Газета Спорт-Экспресс № 30 (4907) от 14 февраля 2009 года, интернет-версия - Полоса 1, Материал 2

ЛЮДИ, К КОТОРЫМ ПРИШЛА БЕДА

В аэропортах не всегда встречают победителей. Иногда - побежденных. В обоих случаях страна хочет видеть, слышать, знать. Несмотря на то, что приятного во всем этом порой ни для прилетающих, ни для встречающих - ни на грош.

Из Сеула в российскую столицу вчера было два дневных рейса. Следующий - только в воскресенье. Это значит, что прилететь Юрьева, Ахатова и Ярошенко должны были непременно в пятницу. Так и случилось. Только маршрут ими был выбран иной - с пересадкой в Пекине.

Если тем самым преследовалась цель сделать свой прилет максимально незаметным, достичь этого не удалось. Маневр стал известен не только бригаде "СЭ" в Пьонгчанге, но и пяти-шести российским телеканалам, сотрудники которых сформировали в зале прилета непреодолеваемый суровый редут из телекамер и микрофонов. Более того, стало известно и то, что спортсмены прилетят первым из двух вчерашних пекинских рейсов. Миновать прессу дисциплинированные пассажиры не имели никакой возможности. Однако захлопнуться ловушке было не суждено.

Мимо нас дружно промаршировало полсотни китайцев, десантировались наши сограждане с сумками-рисовками, после чего людской ручеек иссяк. Пресса продолжала ждать. А наиболее мобильные ее представители, включая корреспондента "СЭ", отошли метров на 10 - 15 в сторону. Туда, где висел монитор, транслирующий картинку из зала выдачи багажа. На этом мониторе мы увидели следующее.

В опустевшем помещении присутствовали все интересующие нас спортсмены. Они вели переговоры с людьми в сером и темно-зеленом: таможенниками и пограничниками. Беседа продолжалась минут пять. После ее окончания специально вызванный грузчик покатил багаж в сопровождении ее владельцев в противоположную от общего выхода сторону. Ахатова, Юрьева и Ярошенко исчезли из кадра и скрылись в недрах аэропорта.

У нас было около полутора часов для того, чтобы обследовать Шереметьево-2 в максимально допустимой службами безопасности степени, побывать во всех кафе, ресторанах с видом на летное поле и даже столовых для персонала. Без особой, впрочем, надежды: по умению обходить порядки и законы равных нашим согражданам и чиновникам нет. Биатлонисты исчезли, растворились во внутренних помещениях. На главном выходе их по-прежнему ждали телекамеры. Маленькие репортерские пикеты курсировали на всякий случай между VIP-выходом и выходом для официальных делегаций. Тщетно.

Зачем все это было нужно, казалось бы? Что мы хотели услышать от людей, только что испытавших одно из самых больших разочарований в жизни? От людей, напуганных скандальным вниманием к ним и почти лишившихся многих карьерных надежд.

В первую очередь, полагаю, и нам, и им требовалась хоть капля оптимизма. В конце концов, разочарованными оказались не только спортсмены, но и миллионы их болельщиков. То, что произошло, - наша общая беда, потому что все мы давно и прекрасно о ней осведомлены. Мы не боремся с этой бедой, потому и вынуждены теперь страдать все вместе, ловить перепуганных спортсменов в надежде хотя бы отчасти разделить с ними их слезы, нервы, пессимизм или, напротив, увидеть в них желание вернуться и доказать.

Мы их ловим, а они прячутся. Хотя не являются врагами или злодеями. Они просто одни из нас, люди, к которым пришла беда.

На улице стало темнеть. Телефонная информация от знакомых из Союза биатлонистов России гласила: ждать больше не нужно. Спортсмены уехали, покинули аэропорт через черный вход. Журналисты начали расходиться. Осталось два-три самых стойких. А еще остался белый микроавтобус, поданный к выходу из зала вылета (!) на пандус второго этажа Шереметьева-2. За рулем сидел парень в олимпийской курточке. Он явно кого-то ждал, периодически разговаривая по телефону.

В какой-то момент водитель завел двигатель, включил габариты и специально чуть приотворил сдвижные двери микроавтобуса. Стало ясно: короткая встреча с Юрьевой, Ахатовой и Ярошенко все-таки состоится.

Они подошли к машине с улицы, в окружении улыбчивых пограничников и таможенников, обеспечивших двухчасовую операцию прикрытия. Тепло попрощались, сели в машину. Допускаю, что появление в ту же минуту корреспондента "СЭ" заметно ухудшило их настроение.

Однако виду спортсмены не подали. Альбина, Катя и Дима улыбались. В руках у Ярошенко была большая подарочная коробка с коньяком Camus. Они не стали отказываться от коротких ответов на мои вопросы.

-Могли бы как-то прокомментировать случившееся?

Юрьева: - Что тут комментировать? Продолжим вас радовать результатами - придут такие времена. А пока давайте дождемся.

-Чего дождемся, Катя?

Ярошенко: - Расследования. Вы ведь знаете, сейчас идет расследование. Когда оно закончится, может, что-то прояснится.

-Вы с оптимизмом ждете результатов этого расследования?

Ярошенко: - На самом деле - нет. Всем уже известно, что пробы положительные.

-Хочется вас как-то поддержать. Но без ваших слов сделать это будет проблематично.

Ярошенко: - Главное, чтобы наших родных не трогали. А остальное...

Двери закрылись. Биатлонисты уехали. Они наверняка хотели к себе другого внимания. А мы - другого повода для разговора. Но вышло так, как вышло. Юрьева, Ахатова и Ярошенко никогда не забудут про то, что случилось с ними этой зимой. Но куда важнее другое: чтобы о случившемся не забыли те, кто сделал их пробы положительными.

Если в сотый раз пострадают одни лишь спортсмены, мы так и не перестанем бегать в аэропортах от выхода к выходу в надежде встретиться с попавшимися на допинге и боясь этой встречи.