Газета Спорт-Экспресс № 137 (3515) от 21 июня 2004 года, интернет-версия - Полоса 2, Материал 2

РАЙЛИ СБЕГАЛ ЗА БУТЫЛКОЙ. ДЛЯ СЕБЯ И КОЛИНЬКО

ГЛУПЫЕ ПИВОВАРЫ

Большую глупость, чем вручить приз лучшему игроку матча Латвия - Германия Михаэлю Баллаку придумать сложно. Понятно, что у пивоваренной компании, которая учредила эту награду, в Германии большие коммерческие интересы и что сам Баллак - звезда мирового масштаба. Но что такое для немцев ничья с латышами? Неудача. Зато для Латвии ничья с командой Феллера это... Боюсь, даже не смогу объяснить вам, что это такое.

Не скажу за все население прибалтийской страны, где даже на сверхпринципиальные матчи национального чемпионата редко приходит больше тысячи болельщиков. Честно говоря, просто не знаю об отношении в Латвии к команде, где у девяти игроков основы имена и фамилии без буковки "с" выглядели бы, как стопроцентно русские. Но, может, для того, чтобы лучше понять успех латышей, и нужно быть россиянином, то есть жителем страны, где футбол - одна из немногих доступных радостей жизни? Может, надо пройти через собственные надежду, обман и боль, в очередной раз вздрогнуть, проснувшись, и увидеть, что кто-то совсем рядом умеет играть в футбол в отличие от нас?

Вряд ли телевидение показывало то, за чем ложа прессы следила еще добрых десять минут после финального свистка. Объятия, сумасшествие в секторе латышских фанатов, общекомандный танец сиртаки - все это понятно. Но затем Землинский и Исаков, взяв вдвоем латвийский флаг и непонятно откуда появившийся букет цветов, устремились в круг почета по стадиону. Над "Бессой" летали ласточки и дул прохладный ветер, большая часть их команды уже ушла в раздевалки, а на двух усталых мужиках, одному из которых тридцать, а другому тридцать четыре года, лица не было от счастья.

Молодежь не составила им компанию. Она была уверена, что все у нее еще впереди - и цветы, и флаг, и новые переходы через футбольные Альпы. А эти двое знали, чувствовали, что лучше этого субботнего мига в их карьере может уже и не быть. Они подбежали сначала к своим, потом снова к своим - к более маленькой группке на другой трибуне. А затем пешком, словно опасаясь чего-то, подошли к огромному сектору, целой трибуне немецких болельщиков. И немцы - молодые парни с девчонками, мощные "пивные бандиты" и почтенные бюргеры в бундесмайках - встали со своих мест и несколько минут подряд рукоплескали никому не известным героям из маленькой страны, у которой отныне есть большая сборная.

При чем тут, скажите, Баллак - даже если он и был лучшим, с чем я категорически не согласен? Как можно было не понять, не увидеть, не наградить одного из настоящих героев этого вечера?! Ведь этим кубком гордился бы потом всю оставшуюся жизнь не только он сам, но и его дети и даже внуки, наверное. В отличие, уверен, от внуков Баллака.

ПОЛЕТ РАКЕТЫ

Есть в Латвии город Тукумс. А в этом городе, как позавчера выяснилось, есть футбольные болельщики. "Tukums ultras!" - гордо полыхало на кумачовом полотнище, растянутом над латышским сектором. Представьте: чемпионат Европы, забитый стадион, на поле сборная Германии, которая смотрит на Латвию, как Тайсон на свежее ухо, и - привет от фанов из Тукумса. Смех да и только! Так все начиналось...

Хотя немцы не выглядели, конечно же, туповатыми и самонадеянными фаворитами, недооценившими соперника. О том, чтобы поберечь кого-то из лидеров перед матчем с чехами, речи вообще не шло. Но была еще и такая деталь. Перед игрой команде Феллера предложили гостиницу в Лиссабоне для переезда туда накануне последнего тура, в которой игрокам предложили номера на 13-м этаже. Хозяева отеля, однако, нарвались на категорический отказ - и именно по суеверным причинам. Выходит, если бы немцы не отказались, праздновала бы Латвия победу как пить дать!

К исходу первого получаса игры стало ясно, что в легко предсказуемом противостоянии этих команд на самом деле ничего не ясно. Исаков, скажем, заработал от, мягко говоря, худого арбитра Райли предупреждение за грубый фол уже на 39-й секунде. Но первый похожий на опасный удар по воротам Колинько немцы нанесли лишь на 14-й минуте - сделал это Кураньи. Да, они владели мячом, как потом выяснилось, почти 67 процентов игрового времени, в три раза чаще били по воротам, подали семь угловых против четырех. Но знаете, когда они создали и не реализовали свой единственный железобетонно голевой момент? На 91-й минуте, когда головой не попал в ворота Клозе!

Была, правда, у Кураньи еще в первом тайме менее явная возможность отличиться, но он не сумел как следует замкнуть навес Шнайдера с фланга. Зато латыши уже к двадцатой минуте - так и хочется написать - обложили соперника опасными штрафными. На самом же деле били они дважды, и опасными были скорее точки, с которых наносились удары, а не их исполнение. Отмечу и пару быстрых контратак, начатых длинными пасами, которым немцы отчего-то не придали серьезного значения.

Либо же они просто не знали, как с ними бороться. В центре у команды Феллера нередко зияли пустоты, в которых чаще оказывались Астафьев и Лобанев, чем Хаманн. На левом фланге реактивный Рубин охотно предлагал себя в ответ на каждую передачу, направлявшуюся в ту сторону. Прохоренков вторично убедил футбольную Европу, что он не просто так приехал из Тель-Авива в Португалию и что со скоростью, техникой и головой у него все в порядке. (Уникальный он парень, этот Прохоренков - в его послужном списке нет ни одного матча в чемпионате Латвии! Дело в том, что его, подающего надежды, продали в Польшу еще до наступления футбольной зрелости, а уж оттуда форвард перебрался затем в "Маккаби").

Ну а Верпаковский на 40-й минуте сделал то, за что позже, на пресс-конференции, Феллер назовет его сущей Ракетой. Он подцепил мяч в центре поля, резвясь, обыграл для начала троих и побежал - быстренько так - к немецкой штрафной. В пути ему попадались иногда другие соперники, которых Верпаковский в силу разных причин игнорировал. В конце концов, когда у преследователей закончились их "энерджайзеры" и они остались в придорожной пыли, латышский болид увидел перед собой Кана, с расставленными, как у питекантропа, ручищами, переиграть которого, к сожалению, не сумел - Кан есть Кан.

В этот момент мне стали ясны две вещи. Во-первых, что чехи гораздо сильнее немцев - по крайней мере, если сравнивать их на фоне латышей. Во-вторых, хорошо, что Верпаковский не забил так рано. Потому что классные команды, а немцы, несомненно, классная команда, приплюсовав к мастерству досаду и злость, могли бы во втором тайме раздавить Латвию. А так одного из вышеуказанных компонентов им в итоге и не хватило.

По первому тайму отметил бы еще вратаря Колинько. Почему только по первому? Да потому, что именно до перерыва бросился в глаза эпизод, почти невероятный для турниров такого уровня. Колинько пошел на мяч за пределами штрафной, завладел им и имел отличный шанс начать атаку длинным пасом вперед. Вместо этого он как-то неловко, чуть ли не стыдливо выбил его левой ногой в аут. И стало понятно: голкипер не может полноценно играть правой ногой, которая была у него травмирована. Но он выходит на матчи финального этапа чемпионата Европы, вторую игру подряд спасает свою команду в "группе смерти", которую все считали группой смерти для Латвии, демонстрирует выдающийся футбол и помогает своим отстоять ничью со сборной Германии! "Да, сынок, это фантастика!" - в субботу эта рекламная фраза очень пригодилась бы отцам, решившим рассказать о латвийском вратаре своим детям.

НЕ ЗАБУДЬТЕ ПОКАЗАТЬ ЗЕЛЕНОГО ПРЕМЬЕРА!

Если в первом тайме немцы выглядели ничуть не лучше соперника в командной игре, уповая лишь на традиционную стойкость в единоборствах, "стандарты" и хорошую "физику", то сразу после перерыва у них прорезались элементы умного футбола. Можно вспомнить и проход Кураньи с прерванным в последний момент острым пасом, и удар Бауманна в полете "ножницами", когда мяч пролетел вдоль ворот, никого не задев. А еще Баллак на 59-й минуте сам начал, сам и завершал красивую атаку, но попал в кого-то из защитников. И очень опасно бил Фрингс после ошибки Степанова. Она, кстати, была у него чуть ли не единственной за всю игру. Вместе с Землинским этот дуэт защитников сорвал массу вражеских замыслов и не дал набрать висты большинству немецких технарей.

А вот чем поддержали свою защиту конструкторы латвийских атак. Верпаковский два или три раза откровенно тянул одеяло на себя, когда можно было отдавать пас находящемуся в очень удобной позиции Прохоренкову. Тот нервничал, кричал что-то самому себе на русском, как показалось, языке, хотя доподлинно известно, что он и польский знает отлично. Эти нападающие, кстати, вместе играют совсем недавно, и Верпаковский, говорят, еще не привык к тому, что рядом с ним есть адекватный по исполнительскому мастерству партнер - не в обиду его былому напарнику Римкусу будет сказано. (Вот она сыгранность в сборной: люди и за десяток матчей притереться до конца не успевают, а в российской команде считают, что, кого ни воткни в состав, он с первого раз начнет действовать и взаимодействовать, как шестеренка в какой-нибудь кофемолке).

За латышей, ей-богу, было приятно болеть, потому что они бились за свою ничью как одержимые. И даже нарушали правила иной раз из-за этого. Лобанев, скажем, на 56-й минуте зачем-то локтем сделал движение в сторону лица Баллака и вполне мог заработать удаление. Судья Райли, однако, наказал его по-своему: через пару мгновений Верпаковского в чужой штрафной сбили Лам и Бауманн. Не размахивай Лобанев своим локтем, Райли, глядишь, и не стал бы ничего компенсировать, а указал бы на "точку". А то, что англичанин нормально относился к маленькой Латвии, иллюстрирует такой факт: в самом конце Колинько попросил (!) Райли дать ему воды, и рефери без лишних выкаблучиваний сбегал к бровке за бутылочкой. Умница!

Неточный удар Клозе - тот самый, "стопроцентный", - стал почти фанфарами, возвестившими о большом латвийском празднике. И, надо думать, слегка насторожил премьер-министра страны Индулиса Эмсиса. Ведь он, как представитель партии зеленых, пообещал в случае выхода сборной Латвии из группы покрасить волосы в одноименный цвет. Кто сегодня может с уверенностью сказать, что для Латвии это невозможно?

Хорошо бы только Эмсис не забыл позвать фотографов - очень хочется посмотреть на него, зеленого.