Газета Спорт-Экспресс № 30 (2822) от 8 февраля 2002 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1

Сергей ФЕДОРОВ

НА ОЛИМПИАДЕ БЬЮТСЯ
НЕ ЗА КОНТРАКТЫ, А ЗА СТРАНУ

Его не было в числе восьми "неприкасаемых" российской сборной. Да и вообще участие Сергея Федорова в Играх до поры до времени оставалось под вопросом. Известие о том, что в Солт-Лейк-Сити центрфорвард "Детройта" поедет, добавило оптимизма российским болельщикам, не забывшим, как он отыграл на предыдущей Олимпиаде.

В Нагано Сергей Федоров, к тому времени полгода пребывавший без контракта, присоединился к сборной России в последний момент из-за травмы Алексея Ковалева. Судьба единственного российского хоккеиста, получавшего приз как самый ценный игрок сезона в НХЛ, вызывала огромный интерес у болельщиков. Поэтому редакционное задание побеседовать с Федоровым в день приезда сборной в Японию было не просто обязательным к исполнению - почти ультимативным. У центрфорварда, интервью к тому времени давно не дававшего, в российской прессе сложился образ мрачноватого отшельника. А потому на вокзал Нагано, куда из Токио прибывал поезд с нашими хоккеистами, я ехал не без сомнений в удачном исходе миссии.

Закончилось все часовым интервью с Федоровым и... скандалом. Вопреки стереотипам оказался он человеком настолько общительным и интересным, что разговор в столовой Олимпийской деревни затянулся. Тем временем все сроки пребывания журналистов в деревне вышли, и на КПП корреспондента "СЭ", что называется, повязали. Если бы не помощь Олимпийского комитета России, могли вообще выдворить - и с Игр, и из Японии. Но ограничились лишением доступа в деревню до конца Олимпиады.

И вот четыре года спустя, в дни All-Star Game в Лос-Анджелесе, мы встретились вновь. Опять вокруг замечательного форварда роилась масса слухов, опять о нем в России отзывались как о молчуне, и опять накануне Олимпиады он эту репутацию опроверг. Насколько убедительно - судите сами.

ГЛАВНОЕ - АТМОСФЕРА

- Какие воспоминания остались у вас о прошлой Олимпиаде?

- Самые хорошие. В команде была отличная атмосфера, все ребята понимали, зачем туда приехали, и к делу относились очень профессионально. Доволен был и своей игрой. К сожалению, в финале с чехами нам не хватило обыкновенного счастья. Но в Нагано мы не встретились ни со шведами, ни с канадцами, ни с американцами. В Солт-Лейк-Сити без этого наверняка не обойдется, а потому придется еще сложнее.

- Зато сборная России по составу выглядит сильнее, чем четыре года назад.

- Надеюсь, она будет сильнее и по итоговому результату. В Нагано мы заняли второе место, в этот же раз очень хотелось бы продолжить победные традиции Фетисова, Ларионова и других великих мастеров. Помимо того, что я буду играть за свою страну, хочу помочь персонально Вячеславу и Игорю. С Федерацией хоккея России у меня, как известно, отношения сложились очень натянутые. То, что дело там в лучшую сторону так и не сдвинулось, подтверждают интервью некоторых наших молодых хоккеистов, выигравших в прошлом году юниорский чемпионат мира. Как и в годы моих выступлений за "молодежку", часть ребят не получила обещанного вознаграждения за золотые медали, и меня это, если честно, не удивляет. Делового разговора между федерацией и игроками НХЛ (а как теперь выясняется, и с молодыми хоккеистами) не получается, а потому в Солт-Лейк-Сити я буду выступать за команду России и Фетисова, но не ФХР.

- С этим и были связаны ваши колебания - ехать на Олимпиаду или нет?

- Не в определяющей степени. У меня были травмы, которым я не видел конца и края, хотя через силу продолжал играть. А на такой турнир, как Олимпиада, нужно приезжать готовым на сто процентов: там ты не контракт отрабатываешь, а защищаешь честь страны. Потому и колебался, пока травмы наконец не зажили. Кроме того, долгое время мне не удавалось переговорить с Фетисовым: у наших клубов было насыщенное расписание, а поскольку "Детройт" и "Нью-Джерси" выступают в разных конференциях, мы не пересекались. При этом я всегда говорил, что решение вопроса - играть или нет на Олимпиаде - дело одного-двух дней: достаточно выяснить все интересующие меня вопросы у Вячеслава. Так и получилось. Я задал ему те вопросы, на которые хотел знать ответы, прежде чем решать.

- Какие, если не секрет?

- Могу назвать один. Я спросил, получил ли Фетисов все права, которыми должен обладать генеральный менеджер команды. Услышал положительный ответ - и все для себя решил.

- В 96-м на Кубке мира состав тоже был выдающимся, но турнир для россиян сложился неудачно. Каких тогдашних ошибок нужно избежать теперь?

- Тогда были недоразумения, которых не должно происходить в профессиональной команде. Убежден: то, что происходит вне льда, способно разрушить сборную, какой бы сильной она ни была. Поэтому главное в Солт-Лейк-Сити - создать здоровую атмосферу, в которой игроки смогут думать только о хоккее.

ЕСЛИ БЫ НЕ ФЕТИСОВ...

- Прошлой весной, когда формировалась восьмерка "неприкасаемых", вы попросили Федорова в нее не включать.

- Все по тем же причинам. В первую очередь из-за травм. Их на тот момент было три, и я не представлял, в каком состоянии окажусь перед Олимпиадой. Состоялся откровенный разговор с Борисом Михайловым, которому я объяснил: играть за сборную не отказываюсь, но мне нужно время, чтобы определиться.

- Знаю, что за серебро Нагано вы, как и Борис Миронов, до сих пор не получили положенных призовых...

- Да. Подробностей так и не знаю, да после второго места никто об этом разговора и не вел. Я тоже думал, что в таком вопросе игрок не должен проявлять инициативу. Мы сделали все, что могли. То, что другая сторона своей части работы не выполнила, лишний раз доказывает невозможность диалога. Как обычно. И дело, как вы понимаете, не в деньгах, а в том, что серьезные люди должны выполнять взятые на себя обязательства.

- Если бы сборную возглавил не Фетисов...

- ...То, думаю, меня бы в ее составе не было. Убежден: когда ты решаешь выступить на Олимпиаде или другом серьезном турнире, то должен быть уверен, что в этой команде тебе будет комфортно.

- Но атмосфера, как вы сказали, и при Юрзинове четыре года назад была хорошая!

- Отличная. И играть в той команде было приятно и интересно.

- А если бы и на этот раз сборную возглавил Юрзинов?

- Не знаю. Поговорил бы с ним, как с Фетисовым. Только такая беседа могла бы все прояснить.

СЮРПРИЗ ДЛЯ ЮРЗИНОВА

- Как вы относитесь к заявлениям, порой звучавшим в российской прессе: Федоров, мол, приехал в Нагано только для того, чтобы обеспечить себе новый НХЛовский контракт? Не обидно?

- Нет. Право людей - быть недовольными тем, как я сыграл, и делать выводы. Всех деталей нашей профессии и связанного с ней бизнеса они знать не могут. Сам же я считаю, что в Нагано выглядел отлично и помог команде, насколько мог, хотя выступал не на обычном месте. Тем не менее у тренеров претензий ко мне не было, а Владимир Владимирович Юрзинов на заключительном банкете признался, что такой хорошей игры от меня не ожидал.

- В тогдашнем интервью "СЭ" вы признавались, что в сезоне-96/97 отношения с партнерами по "Детройту" Фетисовым и Ларионовым у вас были далекими от идеальных...

- Это было давно, и не хочется возвращаться к тому периоду - очень много воды утекло. Мы делаем одно дело, так почему отношения должны быть ненормальными? Все давно нормализовалось, мы относимся друг к другу уважительно и профессионально.

- Не трудно воспринимать бывшего одноклубника Фетисова в новой роли?

- Нет. Он для меня всегда был лидером, который и на льду, и за его пределами всегда знал, чего хочет. А это и есть главное - вне зависимости от того, как называется его должность.

- Нет ли риска в том, что главным тренером сборной России назначен человек, не имеющий опыта самостоятельной работы?

- Никакого риска не вижу. Думаю, это даже плюс, что у руля сборной будет специалист со свежим взглядом.

- Как относитесь к назначению Ларионова капитаном команды?

- Отлично.

- Может, стоило, как в старые времена, дать игрокам возможность самим выбрать капитана?

- Думаю, на таком коротком турнире это не принципиально. Хорошая обстановка важнее, а человек с таким колоссальным опытом, как у Игоря, может помочь ее создать.

НА ЛЮБОЙ ПОЗИЦИИ

- Ваш отец мечтает, чтобы вы играли в звене с Самсоновым. А сами думали, кто бы мог стать идеальным партнером по тройке?

- Нет, это я оставляю на усмотрение Фетисова. Сейчас, после расставания с "Нью-Джерси", у Славы будет больше времени на размышления, в том числе и на эту тему. Вообще я считаю, что сборная от такого поворота событий выиграла: он сможет сконцентрироваться на национальной команде.

- Готовы ли вы, как в Нагано, играть на фланге?

- В центре было бы намного удобнее - там я действовал бы куда удачнее, чем на непривычной позиции на краю. Ничего страшного, конечно, в игре на фланге нет, однако позиция центрфорварда - однозначно моя любимая. Но, в любом случае, какую бы роль мне ни отвели тренеры, отдам все силы для успеха сборной.

- Но в защиту в отличие от Скотти Боумэна Фетисов вас точно не поставит. Разъясните, кстати, вашу позицию по поводу сенсационной январской смены амплуа.

- Скотти вызвал меня перед одним из матчей и спокойно сообщил, что я перехожу в защиту, в пару к Крису Челиосу. Объяснил это тренер тем, что у нас большие кадровые проблемы в обороне - ряд хоккеистов травмирован, другие действуют неудачно. Если честно, я чувствовал это и сам - играя в нападении, большой поддержки от наших защитников не ощущал. Поэтому решение Боумэна было логичным.

- То есть вы отнеслись к нему нормально?

- Я рассудил так: лучше проводить на льду больше 20 минут за матч в защите, чем 17 - 18 минут в нападении.

- И Боумэну, и всем очень понравилось, как вы играли на этой позиции. А сами комфортно чувствовали себя в роли защитника?

- Вполне - и во многом это заслуга Челиоса, который очень хорошо выбирает позицию. Кроме того, он делал все, чтобы никто не мог оказать на меня физического давления. Это позволяло мне участвовать и в созидании.

- Не думаете ближе к концу карьеры окончательно перейти в защиту?

- Нет.

- А если бы эксперимент продолжался до конца сезона, вы бы молчали или в какой-то момент выразили протест?

- Я и так не молчал, но обсуждалось все очень спокойно. Мое желание играть в атаке все понимали, но команда была вынуждена перевести меня назад, и я понимал: так надо. Ради команды готов на все.

- Как вы отнеслись к небольшому скандалу, возникшему после заявления вашего отца на страницах "СЭ" о проявленном к вам неуважении?

- Никак. Оригинала статьи не читал, но знал, что переведено далеко не все. И акцент в переводе сделан именно на негативе. То есть налицо очередная журналистская уловка, призванная создать напряжение в отношениях между игроками и тренерами "Детройта". Чтобы было о чем писать.

- В клубе после заявления отца у вас проблем не возникло?

- Никаких. Давно хочу сказать: отец - квалифицированный и дипломированный специалист, в хоккее уже много лет. К его мнению я отношусь серьезно и обсуждаю с ним многие вопросы. Но наши позиции совпадают не всегда. Он волен высказывать свое мнение, где и когда считает нужным. А наши внутренние дискуссии ни он, ни я в прессу выносить никогда не станем.

- Были ли у вас после перепечатки слов отца встречи с Боумэном и генеральным менеджером Кеном Холландом?

- Нет. Думаю, они правильно оценили ситуацию. Как и я сам.

МАРШ-БРОСОК В ХОККЕЙ

- Вы удовлетворены тем, как к вам, одному из лидеров команды, относятся главный тренер и генеральный менеджер "Детройта"?

- Этот вопрос я бы обсуждать не хотел - все обернется очередной "уткой" американских журналистов. Потому что я знаю: при переводе выдергиваются самые "жареные" цитаты, смысл же всей статьи искажается. И так будет всегда. Из того, что для России выглядит нормальным хоккейным разговором, в Америке тут же делают сенсацию. Поэтому отвечу так: да, у меня есть мнение на этот счет, но пока буду держать его при себе. Середина сезона - не лучшее время для обсуждения подобных тем. Сейчас надо брать в руки клюшку, забивать голы и помогать сборной завоевать олимпийское золото, а клубу - Кубок Стэнли.

- В Нагано вы мне заявили: "В "Детройт" не вернусь никогда". Но статус ограниченно свободного агента в конце концов заставил. В "Ред Уингз" вам потом не припоминали эти слова?

- Нет. Все понимали, что после девятимесячного отлучения от хоккея нервы у меня на пределе. Ненормальным было и общение с одноклубниками, которым все время задавали вопросы обо мне. Я почувствовал, что вокруг создалась атмосфера вакуума, и понял, что терять нечего. Как никогда чувствовал необходимость вернуться в НХЛ и начать играть в хоккей.

- Олимпиада в этом помогла?

- Думаю, да. Я бы назвал ее для себя марш-броском обратно в хоккей. Люди опять увидели меня на экранах телевизоров, а генеральные менеджеры и скауты поняли, что я по-прежнему могу играть на достаточно высоком уровне.

- После окончания сезона-2002/03 вы станете неограниченно свободным агентом. Подпишете новый контракт с "Детройтом" по ходу следующего сезона или выйдете на свободный рынок?

- Думаю, это мы с руководством клуба обсудим нынешним летом. Полагаю, тянуть не хочет никто - ни я, ни "Ред Уингз".

- Никогда не думали над тем, как могла сложиться ваша судьба, окажись вы в "Каролине"?

- Знаю, что хуже бы не было. Но считаю: все, что ни делается, - к лучшему. И в хоккее, и в обычной жизни.

- Как относитесь к мнению, что в звездном "Детройте" вы не получаете ни заслуженного внимания, ни заслуженных денег?

- До лета говорить об этом не хотел бы. В "Ред Уингз" есть свои нюансы. Но я считаю себя профессионалом, а для профессионала главное - делать все, чтобы помочь клубу. Для меня в этом и заключается хоккейное счастье. А досужие разговоры не помогут, тем более сейчас.

- Неужели не обидно, что за 12 лет в команде вы не добились даже статуса вице-капитана?

- Буковка "А" на свитере у меня в свое время была, но потом тренеры передали ее другому игроку. Если Боумэн так решил, значит, у него были основания. Одно я знаю - не люблю во время игры разговаривать с судьями. А капитан и вице-капитаны должны этим заниматься.

ПРОШЛОЕ СТАНЕТ НАСТОЯЩИМ

- Вы крайне редко даете интервью российской прессе. Можете прояснить свое отношение к нам и нашим североамериканским коллегам?

- С представителями североамериканской прессы общаться легче: они все время рядом с нами, видят вживую все, что происходит. И если возникают недоразумения, после игры можно лицом к лицу их обсудить. С нашими же журналистами общаться приходится по телефону, и иной раз не знаешь ни человека, ни его целей. Часто задаются вопросы, далекие от спорта. Несколько раз я сильно обжегся, после чего регулярные контакты с российской прессой решил прекратить. Своего рода защитная реакция. Понимаю, что журналистов-профессионалов, ни в чем не виноватых, такая ситуация устраивать не может, и, вполне возможно, с ними в недалеком будущем общение возобновлю. Главное - уважать друг друга.

- Насколько вам важно доброе отношение болельщиков? Или вы человек самодостаточный и считаете, что о ваших хороших качествах достаточно знать вам самому, близким и друзьям?

- Я действительно уверен в себе и считаю себя нормальным парнем. Но мнение болельщиков для меня очень важно. Мне очень жаль, что долгое время они не имели возможности получать о моей жизни в НХЛ достаточно информации. Получился замкнутый круг: я эту информацию не предоставлял, и мнение обо мне в России сложилось неоднозначное. Полностью отдаю себе в этом отчет. Но таким образом мне удалось поставить вопрос о профессионализме многих людей, пишущих о такой славной игре, как хоккей. У нее в нашей стране великие традиции, и не только игроки, но и журналисты должны их поддерживать.

- Не хотите ли через "СЭ" что-то передать российским болельщикам накануне Игр?

- Обещаю, что сделаю в Солт-Лейк-Сити для победы все, что могу. Олимпиада - самый престижный турнир в моей карьере, и точно так же, как для меня, он важен для моих товарищей по команде. И мы прекрасно понимаем, насколько он важен для России. Я очень скучаю по советским (Федоров сказал именно так. - Прим. И.Р.) болельщикам, которые всегда ценили классную игру. Одно из самых сладких моих воспоминаний - 1989 год, когда я завоевал золото сначала на молодежном чемпионате мира, а спустя несколько месяцев - на взрослом. Верю, что спустя 13 лет прошлое станет настоящим.