Газета Спорт-Экспресс № 240 (3618) от 19 октября 2004 года, интернет-версия - Полоса 13, Материал 1

Александр СИЗОНЕНКО

СУДЬБА БОЛЬШОГО ЧЕЛОВЕКА

Даже среди баскетболистов он смотрится великаном-инопланетянином. По информации из разных источников рост Александра Сизоненко колеблется от 237 до 245 сантиметров! Нет, он не был суперзвездой. Не привлекался в сборную СССР. Но в 80-е годы считаться с центровым "Строителя" - тогда еще куйбышевского, а не самарского - приходилось всем. Для человека, которому в детстве дважды делали трепанацию черепа, это уже немало.

ФОТОГРАФИЯ С САБОНИСОМ

Сегодня о баскетболисте Сизоненко в его питерской квартире напоминает разве что большая выцветшая фотография в рамке. На ней - Сизоненко и Арвидас Сабонис. Оба молодые, красивые, счастливые. Знаменитый литовский центровой с его 220 сантиметрами ниже товарища почти на голову.

- А вам приходилось встречаться на площадке с людьми, не уступавшими в росте? - спрашиваю у Сизоненко.

- (После паузы.) Нет. Все как-то пониже были.

- Свой точный рост знаете?

- Точный - нет. Когда я играл, называли разные цифры. Бывало, фотографировали рядом со мной кого-то другого, а потом мерили линейкой по снимку и по росту этого человека прикидывали мой. Вообще-то мне все равно, сколько там насчитают - два сорок или два пятьдесят. Да хоть полметра добавьте! Дай, Боженька, мне здоровья - согласен еще подрасти. Лишь бы не чувствовать боли...

Сизоненко на том фото и Сизоненко сейчас - два разных человека. Он постарел, осунулся и с трудом передвигается, опираясь на деревянную трость. Впрочем, жалости самый высокий игрок в истории европейского баскетбола не ищет. На контакт с журналистами, которые нет-нет да и вспомнят о нем, идет по жизненной необходимости. После одной публикации откликнулись добрые люди - сделали кровать специального размера. После сюжета на телевидении нашлись средства на ремонт квартиры и лечение.

...Отправляясь в гости к Сизоненко, я, признаться, не очень-то рассчитывал, что добродушный гигант, переживший массу невзгод и познавший немало людской подлости, захочет изливать душу незнакомому журналисту из Москвы. Поначалу так и вышло: бывший центровой ленинградского "Спартака" и куйбышевского "Строителя" принял корреспондента "СЭ" с неохотой. Ссылался на усталость и боли в ноге, распухшей от недавнего перелома. И все же интервью состоялось. Очень кстати пришлась бутылка коньяка, которую я захватил с собой.

- Вообще-то спиртного я давно не употребляю. Здоровье не позволяет, - признался Сизоненко. - Но сегодня, пожалуй, можно. Надо же как-то унять эту боль в ноге!

...Сели. Налили. Выпили. Потом повторили. Слово за слово - разговорились.

МЕЖДУ ТЕМ СВЕТОМ И ЭТИМ

- В кого я такой вымахал? - усмехается Сизоненко. - Это для меня самого загадка. В семье все были обычного роста. Мама - метр шестьдесят, отец и двое братьев - под метр восемьдесят. Да и я в раннем детстве не особо выделялся. А потом, в школе, вдруг стал расти как на дрожжах, и врачи обнаружили у меня нарушение функций гипофиза. В 14 лет первый раз лег на операционный стол.

- Сильно комплексовали?

- В школьном возрасте, конечно, переживал. Это сейчас мне наплевать, а тогда... Я понял, что отличаюсь от других детей. Кроме того, окружающие стали относиться по-иному. Меня ничего не заставляли делать по дому, учителя в школе реже вызывали к доске. Можно сказать, баловали. Кто знает, что бы со мной стало, если бы не спорт. Баскетбол вернул меня к жизни, дал почувствовать себя полноценным человеком.

- Когда вы узнали о существовании такой игры?

- Я родился и вырос в деревне Запорожье Херсонской области. Никакого баскетбола там, конечно, не было. Правда, на уроках физкультуры молодой учитель просил меня почаще бросать по кольцу. Говорил, что в будущем может пригодиться. Да какое там "пригодиться", если я в восьмом классе перенес две операции и чудом остался жив! Пытаясь остановить мой рост, врачи дважды делали мне трепанацию черепа. Не помогало - я продолжал расти. Вдобавок стало что-то вытекать из носа. Сразу сказать об этом докторам я постеснялся. Как выяснилось позже, это была спинно-мозговая жидкость, и я вполне мог умереть... Тот случай - не единственный. За свою жизнь я не раз и не два оказывался между тем светом и этим. Еще в юности врачи после операции вынесли вердикт: Сизоненко осталось жить 20 лет. Но с тех пор уже прошло 30. Не берет меня Бог!

- Страшно осознавать, что смерть может настигнуть тебя в любой момент?

- Наоборот, это меня только подстегивает.

- Знаю, что у вас в организме до сих пор вырабатывается гормон роста. Неужели нельзя остановить этот процесс?

- Существуют разные лекарства, таблетки. Но полностью остановить мой рост они не могут. И к тому же стоят немалых денег.

В "СПАРТАКЕ" У КОНДРАШИНА

- Как вы пришли в большой баскетбол?

- Тут помог случай. После школы я поступил в училище. Как-то проходил практику в селе Новая Каховка и на обратном пути оказался в одном автобусе с николаевской баскетбольной командой "Спартак". Ее тренер заметил меня, поговорил, пригласил. И я приехал. Пробыл там, правда, всего три месяца. Но о том, что в Николаеве есть очень высокий парень, узнали в Ленинграде. В результате, не сыграв ни одного матча, я оказался в другом "Спартаке" - ленинградском. У самого Кондрашина.

- Могу представить, какой была реакция партнеров по команде, когда они впервые увидели вас!

- Многие действительно удивились: откуда, мол, такой взялся. Когда же на первой тренировке я забил подряд 19 штрафных, у всех просто челюсти отвисли. Бросок-то у меня, видимо, от природы. Да и занятия на школьных уроках тоже не прошли даром.

- В каком году вы приехали в Ленинград?

- В 76-м. Вскоре уже тренировался с основным составом "Спартака". В отличие от других молодых ребят меня в команде не "душили". Владимир Петрович (Кондрашин. - А.Ф.) очень хорошо ко мне относился. Саша Белов, любимый ученик Кондрашина, тоже всячески помогал.

- Проведя в "Спартаке" три сезона, вы по большому счету так там и не заиграли. Почему?

- Потому что в команде еще выступали Белов и Силантьев. Конкурировать с ними было тяжело. Думаю, в будущем я смог бы стать основным центровым, но вскоре из "Спартака" пришлось уйти. В 1978 году, после смерти Белова, были ужесточены требования к спортсменам, у которых есть проблемы со здоровьем. Приехала комиссия из Москвы, начались медицинские проверки... В итоге Кондрашин посоветовал мне уехать в Куйбышев. Как потом рассказывали, Петрович жалел, что со мной пришлось расстаться. Недаром, играя против "Спартака" за "Строитель", я редко набирал меньше 30 очков.

42 ОЧКА В МАТЧЕ С "ЖАЛЬГИРИСОМ"

- В Куйбышеве вы провели большую часть своей карьеры и стали одним из самых результативных центровых советского баскетбола.

- Когда я приехал в "Строитель", команда играла в первой лиге. А уже через год пробилась в высшую. За медали союзного чемпионата мы, конечно, не боролись, но кровь могли попортить любому сопернику. Прежде всего за счет жесткой игровой дисциплины - это заслуга тренера Генриха Приматова. Ну и я свой вклад тоже вносил. Как-никак был основным центровым.

- Трудно было при ваших болезнях играть почти без замен на таком уровне?

- Помню, когда моя карьера уже была в расцвете, я встретил в Киеве тех врачей, которые в свое время делали мне операцию на гипофизе. Так они, узнав, что я всерьез играю в баскетбол, чуть с ума не сошли. Не может быть, говорят. Тебе ведь физические нагрузки вообще противопоказаны. Но я все равно играл. Терпел и боль, и удары соперников.

- Здорово доставалось?

- Еще как! Особенно от рижского ВЭФа. Там такие "квадратные" парни играли - два метра на два. Еще некоторые "спецы" наловчились в прыжке бить меня носком по коленке - так, чтобы судьи не видели.

- А он (киваю на фотографию с Сабонисом) тоже с вами не церемонился?

- С Сабасом "рубились" будь здоров. Он и в спину толкал, и локтями работал. Впрочем, как и другие.

- Играя против Ткаченко, Белостенного, того же Сабониса, вы чувствовали, что объективно уступаете им?

- Нет. Ни в чем не уступал. И блок-шоты все они от меня получали, и мячи пропускали. Однажды Володя Ткаченко, игравший за киевский "Строитель", в матче с нами набрал всего 2 очка. Ткаченко привык, что с ним, такой махиной, никто совладать не может. А когда наткнулся на меня - растерялся.

- А Сабонис?

- Как-то в Литве я забил ему 42 очка. Правда, тот матч с "Жальгирисом" был товарищеским и проходил почти без зрителей. Как раз накануне игры умер Брежнев.

- Почему вы так и не сыграли за сборную СССР?

- В начале 80-х Гомельский приглашал на сбор. Даже говорил, что через два года буду лучшим. Но тогда я не смог поехать со сборной в Пуэрто-Рико из-за проблем с визой. А потом мы, видимо, друг друга не поняли. Наверное, нужно было не ждать второго вызова, а взять и самому подъехать к Гомельскому. Впрочем, центровых в то время и без меня хватало. Сабонис, Ткаченко, Белостенный, Дерюгин...

- В Союзе вы были на виду. А знали ли центрового Сизоненко за пределами страны - например, в Америке?

- В Штатах я никогда не бывал, но с американцами встречался. Они от меня просто балдели. Особенно от моей лапы - когда я брал мяч и он тонул в ладони.

- У вас были возможности перейти из "Строителя" в клуб рангом повыше?

- Конечно. Постоянно звали литовцы, приглашали в Югославию. Но какие тогда могли быть зарубежные контракты? Да и не хотелось уезжать из Куйбышева, где я успел обжиться и получал нормальные деньги. Пока был нужен...

В САМАРЕ ЗАБЫЛИ БЫСТРО

- Играть в баскетбол вы закончили в 1986 году. Что, действительно стали не нужны команде, которой отдали восемь лет?

- Проблемы начались в 85-м - после смерти Приматова, на котором держалась команда. Новым тренерам было наплевать на мое здоровье. Они думали только о результате. Когда у меня случился гормональный сбой, никого это не волновало. В общем, отбегал я тур во Владивостоке, а потом самовольно поехал в Москву - в ЦИТО.

- И столичные врачи поставили на вашей карьере крест?

- Наоборот, сказали, что мне необходима физическая нагрузка, движение. Я продолжил играть, но чувствовал: с каждым днем становится все хуже и хуже. Бывало, в душном зале только переоденусь - уже пот льет ручьем. Появились какая-то слабость, безразличие...

- Сами решили, что больше не можете играть?

- Да ничего я не решал! В жизни так получается: когда человек нужен, ему платят. А когда не может работать на прежнем уровне, о нем быстро забывают. Как-то пришел я на тренировку и узнал, что с меня сняли зарплату. Хотя была договоренность, что буду получать деньги до конца сезона.

- Обидно было так расставаться с игрой, с которой связан лучший период жизни?

- Лучший период - это когда у меня сын родился. Да, баскетбол помог мне реализовать себя, избавиться от комплексов. Но спорт приходит и уходит. А вот он (показывает на десятилетнего сына Сашу, увлеченно играющего на компьютере в соседней комнате) будет со мной уже до конца.

- После завершения спортивной карьеры у вас остались друзья в баскетболе? Слышал, что Сабонис помогал вам деньгами.

- Я тоже слышал, что Сабас, узнав о моем положении, перечислил деньги на какой-то счет. Но я этих денег не получил. Видно, есть где-то "добрые" дяди, которые рассказывают о том, что Сизоненко плохо, и сами же на этом наживаются. Сабонис-то свое дело сделал. Конечно, обидно, что его помощь не дошла, но главное - внимание. Приятно, что Сабас обо мне вспомнил.

- Следите сегодня за баскетболом?

- Смотрю иногда по телевизору. Переживаю за питерский "Спартак", слежу за матчами ЦСКА в Евролиге, радуюсь за Кириленко в НБА. Конечно, баскетбол сильно изменился. Стал атлетичнее, быстрее. Хотя за те гонорары, которые получают нынешние игроки, они должны паркет грызть. А вот этого-то и нет. Видно, что многие думают: не дай бог упасть, травму получить. Как ни странно, большие деньги испортили спорт. Игроки моего поколения не думали о последствиях. Главное - мяч спасти, не подвести команду.

- Никогда не задумывались о том, что, родись вы лет на десять позже...

- ...сейчас не нуждался бы ни в чьей помощи? Это точно. Как-то один иностранец, увидев меня и узнав, что я раньше играл в баскетбол, предположил, что я, должно быть, очень обеспеченный человек. Разубеждать его я не стал. Только подумал: "Эх, знал бы ты, как ошибаешься..."

100 ТЫСЯЧ МАРОК ЗА СОБСТВЕННЫЙ ТРУП

За годы, проведенные в большом спорте, капитала Сизоненко действительно не скопил. Но самое страшное - оказался невостребованным в новой, послебаскетбольной жизни. Работу не нашел. Удостоверение инвалида второй группы, по которому ему полагалась пенсия, порвал. Со злости. В 1992 году он продал квартиру в Самаре и вместе с супругой Светланой (они поженились в 87-м) переехал в Питер.

Но и там Сизоненко продолжали преследовать неприятности. Строительная фирма, в которую были вложены вырученные за самарскую квартиру деньги, разорилась. Испортились отношения с женой и ее родителями, откровенно невзлюбившими больного гиганта-безработного. В результате - развод. Жить приходилось едва ли не в землянке - без горячей воды и отопления. А жить-то было надо - не столько для себя, сколько для сына. Александр Сизоненко-младший появился на свет в 1994 году. Вскоре врачи обнаружили у мальчика врожденный порок сердца...

Хоть какие-то средства к существованию появлялись у Сизоненко опять же благодаря его габаритам. Однажды он снялся в кино: чешская киностудия пригласила на роль великана в фильме-сказке "Храбрый портняжка". Правда, по словам Сизоненко, из актерского гонорара он получил лишь половину - другая осела в карманах московских чиновников. Несколько раз Александр участвовал в шоу "Лучшие люди мира", на которое собираются самые необычные представители рода человеческого.

Был и еще один, куда более простой, способ заработать. В конце 90-х немецкий доктор Гюнтер Хагенс, основатель скандально известной выставки "Тела мира", предложил Сизоненко... продать свое тело после смерти. Александр, хоть и нуждался в деньгах, ответил категорическим отказом:

- В Германию меня пригласили вроде бы на лечение. Но оказалось, что живым я Хагенсу не нужен. Он хотел заполучить мой труп - в качестве музейного экспоната. На торжественном ужине мне предложили подписать соответствующий контракт. Я ответил, что являюсь верующим человеком и хочу, чтобы после смерти меня захоронили, а не выставляли, как чучело. Быстро собрал вещи и уехал.

- На этом история закончилась?

- Нет. Спустя какое-то время мне предложили новые условия: 40 тысяч немецких марок сразу и 400 марок ежемесячно до конца жизни. Я опять отказался. Последний раз люди Хагенса выходили на связь в 2001 году. Тогда они давали за мое тело уже 100 тысяч.

- Глядишь, пройдет какое-то время, и цена еще подрастет...

- Я никогда не соглашусь быть чучелом. Ни за какие деньги.

БРЮКИ 16-летней ДАВНОСТИ

- Если не секрет, на что вы сегодня живете?

- На пенсию. 830 рублей. Плюс еще 300 как ветерану спорта.

- И вам хватает?! Хотя бы на питание? Ведь такой большой человек наверняка много ест.

- К счастью, ем я мало. При таком росте и моих суставах лишний вес ни к чему. Утром маленький чайничек с печеньем и творогом, в обед - немного первого и второго, вечером - яблоко. Вот и весь рацион. После шести уже не ем. Двигаюсь мало. Не могу долго стоять - даже опираясь на трость. Поэтому на улицу всегда выхожу с табуретом.

- Как окружающие реагируют на вас на улице? Их внимание раздражает?

- Если люди ведут себя корректно - не смеются, не показывают пальцем, - то нет. В нашем районе ко мне уже привыкли, не говоря уже о дворе. Подходят, говорят: "Привет, Сань". Все нормально.

- Где вы покупаете одежду?

- А прямо здесь - за углом. (Улыбается.) Шучу. В советские времена был магазин "Богатырь", в котором продавались безразмерные носки и джинсы. А вот нынешние магазины для толстых людей мне не подходят. Там вещи больших размеров, но слишком короткие. Так что пользуюсь старыми запасами. В 1988 году в Николаеве одели меня по спецзаказу, так те брюки 16-летней давности до сих пор на мне. На ладан дышат, но пока не развалились. Хорошо, что я редко куда-нибудь выбираюсь.

...Вот так он и живет, самый высокий человек в истории отечественного спорта. Благо есть где (два года назад питерские власти одарили Сизоненко двумя комнатами в коммуналке на улице Восстания) и ради кого.

- Стать баскетболистом Саше не суждено, - говорит Сизоненко-старший. - Из-за врожденного порока сердца занятия спортом ему противопоказаны. К тому же за последний год он поправился, а это плохо для его здоровья. Правда, врачи уверяют: мальчик еще должен подрасти, и тогда обмен веществ нормализуется.

- Сын живет с вами постоянно?

- Нет. Сейчас в основном с мамой. А ко мне приезжает на выходные. В школу-то его водить кто будет? Я, сами понимаете, не могу. Хотя все остальное по дому делаю. И накормлю сына, и помою, и одежду постираю-поглажу. Конечно, тяжело, но... Это такое счастье! Саша - главная радость в моей жизни, - и Сизоненко, едва сдерживая слезу, сделал еще один глоток из чашки с коньяком...

Он так ни разу и не заплакал. Не мог себе этого позволить. Десятилетний Саша в соседней комнате не должен видеть отцовских слез. Ведь он знает: папа очень большой и очень сильный.