Газета Спорт-Экспресс № 5 (5773) от 13 января 2012 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

ХОККЕЙ

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Виктор ШУВАЛОВ: "САМОЛЕТ РАЗБИЛСЯ БЕЗ МЕНЯ"

Окончание. Начало - стр. 1

- Николай Пучков рассказывал, как спасся Кольчугин. Уже сел в самолет - и прихватило живот. Вышел.

- Сказки. История такая. Как раз тогда из ЦДКА в ВВС переходил Бобров. Кольчугин должен был на следующий день заявлять его в спорткомитете. Вот и остался.

- А сам Бобров то ли выпил, то ли проспал вылет.

- Это главная легенда! Не было ничего такого!

- ???

- Кольчугин оформил заявку Боброва - и купил ему билет на поезд. Не было никакого непрозвонившего будильника. Журналисты писали, будто Бобров загулял, найти его не смогли… Надо было бы - разыскали бы. Жил он на "Соколе", в генеральской высотке. И все его злачные места были известны. Севка уже до Куйбышева доехал, когда по поезду объявили: "Капитан Бобров, зайдите в военную комендатуру!" Там и услышал о трагедии.

- Геннадий Цыгуров говорил, что видел мальчишкой - вы приехали играть в Челябинск. Появились на льду, а народ голосит: "Предатель!" Кто-то бросил в вас дохлую крысу.

- Что-то я такого не помню. Про гибель ВВС ни одна газета не написала. Но "сарафанное радио" разлетелось моментально. Челябинск знал, что команда погибла, и против меня никаких провокаций не было. И после тоже. А из Челябинска мы поехали в Свердловск. Повели нас в ангар, где лежали трупы и вещи с разбитого самолета. Вот это было страшно…

- Тела были обугленные?

- Нет, самолет не горел. Но исковерканные так, что не узнать никого. Все перемешано.

- Зачем вас туда повели?

- Попрощаться, наверное.

- Врач команды возил с собой как талисман половинку серебряного рубля - так его по этой половинке смогли опознать. Вратаря Меллупса - по длинным волосам.

- Не думаю, что кого-то опознавали. Поэтому и похоронили всех в одной могиле. Только Юрку Тарасова, брата Анатолия, можно было по носу определить. У него такой горбатый, как у маршала…

- Баграмяна?

- Точно. Около Кольцовского аэродрома целый поселок - для обслуги. Сельский клуб. На сцене выставили 19 гробов, обтянутых красной материей. Думаю, в них землю подсыпали, чтоб хоть что-то весили. Подходили открытые "студебеккеры", солдаты выносили гробы. На краю кладбища вырыли большую могилу на шесть человек экипажа и 13 хоккеистов. Потом установили гранитный камень, выбили все фамилии. Когда бывал с ВВС и ЦСКА в Свердловске - всегда заказывали автобус до кладбища. Цветы клали. А в газетах так ни строчки и не напечатали. Странное было время. К примеру, наших инвалидов приглашают на соревнования, а из Советского Союза ответ: "У нас нет инвалидов". Ну не бред?

- Челябинские родственники знали, что вас не было на том рейсе?

- Пока я из поезда не вышел - не могли поверить, что жив… А что произошло с самолетом, выяснилось позже. Челябинск его не принимал, видимость плохая, отправили в Свердловск. Аэродром там отличный, хорошо освещен. Полетели туда - снова не принимают, полоса занята другими самолетами. Дали несколько кругов над городом, пошли на посадку - и на границе аэродрома с работающими моторами врезались в землю.

- Хранила вас судьба.

- Не в последний раз. Когда хоронили Женю Бабича, я за цветами пошел. Сейчас их на каждом шагу продают, а тогда только на рынке. Торопился и решил перебежать Ленинградское шоссе. Вроде все рассчитал, но не заметил встречную машину. Как я успел остановиться - не представляю. На огромной скорости она проскочила мимо меня в сантиметрах! Если бы еще шаг вперед сделал - сбила бы к чертовой матери… Наверное, неслучайно бабка-повитуха, принимавшая роды у моей мамы, сказала: "Настя, парень счастливый будет. Он в сорочке родился".

* * *

- Василий Сталин в гневе был лют?

- Много пишут, что он грубо общался с подчиненными, оскорблял, мог ударить. Но к спортсменам относился прекрасно. Если выигрывали - приходил в раздевалку: "Молодцы, поздравляю. Что нужно - говорите, сделаем".

- А если проигрывали?

- Мы редко проигрывали. Разве что в футбол. Тогда он уезжал сразу, а адъютант к нам: "Василий Иосифович очень недоволен". Как-то подшофе приехал, перед матчем направился в раздевалку. Ребятам вот-вот выходить, а он здоровается с каждым. То ли запнулся, то ли что - в общем, на кого-то упал…

Был лишь один случай, когда нам от Хозяина крепко досталось. Гайоз Джеджелава футбольный ВВС тренировал. Накануне майских праздников в Сталино (так тогда назывался Донецк. - Прим. авт.) продули "Шахтеру". Играл у них великан Бобошко - так и за дубль нам забил, и за основу.

- И что?

- Собираемся в Москву - а в Сталино уже сирень расцвела. Нарвали букетов, летим. В районе Тулы летчики заходят в салон: "Садимся на дозаправку". Потом посылают нас в здание аэропорта вещи забрать. Смотрим - борт наш разворачивается и улетает. Что за новости?

- Что?

- Это нас Василий Иосифович проучил - раз проиграли, добирайтесь, как хотите. И мы от Тулы до Москвы - своим ходом. Бегом на вокзал - перед праздниками ни единого билета даже на проходящие. Так кто на попутной машине, кто на грузовике.

- Как еще наказывал?

- Мы стали чемпионами Союза по хоккею. Играем на Кубок с "Крыльями". Сталинские адъютанты нам передают: "Побеждаете - Хозяин на даче в Барвихе банкет устроит. Плюс каждому - по телевизору КВН". Мы 2:0 вели - и 3:4 проиграли.

- Никакого банкета?

- И телевизоров.

- А дарил что?

- За четвертьфинал Кубка вручил нам по фотоаппарату "Зоркий". Самые модные. У меня был с гравировкой: "Шувалову от командующего". Сохранился, между прочим. Еще кожаную куртку подарил. В Челябинск приезжал, на меня в этой куртке засматривались. А потом какая-то легкоатлетка из "Трактора" зашипела: "За кожанки продались…"

- ВВС не жаловали?

- Конечно. Кричали: "Матрасники!" Ведь Сталин забирал, кого хотел. Того отсюда, этого оттуда. Ну вот, допустим, Тарасов. Может, он и великий тренер. Может, новатор. Книги писал. А был бы он великим, если бы на него весь Союз не работал?

- Кстати, Николай Эпштейн рассказывал, что Тарасова вы терпеть не могли.

- Да бросьте, я человек мягкий. Это Тарасов меня недолюбливал. За то, что занял его место в тройке с Бобровым и Бабичем. Оба - быстрые, взрывные. А Тарасов тихоход, с ними объективно не тянул. Но когда он тренером стал, поводов придраться ему не давал. Я дисциплинированный, по пьянке не залетал, не огрызался.

- Сами с Василием Иосифовичем выпивали?

- Раз в жизни. В 1951-м играли в футбол против московского "Динамо". Мишка Потапов мне ногу сломал. Сталин распорядился, чтоб меня отвезли в Марфино, лучший санаторий. Поместили в генеральскую палату. Как-то смотрю - Василий Иосифович и Степанян приехали навестить.

- С апельсинами?

- С дыней и бутылкой белого вина. Тяпнули по стопочке. При Василии Иосифовиче был очень странный массажист по фамилии Шумм.

- Слышали. То ли колдун, то ли астролог. Загадочная личность.

- Ну да. Он Сталина массировал. От чего-то излечил - Василий Иосифович в него поверил, больше никаких врачей не слушал. Так этот Шумм говорит: "Я Шувалова подготовлю, он еще в финале Кубка сыграет!" Приказал, чтоб мне гипс не накладывали. Обмазал какой-то вонючей мазью собственного изобретения, сделал лангетку. Сам досочки складывал - и перебинтовывал. Я на костылях прыгал.

- В финале Кубка сыграли?

- Куда там - слег на три месяца после этого. Как он лечил - бог ты мой! Однажды вообще коровьим дерьмом вымазал - Хозяину внушил, что поможет. В Марфино Шумм приехал на мотоцикле с коляской. Увидал конюшни неподалеку и сказал: "Мне все равно кого лечить - могу даже лошадей…"

- Валентин Бубукин в книжке писал: у Сталина обычно наличных не было, так он у вас и Боброва одалживал.

- Не знаю, как насчет Севки, а у меня - точно нет. Занимал у меня постоянно Сашка Прохоров, любил поддать.

- Возвращал?

- Да, молодец в этом смысле. Приезжаем со сбора - зарплата. Прохоров тут же идет: "Сколько с меня?" Отсчитывает. Бубукин говорил: кому деньги требуются, к Шувалову! А знаете, где носил?

- Где?

- В унтах. Мы же ВВС, нам летные унты выдавали. До сих пор храню. Все остальное сдал, а унты остались. Они немецкие, какие-то спирали вставлены. Провода.

- Зачем?

- Обогреваться. В самолете подключаешь - и греет. Прохоров жил в соседнем подъезде, сразу после игры подкерасинит - наутро ко мне является. Будит. В кармане чекушка или пол-литра: "Давай выпьем" - "Саша, ты что? Я не буду. Возьми на кухне сыр и колбасу, закуси".

- С такими привычками - до 82 прожил.

- В какой-то момент здорово опустился. Я мимо Масловки проезжал, смотрю - Прохоров стоит около пивной палатки в майке, тренировочных брюках и тапочках на босу ногу. Но потом случилась история, как у Трегубова.

- Удачно женился на старости лет?

- Да, на какой-то спортсменке. Она привела его в порядок, держала.

* * *

- Олимпиада в Кортина-д'Ампеццо какой вспоминается?

- Канадцы перед решающей игрой припугнули: шли мимо нашей раздевалки и колотили по двери клюшками. А на льду у каждого под глазами были нарисованы черные полоски. "Нашли чем устрашать", - смеялись мы. Но оказалось, они защищались так от солнечных бликов - матчи-то проходили под открытым небом. Не помогло - выиграли мы 2:0. А за два года до этого на чемпионате мира в Стокгольме и вовсе 7:2 их убрали.

- Как удалось?

- Играли они слишком предсказуемо. От красной линии швырнут шайбу в угол - и вдвоем к ней несутся. Но наши-то защитники в скорости не уступали. На шайбе были первыми, пасовали вперед, отрезая одного, а то и двух соперников. И мы спокойно разыгрывали лишнего. Первый период закончили 4:0. Думали, канадцы изменят тактику, но они упрямые, как бараны. Лезут и лезут. Все семь шайб были словно под копирку - бросают, бегут и получают гол на контратаке. Канадцы весь турнир держались высокомерно, но после этого матча общались уже иначе. В раздевалку к нам зашли, поздравили. Разглядывали, в чем мы играли, и смеялись.

- Это почему?

- У них клюшки фирменные - ССМ, специальная стальная проволока не давала развалиться крюку. А у нас - деревянные, по три семьдесят за штуку. Ломались без конца. Там же, в Стокгольме, на тренировке сборной Канады мы впервые увидели щелчки. Решили повторить. Так наши клюшки после этого летели, как дрова. Аркадий Иваныч Чернышев взмолился: "Ребятки, угомонитесь! Чем играть-то будем?!" Я с одним канадцем потом поменялся клюшками. Целый месяц с ней отыграл. Мою-то он для экзотики прихватил. А наша экипировка? Байковые трусы, на поясе нашит белый войлок. Плюс кармашки, куда вставлялись фибровые диски - вот и вся защита. У Бори Петелина были самодельные раскладные щитки. Наколенником их прижимал, чтоб держались, сверху натягивал рейтузы.

- Главное скажите - "ракушка" была?

- Была. Но не сильно спасала. Спереди прикрывает, а если шайба сзади снизу попадет - ох как больно, невозможно. Помню, перед сезоном выехали в Свердловск. Жили в гостинице, человек по шесть в комнате. Рядом тренировалась сборная по конькобежному спорту, совсем молоденькие девчата. Юрка Пантюхов и другие познакомились, туда-сюда… А после тренировки нам где вещи сушить? В номере и на батареях, и на кроватях развешивали. И вот заглянула к нам девчонка-конькобежка. Видит - у Пантюхова на койке висит "ракушка". "Это для чего?" - спрашивает. Пантюхов хохмач был, отвечает: "Это мы на нос надеваем, чтоб не сломали…" Так она берет - и к своему лицу примеривает. Ребята ржут!

- Кто шутник номер один был?

- Он, Пантюхов. На базе после тренировки обед. На второе - курица. Игроки поварихе кричат: "Шура, Шура, мне ножку!" Пантюхов ее подзывает: "Шура, иди-ка сюда. А мне - между ножек…"

- Бедная Шура.

- Покраснела, по плечу его стукнула. Или на бильярде играем. Пантюхов все время в туалет бегает. Кто-то не выдержал: "Да сколько можно?!" А он развел руками: "Ключи от ж… потерял".

- Тот же Прохоров, перешедший к вам из "команды лейтенантов", рассказывал: у футболистов ВВС от девчонок отбоя не было.

- В каждом городе поджидали. Мы их звали "Голубая дивизия". Выходишь на перрон - они стоят. Жили мы обычно в одной и той же гостинице, за каждым закреплен свой номер. Не успеешь дверь закрыть - уже звонок. Особенно Боброву прохода не давали.

- Он, по слухам, жену маршала окрутил.

- То ли маршала, то ли генерала. Та к Севе приезжала. Мужу мозги пудрила - будто в бассейн ходит. Купальник намочит, а дома вешала сушить.

А первая жена Боброва - артистка Санина. Севка всегда в разъездах. Как-то возвращается, открывает дверь своим ключом - жена сидит с каким-то артистом из оперетты.

- Не убил?

- Стал этого артиста лупить. Санина запустила в Севку вазой. Он уклонился, ваза попала в артиста - осколок воткнулся, чуть не помер. После этого Бобров развелся. Я тоже с первой женой был недолго. В 1957-м, накануне Нового года, приезжаю из Калинина. Договорился со вторым тренером, Чаплинским, что у него дома встречать будем. Семьями. Захожу - а жена все барахло вывезла.

- Вот холера. И куда подалась?

- Она из Марьиной Рощи. Я - туда. Мать ее говорит: ничего не знаю. После соседка рассказала: "Жена твоя давно с таксистом путалась, он рядом живет". И не стыдно ведь. Она на третьем курсе пединститута была, я содержал, у нее же заработков никаких… И какую подлянку сделала? Причем, уходя, сняла с книжки 30 тысяч. Все до копейки. Мне в кассе потом сказали: "Взяла пачку и бросила в сумку, не считая". У нее доверенность была.

- А дальше?

- Накануне суда приглашает меня в Марьину Рощу. Якобы деньги вернуть. Выходит из такси с какой-то теткой и начинает: "Давай, я тебе десять тысяч отдам?" - "Нет". - "А пятнадцать?"

- Отказались?

- Да. Пусть, говорю, суд решает. Так она видит, что сторговаться не удается, садится в машину и уезжает. А на суде заявляет: все отдала мне при встрече. Тетка подтверждает: да-да, я видела. Но все-таки из тридцати тысяч я двадцать вызволил. А тетка оказалась сестрой таксиста, к которому жена моя ушла. Шизофреничка, не вылезала из психиатрической больницы. Ее за ложное свидетельство судить не могли, бояться нечего было.

- Со второй супругой сколько прожили?

- В апреле справили бы пятьдесят лет. Но Валя год назад умерла.

- Дети есть?

- Нет. Круглый год играл - некогда было этим делом заниматься…

* * *

- Мало мы с вами про Боброва поговорили.

- Севу в 1952-м в футбольном ВВС вместо Джеджелавы играющим тренером назначили. При Гайозе мы неплохо шли, четвертое место заняли, а с Севкой что ни матч - ничья или поражение. Степанян спрашивает: "Что с командой?" Я возьми да ляпни: "Так мы теперь на поле не ворота противника ищем, а Боброва! Он все время кричит: "Отдай!" Сам забить хочет. Если не отдашь, столько тебе навешает, что не унесешь…" Степанян рассказал Хозяину, тот - Боброву. И меня Севка усадил на лавку.

- Обиделся?

- Наверное. Как-то Хозяин опоздал на игру. По дороге в ложу увидел запасных ВВС, поздоровался и меня спрашивает: "Ты что не играешь? Травма?" - "Нет, не поставили". Хозяин изменился в лице: "Ну-ка, давай выходи!" Я растерялся: "Куда, Василий Иосифович? Замены же запрещены". В перерыве я заметил, как он Боброва отвел в сторону, что-то эмоционально говорил. И в следующем матче я снова был в составе.

- С Бобровым отношения наладились?

- Они всегда были нормальные. Просто играть с Бобровым было невыносимо. Тянул все на себя, считал, что остальные должны ему подыгрывать. Хотя не такой уж он великий, на мой взгляд. Некоторых игроков раздувают. Я забивал не меньше Боброва. При том что на него играла вся команда. Или, например, Харламов. Сколько восторгов - а я Толика Фирсова выше ставлю. И Веню Александрова. Но о них не слышно, зато про Харламова с Бобровым разговоры здесь, там…

- Вы дружили с Пучковым. Правда, что он не умел кататься на коньках - его толкали до ворот, где сразу садился на колени?

- Нет, что вы! Коля хоть немножко, но играл в русский хоккей. Он был невероятный фанат! Завершилась тренировка - кто-то моется, кто-то уже обедает. А Пучков со льда не уходит. Оставит запасного - тот ему бросает. Затем появляется - весь потный, в снегу… А как он в футболе тренировался? На сборах чертил какие-то векторы. "Коля, что это?" - "Гляди, вот с этого угла мне никто не забьет. А с этого могут…"

- Забавно.

- Забавно было, когда он английский язык изучал. Никаких преподавателей, все по учебнику. Потом сообщает команде - я, мол, готов разговаривать с иностранцами. А нас перед чемпионатом мира 1954-го отправили в Лондон. Пучков там что-то по-английски толкует - никто его понять не в силах. А ребята подначивают: "Коля, да тебе отдельный переводчик нужен…" Еще он закалялся, босиком ходил по снегу. Выйдет с базы - и шагает по сугробам. Понятно, не полдня - минут пятнадцать. А его как-то разыграли - заперли дверь изнутри. Коля, бедный, полчаса приплясывал на стуже.

- Фотоаппарат от Сталина вы сберегли, унты тоже. А олимпийскую медаль?

- Нет медали, - почернел лицом Шувалов.

- Продали?

- Да. Не я один. Многие ребята в 90-е пошли на это. На пенсию тогда прожить было нереально.

- Жалеете?

- Валя жалела. Она и отговаривала. А я подумал: "Что, в могилу эту медаль нацеплю?"

- Кто покупатель?

- Был парень в Спорткомитете. Узнавал адреса ветеранов, приезжал и предлагал медали продать. То ли сам коллекционировал, то ли кому-то сбывал. Скорее второе. А я ведь даже не знал, что эта олимпийская медаль - из чистого серебра с золотым напылением.

- Остальные награды с вами?

- Да. Две золотые медали за чемпионаты мира, пять - за чемпионат СССР, несколько серебряных. Вон, на стене висят.

- Коллекционера не заинтересовали?

- Нет почему-то. Хотя, по словам Уколова, в медалях, которые вручали в Союзе, какой-то процент золота есть. Димке за нее в свое время 900 рублей давали. Медали именные. Это сегодня обычными жетонами награждают. Без гравировки. И значок ЗМС изменился. Мне недавно в музее спорта на "Щукинской" показали - раньше значок другой был. У меня, кстати, он тоже именной, 909-й номер. В 1954-м получил вместе с Женькой Бабичем и Пашкой Жибуртовичем, когда трехкратными чемпионами СССР стали.

* * *

- Антисоветскую литературу вам в зарубежных гостиницах подбрасывали?

- Этим в 1955-м в Западной Германии замучили. Пойдем прогуляться по городу - за нами "хвост". Догоняют, говорят на русском: "Вот, почитайте свежий номер" - и протягивают то журнал "Посев", то какую-нибудь эмигрантскую газету. Или после тренировки сажусь в автобус - книжка лежит. На обложке - Сергей Есенин. Спрашиваю: "Чья?" Все молчат. Открываю, на первой странице стихи, кажется, "Письмо матери", переворачиваю и читаю: "Вы приехали сюда с коммунистической агитацией!" Ну и дальше в этом духе.

- Что сделали?

- Отдал особисту, который сборную сопровождал. Он вечно ходил в шляпе, так ребята шутили: "Зачем ему уши? Чтоб шляпу держать…" Когда еще кому-то в автобус такого же "Есенина" подкинули, особист сказал водителю: "Все, игроки вышли - автобус закрываешь на ключ и топаешь с командой". Глаз с него не спускал. Прежде-то он в салоне нас дожидался. Так эти что удумали? Однажды, пока шел матч, весь автобус обклеили антисоветскими листовками. Из раздевалки выходим - и на тебе. Но по дороге от ветра листовки отвалились. Зато перед нами долго ехал грузовик, у которого сзади на борту было написано по-русски: "Еще Ленин в 1918 году говорил, что люди, которых больше трех лет держат в плену, считаются рабами".

- Это к чему?

- Сколько наши пленных немцев держали! До 1956 года! Использовали в качестве рабочей силы. Они строили дома на Хорошевке и в районе "Сокола"… За границей мы были до того зашуганные, что боялись собственной тени. До абсурда доходило. В Финляндии на вокзале в ожидании поезда переговариваемся. Услышав русскую речь, подходит мужчина: "Братцы, так вы из Союза?"

- По-русски?

- Да. Наверное, эмигрант. Но нам-то запрещено с иностранцами в контакт вступать. Поэтому Сашка Уваров, подумав секунду, выдал: "Ты на каком языке говоришь? Я тебя не понимаю". Команда от хохота легла.

- За Олимпиаду хоккеистам подарили "победы"?

- Не подарили, а позволили купить вне очереди. Это теперь игрокам "мерседесы" вручают, если стали чемпионами мира. В наше время один Бобров ездил на задрипанном "опеле". Больше до Олимпиады ни у кого машин не было. Премия за золотую медаль составляла 25 тысяч. Но получил 16 800.

- Почему?

- Вычли подоходный налог, культсбор, за бездетность. А "победа" стоила 20 тысяч. Пришлось добавлять. Правда, быстро продал. Когда на ней ездить, если целыми днями на сборах?

- Из чемпионов 1956-го только Дмитрий Уколов отъездил на "победе" много-много лет - пока не рассыпалась.

- Он же профессиональный шофер, руки золотые. Любил копаться в моторе. Когда играть закончил, устроился в такси, позже продукты по магазинам развозил. В последние годы чуть ли не бомжевал. Умер в 1992-м в больнице. Хоронить его было некому. Тело лежало в морге недели две. Наконец соседка Уколова по коммуналке позвонила в хоккейную федерацию. Алик Кучевский с Юрой Баулиным отправились на опознание. Потом говорят: "Лицо изменилось до неузнаваемости. Мы так и не поняли - Димка это или нет". Похоронили его на Востряковском кладбище. Рядом с Сологубовым и Трегубовым.

- Сологубов рассказывал, как воевал в штрафном батальоне?

- Нет. Знаю, что он на Ленинградском фронте служил в разведроте. Миной раздробило голеностоп. Врачи подозревали гангрену, собирались ампутировать ступню. Сологуб не дал. Перенес несколько операций, восстановился. Хотя голеностоп у него плохо работал.

- После такого ранения вернуться в спорт и отыграть на высочайшем уровне пятнадцать сезонов - подвиг?

- Да уж. Он был очень одарен физически. Сухой, жилистый, прыгучий. Помню, тренируемся на футбольном поле. Сологуб разбегается и выпрыгивает так, что носком перекладину достает! Ребята обалдели. Попробовали так же - ни у кого не получилось.

- Про Бабича после самоубийства говорили: дескать, был склонен к депрессиям…

- Ерунда. Нормальный мужик, без закидонов. Бабич еще играл, а в команде к нему по отчеству обращались - Макарыч. Уважали. Но семейная жизнь не сложилась. Пока в разъездах был, Ритка, жена, с каким-то майором шашни крутила. А в тот вечер пришел домой слегка поддавший. Сцепился с женой, слово за слово. Ритка ушла к матери, которая в соседнем доме жила. Вскоре вернулась, увидела свет в ванной. Заходит - а он висит. Кинулась к соседу-пловцу, тот веревку срезал, вытащил из петли, но уже поздно.

- Другой олимпийский чемпион 1956-го Генрих Сидоренков, закончив с хоккеем, трудился гравером на Ваганьковском кладбище?

- Да каким гравером - жмуриков закапывал. Деньги неплохие зарабатывал. Могильщики и сегодня дерут втридорога. Я вот жену хоронил на Преображенском кладбище, где ее родители лежат. Кладбище старое, места мало, могилы вручную роют. Заплатил официально в кассу семь тысяч. Когда оформляли бумаги, вдруг огорошили: "Это не все. Идите с рабочими договаривайтесь, чтоб копали могилу".

- А вы?

- Куда деваться? Пошел. Они заломили 20 тысяч! Кое-как сторговались на 15. Ладно, у меня есть, а обычный пенсионер где найдет? Просто грабеж! Нынче похоронить человека обойдется в такую сумму, что лучше жить как можно дольше.

- Золотые слова. В 1974-м вы тренировали сборную Румынии. С Чаушеску познакомились?

- Не довелось. Хоккей в Румынии слабенький. Вот футбол пацаны обожают, гоняют на любом клочке земли. А хоккей мало кому интересен. В чемпионате было всего четыре клуба. На память о Румынии у меня остался спортивный костюм, по сей день ношу. Вот он, на мне.

- Столько лет прошло - отлично сохранился.

- Да, трикотаж там что надо.

- Виктор Тихонов - атеист. А вы в Бога верите?

- Я не думаю об этом. Крестили меня в детстве - в деревнях это делали даже при советской власти. Но от церковных дел я далек. Недавно стал крестным сына племянницы. В храме начал креститься, так поп шепнул на ухо: "Неправильно. Нужно справа налево". Буду знать.

- Жить до 89 лет - счастье или испытание?

- Жаловаться особо не на что. Денег вроде хватает. Квартира есть, дача. Хороший телевизор, так что хоккей и футбол каждый день смотрю. Родственники не забывают. Приезжают, убирают квартиру, готовят. Да и сам что-то сварганить могу. Так почему бы не жить? Хотя с женой, конечно, было бы лучше.

- Некоторые в 90 женятся.

- Вот я и собираюсь в "Давай поженимся" писать, - усмехнулся Шувалов. - Думаю, есть шанс. Лишь бы не вышло, как в анекдоте. Женился старичок на 18-летней. Спрашивает: "Тебе мать не рассказывала, что делают в первую брачную ночь? А то я уж забыл…"

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ

ДОСЬЕ "СЭ"

Виктор ШУВАЛОВ

Советский хоккеист (нападающий в хоккее с мячом и с шайбой) и футболист, тренер. Родился 15 декабря 1923 года в селе Наборные Сыреси (Козловский район, Мордовская АССР).

Начал играть в русский хоккей в Челябинске. О хоккее с шайбой узнал, когда стартовал первый чемпионат СССР-1946/47. Впервые взял в руки клюшку для хоккея с шайбой спустя год, когда в Челябинск из Москвы пришло распоряжение стартовать во втором чемпионате (клуб "Дзержинец"). Спустя еще год встретился с работавшим тогда в ВВС Сергеем Рудневым, который уговорил его переехать в Москву.

Выступал за клубы: "Дзержинец" (Челябинск) - 1947-1949, ВВС МВО - 1949-1953, ЦДСА/ЦСК МО - 1953-1957, СКА (Калинин) - 1957-1958.

В ЦДСА и сборной СССР играл в одном звене с Всеволодом Бобровым и Евгением Бабичем.

5-кратный чемпион СССР (1951-1953, 1955, 1956), 2-кратный серебряный призер (1954, 1957). Всего в чемпионатах СССР провел 150 матчей, забросил 222 шайбы. 4-кратный обладатель Кубка СССР (1952, 1954-1956).

Чемпион Олимпийских игр-1956, чемпион мира-1954 и 1956, серебряный призер ЧМ-1955. Всего на Олимпиадах и чемпионатах мира в 22 матчах забросил 18 шайб.

Заслуженный мастер спорта СССР (1954).

Старший тренер СКА (Калинин) - 1957-1964, "Спартак" (Москва) - 1968-1970.

В чемпионатах СССР по футболу выступал за ВВС (1950-1952) - 75 матчей, 25 голов. В 1950 году вошел в список 33 лучших футболистов СССР.

Кавалер ордена "Знак Почета" (1957) и ордена Дружбы (1996).