воспринял без обид. В кино на месте Валерки мог оказаться кто угодно - Мальцев, Якушев, Третьяк, Петров, Михайлов, другие ребята… Но решили снять о Харламове и Тарасове, рассказать, каким трудом хоккеист добился славы и всенародной любви.

- Людям фильм нравится.

- Так это замечательно! На шести показах каждый раз в конце стоя аплодировали. Причем не только те, кто помнит нас на льду, но и молодежь. У многих в глазах были слезы.

- А у вас?

- Нет. Я очень редко плачу. И стараюсь, чтоб слез моих никто не видел. Так правильно.

* * *

- Как в 1980-м вас выдавливали из ЦСКА?

- Если расскажу всю правду, у вас волосы дыбом встанут! Но это заденет других людей, а я не хочу. Все мы в возрасте… Зачем ворошить?

- Хотя бы вкратце объясните, почему вы оказались не нужны Тихонову?

- Наверное, мой авторитет в команде мешал главному тренеру. Еще в сентябре я был капитаном сборной, а уже через месяц не проходил в основу ЦСКА. Удивительно, да? Врезался в память гадкий момент. Харламов и Петров травмированы. Перед матчем со "Спартаком" Тихонов мне вдруг заявляет: "Сегодня не играешь. Но будешь на лавке поддерживать, помогать…" И я окончательно понял, что дни мои, как хоккеиста, сочтены. В декабре 1980-го меня проводили.

- Сколько вы не доиграли?

- Уж год точно. Да, 36 лет, но я режимил, чувствовал себя прекрасно. На тестах в ходе предсезонки у меня был второй результат в команде!

- Со временем с Тихоновым помирились. Чья инициатива?

- Я в Ленинграде работал, когда он неожиданно предложил вернуться в ЦСКА вторым тренером. Моисеев ушел в московское "Динамо", Тихонову срочно понадобился ассистент. Я приехал к нему домой на Тишинку, поговорили. Слышу: "Давай все забудем" - "Давай". Пожали друг другу руки.

- Чем вы прогневили группу хоккеистов ЦСКА во главе с Фетисовым, которые вскоре открыто выступили против вас?

- Надоела моя требовательность. Есть ассистенты, которых легко подмять, они молчат, со всем соглашаются. Это не в моем характере. Впрочем, игроков в той ситуации не виню. За ними стоял один человек из клуба, с его подачи и организовали бучу. Когда же в присутствии Тихонова я произнес несколько слов, Фетисов сразу дал задний ход: "Петрович, извини". Инцидент был исчерпан.

- Правда, что в СКА 80-х за победы дарили книжку о Ленинграде на французском языке?

- При мне такого не случалось. Но допускаю. СКА был одним из беднейших клубов высшей лиги. Содержался за счет Ленинградского военного округа. Для командующего выписать премию 25 рублей - и то проблема. Проще отдать все, что на балансе - часы, фотоаппараты, бинокли… Помню, маршал Гречко как-то пошутил: "Дарю хоккеистам черте что. Может, лучше танк?! Продадут - хоть деньги будут…" Но не рискнул.

- Ленинград - ваш город?

- Да, раз отработал там в общей сложности лет пятнадцать. Хотя привыкал долго. Тяжелый климат, не слишком доброжелательное отношение к москвичам. Ленинградцев за свой город переполняет такая гордость, что иногда это переходит в гордыню.

- Они для вас по-прежнему ленинградцы?

- К тем, кого давно знаю, обращаюсь шутя: "Привет, блокадники!" Никто не сердится. Я ж любя.

- Из армии в запас уволились подполковником?

- Да. После того как на чемпионате мира-2002 сборная заняла второе место, мне присвоили полковника. Но особой категории, когда звание на размер пенсии не влияет. Ну и ладно.

- Почему тот чемпионат стал для вас последним в сборной?

- А я вам расскажу. Работу эту я очень любил и ценил. Мечтал со сборной выиграть Олимпиаду. Но перед Нагано и Солт-Лейк-Сити начиналась закулисная возня, в результате которой команду на Игры везли другие тренеры (в 1998-м Юрзинов, в 2002-м - Фетисов. - Прим. "СЭ"). Я понял, что в Турин мне поехать не дадут. Что-нибудь обязательно придумают - и вновь отцепят. В третий раз наступать на грабли не желал. Своих помощников, Крикунова и Белоусова, заранее предупредил: "Это для меня последнее первенство. Как бы ни сыграли". Заняли второе место. Мне предложили работать со сборной дальше - и я ответил: нет! Всё! Сейчас смотрю на это уже глазами хоккейного пенсионера и понимаю - правильно сделал.

- В золоте чемпионата мира-1993 большая заслуга Быкова?

- Громадная! В нас же не верила даже родная федерация, которую возглавлял мой друг Петров. Слишком много молодых было в команде. Быков с Хомутовым тогда считались суперзвездами, но себя не выпячивали. Ни на льду, ни за его пределами. Пахали наравне со всеми.

- Дружбы между ними уже не было?

- В 1993-м они еще дружили. Дороги их позже разошлись. Я с разными хоккеистами поработал в сборной, были среди них и звезды НХЛ, но по отношению к делу до Быкова с Хомутовым не дотягивает никто. Они сцементировали коллектив. С каждым днем мы становились сплоченнее. Ребята на площадке бились так, что это не могло не принести результат. Защитник Димка Фролов сломал большой палец на ноге - и все равно вышел в финале!

- Когда вы впервые увидели Дацюка?

- В Ленинграде проводили финал молодежного чемпионата России. Пашке было лет 17, играл во втором звене за "Автомобилист". Я хотел оттуда забрать в СКА человек шесть. Но тренер взмолился: "Петрович, ты что? Меня уволят!" В итоге позвал не Дацюка и Симакова, который тоже приглянулся, а троих ребят постарше.

- Прогадали.

- Увы, те не раскрылись. Дацюка планировал на следующий год взять, но закрутился и… Просто забыл. Вспомнил, когда уже ЦСКА принял. Звоню своему другу Крикунову: "Васильич, служит у тебя рядовой. Фамилия Дацюк. Давай обойдемся без армейских директив - сам пришли паренька".

- Прислал?

- Куда ж он денется? С армией шутки плохи. Но у Пашки травма колена, на операцию нужно три тысячи долларов. Как ни странно, деньги руководители клуба не нашли.

- Еще и чучелом огородным Дацюка обозвали, как рассказывал ваш ассистент Игорь Тузик.

- А-а-а! - Михайлов горестно махнул рукой. - Вот такие попадались начальники. С болью в сердце отправил Пашку обратно. Он восстановился, через год уехал в "Детройт" и стал хоккеистом, которым по сей день восхищается весь мир. Но заложил основу и развил его качества Крикунов.

* * *

- Фидель Кастро каким запомнился?

- В 1976-м он был с визитом в Москве. Маршал Соколов, большой любитель хоккея, привел его на матч ЦСКА. После игры Фидель спустился на лед, получил клюшку, сфотографировался с нами. Всю команду пригласил на Кубу отдохнуть. Но никто не поехал.

- Почему? Адрес не оставил?

- Напрасно смеетесь. Этим занимался его брат Рауль, министр обороны. Сказал: "Ребята, ждем в любое время. Достаточно одного звонка - встретим, все организуем…"

- До сих пор ждет.

- Наверное. Интересно, конечно, на Кубе побывать. Но слишком далеко. С Володькой любили отпуск под Ялтой проводить. В санатории для офицеров стран Варшавского договора. Рядом совхозы, куда постоянно зазывали выступить.

- Чем угощали?

- Крымскими винами, чем же еще?! Стандартный вопрос той поры: "У вас канистры пустые есть?" Мы хохочем: "Не-а, берем напрокат". Как-то со всего побережья собрали мощную бригаду - Харлам, Петя, Лутченко, Волчков, я… Побеседовали с народом, потом нам столько канистр с вином подарили, что еле унесли. Отказываться бесполезно. Любые наши доводы разбивались об ответ: "Ребята, мы же от чистого сердца…"

- В Канаде вас помнят?

- Последний раз был там лет пять назад. Узнают в основном люди моего возраста или чуть моложе. То есть те, кто видел Суперсерию, матчи ЦСКА с клубами НХЛ. А в Торонто на улице окликнул какой-то старичок-эмигрант: "Товарищ Михайлов, дайте, пожалуйста, автограф".

- Давно вас так не называли?

- "Товарищ Михайлов"? Да уж. Ну и не надо.

- Нам рассказывали, как в начале 70-х на базе в Новогорске вы с Петровым и Харламовым встретили легендарного спринтера Валерия Борзова. И спросили…

- Я понял, о чем вы. История такая была - только без Пети и меня. Не в Новогорске, а на БАМе. В те годы после завершения сезона спортсмены шли в народ. Те, кто играл за ЦСКА и "Динамо", мотались по воинским частям, гарнизонам. На БАМ же решили послать Мальцева и Харламова, еще холостых. Там они столкнулись с Борзовым. Заспорили, кому бежать в магазин. До закрытия оставалось минут пять. Малец говорит: "Чего я-то? Вон, Борзов - самый быстрый человек на планете. Он точно успеет!"

- С Высоцким были знакомы?

- Артисты часто приезжали на базу в Архангельское. На сборах дуреешь от нагрузок, сидишь вечерами, смеешься на луну. Нам любой концерт в радость. Но когда объявляли, что будет Высоцкий, в зале были забиты все места. И вот, выходит он с гитарой, тушит сигаретку... После выступления общались. Он на Таганку приглашал. К сожалению, при жизни Высоцкого так туда и не дошел. Я вообще не театрал, но сейчас с женой изредка выбираемся. Из последнего безумно понравился спектакль "Песни нашего двора" в театре "У Никитских ворот". Атмосфера удивительная, как будто на два часа вернулся в детство. Если не были - сходите обязательно !

Юрий ГОЛЫШАК , Александр КРУЖКОВ