Газета Спорт-Экспресс № 140 (3818) от 24 июня 2005 года, интернет-версия - Полоса 14, Материал 1

ВОЙНА И МИР ДОКТОРА КЮРИ

Кюри ЧАЧАЕВ.Доктор "Сатурна" водил корреспондента по кратовской базе, о которой столько написано. "Лучшая в Европе". Гордился так, будто выстроил ее собственными руками. Вот бассейн, вот зимний сад, вот целое крыло, которое в его, доктора, распоряжении. То ли пять кабинетов, то ли шесть. Техника такая, что оторопь берет. И сам, кажется, удивлялся. Хотя чего только в футболе не видел.

ТРИ ПЕРЕЛОМА

-Как обычный грозненский врач оказался в большом футболе?

- С детства был страшным болельщиком. В Грозном за "Футболом-Хоккеем" мотался через весь город, остановок тридцать на автобусе, страшную очередь выстаивал. Меня киоскерши знали - специально откладывали номерок. А жил в Ведено, откуда и отправили меня однажды в ракетные войска - на Южный Урал... Год там провел, пока не перевели в спортроту.

-Туго пришлось?

- Рядом земляков не оказалось. Только два ингуша. Первые полгода напряженно было, а потом пошли наезды... Дневальным я ходил, рабочим по кухне тоже. Работал, как любой призывник. Но вот чистить туалет меня никто не мог заставить. Как в первый раз отказался - так и пошли проблемы. Вечером вызывают вроде как на разговор: "Пошли..." И посыпались удары со всех сторон. Человек десять меня лупили. Наутро смотрю на себя: синяк в пол-лица, нос сломан. .. Но я тех ребят запомнил - и потом по одному начал отлавливать. Одному, помню, кастрюлю с кашей на голову надел... Так что первый перелом носа я получил в армии.

-А второй?

- До армии самбо занимался, а потом стал мастером спорта по вольной борьбе. Уже в Грозном. Боролся за общество "Спартак". В Курске, в 81-м, пошли вечером в ресторан. Выходим - на углу компания дожидается. Один подходит и, слова не говоря, бьет головой в лицо. Драка приличная вышла... Но я уж не боец был - лежал, небо рассматривал. Был и третий перелом.

-Шутите?

- А шрам видите? Это уже дома было. Чеченская традиция - если сосед начинает дом строить, всей улицей помогают. Вот на этом-то строительстве с одним повздорили - и он, слова не говоря, лопатой мне по лицу. А я, кровью исходя, другую лопату ему вслед метнул. В затылок попал.

КОНСУЛЬТАНТ

- А в футболе я случайно оказался. В 87-м году дежурил в больнице. Ночь, травмпункт. И привезли к нам кого-то из футболистов "Терека" - перелом лучевых костей со смещением. Сделал все, что надо, - а он мне и предлагает: давай, мол, к нам, в "Терек", консультантом. Согласился моментально. Мы на том же стадионе, где "Терек" играл, борцовской компанией мяч гоняли. Стал ходить на тренировки "Терека", помогать - так и втянулся. Хотя платили в тогдашнем футболе немного.

-Сколько?

- 140 рублей. А на "неотложке" я около двухсот получал.

-Работа на "неотложке" - большая, говорят, школа жизни.

- Еще какая! Страшные были случаи - особенно после ДТП. Иногда приезжаешь на место - не помочь, только мертвых сортируешь. До сих пор не могу забыть случай, когда две машины лоб в лоб столкнулись. Семь трупов. У кого голова оторвана, у кого нога, у кого-то перелом грудной клетки... Жил я на центральной улице, молодежь шустрая - бились на машинах каждый день. В 91-м был страшный момент. Тогда Тарханов "Терек" тренировал, я в команде работал, но больницу свою не бросал. И привезли в мое дежурство профессора, завкафедрой физики, ученого с мировым именем. Он в тот день выходил из дверей университета с ректором. На того напали, пытались в машину затащить, а физик бросился защищать. И получил очередь из автомата в грудь. О том похищении много писалось. Еще живого его привезли, дочка его как раз из Москвы в Грозный на каникулы приезжала - и я слез не мог сдержать... Умер на операционном столе. Потом в Израиле улицу в его честь назвали.

ТАНКИ

- В 94-м вошли в город танки. Как тогда говорили, с "неопознанными солдатами". Жили мы на девятом этаже, с балкона смотрим с дочкой - у танка башня взрывается. Куски людей потом по веткам висели. А башня куда-то вверх летит - представляете картину?

Как-то ехали с Дени Гайсумовым, и над нами вертолет кружил. Тогда и понял: ужаснее ничего нет. Думали, до Гудермеса не дотянем. Два раза из машины выбрасывались - и в ближайший лесок. Отсиживаться. Шофер нам кричал: "Выскакивайте, я за вас перед Аллахом отвечать не хочу!" Обстреляли нас здорово в местечке Джалка под Гудермесом. Там вообще много народа гибло.

-Куда ехали?

- Мы в Махачкалу собирались, а оттуда в ЦСКА. Вертолет как делал? То садится на хвост, то поднимается. Издевается. А в 95-м, уже работая в ЦСКА, попал под страшную бомбардировку Грозного. Пережил самую ужасную неделю в жизни. Семья с пожитками впереди на "Волге", сам с приятелем еду сзади. Тот говорит: если, мол, вертолет на хвосте, сразу выбрасываемся из машины. Перед поворотом на Слепцовск, только начались виноградники, видим - летит... "Все, Кюри, конец нам!" Так на хвост сел, что лица пилотов видны. И бьют из пулемета рядом с машиной - нарочно мимо, но близко. Приятель машину разогнал, и за поворотом мы выскочили. А жена чуть в обморок не упала - думала, все... Позже, опять с семьей, в Аргуне попали под перекрестный огонь. Мост, отступать некуда, бежать тоже. Не знаю, как выжили.

-Многое потеряли в Грозном?

- Сейчас приезжал в свою грозненскую квартиру - до сих пор в стене спальни торчит болванка от ракеты. Напоминает. Ремонт пока не делаю. Потерял хороший дом - полностью сгорел. Мы с женой переезжали в Россию с двумя спортивными сумками, ничего взять не успели. В соседнем подъезде потом свой рояль увидел - кто-то не поленился с одного девятого этажа спустить и на девятый в соседнем подъезде поднять... Я до последнего не верил, что война будет. Даже когда танки вошли - не верил.

АЛИК

-В футболе с доктором принято на "ты" разговаривать. Вас это поначалу не удивило?

- Может, мне повезло, но ребята уважали с первого дня. В Чечне все борцов знают. Другое поразило: за футболистами, оказывается, надо, как нянька, ухаживать, уносить-приносить... В больнице я такого не делал. Но сколько я в футболе, с 87-го, - ни один человек меня не послал. Перед небесами отвечаю. Матерного слова не слышал.

-Игроки - как дети?

- Конечно. Да и по возрасту они мне в дети годятся - мне уж под полтинник. Я только пришел в ЦСКА, там были Хохлов, Радимов и Рома Орещук. Все - одногодки. Захожу на кухню в Архангельском, повара мне соболезнуют: "Ох, Кюри Султанович, как же тебе будет тяжело с этими пацанами работать, любого посылают..." Ага, думаю. Посмотрим, кто кого пошлет.

-И кто кого?

- Оказалось, Хохлов - золотой парень. Радимов - прекрасный мальчишка. До сих пор поддерживаем отношения.

-И как к Радимову подход найти?

- Я вам случай расскажу. Играли в 96-м в Питере. Судил тот матч Алик Ибрагимов, только-только приехавший с похорон матери. На поле какой-то инцидент, и лежащий Владик судью крепким матом... Ибрагимов, вижу, за красной лезет. При счете 1:1. Вижу это дело, бегу на поле - и кричу по-чеченски: "Я тебя умоляю, Алик, не давай карточку!" А Владику пихаю: "Радимов, скот ты! Как тебе не стыдно? У человека такое горе, а ты его матюкаешь..." И продолжаю Ибрагимова уговаривать. Смотрю, уже вытащенная красная у него в руке осталась, а показывает желтую. После игры Радимов чуть ли не на коленях в судейской стоял. Перед Аликом извинялся. Хотя никто его туда не отправлял.

-Кстати, Ибрагимов в свое время тоже побывал в страшной аварии.

- Я тогда как раз в Грозный приехал. 97-й год, кажется. Приезжаю к Алику в магазин - вся грозненская торговля под ним была, - а мне говорят: "Ибрагимов на машине разбился!" - "Как разбился? Не может быть!" Мчусь в 9-ю больницу. У него сдавлена грудная клетка, тяжелейшее состояние... На мосту возле Шали столкнулся на "вольво" лоб в лоб с "Жигулями" - в них три трупа. Я прямо из больницы вызвонил генерального директора ЦСКА Тенгиза Вердзадзе, тот связался с госпиталем Вишневского в Архангельском. Через два дня, как только давление нормализовалось, на самолете отправили Ибрагимова в Москву.

-После такого в судейство вернуться - подвиг?

- Огромный. И с легкими была проблема, и вес стал набирать - с того света вернулся!

ТРЕНЕРЫ

-Самый памятный для вас матч того "Терека", в котором работали?

- Самые страшные матчи - "Эрзу" против "Терека". Некоторые футболисты из одной команды в другую перешли, и это азарта добавляло. Стадион битком был, "Эрзу" нас 2:0 обыграл как-то... Они покрепче были, их серьезный бизнесмен держал. А "Терек", кстати, в тот год тренировал нынешний министр спорта Чечни, Алханов.

-А с Дадахановым, экс-президентом ЦСКА, до сих пор общаетесь?

- Конечно. Но это не он мне помог в ЦСКА перебраться: я за два года до него в клубе оказался. Мы только в Москве познакомились.

-А с Тархановым сколько лет знакомы?

- С 91-го, с "Терека".

-И чем он отличается от всех тренеров, с которыми работали?

- Я не хочу давать оценку - для меня все тренеры были прекрасными. Садырина, например, постоянно вспоминаю - золотой человек был. Натуральный мужик, царство ему небесное. Но больше всех, конечно, проработал с Тархановым. Требования его знаю прекрасно - и он знает, на что я способен.

-Легко работать?

- И легко, и трудно. Тарханов никогда не прощает "левых" дел. Требует досконального исследования. За прокол обслуживающий персонал наказывается сразу.

-Любой доктор в футбольной команде хоть раз непременно сталкивается с тренерским непониманием.

- Может, не поверите, но у меня такого не было. Ни с одним тренером. В "Крыльях" поначалу по кавказским обычаям стеснялся Гаджи Муслимыча. Но он сам лед растопил. Культурным отношением, воспитанием. Большой любитель анекдотов, кстати. Заходишь к нему, бывало: "Кюри, а такой анекдот слышал?" И расставались мы хорошо...

ПАЛ ФЕДОРЫЧ

-Самая тяжелая травма на вашей памяти?

- Травма Садырина.

-Когда он с крыльца упал?

- Да. Тогда что произошло? Самый конец сезона, готовимся в Архангельском к матчу с "Локомотивом", кажется... Мы с массажистом Артуром Савельевым, который сейчас работает в "Спартаке", сидели на втором этаже. Готовились к утренней тренировке. А у Пал Федорыча привычка была: сам и мячи таскал, как пацан, и манишки... В то утро принялся снежный наст счищать у крыльца. Минуты не проходит, бежит ко мне Марк Годик: "Кюри, Кюри!" - "Что случилось?" - "Пал Федорыч упал, лежит без сознания..." На ходу хватаю чемодан, за мной Артур бежит. Смотрим - в самом деле, без сознания. Прямо у крыльца. Быстро поднимаем ему голову - не дай бог, западение языка будет, задохнуться может.

-Ужас какой.

- Да. Болевой шок у Пал Федорыча. Начал приходить в себя. Прямо сквозь брюки делаю укол - обезболивающий препарат, сердечный... Смотрю - правая нога неестественно лежит. И все стало понятно. Вратарь Игорек Кутепов нам помог Садырина до микроавтобуса донести. Полетели в госпиталь. "Скорую" ждать не стали - пока она до Архангельского доедет, день пройдет. Человек умрет от кровопотери - при переломе-то бедра какое внутреннее кровотечение, представляете? Хорошо, выходной был, на дорогах никого - минут за двадцать долетели. Прямо из машины им звонил, чтоб рентген-кабинет приготовили.

-Кто-то за то падение Садырина ответил?

- За то, что лед был не убран? Нет. Садырин, как выяснилось, мог упасть даже на поле. У него уже была опухоль, о которой никто не знал. Кость могла в любую секунду сломаться, достаточно было удара по мячу.

-Вы не знали, что у него рак?

- Никто не знал. Он сам тоже не знал.

-Когда стало известно?

- Я узнал дня через два после перелома. Понятно, ни одной душе не говорил. Знал только он, семья и я. Пал Федорыч был потрясающе мужественным человеком. Я убедился как раз в тот момент. Ему хотели было делать операцию, протезирование, но отказались, - видимо, из-за того, что метастазы пошли. Начали, помню, колоть препараты. На сборе в Турции уже многие, как мне казалось, догадывались... Но как держался - поразительно! На тех же сборах сидел на стульчике - и кричал, и палкой размахивал. Жил, понимаете?

МИНЬКО

-А случай с Минько?

- Беда с почкой Минько раньше произошла, до меня. Но при мне Минько играл шесть сезонов.

-При вас играл в команде человек с одной почкой. Как доктор - понимали риск?

- Прекрасно понимал. И два раза в год Валера в том самом институте, где удалял почку, проверялся. Но мало кто знает, что Минько играл со специальным поясом, сделанным на заказ, чтобы держать прямой удар.

-И каждый год давал расписку, что в случае чего претензий к врачам иметь не будет.

- Давал, да. В сборную к Романцеву отказался ехать в 98-м. И правильно сделал, перегрузки ему никак не были нужны. Раз в месяц обязательно делали анализ мочи: не дай бог, песочек пойдет. Два раза в год - УЗИ. Редчайший боец. Я никогда не забуду, как играли в Испании на сборах в 98-м. Минько сломал мизинец на правой стопе. Даже не сказал, что болит, сам заматывал - я случайно увидел: "Что палец такой распухший?" Самые мужественные ребята - он да Семак. У Сереги как-то растяжение связок было, я ему сделал гипсовую повязку - и он на сборах в Кудепсте ни одной тренировки не пропустил. С ней и на игры выходил.

-Каждый стык Минько вы, наверное, с ужасом воспринимали?

- Да. Как сейчас помню, играем с "Локомотивом" - и минут за пятнадцать до конца прямой ногой пошел на него Саркисян. Даже не извинился. Рассек бедро, шрам сантиметра три глубиной и восемь в длину. Хорошо, друг мой, Ярдошвили, тут же позвонил в ближайший травмпункт, там рану зашили. Но в тот момент я испугался страшно.

-Правда, что у всякого доктора бывает профессиональная ошибка, которая годами покоя не дает?

- Мне инкриминируют ошибку с Женей Варламовым. Будто бы я виноват.

-Он сам в одном интервью так сказал.

- Я с Варламовым после того интервью встречался. "Кюри, я такого не говорил! Были бы вопросы - я бы сам тебе позвонил..." Мы у одного общего друга до сих пор видимся - обнимаемся при встрече.

-Так что все-таки произошло с Варламовым?

- В Турции Женя восстанавливался после травмы на коленном суставе. Все нагрузки отлично выдерживал. Готов был на следующем сборе играть. В последний тренировочный день бежит по берегу моря - а потом жалуется на боль в пятке. Я думаю: ну, пятка... Может, на камень наступил, отбил. А она болит и болит. Единственное, в чем была моя ошибка - сразу не отправил его делать снимок.

-Что оказалось?

- Трещина в пяточной кости. Все потому, что на пятке была киста с пятикопеечную монету.

-Варламов потом говорил: это чуть в рак кости не перешло.

- Никогда в жизни такое в рак кости не перейдет. Это не опухоль, а пустота, жидкость... Потом боль вроде прошла. Снимок сделали, увидели трещину, нашли кисту. А после Варламов играл. И до сих пор играет. Никаких проблем.

УХОД

-Как из ЦСКА уходили?

- Я не уходил - меня "ушли". В 2001 году возвращаемся с турецких сборов. Как раз в команде пошла череда заболеваний. У Лысенко, Новосадова - паховые дела... Надо ребят везти в Германию. После Турции ЦСКА едет в Португалию, а мне говорят: ты, мол, Кюри, не едешь. Будешь сопровождать Лысенко и Корнаухова в Мюнхен, в клинику доктора Мушавик. У меня контакт с ней хороший, уже возил туда Филиппенкова и Новосадова. Поехал, но думаю: что-то не так.

-Избавиться от вас хотели?

- Мелькнула мысль. Но, думаю, ладно. Поеду куда скажут. Возвращаюсь из Германии, команда из Португалии - и как раз в Архангельском новую форму выдают. А ко мне администратор подходит: "Тебе, Кюри, позже дадут..."

-И тут-то вы все поняли окончательно?

- Да. Но, думаю, подожду еще немного, пока открытым текстом не скажут. Потом команда едет во Францию - а меня отправляют везти уже Сашу Швецова на операцию. Вот тут-то я и сказал: конец тебе, Кюри, в этой команде. Можно начинать поиски нового клуба. Так и получалось, что мы с командой возвращались в Москву одновременно, но из разных точек Европы. Прямо из Мюнхена, после операции Швецова, набираю номер Садырина: "Как дела, Пал Федорыч?" - "Кюри, все нормально. Приезжай домой, там разберемся..." - "Нет, вы ответьте: я уволен?" Но Садырин не хотел такие вещи по телефону объяснять.

-Когда узнали?

- Через пять минут после разговора с Садыриным. Набрал номер того же Женьки Варламова, капитана команды. "Кюри, знаешь, ты уволен". Ну, отвечаю, уволен и уволен. И еще Варламов рассказал, что семь или восемь игроков во главе с Семаком ходили к Степанову, тогдашнему заму генерального директора: "Зачем такого врача убирать?" Им ответили: просить бесполезно. Вопрос политический: я - чеченец. Так мне Варламов сказал: "Они тебе в жизни такого не скажут, но это так..." На этом мы с ЦСКА и распрощались. Только интересно было посмотреть, как Степанов будет мне объявлять. Зашел к нему в кабинет. "Ты нас пойми правильно..." - "Я зря шесть с половиной лет отработал в команде?" Но ничего, посидели с ним по-мужски. Потом к кассиру зашел. Гинер, кстати, большой молодец, я даже не ожидал: распорядился выдать зарплату за три месяца вперед. Тоже - по-мужски, порядочно...

-Зарплата хорошая была?

- То ли тысяча долларов, то ли полторы.

ДОЛМАТОВ

-С Долматовым отношения поддерживаете?

- Телефон записан. Созваниваемся в праздники.

-И всегда можете оказаться в "Шиннике"?

- Нет, Долматов меня, думаю, в жизни не взял бы. Я не готов жить далеко от Москвы. Хотя... Вот сейчас сказал, и думаю - черт его знает! Время покажет. Кто мог подумать, что Васильков с "Динамо" расстанется?

-Врач должен быть еще и психологом?

- Я думаю, да.

-Долматову приходилось помогать после истории с пропажей жены?

- Долматов тоже оказался сильным человеком. В тот момент ему помощь психолога была не нужна. У него хорошие друзья, которые были рядом постоянно. Кстати, его жена, Наташа, дружила с моей женой. Созванивались часто - даже накануне пропажи.

5 февраля у меня день рождения, я с командой был в Италии, а жены часа два разговаривали по телефону. Наташа еще сказала: завтра, мол, поеду на кладбище к дочке. И исчезла.

-И до сих пор ничего не известно?

- Ничего.

ПОСЛЕ "МОЛЬДЕ"

-Помните ночь после "Мольде"?

- Прекрасно помню. Сначала в баре сидели - и Долматов, и фанаты. На улицу нетрезвым не выйдешь, полиция заберет - вот болельщики в гостинице и сидели. Потом на балкон долматовского номера переместились. Всю ночь разговаривали. Фанаты ЦСКА - уникальные люди. И прекрасно понимали тогда, что ни в чем Долматов не виноват. Некоторые игроки отвратительно сыграли. Физически все было нормально - но после двух мячей команда сломалась психологически. Что после матча творилось - передать невозможно. Гробовое молчание. Такую тишину невозможно слушать. Еще есть объяснение: перед Норвегией мы дней десять в Англии пробыли. С "Дерби Каунти" провели тяжелейший матч, 0:0 сыграли - и в чем-то команду это надломило. Бились изо всех сил. Потом с ребятами говорил, от всех одно и то же слышал: не нужна была эта Англия... После "Мольде" многие ребята понесли большие материальные потери. Тогда огромные суммы назывались. Правда, нас с массажистом это не коснулось. И Минько, кажется, тоже. Бился изо всех сил.

КУТУЗОВ

-Помощников в разных командах у вас было много. Самый нестандартный, наверное, Кутузов в "Крыльях"?

- Юрий Михалыч? Удивительный! Собирает марки, значки, монеты... Мне говорит, что к программкам равнодушен, но я точно знаю - тоже собирает. Ребята говорят, что к нему в одну из комнат войти невозможно - все книгами завалено. И кругом ведра со значками. Эрудированный, работник великолепный. Человеку 65, но успевает везде. С шести утра на ногах. С вечера садились, расписывали, кому что на следующий день делать. К обеду смотрим список - все сделано.

-Тяжело с таким помощником прощаться?

- А с командой, думаете, не тяжело? Мы с Гаджиевым сидели в Москве, в ресторане у Тишинской площади. Пили китайский чай. Говорю: "Отработаю сбор в Кисловодске, Гаджи Муслимыч, а потом перехожу в "Сатурн", ближе к дому". - "Хорошо. Но почему я последним об этом узнаю? Слухи-то давно шли..." Обнялись - и расстались.

-А то, что травму Катаньи до покупки не разглядели, вам в упрек не поставили?

- Его хорошо проверяли - и никаких травм не обнаружили. Он на голову "травмирован" был. А с другой стороны, человек очень добрый. Щедрый. Как-то поехали на обследование в институт физкультуры, на Сиреневый бульвар. Поймали такси, я сижу рядом с водителем, а они втроем сзади: он, Мойзес и Соуза. На дороге стоит гаишник, не пропускает. Катанья говорит: езжай, мол, через трамвайные пути, опаздываем. Таксист оборачивается: "А штраф платить кто будет?" Катанья протягивает тысячу рублей: "Дай гаишнику!"

-Серьезно?

- Да! Почти русским стал! Таксист дает гаишнику бумажку - и нам зеленый свет. А почему у него в Самаре не получилось, понять не могу. Раньше, говорят, был хороший футболист. Трудился на тренировках здорово - не отнимешь.

-Вы-то изнутри чувствовали, что "Крылья" ждет финансовый крах?

- Предчувствие, сказать честно, было. Крах не крах, но тяжело. Зарплату в прошлом году выдавали вовремя. Были проблемы с премиальными - они и сейчас остались.

-Люди, которые ушли, не все получили?

- Конечно. Но по-человечески все эти вещи понятны, и Германа Владимировича упрекнуть не в чем.

КОНТАКТ

-У кого из футболистов на вашей памяти был самый уникальный запас здоровья?

- У Сергея Богдановича Семака. Тьфу-тьфу, здоровье уникальное. Сколько мы его ни проверяли - к нагрузкам приспосабливался, как никто. Мощный парень.

-Футболисты время от времени достают с полки кассету с любимым матчем. А доктор?

- Когда уходил из ЦСКА, мне сделали нарезку всех тех моментов, когда я выбегал на поле. Я сам попросил - чувствовал, что уйду. Записали на диск. Раза два посмотрел его.

-В Самаре вы как-то чемоданчик забыли на скамейке.

- Я никогда не забываю - просто по падению футболиста чувствуешь, что ему надо. Да и в кармане для первой помощи все есть. Тот же нашатырь. Если что, реанимационная бригада рядом. Как-то, помню, побежал к Анюкову а за мной собака на поле рванула. И пока с Сашей возился, никого близко к нам не подпускала. Народ подумал, что моя или анюковская.

-Были игроки, с которыми не удавалось найти душевный контакт?

- Во всех командах такие есть. В "Крыльях" была пара бразильцев - не только мне, вообще никому не доверяли.

-Это вы про Соузу?

- Соуза как раз во всем доверял. Но вообще латиноамериканцы к медицине настороженно относятся. Приходил в "Крылья" Мойзес - человек, которому в жизни не делали укола. А потом давал делать и в суставы, и в позвоночник, любую блокаду. Вначале же страшно боялся. Говорил: "Мне в "Спартаке" ни одного укола не сделали!"

-С кем из бразильцев было особенно тяжело?

- В "Сатурне" с Жедером и Жаном приятно работать. Контактные ребята. Главное, доверяют. А самый тяжелый для меня игрок... В 96-м году приезжал с Самарони в ЦСКА - не помните фамилию?

-Леонидас?

- Леонидас! Капризнее человека не видел. Футболист хороший, но нытик страшный. Мойзес - полная противоположность, боец. У Жедера такой же характер. Хоть под танк бросится.

- Любой доктор может вспомнить случай, когда перед ним футболист травму симулировал. У вас такое было?

- В ЦСКА было. Впрочем, во всех командах такие есть. Даже фамилии вспоминать не хочется. Я такие вещи чувствую моментально. Но горе врачу, которому не доверяет в этой ситуации тренер. А игроку я в лоб об этом говорю. Разворачивается, уходит. Молча. Сейчас такая аппаратура, что сразу все видно. Мне везло на тренеров, все были большими профессионалами - и лишних вопросов не задавали.

-Бывало такое, что стоите над человеком и не знаете, что делать?

- Кто прошел школу "неотложки", тот не теряется никогда. Но все футбольные врачи молятся о том, чтобы не столкнуться в практике с лекарственным шоком. Это - самое страшное. Человек может умереть за считаные секунды - и ничем ему не поможешь. Поэтому закон: чем длиннее игла у тебя в руках, тем больше вспомогательных средств должно быть рядом. Я обратил внимание: молодые врачи в любой команде так легко начинают колоть футболистов. А это путь неверный...

Юрий ГОЛЫШАК