Газета Спорт-Экспресс № 135 (4415) от 19 июня 2007 года, интернет-версия - Полоса 15, Материал 24

АКСЕНОВ

Что-то, несомненно, очень важное, существенное для него, а то и поворотное началось с того, что он резко изменился внешне. Недаром видный журналист Ярослав Голованов отметил в своих записях, позднее образовавших роман, встречу с ним в ресторане Дома литераторов: "Вася Аксенов удивительно стройный и такой худой на лицо, что я подумал, не заболел ли он. Оказывается, он исповедует "новозеландскую методу похудания": не пьет водки и каждый день бегает до первого пота. Он просто отлично выглядит".

Я был в те годы соседом Аксенова по Аэропортовской улице в Москве и не могу не подписаться свидетельски под тем, на что обратил внимание Голованов.

Конечно, переехав затем в США, Аксенов продолжил свой бег трусцой, что подавляющему большинству американцев свойственно. Острить тем не менее на тему, куда занесла-завела любимого писателя привычка к ежедневному бегу, не стану. Про поезда, которые не ходят в Америку, давным-давно спето в малоприличных куплетах. А у меня к тому же осталось неприятное воспоминание о транспорте предотъездном.

Речь о лифте в одном из домов у метро "Аэропорт", куда я вошел - и застал там Аксенова, спускавшегося с этажей повыше. Я кивком-поклоном поздоровался - и дальше мы ехали в молчании. Заговорить при остальных пассажирах о предстоящей Америке представлялось мне бестактно-провокационным, не так уж и коротко были мы с Василием Павловичем знакомы. А позже о своей сдержанности я долго сожалел - это могло выглядеть то ли осуждением, то ли излишней осторожностью.

Да уж ладно - дело прошлое. И разговор мы сейчас ведем о другом. Я, собственно, в связи с творчеством Василия Аксенова собирался поговорить о баскетболе. У него, если заметили, персонажи очень часто играют в баскетбол, а есть и вообще герой - баскетбольный тренер.

В Америке увлечься баскетболом более чем естественно. Там он - главный спорт наряду с американским футболом. И чего же удивительного, что писатель, сделавшийся в США еще и университетским профессором, стал самым прилежным зрителем щедро транслируемых матчей НБА, все более тонким ценителем игры и даже отчасти спортивным критиком (хотя сочинитель, как всегда, в Аксенове преобладал)?

Но это, повторяю, в США, где культ баскетбола. А я все же больше дорожу знанием российских страниц аксеновской биографии, начинавшейся во времена совсем другого культа. Когда и далеко не всем до баскетбола было - нынешнюю популярность у нас этой игры невозможно было вообразить. И тем не менее в строгости и суете отечественной жизни Аксенов выделял именно баскетбол.

За один и тот же 1967 год он выступил перед широкой читательской публикой с двумя произведениями. В наиболее читаемом тогда журнале "Юность" Аксенов опубликовал весьма экзотический коктейль журналистики, проходящей формально по разряду спортивной, и литературы сугубо сочинительской - со всеми теми откровенными преувеличениями, которые в итоге и составили факсимильно-лирическую особенность Василия Павловича.

Командированный журналом на решающий матч между непобедимыми в тот сезон московскими армейцами и ленинградскими спартаковцами, Аксенов числил себя еще по старой памяти питерцем. При этом не скрываемая им родственность со спартаковцами зиждилась прежде всего на общности эстетической: "Зато мы очень любим играть в баскетбол" - этой фразой заключил он повествование о поединке, в котором "Спартак" проиграл-таки ЦСКА.

"Литературная газета" читалась тогда, возможно, и не так взахлеб, как половиной страны "Юность", но читатели опубликованного в ней аксеновского рассказа в силу своей специфики бывали и более искушенными - и легко разобрались в подоплеке текста, якобы адресованного "любителям баскетбола" (рассказ так и назывался). В своих "Любителях", на мой - и тогдашний, и нынешний - взгляд, Василий Павлович посягнул на главную в советском обществе субординацию - превосходства масс над индивидуальностью.

Обратившись к великанам по физиологии, призванным с детства к баскетболу, Аксенов прямым (пусть и метафорическим) текстом сказал о праве большого человека быть большим - без оглядки на злых и завистливых карликов.

Когда-то мне случайно удалось стать частью многофигурной натуры, подвигнувшей Василия Павловича на сочинение рассказа "Симфония экстаза". И автор, сам того не ведая, дал мне предметный урок свободы - поступаться сходством ради желаемой выразительности. Теперь вопрос: не злоупотребил ли я этим уроком?

Александр НИЛИН