Газета Спорт-Экспресс № 101 (3479) от 8 мая 2004 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 2

ГРИНИН

Начиная рассказ о правом крае атаки ЦДКА Алексее Гринине, я просто обязан отметить, что современникам он представлялся солдатом невиданной стойкости, словно бы олицетворявшим флаг и эмблему армейской команды (теперь, скорее всего, завели бы речь об имидже, хотя имидж сам по себе ничего не олицетворяет, он лишь подчиняет себе внешне). Но при этом - сообщу тем, кто не знает, - Гринин вообще-то был коренным динамовцем.

Он действительно играл в молодежной и клубной командах московского "Динамо". Но когда в тридцать восьмом году первые чемпионы страны замахнулись (что, замечу, им тогда не удалось) на третий чемпионский титул в самом представительном турнире высшей лиги за все времена (26 участников - правда, в один круг) и сочли актуальным широко привлечь молодых, девятнадцатилетний Гринин очутился в компании футболистов с громкими именами.

Вместе с ним были призваны Поставнин (впоследствии - капитан динамовцев, выигравших первый всесоюзный чемпионат по хоккею с шайбой), Назаров (в дальнейшем - замечательный детский тренер, воспитавший целый ряд отличных игроков) и Радикорский (удививший консервативных англичан в 45-м, когда он с правого фланга обороны подключался к атакам - кстати, одним из первых в советском футболе). Все они задержались в "Динамо" надолго. А вот Гринин после восьми игр исчез, объявившись ближе к войне в ЦДКА.

Не пришелся, значит, к динамовскому двору? Как бы не так - за те восемь матчей он успел забить пять мячей, причем в одной игре сразу три!

От Василия Дмитриевича Трофимова, в 38-м в состав еще не попадавшего, но зато блиставшего в хоккее с мячом, я услышал однажды историю о том, что с "Динамо" обещающий форвард расстался из-за анкетных, можно сказать, неприятностей. Мол, кто-то из сельских родственников Алексея (он родом из поселка Озеры Московской губернии) поджег, по сведениям органов, колхозную скирду, а чекисты блюли чистоту своих рядов и в футбольной ипостаси. В тот момент НКВД иерархически стояло выше армии - и для армейской команды невольного штрафника Гринина сочли годным. И даже выездным: в сороковом году он ездил вместе со "Спартаком" в Болгарию.

Что теперь гадать, кто из них, из сверстников, - Гринин или Трофимов, - закрепился бы на правом краю "Динамо" (тем более что в своем единственном динамовском сезоне наш герой скорее дублировал Якушина-инсайда, чем Семичастного - правого крайнего)? В любом случае, для нас важно вот что: Гринина с Трофимовым развели по командам, ставшим после войны главными конкурентами и соискателями чемпионства.

Предположу, что для облика команды (а во второй половине 40-х "Динамо" и ЦДКА в матчах между собой выглядели титанами с противоположными характерами) внешность Гринина подходила армейцам больше, прибавляла им необходимой для публики выразительности. Николай Петрович Старостин, открыто недолюбливавший бело-голубых, относил и "Динамо" к "военным" командам. Но в послевоенной динамовской игре, а потом уж и подавно, никогда ничего "лейтенантского" не чувствовалось, хотя и в органах госбезопасности футболистов аттестовали офицерами точно так же, как и в ЦДКА. Выходит, что и "лейтенантство" - образ?

Пожалуй, Алексей Гринин производил впечатление офицера по званию выше, чем обозначалось на погонах. Этакий пехотинец-комбат (и уж никак не особист), начинавший рядовым солдатом, но впоследствии офицер, произведенный, скажем, в майоры едва ли не на поле боя. Случайно ли именно он сменил пропускавшего много матчей из-за травм Григория Федотова в роли капитана команды - и пробыл им от сорок седьмого года до пятьдесят второго?

Впрочем, и новый капитан тяжелой травмы в 48-м не избежал - в полуфинале Кубка с динамовцами. Помню, как лежал он у кромки поля, а жена его в малиновой шляпке бежала с трибуны к месту происшествия. И финал Кубка армейцы выиграли без него, а в "Огоньке" появилась фотография: Гринин на госпитальной койке в наушниках слушает репортаж Синявского.

При своих не очень-то впечатлявших габаритах он казался Льву Филатову человеком сильным с головы до пят. Футбольная энциклопедия, в свою очередь, называла Гринина самым быстрым в пятерке знаменитых армейских форвардов. С Филатовым я, как обычно, согласен. А вот формулировка энциклопедии казалась мне не вполне точной: Демин в своей остроумной подвижности на левом краю вряд ли именно в данном аспекте проигрывал коллеге справа.

Возможно, и загадкой, и находкой для тренера Аркадьева и остальных форвардов ЦДКА была решительная прямолинейность их капитана, которая часто ставила защитников в тупик своей невероятной простотой. Тем более что простота эта - явная или кажущаяся - подкреплялась прицельным и мощным ударом без долгих колебаний и раздумий: помню мячи, забитые им почти с лицевой линии, когда уже и угла почти не было, но параллель полета пересекалась почему-то за спиной у вратаря.

Конечно, в отличие от Василия Трофимова никто Алексея Гринина с Гарринчей не сравнивал. Он был воин - и уж никак не виртуоз. Но конкуренция между краями все равно существовала постоянно - и забила армейская "семерка" (цифра на спине в ту пору строго обозначала амплуа) 104 гола против 67 трофимовских.

В списке лучших Гринина обычно ставили вторым за Трофимовым. Лишь однажды, за год до Олимпиады-52, куда поехал, разумеется, Трофимов, капитана армейцев впервые признали первым. Но по итогам того сезона списки "33-х" почему-то в газетах не публиковались.

Александр НИЛИН