Газета Спорт-Экспресс № 81 (4361) от 13 апреля 2007 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1

1945 год. Часть первая

ИЗВОЛЬТЕ В КАССУ, ТОВАРИЩИ МИНИСТРЫ!

Наступила неповторимая весна 1945 года. Близость победы сулила людям возвращение Большого футбола. Как прекрасную песню восприняли они опубликованное 1 мая на страницах "Красного спорта" сухое, лаконичное сообщение: "Всесоюзный комитет по делам физической культуры и спорта при СНК СССР решил провести в течение летнего сезона 1945 года первенство Советского Союза по футболу.

Соревнования для футбольных команд первой группы начнутся 13 мая с.г.

В числе участвующих команд в соревнованиях на первенство Советского Союза по футболу - команды "Торпедо", ЦДКА, "Динамо", "Спартака", "Крыльев Советов" (Москва), "Зенита", "Динамо" (Ленинград), "Трактора" (Сталинград), команды "Динамо" Киева, Тбилиси и другие".

Несмотря на некоторые издержки этой информации, болельщики - на верху блаженства: чемпионат состоится, ждать осталось недолго. Для полноты счастья оставалась самая малость - расшифровать загадочное "и другие". Скажи им, что и само спортивное руководство было в неведении, подняли бы на смех. Мы-то с вами в отличие от предков знаем - физкультурный комитет без ведома верхов мало что решал. Примеров тому благодаря уцелевшим в засекреченных папках документам приведено в нашем издании немало. Сегодня число их умножим.

После неудавшейся попытки пробить в ЦК партии союзный чемпионат в 44-м председатель Комитета физкультуры Снегов предпринимает новую и 7 февраля 1945 года отправляет записку секретарю ЦК ВКП(б) товарищу Маленкову: "Во Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта при Совнаркоме СССР обратились с просьбой провести в текущем году первенство Советского Союза по футболу следующие организации: ЦК КП(б) Азербайджана, Горьковский, Ивановский, Сталинградский обкомы ВКП(б), Украинской ССР, Политическое Управление Красной Армии, ВЦСПС, Центральный Совет ДСО "Динамо", Центральный Совет ДСО "Спартак".

Всесоюзный комитет просит разрешить провести розыгрыш первенства страны по футболу по двум группам, допустив к соревнованиям в первую группу 12 следующих команд..." В их числе - десять перечисленных в "Красном спорте" плюс минское "Динамо" и "Стахановец" из Сталино.

Процитировал, чтобы видели, кто обращался в Комитет физкультуры, вернее, при его посредничестве, к хозяевам страны для решения футбольных вопросов. Кто угодно, кроме самих футбольных организаций.

Маленков направил челобитную выше, первому заму вождя - Вячеславу Молотову. Тот, не глядя и весьма оперативно, утвердил все пункты снеговского прошения. Однако подковерная борьба продолжалась. Помещенный Снеговым во вторую группу "Локомотив" рвался наверх. "Толкач" у него мощный - Лазарь Каганович, отец, можно сказать, родной, создатель железнодорожного спортобщества под одноименным названием. Неудивительно, что зеленый свет "Локомотиву" дали.

Оставалось решить, вместо кого - минчан или "Стахановца". Отсутствие двух этих команд в опубликованном в спортивной газете списке наводит на мысль, что к 1 мая, за две недели до начала чемпионата, закулисная возня продолжалась. В угоду "Локомотиву" пожертвовали "Стахановцем", перевели в подвальное помещение, на его рабочее место - в "шахту". Такие были времена.

ВЛАСТЬ ПЕРЕМЕНИЛАСЬ

Итак, партия разрешила всесоюзный футбольный турнир. С точки зрения морально-политической решение верное. Что же до финансовой... Истощенной четырехлетней войной стране предстояли огромные затраты на восстановление городов, предприятий, реанимацию экономики... А тут еще футбол с его многочисленными потребностями - на содержание команд, игроков, тренировочные сборы, транспортные расходы и т.д. и т.п.

Комитет физкультуры как мог выколачивал деньги из госказны. Утвердили размеры заработной платы участникам в прежних, довоенных, размерах. Только размеры эти сократила инфляция. Потому-то вновь, как и в 44-м, спорткомитет обратился к Микояну с просьбой выделить дополнительно каждому футболисту "продовольственные лимиты на сумму 150 руб. и карточек литер "А" на 300 человек". Распределялись они неравномерно. Меньше всего досталось киевлянам - 19, динамовцам Минска, Ленинграда и "Трактору" - по 22, тбилисцам - 23, "Зениту" - 26, московским командам - в среднем по 28.

Из попытки физкультверхов ограничить в целях экономии или хотя бы взять под контроль поездки на предсезонные сборы в южные края ничего путного не вышло. Не сумев совладать с ситуацией, Василий Снегов 26 марта обращается за помощью к Георгию Маленкову: "Довожу до Вашего сведения, что, по имеющимся данным, футбольная команда мастеров "Торпедо" с 16 марта с. г. выехала на учебно-тренировочный сбор в г. Фрунзе.

Команда "Торпедо" выехала на юг без разрешения на то со стороны Всесоюзного комитета физкультуры... и Секретариата ВЦСПС.

Выезд команды был санкционирован директором завода им. Сталина тов. Лихачевым...

Прошу Ваших указаний по данному вопросу".

Вопрос разрешился в пользу команд мастеров. Это было последнее письмо, запущенное Снеговым в высшие слои атмосферы. Чья-то властная рука высадила Василия Васильевича с занимаемого им в течение шести лет теплого, уютного кресла и посадила в еще не остывшее Николая Николаевича Романова. Порулил он с небольшими перерывами более 12 лет. Так долго на вершине спортивной пирамиды в условиях разреженного воздуха не живут. Романов сумел.

НА КОГО ОН РУКУ ПОДНИМАЛ

Четырнадцатым апреля датируется его первое послание высшему руководству страны на имя все того же Маленкова. Новый хозяин бесстрашно ополчился против футбольных команд силовых ведомств низших групп и их патронов, предпринявших несанкционированные поездки на Кавказ и в Среднюю Азию.

"Считаю подобного рода выезды без разрешения Всесоюзного комитета нетерпимыми, прошу разрешения немедленно отозвать указанные команды, - пишет Романов . - В связи с тем, что практика самовольных выездов может продолжаться, и дальше, просим обсудить этот вопрос.

Прошу Ваших указаний".

Новый начальник не ограничился общими фразами, назвал виновных, "настучал" на людей, облеченных немалой властью: начальника политуправления Московского военного округа генерал-майора Миронова, генерал-майора ВВС Василькевича и генерал-лейтенанта Аполлонова, заместителя наркома НКВД - всемогущего Лаврентия Берия!

Отдавал себе отчет, на кого руку поднимал? Письмо его, судя по тому, что все перечисленные в нем команды продолжали тренироваться на юге, Маленков выбросил в корзину для использованных бумаг. К самому Романову проявили снисхождение, обошлись без оргвыводов: молодой, мол, еще, горячий, пусть пободается. Обломают рога - остепенится. Подобные предсказания сбывались тогда безошибочно. Через три года рога и вправду обломали, устранили на время от власти. Кто занял его место? Один из фигурантов письма Аркадий Николаевич Аполлонов.

СПАСИБО, НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ

Не скрою, искал повода рассказать еще об одном противостоянии между физкультурным руководством и футбольными командами. В летописи военных лет места ему не нашел. Помог Романов, протянул соломинку. Грех не воспользоваться его любезностью. Посему позволю себе привести небольшой фрагмент из его письма, касаемый самоуправства руководителей команды МВО. "Несмотря на запрет, команда МВО выехала в Грузию во главе с тренером Тучковым. Тренер Тучков, а также выехавший в составе команды футболист Глазков, бывшие игроки команды "Спартак", в 1944 г. были лишены звания мастера спорта с запрещением играть в командах мастеров за недостойное поведение и рвачество. Указанные футболисты были разбронированы и направлены в армию, однако никакой воинской службы они не несут, а уехали на тренировку".

Объяснить, за что досталось известным футболистам, не смогу без упоминания о застарелом хроническом конфликте между физкультначальством и подчиненными. Если коротко, команды до, во время и после всесоюзных турниров подрабатывали. Выручкой от несанкционированных товарищеских матчей с Комитетом не делились. В годы войны гайки прикрутили, санкции ужесточили. Испугались не все - авось пронесет. Не пронесло.

Осенью 44-го Комитет физкультуры, обнаружив "нарушение финансовой дисциплины" в спортобществах "Спартака" и "Локомотива", разразился приказом под номером 288 от 10 ноября 1944 года. Снегова возмутило поведение руководителей ДСО "Спартак" ("получив причитавшиеся обществу деньги за товарищеские игры в г.г. Молотов и Свердлов в сумме 212 000 рублей, разделили эти деньги между футболистами"), тренера Квашнина и группы ведущих игроков , "которые сами, явились организаторами присвоения незаконно полученных денег и по приезде в Москву скрыли факт получения денег".

Гнев председателя был направлен и на руководство городского Совета общества "Спартак" Павлова, Друянова и Гранника. Они "незаконно... потратили на содержание футбольной команды... за пять месяцев 1944 г. 198 000 рублей на "дополнительное питание", куда входили ужины в ресторанах". Подкармливали начальники ребят в несытые военные годы, за что и поплатились.

КАРАЮЩИЙ МЕЧ СНЕГОВА

Аналогичные нарушения обнаружили и в железнодорожном спортобществе, правда, в меньших размерах. Но карающий меч Снегова обрушился на спартаковцев. Павлова и Друянова сняли с работы и передали дело в следственные органы, уволенного Гранника - в суд. Тренера Квашнина лишили звания заслуженного мастера спорта и запретили тренировать команды мастеров в течение года.

Мастерские звания сняли с футболистов Леонтьева, Василия Соколова, Глазкова и Тучкова. Двух последних дисквалифицировали на два года. Военкомат, как следует из письма Романова, снял с них бронь и "забрил" в армию, обратив священный долг и почетную обязанность в наказание.

С железнодорожниками обошлись гуманно. Председатель ДСО "Локомотив" Кузнецов В.Я. отделался легким испугом: Снегов лишь "указал" на имеющиеся в подвластном ему ведомстве недостатки.

Сам по себе приказ главного физкультурного начальника ничего не значил и обретал силу только с благословения верхов. Текст приказа положили на стол маршалу Ворошилову. Климента Ефремовича расстроили изложенные в нем факты. От оргвыводов он самоустранился и 25 ноября послал короткую записку Снегову: "Представьте соображения, о мерах, кои необходимо принять в целях предупреждения, этих ненормальных и губящих хороших людей фактов".

Это было уже выше сил Снегова, истраченных на составление огромного 11-пунктного приказа, из которого показал вам лишь острие верхушки айсберга. Исчерпав собственные соображения, Снегов пишет карандашом на только что полученной от маршала записке своему заму Андрианову: "Представьте соображения, согласно указанию маршала СССР т. Ворошилова. Срок - 4 декабря 1944 г."

13 декабря андриановские соображения, присвоенные и подписанные Снеговым, проникли в кабинет Ворошилова. Из шести имеющихся пунктов самый для игроков неприятный - первый. Он перекрывал им кислород, запрещал получать от поступающих сборов наличные деньги: "Все средства будут перечисляться на текущий счет спортивного общества, что исключает их неправильное расходование".

Остальные пять - обыкновенная водопроводная водичка: извлечь уроки, обсудить приказ на собраниях команд-мастеров, сборе футбольных тренеров, повысить политико-воспитательную работу среди футболистов...

Реакция маршала мне неизвестна, во всяком случае, среди бумаг их не нашел. Какая разница. Ничего, как и прежде, не изменилось. Левые (коммерческие) матчи продолжались и впредь и приносили футболистам дополнительный заработок. А чиновники смотрели на происходящее сквозь пальцы и время от времени, это вменялось им в обязанность, лениво на все происходящее реагировали.

"СЛУГИ НАРОДА" - ЗА 5 РУБЛЕЙ

Ведущие команды, не дожидаясь официального разрешения свыше, отправились для подготовки к полнокровному сезону на юг. Тем временем новый физкультначальник решал сложную финансовую проблему - как свести концы с концами. Своими соображениями по этому поводу Романов 12 мая, за день до начала чемпионата, поделился с маршалом Ворошиловым. Напомнил ему, что в довоенные годы не все команды, даже из числа ведущих, обходились без государственных дотаций. Чтобы покрыть собственные расходы, необходимо: а) увеличивать отчисления клубам от кассовых сборов; б) предвидя подъем зрительского интереса к матчам первенства и Кубка, повысить цены на билеты с 3 - 5 рублей до 5 - 20 в группе "А" и 5 - 15 в группе "Б". Как обычно, проблему пытались решить за счет налогоплательщиков, которым и прежние цены казались кусачими.

Пока Романов трудился над составлением письма Клименту Ефремовичу, его заместитель, Константин Андрианов, в тот же день, 12 мая, по полной программе нагружал директора московского стадиона "Динамо" товарища Жиляева С.И. В тоне, не терпящем возражений, Андрианов писал: "Всесоюзный комитет по делам физической культуры и спорта считает необходимым установить следующий порядок входа на Центральный стадион "Динамо" при проведении всесоюзных соревнований..." Далее следовало четыре пункта, которые надлежало исполнить адресату незамедлительно. Краткое их содержание.

1. Подготовить специальную ложу на Северной трибуне для правящего партийно-правительственного аппарата, а также руководства ВЛКСМ, профсоюзов и города Москвы по спискам, подготовленным Комитетом физкультуры.

2. На противоположной, Южной, трибуне выделить ложу для членов Всесоюзной футбольной секции и коллегии судей, тоже по спискам Комитета.

Пункт третий процитирую дословно: "Открыть специальную кассу для продажи билетов Народным комиссарам, их заместителям, руководителям центральных учреждений, заслуженным мастерам спорта по предъявлении ими удостоверений.

Стоимость билета... устанавливается в 5 рублей".

Дерзость неслыханная. Прежний председатель, Снегов, распределял билеты на финал союзного Кубка-44 среди деятелей ЦК партии, правительства и внутренних органов... Новый начальник пошел дальше. Он вынуждал членов правительства покинуть свои высокие кабинеты и выстроиться в очередь у билетных касс! Известные стране люди, чьи изображения не сходили с газетных полос, должны были спрашивать у какого-то там спортсмена, пусть и заслуженного: "Кто последний? Буду за вами", унизительно сгибаясь, просовывать в узенькое окошечко документ для идентификации личности, да еще платить за билет пять целковых. Для "слуг народа" (так именовали себя правители) цена приемлемая. Сам народ, считал Романов, из скромного пособия, именуемого зарплатой, мог выделить и 20.

Уверен - никогда не было у спецкассы динамовского стадиона ни Анастаса Микояна, ни Лазаря Кагановича или кого-то из их соратников. Скорее всего, дело кончилось профилактической взбадривающе-оздоровительной взбучкой невесть что возомнивших о себе комитетчиков.

Сами-то они простаивать в очередях не собирались, о чем свидетельствует пункт четвертый: "Выделить в распоряжение Всесоюзного комитета 150 разовых пропусков на каждое всесоюзное соревнование". Бесплатных, разумеется. А сливкам физкультурного общества выделялось дополнительно 14 пропусков-"вездеходов" с пометкой "проход всюду".

БОЙЦЫ НЕВИДИМОГО ФРОНТА

Не все стадионы сумели подготовиться к сезону. В Киеве начали играть на прежнем, динамовском. Наспех и ненадолго открытый в 44-м Республиканский приводили в порядок. Минским динамовцам только через месяц довелось предстать перед своим зрителем. До этого несколько матчей провели они на нейтральных полях, два первых - во всегда доброжелательном, гостеприимном Тбилиси.

О главном стадионе страны, динамовском в Москве, писал уже не раз. Ухаживали за ним, как за дитем малым: кормили, поили, на зиму укрывали, пеленали, - не дай бог, простудится, пичкали витаминами, чтобы был здоровым, цветущим, красивым. И это удавалось. Не сразу, с некоторым опозданием - только во второй половине июня. В 45-м собирались открыть в мае, не вышло. Но все равно запустили раньше обычного - 3 июня. В тот день на встрече ЦДКА с "Зенитом" собралось народу тьма-тьмущая - 70 тысяч человек. Через неделю, на игру "Спартака" с тбилисцами пожаловало и того больше - 80 тысяч. Хлебосольные хозяева (более 400 работников) тщательно готовились к приему болельщиков. Имя директора стадиона я успел рассекретить. Расскажу еще о нескольких "бойцах невидимого фронта".

Часовщик Никифоров, человек пунктуальный, каждый день минута в минуту поднимался в помещение на Восточной трибуне, где располагался часовой механизм, и приводил его в действие. Подзарядки хватало на неделю. Он ежедневно сверял часы с кремлевскими, протирал циферблат и огромные стрелки: большую, высотой в полтора метра, и малую, сантиметров на тридцать короче. По ним болельщики смело могли сверять свои, если таковые имелись, - часы в то время были большой редкостью.

После игры на поле выходил Буланов, ответственный за сохранность и качество зеленого ковра. Он тщательно, метр за метром, осматривал поле, израненное десятками пар в тяжеленных бутсах ног. По его указанию накладывали "швы", глубокие раны засыпали землей, покрывали дерном... И поле снова гладкое, без единой морщинки, помолодевшее, приобретало после манипуляций "косметолога" здоровый, ярко-зеленый цвет "лица".

Перед игрой усаживались на лавочках за воротами дежурные врачи - Зельдович, Поллак или Найденышев. А за несколько часов до первой судейской сирены прибывали на посты, быстро рассеиваясь по окружности стадиона, две тысячи милиционеров и контролеров.

ЭВОЛЮЦИЯ ИЛИ ДЕГРАДАЦИЯ?

С вашего позволения посвящу оставшееся место людям инфицированным, подхватившим болезнь неизлечимую, но самую безопасную из всех существующих, отчего называли их болельщиками. Футбол для них - праздник, независимо от цвета на листках календаря. Шли на стадион, как на любовное свидание.

В попытке хотя бы приблизительно воссоздать неповторимую атмосферу до и во время футбольных матчей послевоенных лет наверняка растревожу ностальгические воспоминания у людей преклонного возраста и потешу поколение, выбравшее пепси. По крайней мере ту ее часть, кому попадут ненароком на глаза эти строки.

Посмеявшись вдоволь над поведением "дремучих, неотесанных" чудиков-предков, немало удивятся, не обнаружив на трибунах зияющих пустот, секторов-резерваций, предназначенных для лиц противоположной клубной ориентации, а у самих болельщиков - баннеров, файеров, пищалок, труб и барабанов, опознавательных знаков в виде клубной атрибутики. Ни тебе кричалок, ни речевок, ни ритмических притоптываний и прихлопываний обнаженных по пояс людей с попеременным выбрасыванием рук... Чем же они развлекались на футболе? Неужто одним футболом? Скука.

Как много изменилось за время превращения болельщика в фаната! Другой стала жизнь, другим футбол, иным его обрамление. Напрочь избавился он от романтических лохмотьев, и предстал перед нами, не стыдясь наготы своей, жесткий прагматик. Из одежды - только баннер: "Игра - ничто, результат (читай - деньги) - все!"

Хорошо это или плохо? Эволюция или деградация? Воздержусь от оценок. Жизнь рассудит.

ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ НА "ДИНАМО"

Право попасть на приготовленные заботливыми хозяевами места завоевывалось в серьезных боях на подступах к стадионным кассам, ужесточавшихся по мере приближения к ним. Конкурс на одно сидячее или стоячее место - как в престижных вузах. Прошедшим отбор предстояло решать не менее сложную задачу - как пройти на забронированное место.

В день кассовых матчей все дороги вели к стадиону "Динамо". Движение на трассах, включая улицу Горького, принимало односторонний характер. Тесно прижавшись друг к другу, продвигалась черепашьим шагом вереница беспрерывно и бесполезно гудящих автомобилей. Троллейбусы и трамваи, похожие на виноградные гроздья, на отдельных участках развивали скорость чуть большую. Автобусы, наиболее маневренный вид наземного транспорта, нарушая привычный маршрут, двигались к цели переулками и закоулками.

Чудил в такие дни и метрополитен. Ближе к часу X пассажиров предупреждали: "Поезд на станции "Динамо" не останавливается". Не имело смысла: площадь, примыкающая к ограде стадиона, была основательно утрамбована людьми, выйти наружу невозможно. Высаживались на "Белорусской", вливались в общий поток "демонстрантов" и преодолевали остаток дистанции самым надежным способом - на своих двоих.

Среди десятков тысяч счастливчиков - сотни, а то и тысячи безбилетников. Безнадежные оптимисты, они мужественно преодолевали все тяготы пути, уже на дальних подступах к стадиону с нотками отчаяния и слабой надеждой оглашая окрестности сигналом SOS: "Нет ли лишнего билетика?!" Такие вопросы в подавляющем большинстве оставались безответными.

Увеличение милицейских нарядов - верный признак близости цели. В дни Большого футбола в помощь пешим стражам порядка отряжали всадников. Появление конной милиции - показатель важности матча. Если над морем людским возвышались фигуры кавалеристов, значит, игра "пятизвездная".

СВОБОДА СЛОВА

И вот вся полезная площадь центральной арены заполнена до последнего сантиметра. Пока футболисты разминаются, успеем обозреть обитателей трибун, обретших наконец устойчивое, статичное положение. Картина пестрая: женщины и мужчины, старики и дети, директора предприятий и рабочие, военные и цивильные, ученые и школьники, члены профсоюза (их большинство), комсомольцы и неохваченные, коммунисты и сочувствующие.

Наряды разнообразные, в зависимости от времени года, социального происхождения, рода деятельности и материального положения. Интеллигенция при параде - в тщательно выглаженных костюмах, сорочках с галстуком, шляпах, преимущественно в очках. Милые дамы демонстрировали, как в театре, новейшие моды - шляпки причудливых фасонов, крепдешиновые и креп-жоржетовые платья. Плотные под ними ватные подплечики придавали атлетичность нежным, покатым очертаниям. Платья надежно прикрывали коленки и все, что выше. Из-под них стыдливо выглядывала видимая часть стройных ножек в фильдеперсовых чулочках, замурованная у основания в лакированные туфельки на каблучках.

Вся эта красота неописуемая подвергалась риску быть изрядно помятой по дороге из дома к стадиону и тщательно постиранной на трибунах.

Водная стихия вмиг рассеивала людей с московских улиц. На территории стадиона она теряла над ними власть. Ее игнорировали, ни во что не ставили. Наиболее предусмотрительные нехотя, неторопливо раскрывали зонтики, остальные продолжали следить за гипнотизирующим зрелищем, и никакие природные катаклизмы не способны были сдвинуть их с места.

В советской стране демократия и свобода слова существовали в тексте Конституции и на стадионах. Здесь в течение полутора часов все равны, открыто выражали свое мнение, вступали в дискуссии: академик со школьником, генерал с солдатом, начальник с подчиненным...

Степенные, солидные мужи с началом игры преображались, вели себя, как мальчишки: срывались с места, размахивали руками, обнимались с незнакомыми единомышленниками, обменивались ядовитыми репликами с оппонентами, издавали истошные вопли. Сорвав голос, закладывали два пальца в рот и пронзительным свистом выражали свое отношение к происходящему на поле, в основном к сомнительным решениям судьи.

Кадры кинохроники запечатлели на трибунах людей известных, популярных - киноактеров Игоря Ильинского, Тамару Макарову, композитора Дмитрия Шостаковича... Располагались они не в VIP-ложах (тогда и слова такого не знали), а в гуще народной. Как вели себя? По-разному. Корреспонденту "Труда" В.Маграму удалось понаблюдать за Шостаковичем: "На одном из матчей мы сидели на стадионе недалеко от Дмитрия Шостаковича.Композитор был бледен, прядь волос спадала на лоб, очки запотели, руки судорожно впивались в колени. Взгляд его был устремлен далеко вниз..."

Туда же смотрели десятки тысяч глаз. Через пару недель и мы обратим свои взоры непосредственно на футбольные поля, где более четырех месяцев решала глобальные и локальные задачи дюжина лучших команд Советского Союза.