Газета Спорт-Экспресс № 100 (5273) от 11 мая 2010 года, интернет-версия - Полоса 13, Материал 2

ХОККЕЙ

ЧМ-2010

Игорь ЗАХАРКИН: "КОНСТАНТИНОВ ЖАЛОВАЛСЯ МНЕ НА БОУМЭНА"

Юрий ГОЛЫШАК

из Кельна

Мы расположились с Игорем Захаркиным, старшим тренером сборной России, в холле кельнского отеля. Кто-то из сборной гулял по городу, кто-то спал.

Города берут штурмом - со штурма я и начал:

- Вы были довольно резки на пресс-конференции перед чемпионатом мира.

- Да, - согласился Захаркин. - А знаете - накипело. Мы к журналистам с открытой душой, никаких секретов - а потом эти же слова оборачиваются против нас. Я, например, дал после Олимпиады большое и очень откровенное интервью. Наверное, напрасно. Мало кто из тренеров решился бы настолько глубоко пустить корреспондентов на свою кухню.

- Тогда давайте о другом. Кажется, все учебные заведения в своей жизни вы закончили с отличием?

- Все правильно. Мне только военная подготовка не давалась.

- Не маршировалось?

- Абсолютно. Не люблю ходить строем. Не могу принимать догмы без объяснения. Вот это единственная "четверка" в моем дипломе.

* * *

- Как зарождалась ваша дружба с нынешним главным тренером сборной Вячеславом Быковым?

- В 1986-м Тихонов (в тот момент - главный тренер ЦСКА и сборной СССР. - Прим. "СЭ") пригласил меня, можно сказать, с кафедры из Ленинграда в Москву, а Слава уже играл за ЦСКА. Ему было интересно, что я делаю. Почему работаем столько? Почему у штанги такой вес? Быков тогда сдавал выпускные экзамены в военном институте физкультуры, ему это было нужно. Уже тогда как-то сблизились. В 93-м году на чемпионате мира (Захаркин входил в тренерский штаб сборной, выигравшей золотые медали. - Прим. "СЭ") стали общаться еще теснее. Через два года на шведском чемпионате мира много общались. Быков тогда заканчивал тренерские курсы в Швейцарии. Чувствовали - было бы здорово поработать вместе.

- Перезванивались?

- Очень часто. И не только со Славой, тесные отношения были у меня, например, с Володей Константиновым. У него начались проблемы в "Детройте" с приходом нового тренера. Константинов перестал понимать, как ему надо играть. Звонит мне: "Пришел в команду какой-то, вообще не в курсе, как играют в хоккей". - "Как его зовут-то?" - "Скотти Боумэн…"

- Смешно.

- А Быков вскоре принял ЦСКА, я летом приехал на их тренировочный матч в Новогорск. ЦСКА проиграл, а Слава попросил меня рассказать, какие ошибки были у его команды. Потом посмотрел еще один матч. Невзначай Слава предложил, чтоб я поработал с ним вместе - как когда-то и договаривались.

- Выкупив вас у шведов?

- Со шведами договорились. Правда, еще год сохранялось мое рабочее место в магистратуре. Мне в Швеции неплохо жилось. Занимался со школьниками, сотрудниками коммуны. Внедряли физкультуру на производстве. Меня "Тре Крунур" часто привлекала, читал лекции элитным тренерам. Писал книги. Наконец, у меня была прекрасная хоккейная команда первого дивизиона.

- Любители?

- Да.

- У Станислава Черчесова в команде играл лесоруб.

- У меня такой экзотики не было - были, помню, слесарь и токарь. Много студентов. В автобусе готовились к сессии, раскладывали учебники. Мне полагалось два месяца оплачиваемого отпуска. Дочка училась в гимназии. Все было здорово.

* * *

- Но вы-то знали, что созданы для больших дел?

- Разумеется. Я в Швецию уезжал чемпионом мира-93. Спонсорами моей команды была серьезная химическая фирма, хозяева - четыре брата. Они внушали - важно создать что-то самому. Я приехал в слабый клуб, тот перешел из второго дивизиона в первый. Через три года он процветал. Я консультировал "Брюнес", работал с Томасом Сандлином. Просто умница, в Швеции его называют профессором.

- Жизнь у вас была веселая.

- Устраивал телемосты между Московским университетом и Хенингсвальским. Я сменил в Швеции три города - и везде мне было очень хорошо. В одном городке четыре тысячи жителей - и все были членами нашего хоккейного клуба.

- Ваша дочка скорее шведка, чем русская?

- Полина блестяще закончила гимназию, сейчас учится в университете. Но безумно любит Москву. У нее бывают минуты откровенности, говорит: "Зачем ты меня вообще увез из Москвы?!" По-русски говорит безо всякого акцента.

- У нее шведский паспорт?

- Да.

- А у вас?

- Тоже. Двойное гражданство допускается. Мне достаточно быстро сделали шведское гражданство - я был задействован в сборной Швеции. Мне необходимо было иметь этот паспорт.

* * *

- Помните, когда Быков вас особенно удивил - поступком, словом?

- Не помню. Слава - ортодоксальный человек. У него есть принципы, которым не изменяет.

- Но вы же слышали голоса: Быков, дескать, очень изменился за последние годы?

- Слышал. Мне многое может быть не видно - потому что нахожусь внутри этого процесса. Шесть лет прошло с тех пор, как мы переехали в Россию. Были искренними людьми, пионерами в этой стране - нам очень хотелось что-то изменить. Насаживали свои принципы в организации тренировочного процесса в ЦСКА. Тихонов и Гущин (один из руководителей ЦСКА. - Прим. "СЭ") были нашими противниками.

- То есть?

- Не понимали, почему мы даем свободу игрокам. Почему отменяем сборы. Почему даем тренировки в другом объеме. Нам это редко говорилось - но когда случались неудачи, мы видели их реакцию. Тогда понимали: наша миссия - просветительская. Мы открыто говорили с журналистами. Надеялись изменить культуру боления - думали, через газеты и телевидение можем показать, насколько красив хоккей. Выиграли один чемпионат мира, другой. И поняли: многие наши слова используются против нас. Все наши выводы ставятся под сомнение. Я за эти годы ни разу не слышал аргументированной критики в наш адрес.

- Занятно.

- И я, и Слава очень любим выслушивать другую сторону. Мы даже для федерации хоккея предлагали массу проектов - например, создание научно-методического центра. Мы привлекали талантливых программистов. Но в какой-то момент поняли - все уходит в песок. Нас только высмеивают. Я могу понять, почему Быков стал уходить от общения. Любой на его месте стал бы закрытым. Просто не хочет тратить энергию на борьбу с ветряными мельницами. Я-то - более эмоциональный.

- Какой он - Быков?

- Очень порядочный, тактичный и честный.

- Вы запоминаете фамилии тех, кто называл вас "алхимиками"?

- Да ну, глупости какие. Умею абстрагироваться. Я достаточно образованный человек. Когда один довольно толковый журналист написал про нас вот это - "алхимики", я сразу попросил нашего пресс-атташе выписать из словарей толкование этого слова. Оно никак не состыковывалось с тем, что было написано в заметке. Журналист оказался дилетантом. Это было смешно.

- Вы такие милые и удачливые люди. Почему вас так не любят?

- Слава это понимает лучше, чем я. Я-то больше смотрю на сам хоккей. Мы много говорим о прогрессе - а я вижу, что никакого прогресса у хоккея в России нет. Квалификация игроков недостаточно высокая. Талантливые ребята уезжают. Посмотрите на результаты всех сборных.

- К чему вы это говорите?

- К тому, что мы с Быковым - не из общего строя. Как интересно получается - мы с вами начали разговор с военной подготовки и снова к ней пришли. Нам не хочется петь хором - мы высказываем свое мнение. Нам хочется открытой дискуссии. Мы с удовольствием принимали бы участие в круглых столах. Но понимаем: это отнимает много времени - а отдачи никакой. Поэтому мы иногда выглядим цинично. Недоговариваем.

- Когда вы ушли из ЦСКА, Виктор Тихонов с большой радостью сообщил народу о вас - дескать, это два негодяя. Помните?

- Конечно.

- Это было больно?

- Очень.

- Почему?

- Сейчас я могу рассказать правду о той ситуации. Могу поклясться чем угодно - мы цеэсковцы по духу, искренне делали все, чтобы клуб возродился. Стал великим ЦСКА. А насчет Виктора Васильевича… Я очень специфично отношусь к его деятельности. Его слова лишний раз подтверждают мое мнение.

- Давайте тогда лучше о Быкове. Чем он не похож на всех остальных?

- Он не пытается производить впечатление. В России многие тренеры играют роль.

- Какую?

- Роль тренера. Произносят с глубокомысленным видом банальные слова. А журналисты ловят каждое слово - как Истину. А в Европе тренеры давно другие. Быков, как европейский тренер, не выпячивает свою роль. В этом его и наша непохожесть.

- На молодого научного сотрудника Вячеслава Колоскова великий Анатолий Тарасов пару раз наорал. На вас тренеры голос повышали?

- Никогда. А Колосков действительно был научным сотрудником у Тарасова, занимался общей выносливостью.

- Последняя в вашей жизни встреча с бытовым хамством?

- Моя жена приехала из Швеции, пошла в булочную и вернулась в слезах. Увидела, как из очереди выкинули пожилую женщину - та взяла не тот хлеб, не хватило денег. А я живу и работаю в России в идеальных условиях. Занимаюсь любимым делом - и получаю приличные деньги. Я не знаю, что такое бытовые проблемы.

* * *

- Самый фантастический по потенциалу игрок, с которым работали?

- В советское время - Михайлов. Могильный мог обыграть кого угодно коротким, каким-то непонятным финтом. Самый нестандартный игрок, которого знаю, - Юрган Юнссон в Швеции. Если он выходил на матч, команда просто не могла проиграть.

- С кем из нынешних игроков вам особенно интересно говорить не о хоккее?

- Мы много говорим не о хоккее. Илья Ковальчук - очень взвешенный и рассудительный. Саша Овечкин - иногда наивный, но простодушный и искренний человек. Очень доверчивый. Но самым интересным для меня собеседником был Илья Брызгалов. Необычное мышление. Илья очень критичен, иногда циничен. Но если понимаешь, откуда это все, то разговоры получаются самые интересные. И самые долгие.

- Говорят, Брызгалов запросто может забыть время выезда из гостиницы. Есть ли сегодня матч.

- Это образ. У нас он почему-то о матчах не забывал.

- Был хоккеист, физической силе которого поражались?

- Я поражался только интеллекту, а силой меня хоккеисты не удивляли. Вот есть у меня приятель - тот действительно гигант.

- Что за приятель?

- Норвежец Бьорн, он персональный тренер Сталлоне и Лундгрена. Вот он творил удивительные вещи. Есть упражнение, которое взял у него для хоккея. Нашим хоккеистам надо было усилить мышцы ног - чтоб был сильнее толчок во время скольжения. Бьорн мог поднимать туловище вверх, лежа на животе и закрепляя голени ног. Хоккеистам оно не давалось вообще. Да, кстати! Я вспомнил хоккеиста, который меня удивлял силой.

- Кто?

- Слава Быков. Он мог выполнять уникальные упражнения. Ложился на пол, вытягивал ноги и руки. И мог выйти из этого положения, стоя на руках. Представляете себе? Попробуйте дома повторить.

- У меня не получится. А у Быкова сейчас?

- Я у него как-то спрашивал - но это требует очень сильных мышц спины. А у Славы были травмы.

* * *

- Самая страшная травма, случившаяся на ваших глазах?

- В одном из матчей шведского чемпионата хоккеист перепрыгивал через упавшего и задел коньком вену на шее. Кровь брызнула на лед. Но всего страшнее было, когда норвежский мальчик умер у меня на руках.

- Что за мальчик?

- Из юношеской сборной Норвегии. Случай точно как с Черепановым. Я тогда помогал норвежцам на сборе. Утром на построении объяснил задание, ребята стали делать разминку - а я уходил. Как обычно, бросил через плечо взгляд - и увидел, что последний в строю пошатнулся и упал. Рядом было много тренеров и родителей. Перевернули мальчика набок - он начал хрипеть. Я думал, у него эпилептический припадок. Укрыли пледом, перенесли в холл гостиницы. Рядом оказался военный летчик - тот кинулся делать массаж сердца. Приехала пожарная команда, которая имеет право заниматься такими случаями. Адреналиновый укол, электрошокер, сердце то заводилось, то переставало биться.

- Команда была рядом?

- Была наверху, в столовой. Время спустя нам позвонили - мальчик умер. Я видел эти слезы, стулья полетели в стекла. Это было страшно. С тех пор я снисходительно отношусь к хоккеистам.

- Самый большой нераскрывшийся талант на вашей памяти?

- Александр Гурьев, центральный нападающий из "Крыльев Советов". Иван Авдеев один мог обыграть любую команду, уникальный хоккеист. И Леха Гусаров, конечно.

- Гусаров живет сейчас во Флориде, слышать не хочет ничего про хоккей. Занимается автогонками. Вас это удивляет?

- Зная его - нисколько. Поэтому у него и фамилия - Гусаров. Легкий, талантливый, человек широкой души. Мне за него доставалось от Тихонова. После чемпионата мира-87 поехали в Сочи. Там, понятно, были нарушения режима - и Тихонов мне втолковывал: "Вот они, твои ленинградские - Гусаров с Белошейкиным…"

* * *

- Есть в хоккее человек, которому никогда не подадите руки?

- Подаю всем - в силу своей бесхарактерности или воспитания. Но некоторым людям, которые были большими хоккеистами, безо всякой радости - потому что они стали нечистоплотными людьми.

- Какую собственную ошибку времен Олимпиады особенно не хотели бы повторить?

- Мне не хотелось бы, чтоб в нашу команду приходили игроки, для которых результат не имеет большого значения. Или имеет - но готов он отдать за этот результат только часть себя.

- Последний плей-офф КХЛ жив в вашей душе?

- Я постоянно возвращаюсь к этому. Хочу понять: в чем мы были хуже "Ак Барса"?

- Находите ответ?

- Не могу найти. Меня очень тревожит - мы не нашли нужных кнопочек. У успешного тренера всегда есть джокер в кармане - кнопочка, на которую нажимает, и вдруг из ничего получается результат. Мы эту кнопочку потеряли.

- Есть в мире тренер, который вам особенно интересен?

- Он, к сожалению, уже не работает. Для меня его методы были потрясением, я и Славе об этом рассказывал. Это был тренер гандбольной сборной Швеции Дэвид Юханссон. Он взял команду в 91-м году и выиграл с ней все на свете. Передал кучу своих обязанностей людям, которые справлялись с ними лучше, - и совершенно не боялся за свой авторитет. Гандболисты были от него без ума.

- Вы - откровенный человек, есть слова, которые обошлись вам особенно дорого?

- В разговоре с коллегой высказался, что тренеры работают в неравных условиях. И был подвергнут гонениям со стороны одного очень известного тренера.

- Кого?

- Не скажу. Я тогда был вынужден уехать работать в другой город.

- В вашей жизни были чудеса?

- Сразу вспоминаю два. Заехал из Ленинграда к маме в гости - и встретил Ирину, свою будущую супругу.

- Первые слова, которые ей сказали?

- Мы начали дискутировать о литературе.

- О Фолкнере?

- О Хемингуэе. Тогда все увлекались. Мне показалось, что ее точка зрения неправильная. Показалось, что она…

- Не читала?

- Нет, слишком ортодоксальная. Она очень начитанная. А Хемингуэй для меня - это свободное мышление. Не политизированное и не заискивающее. Не обремененное обязательствами. Я вот тоже искренний человек и никого не боюсь. Если о ком-то говорю плохо за глаза - совершенно точно могу повторить это и перед ним самим.

- Тихонову говорили?

- Говорил.

- Что услышали в ответ?

- Да ничего. При этом Тихонов мне ведь и помог в жизни, благодаря ему удалось обменять ленинградскую квартиру на московскую в обход правил. Тихонов специально поехал решать мой вопрос. Я ему ни за что не мщу, мне хочется быть объективным.

- А второй чудесный случай?

- В Швеции торопился на тренировку, надо было проехать десять километров по прямой дороге. В голове родилось хоккейное упражнение. Стал обгонять автомобиль по осенней дороге с ледком, вылетел на встречную полосу - а там мчалась машина. Затормозил, вывернул в сторону - но удар получил приличный. Со стороны пассажира все было вмято до водительского места. Счастье, что ехал я один.

- Попали в госпиталь?

- Конечно. На следующий день ко мне пришли соседи, хоккеисты с детьми. Все были счастливы, что я жив. Потом был суд, с меня взяли 50 дневных зарплат.

- Последняя ситуация, в которой не знали, как себя вести?

- Это было в Ванкувере. Я голосом, движением, мимикой призывал, чтоб наши забили еще хотя бы один гол. Мне казалось - если забьем, это что-то изменит. А потом видишь - что бы ты ни делал, ничего не изменить. Потом все повторилось в Казани. Нужен был один бросок, чтоб пробить этого Веханена, и мы не смогли этого сделать. Я чувствовал собственное бессилие.