Газета Спорт-Экспресс № 240 (2733) от 18 октября 2001 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 1

СТО ПРОЦЕНТОВ НАДЕЖНОСТИ

Завтра одному из лучших тренеров в истории отечественного хоккея исполнилось бы 60 лет

Родился 19 октября 1941 года.

Умер 21 декабря 1997 года.

Нападающий. Заслуженный мастер спорта (1974). Заслуженный тренер СССР.

Начал играть в 1955 году в Москве в школьной команде, затем в ДЮСШ "Крылья Советов". В 1958-74 годах выступал в команде мастеров "Крылья Советов". В чемпионатах СССР провел 430 матчей, забросил 126 шайб. Чемпион СССР 1974 года, третий призер 1973 года. Обладатель Кубка СССР 1974 года. В 1964 году вошел в список 33 лучших хоккеистов сезона. 10 лет был капитаном команды.

В 1974-75 годах играл в Австрии за клуб "Клагенфурт".

Выступал за вторую сборную СССР.

В 1983-96 годах - старший тренер "Крыльев Советов". В 1987-92 - один из тренеров сборной СССР, чемпиона Европы 1987 года, чемпиона Олимпийских игр 1988 года, чемпиона мира 1989, 1990 годов. В 1997 году - главный тренер сборной России (4-е место на чемпионате мира).

Поверите ли, но было время, те же самые 60-е годы, когда не на периферии, а в столице, на матчах молодежных хоккейных команд, народу собиралось не меньше, чем на играх мастеров. Даже вечером, в 30-градусный мороз. Люди жались друг к другу, подпрыгивая то на левой, то на правой ноге, растирали ладонями, сняв варежки, уши, щеки и нос. А в перерыве перед туалетом - единственном более-менее теплым местом - выстраивалась длиннющая очередь. В очереди продолжались горячие споры болельщиков, начинавшиеся еще до приезда участников встречи, которых, кстати, знали в лицо, и не завершавшиеся после их отъезда - из кого выйдет толк, а кто так и останется в подающих надежды, потому что в "молодежке" выделяется лишь благодаря недюжинным природным данным.

Игорь Дмитриев такими данными не обладал. И запомнился он мне, отправившемуся в весенние школьные каникулы из Калистова, что в 55 километрах от Москвы, в Сокольники на матч "Спартак" - "Крылья Советов", по двум причинам: во-первых, худощавый и невысокого роста на фоне соперников, Дмитриев бесстрашно шел в стык с могучими защитниками красно-белых, в том числе и на пятачке, где бьют беспощадно. А во-вторых, в одной тройке с ним на лед выходил еще один Дмитриев, и я почему-то был в полной уверенности, что это его брат.

Но не только мне, подмосковному мальчишке, но и самому Дмитриеву, который был на семь лет старше, та игра врезалась в память. Возможно, потому, что лишь на последних секундах "Крыльям" удалось отобрать победу у "Спартака" - 3:3.

Мы с Дмитриевым вспомнили тот матч в декабре 88-го, когда вместе колесили по Швейцарии, где сборная СССР проводила товарищеские матчи и недельный сбор. У каждого в автобусе было свое место. На переднем кресле справа располагался Виктор Тихонов, а за спиной мы - помощник главного тренера и пресс-атташе.

По дороге из Лугано в Женеву я спросил у Игоря Ефимовича: а как сложилась судьба его брата, с которым они вместе играли в молодежном чемпионате? Тут-то и выяснилось, что это был однофамилец, который так и не стал известным хоккеистом. Игорь же 16 лет защищал цвета родных "Крылышек", и хотя ни разу не выступал за сборную на чемпионатах мира или Олимпиадах, получил звание "заслуженный мастер спорта", а Анатолий Тарасов не раз ставил Дмитриева в пример нашим корифеям. Уж больно дерзкий и духовитый был этот центрфорвард. И сражался не на жизнь, а на смерть, независимо от счета и от времени на табло - с первого вбрасывания и до финальной сирены.

Мы восхищались подобными качествами звезд НХЛ во время суперсерии-72, а тот же Дмитриев по характеру ни капли не уступал ни Филу Эспозито, ни братьям Маховличам, ни герою решающего матча Хендерсену. Жаль, самому Дмитриеву ни в этой, ни в последующих сериях сразиться с канадскими профессионалами так и не довелось. У наших тренеров был в ту пору колоссальный выбор, и они отдавали предпочтение клубным тройкам - петровской или шадринской. Хотя, конечно, находилось место в составе и такому первоклассному центральному нападающему, как Мальцев, но ему мой герой - буду объективным - в мастерстве уступал.

Зато у себя в команде Дмитриев был истинным лидером, а для этого вовсе не обязательно быть выдающимся спортсменом. Игроки идут за тем, кто обладает прежде всего незаурядными человеческими качествами. А ими Дмитриев обладал. Он служил примером профессионального отношения к делу на тренировках и в игре, мог высказать претензии любому партнеру, и тот не смел возразить. По той простой причине, что капитан "Крыльев" был требователен прежде всего к себе, а потому имел право требовать по большому счету с остальных.

Виктор Васильевич Тихонов, с которым мы беседуем в тренерской комнате Ледового дворца ЦСКА, задумывается на минуту-другую, видимо, прокручивая в памяти эпизоды из жизни Дмитриева-хоккеиста, доставлявшего немало хлопот рижскому "Динамо" и ЦСКА, а значит, и моему собеседнику.

- Карьера Дмитриева-игрока прошла у меня на глазах, - нарушаю я кабинетную тишину. - Сотни матчей видел с его участием и при всем уважении к Борису Кулагину и его подопечным убежден, что без такого вожака, как Игорь, "Крылья" не выиграли бы в 1974 году золотые медали.

- Да, - соглашается Тихонов, - Дмитриев не только поднимал команду на бой в критические минуты, но и отменно осуществлял связь между главным тренером и игроками. Это в принципе и предопределило его дальнейшую судьбу.

- Между тем трудно было представить, что Дмитриев, не один год возглавлявший "Крылья", согласится на должность второго тренера сборной.

- А он вторым тренером у меня и не был, а выполнял обязанности ассистента. В чем разница? Попробую объяснить. Тарасов считал, что только он может целиком и полностью проводить занятия, а "второй", стоя у бортика, находится как бы на подхвате. Мне об этом Кулагин рассказывал. Я же стремился к тому, чтобы помощник активно участвовал в тренировках. А иной раз с тем же Дмитриевым мы менялись амплуа: он руководил занятием, а я ему ассистировал. Или даже наблюдал за происходящим с трибуны. И сразу же предупредил ребят: в мое отсутствие помощник обладает теми же правами, что и я. Только отчислить кого-то из команды он, естественно, без моего ведома не мог. Короче, я стремился к тому, чтобы в работе мы были на равных.

- Как раз перед тем, как пригласить Дмитриева в сборную, вы, помнится, долго и аргументированно объясняли мне, почему советский хоккей, не располагающий такой материальной базой, как чехословацкий, финский или шведский, обычно опережает конкурентов на чемпионатах мира и Олимпиадах. И упомянули, что в Швеции 700 катков с искусственным льдом зато нет стольких квалифицированных специалистов хоккея, как у нас. И вот из всего отряда тренеров высочайшего уровня вы отдаете предпочтение коллеге из "Крыльев Советов". Почему?

- Я видел в Дмитриеве тренера-профессионала с большой буквы, в котором сочетались и доскональное знание предмета, и ценные человеческие черты.

- Может, вас связывали и дружеские отношения?

- Нет. Но я давно знал Дмитриева и имел представление о его душевных качествах. И он мне импонировал как тренер. Я внимательно следил за его работой и мог оценить, как Дмитриев ведет игру, видоизменяя тактику в зависимости от соперника и ситуации, как держится на скамейке, как никогда не падает духом. Мне нравились взгляды Дмитриева на хоккей, которые он высказывал и в частных беседах, и на семинарах, и на тренерских советах, и на заседаниях с присутствием высокого начальства. Он всегда говорил по делу и отстаивал дело, не думая о личных выгодах или о выгодах своей команды. Будь Игорь сегодня жив, нашим коллегам, преследующим порой местечковые интересы, было бы чему у него поучиться. Прежде всего - масштабности мышления. Полагаю, в этом случае наш хоккей пошел бы по несколько иному пути - настолько велик был авторитет Дмитриева. Но, увы...

- Откровенно говоря, я не подозревал, что Дмитриев такой боец за пределами ледового дворца. Однажды он признался мне, что не умеет "пробивать" какие-то блага для игроков, а уж для себя и подавно. "Вот Кулагин, - сетовал, - со своей массой тела садится напротив начальника, и ему уже невозможно отказать. А для меня по мере приближения к столу начальника, его фигура увеличивается минимум в пять раз, и пока я добираюсь до кресла, то забываю все слова, которые заучивал чуть ли не всю ночь".

- Не знаю, не знаю... Видимо, он переборол себя сам или жизнь заставила, но в трудные для "Крыльев" времена, связанные в первую очередь с финансовыми проблемами, Дмитриев не стеснялся обращаться ко всем, кто мог хоть как-то помочь команде. И в конце концов не дал ей погибнуть.

- Вы с ним советовались по поводу кандидатов в сборную, по составу на игру или решали эти вопросы самостоятельно?

- Обсуждали и кандидатов, и состав, и содержание тренировок. Но последнее слово было, естественно, за мной - спрашивают-то всегда с главного тренера. Кстати, журналисты нередко критиковали меня за так называемый схематичный хоккей, в котором импровизации, по их мнению, не отводилось достойного места. Но обратите внимание: в джазовом ансамбле музыканты импровизируют лишь на хорошо известную им тему. Примерно то же самое - и в хоккейном.

- А если чуть подробнее?

- На основе сотни тысяч раз отрепетированных тактических приемов лишь самые одаренные хоккеисты могут позволить себе сымпровизировать, сотворить маленькое чудо из ничего. У меня, к слову, порой не хватало ни времени, ни терпения убедить в этом ваших коллег. Зато Дмитриев прекрасно общался с ними, и пишущая братия относилась к нему с большой симпатией и уважением.

- Вы придерживались различных взглядов на игру или же они были схожи?

- Нет, наши взгляды разнились. Команда Дмитриева, к примеру, начинала разрушительные действия в зоне соперника. И мы иной раз в сборной брали на вооружение его схему обороны. В следующем случае мою. А в общем исходили из особенностей игры канадцев, шведов или чехов. К любому матчу готовились самым тщательным образом, так же анализировали прошедшую игру, делая выводы и внося коррективы. Творческий процесс не прекращался ни на день. Если тренер не будет искать что-то новое, станет топтаться на месте, никогда ничего серьезного не выиграет. Дмитриев не успокаивался.

- Однако замечу, что характерами вы не были похожи. На вашем фоне он представлялся человеком более мягким.

- В "Крыльях" Дмитриев спуску никому не давал. В сборной же действительно становился мягче и был ближе к ребятам, чем я. Такое распределение ролей нас вполне устраивало. Да что там говорить - мне с Игорем Ефимовичем работалось легко и интересно.

- Принято считать, что тренер клуба, по совместительству работающий и в сборной, при прочих равных отдает предпочтение своему игроку. Дмитриев - тоже?

- Ни в коем случае. Разве что однажды перед осенним турне по Чехословакии попросил меня включить в состав нападающего "Крыльев" Игоря Есмантовича, который, правда, в команде не закрепился. Да и Дмитриев на этом не настаивал: он, как и я, отдавал предпочтение сильнейшим.

- После окончания периода вы, прежде чем войти в раздевалку, неизменно несколько минут о чем-то дискутировали со своим помощником.

- Это традиция. Прежде чем принять какое-то решение, надо по горячим следам оценить происшедшее на льду. "Давай перебросим этого игрока во второе звено", - предлагаю, скажем, Дмитриеву. "Что ж, - отвечает, попробуем". Или наоборот: "А есть ли в этом смысл?" - и пытается убедить меня в обратном. И только с готовым решением мы открываем двери раздевалки. А бывает, что за десять минут отдыха команда, игравшая хорошо, вдруг неожиданно "размагничивается", и тогда нужно встряхивать игроков уже на скамейке. Игорь Ефимович умел это делать. Когда он подходил к хоккеисту, я знал - найдет самые верные слова. Приходилось, правда, кричать игроку в ухо из-за шума трибун. А иногда на скамейке Дмитриев шел ко мне или я к нему - обсудить какую-то нестандартную ситуацию, принять экстраординарные меры, чтобы переломить игру.

- До Дмитриева вашим ассистентом был Владимир Юрзинов. Чем они различались?

- (Смеется.) Юрзинов мне покоя не давал: "Виктор, давай вот так попробуем..." В следующий раз - новый вариант. Потом третий... Словом, Юрзинов больше предлагал, а Дмитриев больше слушал, хотя всегда оставался человеком творческим со своими неординарными идеями.

- У меня было ощущение, что Дмитриев в любом возрасте отлично поддерживал спортивную форму. Так ли это?

- Мы оба следили за здоровьем. С той разницей, что я, например, делал пробежку с утра, в одиночку, а он - все-таки разница в возрасте - пробегал с командой два километра в намеченном нами темпе. И полностью проводил разминку. Правда, оба недосыпали. Когда-то я по ночам по три часа просматривал видеозаписи матчей и вместе с оператором подбирал фрагменты для теоретических занятий. Затем этим занимался Юрзинов, а после него Дмитриев.

- На ЧМ-97 Дмитриев отправился в качестве главного тренера сборной, хотя было известно, что он серьезно болен.

- Представляю, как ему тяжело было руководить командой в таком состоянии. Может быть, врачам следовало настоять на том, чтобы он в это время продолжил курс лечения. Хотя такого человека, как Дмитриев, безумно влюбленного в хоккей и преданного ему, они вряд ли уговорили бы. Ведь даже на отдыхе в Испании вместо того, чтобы общаться с женами, мы с Игорем Ефимовичем, спрятавшись на пляже под зонтом, часами беседовали о хоккее. Вот такие странные люди...

...Уже после чемпионата мира-97, в конце лета или начале осени - точно не припомню - я зашел с друзьями пообедать в ресторан гостиницы "Советская" и встретил там Дмитриева. Он выглядел гораздо старше своих лет. Мы обнялись, я попытался сделать вид, что не заметил никаких перемен на его лице. Но, видимо, я плохой актер. Он произнес:

- Вот видишь, до чего хоккей меня довел...

И рассмеялся. И его потухшие глаза тут же заблестели. Как у того юного центрфорварда "Крылышек", безудержно рвавшегося к воротам "Спартака", которого я впервые увидел сорок с лишним лет назад на открытом катке в Сокольниках.

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ