Газета Спорт-Экспресс № 188 (2681) от 18 августа 2001 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 2

ИСТОРИЯ ЛЮБВИ

Мотивация у спортсменов бывает разной. Деньги, слава, честь флага... Великий конькобежец Олег Гончаренко стал чемпионом мира ради любви.

Родился 18 августа 1931 года в Харькове.

Абсолютный чемпион мира в конькобежном многоборье 1953, 1956 и 1958 годов, серебряный призер в многоборье чемпионатов мира 1954 и 1955 годов, абсолютный чемпион Европы 1957 и 1958 годов, серебряный призер в многоборье чемпионата Европы 1955 года, дважды бронзовый призер Олимпийских игр 1956 года.

Умер 16 декабря 1986 года.

Впервые я увидел Олега Гончаренко в 1966 году в редакции "Комсомолки", куда он приехал вечером забрать жену Александру, сотрудника отдела оборонной и спортивно-массовой работы. Он вошел в нашу комнату, несколько застенчиво улыбаясь, в коротком полупальто, с шапкой-пирожком в руках. Шура куда-то отлучилась, ее пошли искать, а когда она вернулась, меня поразило, как красиво они смотрелись рядом, как элегантно он подал ей пальто.

Пока ждали Шуру, он показал нам увесистый брелок Олимпиады в Кортина д'Ампеццо, из-за которого пришлось менять замок зажигания в "Волге". Массивный серебряный диск оказался настолько тяжелым, что оттягивал ключ в замке, и в результате там что-то разболталось. Гончаренко еще посетовал на "лысую" резину. Словом, нормальный человек, такой же, как мы. И жили они, как мы знали, хотя и в знаменитом доме на Котельнической, но в маленькой квартирке, где на стене висело пять лавровых венков, а "горка" была заставлена трофеями. В редакции мы иногда подшучивали над Шурочкой - мол, лавровым листом Олег ее обеспечил на всю жизнь.

К кому же мне было еще обратиться с просьбой рассказать об Олеге Гончаренко, как не к Шурочке?

"ДАВАЙ ПОЖЕНИМСЯ"

- Шурочка, как вы познакомились?

- На "Динамо", в гимнастическом зале. Я там чуть не ежедневно тренировалась. Он занимался коньками и велосипедом. Мама у него была известной велосипедисткой, входила в сборную Украины. Ну встречались мы, он мне все о коньках говорил, но у меня-то на уме была одна гимнастика. Да, симпатичный парень, но о замужестве не возникало и мысли.

- И как же он сделал предложение?

- Сказал, что его берут на сборы в Алма-Ату, где он постарается попасть в сборную СССР. И не соглашусь ли я выйти за него замуж? Нет, еще проще: давай, сказал, поженимся. Не знаю, почему - то ли хотела его подстегнуть, то ли какой-то бес в меня вселился, - но я ему ответила: вот станешь чемпионом мира, тогда выйду. На том и расстались. И он уехал в Алма-Ату. Вроде бы ничего особенного, но вдруг что-то почувствовала. Как-то непривычно сердце шевельнулось - ощущение расставания. Вдруг получаю первое письмо, таким убористым почерком, но что меня больше всего поразило, так это его мысли. Вернее, как он их излагал. Он не был красноречив, но писал во сто крат лучше, чем говорил. Боже мой, думаю, как я мало знала этого человека, какой умница, как прекрасно пишет! А писал он, что у него уже неплохие результаты, и, может быть, его возьмут на первенство мира в Финляндию. Сборная уезжает 25 января, как раз в студенческие каникулы, и хорошо бы я приехала в Москву к его тете, чтобы мы там увиделись.

- Иду я по улице, - продолжает Шурочка, - встречаю его маму и докладываю ей: "Клавдия Сергеевна, я получила письмо от Олега". - "Ой, рассказывай, рассказывай". - "Он в сборной, вот пригласил приехать, проводить его". - "И я еду. Я знаю, где Наталья, тетка его, живет". Деньги у меня были, стипендия, еще вела детские группы, выступала за команду "Динамо". Считала, что одета хорошо и Алика не опозорю. Приехали, нас Наталья встретила на Курском вокзале, привезла к себе. А Алик жил с Юрой Головченко в гостинице "Москва".

В Москве до этого я уже была - на физкультурном параде. Маленькая была, стояла в первом ряду, прямо перед мавзолеем, и была страшно разочарована Сталиным. Он оказался рыжим, таким кирпично-красно рыжим, словно мастикой намазан, и к тому же рябой.

Тетя и дядя Алика жили в коммунальной квартире. Мы с его мамой спали на полу, на перине. Алик за мной приехал, мы зашли к нему в гостиницу. Боже мой, какой высокий холл, какой зал! И навстречу нам - какая-то женщина в мутоновой шубке, лукаво так смотрит на Олега и с каким-то игривым намеком улыбается. Он мне шепчет - это Римма Жукова. Такой она мне и запомнилась, и понравилась.

- Поднялись в номер - он показался мне роскошным, выходил на улицу Горького. Там был Юра, посидели, попили чаю, и Алик проводил меня до квартиры. На следующий день они уехали, и я одна их провожала. Я их всегда провожала. Сама уехала в Харьков и кому-то из подружек проболталась о том, что мне Олег Гончаренко сделал предложение, и о том, какое я ему условие поставила. И вот, когда он взял и выиграл, девчонки в институте стали говорить: ага, вот теперь он на тебе ни фига не женится. Слава, мол, людей меняет, он теперь в Москве будет жить. Но от меня эти слова отскакивали, как шарик в пинг-понге от ракетки, - так я была в нем уверена. С этой уверенностью и прожила с ним всю жизнь.

КИНО ВМЕСТО ЗАГСА

- И вот он приехал в Харьков...

- Не сразу. Из Москвы они все сразу отправились в Киров. Я в кинохронике видела, как они приехали на Ленинградский вокзал, как их встречали, какой был митинг. Он выступал с речью - думаю, страничку с текстом ему еще в вагоне вручили. А как приехал в Киров, сразу пошел на почту и отправил мне телеграмму: "Не думай. Не зазнался. Только твой Олег". Я была безумно счастлива. С этой телеграммой пошла в институт, как с флагом: вот, видели, что значит Олег? Такие люди умеют и выигрывать, и слово держать.

- А потом появился он, и тут уже слово пришлось держать вам.

- Не совсем так было. На следующий день после приезда в Харьков приходит ко мне чистенький, наглаженный. Пойдем, говорит, погуляем. И ведет меня на Рымарскую, где загс, он и сейчас там.

- А паспорт был с собой?

- По-моему, все-таки нет. Но дело не в этом. Стеснительность какая-то деревенская во мне сработала, я и говорю ему - а может, в кино? Пошли, посмотрели потрясающий фильм, а после этого отправились в загс. Там уже закрывали, и какая-то бабуля говорит: приходите завтра. Олег спрашивает: а заведующая здесь? Можно, я с ней поговорю? И представляется - я такой-то и должен уезжать. Полагалось заявление написать и ждать очереди два месяца. Но Харьков уже звенел по поводу Олега Гончаренко, и заведующая сказала: приходите завтра в два.

- Иные за полчаса могут передумать, а вам почти двадцать четыре часа дали на размышления.

- Не было никаких часов. Мы пошли домой к Алику. Его мама думала, что нас уже сегодня распишут. Может, и расписали бы, не стань я с этим походом в кино кочевряжиться. Дома нас ждали к обеду, бабушка Лиза в гости пришла, борщ на столе. И мама его сказала: ну, раз сходили, все, ты уже наша, никуда не отпустим. И я действительно осталась. Подумала, неудобно идти в общежитие. Наутро - ходоки из велосипедной секции, еще кто-то, я уже бояться стала, что в загс не успеем. Но успели. Доехали на трамвае - и нас сразу расписали.

- А как же музыка, свидетели?

- Если бы он не представился, то - через два месяца и со свидетелями. А так - штамп в паспорт, и брак зарегистрирован. 29 марта 1953 года в загсе Дзержинского района города Харькова. И только в мае, когда он вернулся со сборов, сыграли свадьбу. С ребятами с моего курса, с друзьями, родственниками - теми, кто у нас после войны оставался. У него ведь отец погиб, и у меня родители тоже.

- Молодожены, наверное, редко виделись - сплошные сборы, соревнования?

- С молчаливого одобрения Кокочки (так она до сих пор называет выдающегося тренера Константина Константиновича Кудрявцева. - Прим. В.К.) на сборы Олегу в порядке исключения разрешалось приезжать с семьей. Родилась у нас Мариночка - и ее с собой брали. Вообще почему-то нам Кока разрешал быть вместе больше, чем другим. Но гонял их Кока так, что никакими пилюлями кормить не приходилось - они и без того были сильнейшими.

"ВАЖНАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ МИССИЯ"

В номере "СЭ" от 6 августа мой коллега Аксель Вартанян писал о том, как Сталин "разбирался" с конькобежцами после провала на чемпионате мира 1948 года. Та история имела продолжение. После победы Олега Гончаренко в 1953 году большинство газет и в первую очередь "Комсомольская правда", где редактором отдела спорта был страстный поклонник коньков Николай Киселев, опубликовали материалы о его триумфе. Промолчала только главная газета страны - "Правда". Сталин сам позвонил главному редактору и поинтересовался: он что - не верит в успех молодого советского конькобежца? На следующий день газета вышла с портретом чемпиона на первой странице. И начался великий период сплошных побед.

Конечно, это было в какой-то степени мальчишеством - написать в таможенной декларации: "золотая медаль чемпиона мира". Сейчас таможенник рассмеялся бы, увидев эти слова: нынешние медали просто крашены "под золото". Однако спустя какое-то время некий пытливый гость в доме у Гончаренко узрел на большой золотой медали клеймо. Нашли увеличительное стекло - точно, настоящее золото, хотя и не слишком высокой пробы. Медали чемпиона СССР тоже увесистые, не исключаю, что и они из золота, но проб нет. Что ж, в пятидесятые годы могли и настоящий металл пустить на награды.

Орден Ленина спортсменам давали не часто. Обычно делали это уже на сходе, как бы подводя итог карьеры. Но Гончаренко ордена удостоили довольно молодым. Домашние полагают, что сделано это было с подачи нашего МИДа. После "венгерских событий" ноября 1956 года по всей Европе наши посольства забрасывали тухлыми яйцами, гнилыми помидорами, чернилами, били стекла.

По полной программе досталось и посольству СССР в Норвегии. В результате сотрудники лишний раз высунуться на улицу не решались, а у посла контактов с местными властями практически не было и не предвиделось. Но вот в феврале 1957 года на чемпионат Европы в Осло приехали наши конькобежцы, Олег Гончаренко в острой борьбе выиграл лавровый венок - и растопил сердца суровых викингов. Советское посольство почти в полном составе было приглашено на заключительный прием в ратушу, где встретили дипломатов с уважением - как же, соотечественники такого выдающегося спортсмена! Посол Грибанов оказался человеком благодарным и порядочным: послал в Москву шифровку, в которой нахваливал конькобежцев и особо Олега Гончаренко. В МИДе согласились, что, если бы не успех спортсменов, посольству долго бы еще пришлось сидеть в изоляции. Так что орден Гончаренко получил скорее за "выполнение важной политической миссии", нежели за победы на ледяных дорожках.

А через две недели после этого успеха, перед чемпионатом мира в Швеции, Гончаренко попытались... отравить, вручив плитку шоколада с "особой" начинкой. Предвижу, что кто-то скажет - ну вот, очередные россказни периода холодной войны - дескать, против наших всегда строили козни. Но этот случай общеизвестен, тем более, что большую часть плитки Олег тогда отдал любимой собаке хозяина отеля. Собака околела сутки спустя. Гончаренко отхаживали лошадиными дозами лекарств, начиная с английской соли и кончая антибиотиками. И он, даже обессиленный, финишировал по сумме четвертым!

ГНЕВ МИКОЯНА

Сам Гончаренко к наградам относился спокойно, хотя была у него, как положено, специальная лента, на которой при ходьбе звенели медали. Руководители спортивных обществ обязательно выставляли на парады своих звезд в таких лентах. Пошла эта традиция еще с петровских времен, только при Петре лента полагалась к каждому ордену своя.

В 1958 году Гончаренко удался "дубль", и председатель тогдашнего комитета физкультуры и спорта Николай Романов вошел в правительство с ходатайством о том, чтобы премировать его и еще некоторых спортсменов за высокие результаты. Олег хотел купить новую резину для машины, Шура что-то для дома, с долгами расплатиться... Однако Анастас Микоян, тогдашний председатель Совета министров, изображая, что разъярен "делом Стрельцова", начал кричать и топать ногами, неся "по кочкам" всех спортсменов. То ли Романов даже не решился положить на стол ходатайство, то ли Микоян его разорвал в клочья, но от своих планов семье Гончаренко пришлось отказаться.

Кстати, когда Олега не стало, Шуре с большим трудом удалось собрать средства на памятник мужу. Сейчас она каждый раз, проходя по аллеям Новокунцевского кладбища, боится увидеть самое страшное: не дай Бог грабители сшибут бронзовый барельеф...

Всеволод КУКУШКИН