Газета Спорт-Экспресс № 10 (3388) от 17 января 2004 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 2

ПЕТРОВ

Зная о великих заслугах Владимира Петрова перед ЦСКА, легко можно назвать этого гиганта (причем гиганта во всех смыслах) - символом армейского хоккея, а то и всего армейского спорта на все времена. Действительно, именно благодаря таким, как Петров, мы видели в армии эдакий монолит. Но лично мне Владимир Владимирович по всей структуре его психики кажется человеком сугубо штатским - даже подполковничьи погоны, надетые хоккеем на широкие петровские плечи, не убеждают в обратном.

В Петрове нельзя было не заметить подчеркнутую независимость в общении с тренерами, привычку обязательно докопаться до смысла заданного ему на тренировке упражнения, а не подчиняться слепо наставническим указаниям. Прилежание Владимира могло быть исключительно осознанным - он ничего никогда не соглашался делать из-под палки. И это в ЦСКА!

Там, в армейском клубе, он с первых шагов вел себя так, что постоянно рисковал вызвать на себя сокрушительный огонь гнева Анатолия Тарасова, достаточно часто губительный и для очень талантливых новичков. Более того, Петров продолжал точно так же вести себя и многие годы спустя - когда (уже при Викторе Тихонове) превратился в ветерана (а ведь в этом возрасте дипломатия в отношениях с тренером отнюдь не менее важна, чем при дебюте). Но "Петя" вслух и про себя твердил: "В нашем возрасте мы сами себе тренеры".

В свое время многие, знавшие особенности тарасовского характера, удивлялись, что к несерьезному и нережимному, но атлетически сложенному форварду Виктору Полупанову он излишне снисходителен - и проявляет по отношению к этому игроку (и его очевидным человеческим слабостям) вовсе не свойственное себе терпение. Расположение Тарасова к Полупанову, скорее всего, объяснялось тем, что Анатолий Владимирович никогда не переставал думать о матчах против канадских профессионалов и дорожил игроками, способными выдержать сравнение с канадцами по физическим статям.

Вот и Владимира Петрова он ангажировал, забрав из "Крыльев", после очередной поездки в Канаду, в момент, когда находился еще, видимо, под впечатлением обилия в тамошних командах рослых, мощных парней. И с Петровым в ближайшем будущем ему повезло больше, чем с Полупановым. Очень скоро Тарасов предложил ему место Альметова. Петров, правда, не согласился надеть фуфайку с девятым, альметовским, номером - и так и выступал до конца карьеры под своим шестнадцатым.

Владимир Владимирович вел себя независимо не только с тренерами, но и с партнерами. О вечных спорах его с Михайловым - соседом по комнате на базе в Архангельском - в команде рассказывали множество анекдотов. А однажды спор с тренировавшим тогда ЦСКА Локтевым перерос в спор со всей командой. Константин Борисович рассказывал:

"Как-то Петров мне говорит, что такие тяжелые тренировки ему не нужны. Он, мол, хочет готовиться по индивидуальному плану. Будет тренироваться один. Я поговорил с Михайловым и Харламовым, и они сказали: "Ладно, пусть тренируется один". Я тогда говорю Петрову: "Ты тренируйся один, но не подходи к команде". И вот три дня он тренируется один. И, видимо, надоело уже. Подходит ко мне и говорит: "Мне одному тренироваться скучно". Я в ответ: "А как же Виктор Санеев тренируется всегда один?" Через неделю Петров снова подходит и просит: "Можно я буду тренироваться рядом с ребятами, но все равно один?" Отвечаю: "Нет. Ты будешь тренироваться вполсилы, остальные это увидят и захотят работать в таком же щадящем режиме".

Проходит еще десять дней, Петров опять меня просит: "Можно я буду тренироваться со всеми?" Я в ответ: "Подойди к ребятам и спроси - согласны ли они?" Обсудили этот вопрос на собрании, и все сказали - нет. Причем и Михайлов с Харламовым тоже сказали: нет. И тогда Петров попросил друзей по тройке принять его обратно. Михайлов сказал: "Проси прощения у всей команды - иначе мы сами тебя не сможем простить". И ничего другого ему не оставалось.

В конце сезона спрашиваю у Петрова: "Ну как, кто был тогда прав?" Он уверенно отвечает: "Я, конечно, был прав..." Видите: он и без друзей не мог, но не мог и не показать своего великого "я". Конечно, я мог бы сразу его заставить, но тогда он стал бы филонить на тренировках, и мне с ним было бы сложнее сладить..."

Все великие звенья, кроме последнего, уехавшего в НХЛ - и тем самым "снявшего вопрос", - разваливались одинаково: теряли кого-нибудь одного. Александр Мальцев утверждал, что Михайлов и Петров станут никем, лишившись Харламова. Но выдернули Михайлова - и тройки не стало. На чемпионате мира восемьдесят первого года в Швеции Петров играл с Сергеем Макаровым и Владимиром Крутовым. По тихоновской раскладке и в ЦСКА, и в сборной оба новых партнера его - и двадцатитрехлетний Макаров, и Крутов, которому только перевалило за двадцать, - котировались уже выше титулованных ветеранов. Кстати, перед тем чемпионатом на сбор национальной команды призывался и Игорь Ларионов, но он в ту пору еще колебался, решая, переходить из "Химика" в ЦСКА или нет, поэтому включать его в сборную Тихонов счел преждевременным.

Петров в Швеции сыграл, как в лучшие свои годы. И снова вознесся, занесся, на чем и обжегся - правда, в печати об этом молчали, но разговоров о случившемся с ним после чемпионата было много. Это вроде бы не так и важно вспоминать двадцать с лишним лет спустя, но нельзя не понять нам, за прошедшие годы кое-что понявшим, что оступившийся Петров оказывался в большей, чем прежде, зависимости от Тихонова.

В тридцать четыре года это не обещало игроку особой перспективы, но как человек Владимир Владимирович Петров оказался поосмотрительнее, чем любой из знаменитых его предшественников и сверстников. И потому, наверное, он - единственный из великих, кто ушел добровольно.

Александр НИЛИН