Газета Спорт-Экспресс № 61 (6125) от 22 марта 2013 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1
БАСКЕТБОЛ
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Алжан ЖАРМУХАМЕДОВ: ПИСТОЛЕТ ДЛЯ ЧЕМПИОНА
Жармухамедов - уникальный. Годы прошли, а этот баскетболист не забыт. И не потому, что увековечил его в рассказе Василий Аксенов.
Вырос в глуши. Исковеркал на заводе пальцы правой - бросковой - руки. Жил себе с чудовищной близорукостью, до 19 лет не представляя, что такое баскетбольный мяч.
А стал олимпийским чемпионом в 1972-м. Лидером ЦСКА и сборной СССР.
Случай, когда на шереметьевской таможне в его сумке нашли оружие, баскетбольный мир вспоминает до сих пор.
* * *
- Как же к вам попал пистолет?!
- Весной 1973-го сборная проводила турне по Америке. В Нью-Йорке нам предложили оставить вещи в офисе баскетбольной федерации, и мы укатили дальше - Перу, Панама, Коста-Рика. Через три недели на обратном пути похватали сумки - и в аэропорт. Свою даже не открывал, сразу сдал в багаж. А в Шереметьеве поняли, что будет тотальная проверка.
- По каким признакам?
- Таможенников и пограничников было гораздо больше, чем в обычные дни. Перед досмотром в урне обнаружили три пакета, перетянутых желтоватым пластырем. В одном пистолет "Беретта", в другом - патроны к нему, в третьем - гипертонические браслеты, которые в Союзе продавались на ура. Я не вез ничего запрещенного. Увидел, что меня встречают жена с сыном, и чуть ли не первым направился к таможеннику. Расстегиваю молнию на сумке - а там пистолет.
- Тоже "Беретта"?
- "Смит и Вессон" 22-го калибра. Тогда я не разбирался, потом узнал. Боже, что началось! Меня завели в отдельную комнату, примчался комитетчик, допрашивали до утра. Вывалили из пакетов "Беретту" с патронами: "Ваши?" - "Нет!" Вот здесь я обратил внимание на желтоватый пластырь. Накануне, когда сидел у доктора, в номер заглянул один игрок, взял целый рулон. Хотя в поездки мы брали с собой белый пластырь.
- Как проходил допрос?
- Интересно. Расспрашивают о турне, соперниках и как бы между прочим: "Какой калибр?" Снова серия отвлекающих вопросов, и вдруг: "Откуда патроны?" Всё в таком духе. Постоянно на слове пытались поймать. В военной прокуратуре, куда потом таскали, было то же самое. Говорю: да я бы уже сто раз спалился, если б действительно что-то знал!
- Чувствовали, что вам не верят?
- Конечно. Уже на следующий день с меня сняли "заслуженного", вывели из сборной, запретили выступать за ЦСКА.
- Надолго?
- К моему счастью, ЦСКА проиграл первый матч чемпионата. Звонят: "Срочно вылетай в Тбилиси!" В одночасье дисквалификацию отменили.
- Вступился за вас, кажется, маршал Устинов?
- Нет, министр обороны Гречко. Он произнес знаменитую фразу: "У каждого офицера должен быть пистолет". Поручился за меня и председатель Спорткомитета Сергей Павлов. А человек из КГБ, который сопровождал баскетболистов, сказал: "От кого угодно ожидал, только не от Алжана. К нему никогда претензий не было". Уламывал меня указать на парня, который мог подбросить. Но я не был на сто процентов уверен, что виноват именно он. Поэтому не назвал.
- Сейчас уверены?
- Да.
- Про него никому не рассказывали?
- Никому и ничего. Даже жена не в курсе.
- Этот человек играл в ЦСКА?
- Меняем тему, ребятки. А то вы прямо как те следователи, которые меня допрашивали.
- Ваша версия - для чего подбрасывали?
- Я думаю - хотели дискредитировать. Возможно, что-то из Америки шло. В НБА нашим игрокам предлагали огромные суммы.
- Сколько?
- Мне, Едешко, Сергею Белову - по 250 тысяч долларов в год. Сашке Белову - 350. Для 1973 года - прилично!
- Книжку Владимира Гомельского "Папа. Великий тренер" читали?
- Нет.
- По его версии - пистолет вам якобы подарили на ранчо в Техасе. А вы кинули в сумку да забыли про него.
- Гомельский, выходит, лучше меня все знает. Визит на ранчо в Техасе был. Откормочный пункт. Приезжаем - степь до горизонта черная. Присмотрелись - да это коровы! Обслуживают хозяйство человек двадцать. И пистолетами они не разбрасывались. Не понимаю, откуда Володя это взял.
- А может, тот, подбросивший, решил, что вы - самый рассеянный? И так же незаметно пистолет изъял бы из вашей сумки в Москве?
- Не исключено. Хотя мне достаточно было расстегнуть молнию в Нью-Йорке. В сумке пистолет лежал сверху. Загадка, как удалось пронести его в самолет. Просвечивали же сумку, правильно? Или мне уже в Шереметьеве его засунули?
- Сергей Белов тоже описывал в книжке эту историю с таможней. По его словам, можно было привозить 20 килограммов, а багаж почти каждого из баскетболистов тянул едва ли не на двести.
- Так ведь Панама - свободная торговая зона. Все дешево. И ребята набрали, конечно, - Миша Коркия пер тяжеленные автомагнитолы, они отлично садились в нашу "Волгу". Но я вез меньше всех, поэтому спокойно отправился на контроль. Одна магнитола, джинсов штуки три…
- Никакой экзотики?
- Нет. Это Саша Белов маленькую обезьянку купил. На плечо посадил, прямо так прошел таможню. Сейчас и на кошку-то нужна тысяча справок, а тогда хоть слона тащи. Ленинградские ребята к обезьянам тяготели. У Володи Арзамаскова тоже была. Но климат другой, быстро поумирали. Кстати, те же ленинградские привезли пневматические пистолеты. На сборах в Сухуми лягушек стреляли. Идут вдоль канавы - чпок, чпок…
- Невыездным вы пробыли долго?
- Два года. Потом пустили в Болгарию - ничего не натворил. Опять начал ездить.
- После ЧП с пистолетом перестали возить из-за границы лишнее?
- Уже не рисковал. Что-то нашли бы - закопали.
- Как олимпийского чемпиона Мюнхена Ивана Дворного, который отсидел полтора года?
- Он и Арзамасков баловались фарцовкой. Оба были в разработке. Когда в Свердловске арестовали каких-то спекулянтов, те указали: поставляет нам все Дворный. И его из Америки уже ждали.
- Тюрьма Дворного изменила?
- Молодым позволял себе такие фокусы - приходил в ресторан, поджигал червонцы. Куролесил. А сегодня - степенный мужчина. Живет в Омске. Планирует возглавить местную федерацию баскетбола.
* * *
- А чем наполнена ваша нынешняя жизнь?
- Тренирую детей. Школа напротив дома - удобно. Плюс два раза в неделю бегаю с ветеранами. Себя не запускаю, держу игровой вес - 92 килограмма.
- Все твердят, что вы были невероятно выносливы и не уставали вообще. А как в ветеранских матчах?
- То же самое. С выносливостью нет проблем. Я родился под Ташкентом в поселке Таваксай, он расположен в горах на высоте 850 метров. Меньше кислорода, организм привыкший. Да и мальчишкой был шустрым, трудиться начал рано. Отец на лето подряжался строить дома. Я помогал. Таскал кирпичи, ведра с глиной. Еще с пятого класса ездил на уборку хлопка. Норма в сутки - 50 килограммов, за каждый платили две копейки. Однажды собрал рекордные 154 килограмма! Спина, правда, потом не разгибалась.
- Что теперь с поселком?
- Таваксай на месте. Просто русских не осталось. С местным населением раньше жили дружно. Я помню, как в дни свадеб или обряда обрезания по поселку на жеребце скакал гонец, зазывал всех в гости. Столы ломились от угощений. С развалом Союза все закончилось. Таваксай был частью Казахстана, а в 50-е Хрущев подарил кусок земли Узбекистану. Из-за этого многие считали меня узбеком, хотя отец мой - казах, а мама - запорожская казачка.
- Ее-то как в те края занесло?
- Приехала на строительство канала, спасаясь от голодомора. Дед по материнской линии - кузнец. Говорят, ростом я в него. В коллективизацию посчитали кулаком, небольшую кузницу отняли. Предложили вступить в колхоз и работать там же. Дед усмехнулся: "Я в собственную кузницу наниматься не буду!" Уехал возводить Днепрогэс и умер от водянки. А бабушка с моей мамой добирались к нему пешком из Мариупольского уезда. Спали где придется. Голод уже лютовал. Как-то попросились на ночлег. Их встретили ласково, расстелили постель, угостили холодцом, в котором наткнулись на человеческий ноготь. Бабушка все поняла. Едва стемнело, тихонько растолкала маму, убежали.
- Почему?
- В голодомор по деревням ели людей. Бабушка смекнула - их тоже взяли как мясо.
- Вы же первый казах, ставший олимпийским чемпионом?
- Да. Первым долго считался борец Ушкемпиров, победивший на Олимпиаде-1980. Но лет пятнадцать назад в Алма-Ате составляли энциклопедию, и журналист вспомнил, что когда-то ему рассказывали о казахских корнях Жармухамедова. Разыскал мой телефон, позвонил, уточнил детали. У казахов при встрече главный вопрос: "Ты из какого рода?" А мне с детства врезались в память слова отца: "Мы из рода жаппас". Вышла статья. Ее прочитал ректор университета в Кызыл-Орде, он тоже из жаппас. Заинтересовался, специально приехал в Москву с телевизионщиками. Сделали сюжет обо мне.
Затем пригласили в Алма-Ату, чтоб восстановить историческую справедливость. Пресс-конференция шла на русском, пока кто-то не спросил: "А по-казахски можете?" - "Легко!" Дальше беседовали на нем. Я и узбекский знаю, и киргизский - он похож на казахский, только произношение мягче. В Москве полно узбеков. Слышу иногда за спиной: "У-у, какая каланча!" Поворачиваюсь и отвечаю на узбекском: "Что, высоких не видели?" Люди впадают в ступор.
- Вы действительно до десятого класса не прикасались к баскетбольному мячу?
- Истинная правда. У нас были популярны другие игры - ганаш, отмерной.
- Это что?
- Для ганаша необходимы орехи и металлический шарик из подшипника. Зажимаешь его пальцами, кидаешь. Попал в орех - твой. Отмерной - усложненная разновидность "козла". Человек наклоняется, упираясь руками в колени, остальные через него перепрыгивают. Постепенно тот отодвигается от черты, заступать за которую нельзя.
А в десятом классе в школу прислали нового учителя физкультуры - греческого полит-эмигранта. Он и показал нам баскетбол. Мяч был еще со шнуровкой. После выпускных экзаменов я устроился в Чирчик шлифовальщиком по металлу на завод химического машиностроения. Там был инструктор физкультуры, Роман, который случайно заметил меня на проходной. Вцепился мертвой хваткой: "Ты должен играть за нашу команду! С твоим-то ростом!"
Тренироваться, отпахав смену, - радости мало. К тому же поздно вечером автобусы из Чирчика до Таваксая не ходили. 15 километров топал пешком. Поэтому вскоре о баскетболе забыл. А дальше стало совсем не до него - видите, что с моими пальцами?
- Как угораздило?
- Шлифовал полумуфты на американском станке 1928 года выпуска. До конца смены минут двадцать. Вдруг две девчонки подошли. Смотрят, перешептываются. Я на них отвлекся, руку затянуло в станок и отчекрыжило фаланги. Одну - сразу, вторая на кожице висела.
- Больно?
- Да нет. У меня высокий болевой порог. Я и рану себе вскрывал, и зашивал сам. В больнице врач сказала: "Так, воробей, отвернись и не подглядывай". Ножницами резала торчавшие мелкие косточки, равняла. Знаете, странное ощущение - я чувствую продолжение этих пальцев. Порой кажется, что заноза попала под ноготь…
С оторванными фалангами, конечно, ни о каком баскетболе я не помышлял. Но Роман был настойчив, заходил в мой цех, уговаривал возобновить тренировки. "Как же играть с такой рукой?!" - спрашиваю. - "Ничего, приноровишься. Ты способный". Именно он посоветовал поступить в ташкентский институт физкультуры. Там в 19 лет я уже всерьез начал заниматься баскетболом. И спустя четыре года выиграл со сборной СССР чемпионат Европы. Ну не фантастика?!
- Очки тогда носили?
- Нет. Но все время щурился, зрение было минус 2,5. Ребята удивлялись: "Как ты бросаешь?" - "На ощупь". После Олимпиады в Мюнхене пользовался контактными линзами. Их по спецзаказу вытачивали из оргстекла. Жесткие, неудобные - месяца полтора я привыкал, обливаясь слезами.
- На площадке выпадали?
- Постоянно. Как-то под щитом толкнули, линза выскочила. Я склонился над паркетом. Гомельский закричал: "Судья, стой!" Всей командой шарили по полу. Наконец протягивают. Несусь в раздевалку, чтоб промыть, быстро вставляю - и понимаю, что линза треснула. Видно, наступили. Деваться некуда - доигрываю так. Острые трещины натерли сетчатку. Позже развилась катаракта, зрение упало до минус 9,5 - пришлось оперироваться.
- Машину водите?
- Уже нет. На метро быстрее и спокойнее. Я в 1994-м отдал свою "Волгу" старшему сыну. К автомобилям никогда душа не лежала. Очень уж я рассеянный. Однажды ехал с тренировки, прокручивал в голове комбинации, которые отрабатывали, задумался. И врезался в грузовик, стоявший на обочине. Водитель в моторе ковырялся, выскакивает: "Ты чего?!" Я руками развел. Подходит гаишник, берет права: "Жармухамедов, разве так можно? А если б травма - кто бы за ЦСКА играл?"
- Когда еще рассеянность стала для вас проблемой?
- Играть закончил - направили в Западную группу войск. От ЦСКА у меня сохранились шерстяные штаны с красными лампасами. Сунул зарплату в карман после тренировки. Дома штаны сложил на балкон. Приходит сын: "Мам, я 100 марок нашел. И не я один - по улице бумажки летали. Дочка майора тоже нашла, еще кто-то…" У меня похолодело все. Жене: "Где мои штаны?" - "Простирнула и повесила сушиться".
- Ваши деньги летали?
- Да. 700 марок я получал, 400 удалось вернуть. Остальные сгинули.
* * *
- ЦСКА за вами долго гонялся?
- О, да! Два года прятался. Был случай в Ташкенте. В разгар тренировки зашли милиционер и два офицера. "Одевайся. Поедешь с нами". Поплелся за вещами в раздевалку. Следом заскакивает наш игрок: "Дуй в окно!"
- Этаж хоть первый?
- Разумеется. Бегу домой, хватаю паспорт, деньги - и в аэропорт. Лечу в Алма-Ату. Там отсиживаюсь в гостинице, жду, когда утрясут вопрос на уровне ЦК. Из-за отказа уходить в ЦСКА Гомельский не взял меня на Олимпиаду в Мехико-1968. Обидно вышло. Отработал на сборах, был в великолепной форме. Иногда за тренировку мне не могли забить даже два очка! Накрывал и Гену Вольнова, и Яака Липсо с его легендарным крюком. В газетах напечатали заявку олимпийской сборной - я в составе. Ташкент ликовал. Гомельский снова завел разговор о ЦСКА. Я ни в какую. "Смотри, пожалеешь", - пригрозил он. Я не придал значения.
- Зря?
- За неделю до отъезда нас распустили на три дня по домам. Жду вызова - тишина. Ничего не объясняют. Оказалось, Гомельский обхаживал еще Толю Крикуна из "Калева". Тот согласился перейти в ЦСКА - и Александр Яковлевич быстренько провернул рокировку. Вместо меня в Мехико полетел Крикун. Через год ситуация повторилась. Прошел все сборы, но команда отправляется на чемпионат Европы в Неаполь, я - в Ташкент.
В конце 1969-го ко мне домой явился второй тренер ЦСКА Астахов с письмом замминистра обороны маршала Соколовского. Больше всего такое развитие событий обрадовало ташкентского военкома, Героя Советского Союза: "Слава богу! Наконец-то перестану за тебя выговоры получать!"
- С Сергеем Беловым в команде сразу поладили?
- Да я на второй тренировке швырнул ему в лицо мячом и ушел в раздевалку! При моем-то характере! Представляете, как надо было вывести?!
- Что ему не понравилось?
- Он всех пытался под себя подмять. Хотел, чтоб ему в рот заглядывали. И всегда пасовали. Впрочем, в финале мюнхенской Олимпиады, когда не проходили комбинации, которые учили с Кондрашиным, Белов мне сказал: "Жар, кончай эту ерунду. Давай играть цээсковскую "двойку". Сработало. Я выхожу, ставлю заслон - Серега без помех бросает. 20 очков в том матче настрелял.
- Друзья у Белова были?
- Я думаю, друзей у него нет по сей день. Всю жизнь в одиночку. Баскетболист - великий. Но это же не повод всех презирать.
- Ознакомились с его мемуарами?
- Нет.
- Белов пишет, что никто в номере с вами селиться желанием не горел.
- Почему?
- Цитируем: "Жармухамедов поначалу поражал девственной неосведомленностью в вопросах личной гигиены. "Стоящие в углу" носки - его случай".
- Ну правильно, понаехала лимита… Я жил в комнате с Володькой Андреевым, жалоб от него не слышал. Это сегодня игроки скинули форму в раздевалке - наутро чистенькую надели. Мы же всё стирали сами. А носки… В Союзе купить их было трудно. Так после окончания турниров, сгорая от стыда, клянчили у американцев, итальянцев.
- Вы серьезно?
- Это кажется дикостью, но в те годы было в порядке вещей. Они выбрасывали носки, кроссовки, а мы подбирали - и долго еще в них играли. Позорище! А что делать? Например, в Ташкенте достать кроссовки 49 размера было нереально. В магазинах отвечали: "Таких не бывает". И тренер заказал для меня на обувной фабрике штиблеты без каблука.
- В них играли?
- Да. Когда подошва стерлась, подкладывал картонку. А в Европе вместо того, чтоб готовиться к матчам, мы носились с высунутыми языками, втюхивая черную икру, объективы "Гелиос-44", матрешки. Ой, как противно вспоминать! Стыдно за себя и свою страну. Первая поездка за границу вообще вызвала у меня шок. Ладно бы с Болгарии стартовал - а тут Италия. По магазинам перемещался с открытым ртом. Когда с мамой поделился впечатлениями, она заплакала: "Сынок, я жизнь прожила - а что видела? Гражданская война, разруха, голод. Великая Отечественная, разруха, голод…"
- То, что привозили, сдавали в комиссионки?
- Редко. Были скупщики-грузины, которые встречали в аэропорту или ходили по домам. Я не особо вникал. Обычно сгружал все Андрееву, он пристраивал. Кому, куда, за сколько - я не спрашивал. Был рад хоть что-то заработать. Я в этом смысле полный лопух. А у Володьки есть жилка. За границей всех продавцов он называл Аркашка, легко находил с ними общий язык.
- В 1969-м "заслуженного" вас лишили вместе с Андреевым?
- Тогда я был еще мастером спорта международного класса. Возвращались из Парижа. В самолете объявили: "В Москве нелетная погода, садимся в Ленинграде". Позже говорили: все неспроста, Гомельский копал яму под Алачачяна, главного тренера ЦСКА. Не знаю, правда ли. Но на ленинградской таможне нас ждали. Шерстили будь здоров! У Андреева изъяли пять женских костюмов, у меня - столько же нейлоновых рубашек. Провозить позволялось не более трех.
* * *
- Отношения с Гомельским-старшим у вас были тяжелые…
- Чтоб их определить, есть отличный пример. Полистайте, что писал Гомельский обо мне сначала - и каким стал тон потом. В книге глава, посвященная мне, называется "Тренерская ошибка".
- В какой момент все сломалось?
- Когда высказал свое "фи" в эпизоде с Гришей Авдеевым. Он окончил университет и в звании лейтенанта должен был отслужить два года. Притащили его в ЦСКА. Жена с дочкой в Ташкенте. Со всеми доплатами выходило у Гришки рублей двести. Гомельский к тому времени схарчил Алачачяна, а второй тренер Астахов остался. И вот он подошел к Авдееву: "Половину денег будешь отдавать мне".
Гришка решил со мной посоветоваться. Я вспылил: "Завтра все выскажу! Он и над солдатами издевается в спортроте, и здесь…" Очень меня разобрало. А в 9 вечера Авдеев звонит в панике: "У меня был Гомельский, кто-то ему донес о нашей встрече. Он предупредил, чтоб молчал. Иначе сошлет в Беломорск, семью не увижу". Ладно, отвечаю. Раз просишь - буду молчать.
- Но что-то назавтра произошло?
- Заканчиваем тренировку, Гомельский объявляет: "Ребята, сядьте. У нас всегда так было - кто хорошо играет, тот получает. Нечего плакаться, выражать неудовольствие…" Поворачивается ко мне: "А некоторым лучше не лезть не в свое дело. Защищать". У меня все внутри вспыхнуло. Вскочил: "Что вы несете? Как можете оставлять офицера без денег?!"
- А Гомельский?
- Пробурчал: "У нас нет ставок". Я в ответ: "Снимите сына со ставки. Он что, представляет ценность для клуба?" Гомельский свернул собрание. Но обо мне писал после этого исключительно так - "зазнался".
- Здоровались?
- Сквозь зубы. Годы спустя на ветеранском чемпионате в Австралии я выдал ему по полной. Гомельский посмотрел растерянно: "Неужели ты на меня так обижен?!" - "А вы вспомните нашу эпопею. Вспомните, как сами говорили, что вас ничего в баскетболе не интересует, кроме денег. Как шли по трупам, не обращая внимания на людей, которым калечите жизнь". У Андреева раздуло ногу - а второй тренер Озеров кричал доктору: "Коли! Этот сдохнет, другого выпишем!" Гомельский выслушал меня молча. Больше не общались.
Мне кажется, сегодня он не смог бы тренировать. Только в той системе. Собрал со всего Союза сильнейших, загнал в конюшню - и выполняй. Кто вякнул, того в сапоги. Теперь востребованы такие тренеры, как Блатт. Он дипломат, психолог. Пожалуй, единственный иностранец, который относился к работе с душой.
- От прочих не в восторге?
- Неужели вы не видели, что Ивкович гнобил Моню и Хряпу? Сто процентов! Не давал им играть! Зачем ему готовить соперников для своей Сербии? Или Казлаускас, например. Мой сын Сережа работал с ним в ЦСКА. Говорит: "Невменяемый человек, отстает от баскетбола лет на пятнадцать. Завел миллион бумажек, держит их перед глазами - потому что сам ничего запомнить не в состоянии…"
- Ваш младший сын входил и в штаб Блатта на Олимпиаде-2012.
- После бронзы прибегает радостный: "Пап, каждому обещали по машине и 50 тысяч долларов!" Я предупредил - сынок, рот не разевай. Верить у нас ничему нельзя. Вернулись в Москву, выясняется: машины не будет. Вместо 50 тысяч долларов перевели 160 тысяч рублей. Хотя годом раньше за бронзу на чемпионате Европы дали 360 тысяч.
* * *
- Расспросами про мюнхенские три секунды вас наверняка утомили. Но все-таки…
- До сих пор помню: выбрасываю мяч, и раздается сирена. Меня заменили - я схватил на лавке костюм и накрыл лицо.
- Зачем?
- От обиды. Весь матч выигрывать - и упустить за три секунды! Я не видел, что было еще одно вбрасывание. С костюмом-то на башке. Внезапно слышу голос Кондрашина: "Ваня, Сашке пас!" Поднимаю голову, Едешко разбегается - и бросает мяч Белову. А хорошенько весь этот момент я разглядел через 35 лет, когда посмотрел видеозапись.
- Анатолий Поливода рассказывал - сборная СССР сидела полночи в раздевалке, ожидая, не назначат ли переигровку, а он тайком прокрался в зал и срезал на память счастливую сетку…
- Да ну, не верю. Когда он прокрался? Мы в раздевалке до трех ночи торчали. Затем на автобусе отвезли в деревню. Всё! С Поливодой, кстати, впервые столкнулся в 1967-м на Спартакиаде. Атлет! Как бежал! А несколько лет спустя превратился в инвалида. Что-то с головой. Вроде нормальный - и вдруг идет, не разбирая дороги. В стенку - бух! Гомельский над Толиком просто издевался. Не хочу говорить как.
- Ваша последняя встреча с Александром Беловым?
- 1978 год, готовимся к чемпионату мира. Появляется Белов. За три месяца до этого прекрасно выглядел. А тут - старик стариком! Мы еле узнали его!
- Приезжал попрощаться?
- Нет, тренироваться хотел. Доктор не пустил: "Саша, скорее в Ленинград - и на обследование". Белов уехал. А мы отправились в Манилу. Заглянули на товарищескую игру итальянцев, они и сказали, что Саша умер.
- Саканделидзе и Коркия ушли с интервалом в две недели…
- Кошмар! Сако когда играл - режимил. А дальше грузинские дела. Каждый считает долгом с тобой вина выпить. Какой организм выдержит? После похорон Сако звоню в Тбилиси Мише Коркия, слышу убитый голос: "Потеряли мы друга…" - "Ты сам-то как?" - "Да ничего". Вскоре в Олимпийском комитете говорят: "Коркия скончался". Отвечаю: вы перепутали, умер Сако. С Мишей я три дня назад общался. "И Коркия тоже…" Сердце.
- Геннадий Шипулин недавно нам сообщил: "Каким бы ни был могучим спортсмен, ему под нагрузкой достаточно рюмку выпить, чтоб упасть". Так и есть?
- Да. Особенно если турнир длительный и напряженный. Откроешь маленькую банку пива, и все. Вырубает мгновенно. Будто из тебя воздух выпустили. Как-то в Сухуми смотрим телевизор. Заходит директор базы: "Заберите своих мамонтов. У входа лежат…" Таксист довез Ткаченко с Белостенным из ресторана, выгрузил на лавочке - и они заснули. А Ткаченко, между прочим, весил 145 килограммов!
- Донесли до номера?
- Донести бы не смогли. Но он ногами немного перебирал. Еще, помню, на чемпионате мира в Любляне водки привезли прилично, и пришли к нам вечером американцы. Знаменитого центрового Билла Уолтона напоили так, что пришлось отрывать от унитаза. Ему лет 18 было. Но я водку никогда не любил. От запаха воротило.
- Хоть служили в Западной группе войск. Где люди от тоски спивались.
- Там ужас был в этом плане. Наши люди находились в замкнутом пространстве. Из городка не выйдешь. Мне, чтоб проехать туда, где базировался СКА, надо было объезжать Берлин по дуге. В город заглядывать запрещено. Наши патрули повсюду - если поймают и не отмажешься, в 24 часа откомандируют в Москву. Поэтому народ в гарнизоне керосинил с тоски.
- Прозвище Туркестанский змий вам дал писатель Василий Аксенов?
- Его рассказ опубликовали в журнале "Юность". Мы играли в Тбилиси дополнительный матч за чемпионство с ленинградским "Спартаком". Аксенов специально туда приехал - и описывал, как мы себя вели накануне игры: "Важно прошел гибкий туркестанский змий Жармухамедов…" Ничего себе, думаю. А прозвище прилипло. Аксенов крутился возле "Спартака". Но знакомы мы не были.
- Вы упомянули матч в Тбилиси. Не тогда ЦСКА забросали с трибун?
- В другой раз. Играли с "Динамо". Рядом с нашим доктором приземлилась чугунная конфорка от плиты. А мне в лопатку угодили металлическим рублем с Лениным, рассекли до крови. Из раздевалки прошмыгнули черным ходом до автобуса. Едва тот тронулся - полетели камни.
- Чем грузины недовольны были?
- Обыграли их в очередной раз. А они же все ставки делали. Коркия подходил: "Проиграете нам два очка, каждый получит по "Волге". 20 тысяч!"
- Ого.
- Но по "Волге" дали бы только нашим лидерам. Три-четыре человека. Мы отказались. А грузины уже поставили деньги.
- Уверены, что никто из ваших не поддался искушению?
- Абсолютно. Когда долго играешь в команде, такое сразу бросается в глаза.
- Чего вам не хватило для большой тренерской карьеры?
- Характера. Я слишком мягкий. В 90-е ассистировал Белову в сборной, жили в Новогорске. Рядом гимнастки Ирины Винер. Результаты у них выдающиеся. Но смотреть на девчат больно - вечером прокрадутся в столовую, десять раз оглянутся, чтоб никто не засек, съедят ма-а-аленькую шоколадку. А я муштровать не могу. Мне игроков жалко.
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ