Газета Спорт-Экспресс № 35 (2528) от 14 февраля 2001 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 4

Александр ХАВАНОВ

ДИНАМОВСКИЙ ШАРФ НА ЛЮСТРЕ
И ТОМ БУЛГАКОВА НА СТОЛЕ

Он только что отметил свое 29-летие. Уехать в НХЛ в таком возрасте и добиться успеха - значит, нарушить законы природы. Но Хаванову к этому не привыкать.

В Хаванове все опровергает стереотипы. Оказывается, можно после спортшколы быть отвергнутым за бесперспективность "Динамо-2", потом закончить очное отделение МИСИ, заняться профессиональным хоккеем в 21 год, стать чемпионом России и игроком сборной. И в 28 попасть в НХЛ. Можно блестяще знать английский, читать в оригинале американских писателей - и быть самым русским по духу из знакомых мне НХЛовцев. Носить очки и прозвище Профессор, открыть первый среди наших хоккеистов личный интернет-сайт - и вытатуировать себе на запястье изображение дельфина.

"Я не считаю себя хорошим игроком", - так начал Хаванов наш разговор. При этом не удивлюсь, если в один прекрасный день его пригласят на All-Star Game...

"УМРУ НА СОКОЛЕ"

- На что вы рассчитывали, уезжая в НХЛ в таком возрасте?

- На то, чтобы получить ответ на один-единственный вопрос: могу ли я играть в этой лиге. Готовился к худшему, поскольку игроком считаю себя средним - работягой, но не талантом. Думал, поначалу отправят в фарм-клуб, и был приятно удивлен, оставшись в "Блюз". Впрочем, я и сейчас допускаю, что в какой-то момент окажусь в фарм-клубе. Но трагедии из этого делать не буду - хотя бы потому, что на тот самый вопрос ответ уже получен. Положительный.

- Могли ли, как Максим Сушинский, вернуться домой посреди сезона?

- Мы с Максом вместе играли четыре года в питерском СКА, и я знал, что он собирается уезжать. Не считаю себя вправе быть судьей, тем более что он в отличие от меня отвечает еще и за жену с ребенком. Могу представить состояние взрослого человека, который из-за незнания языка просто не понимал, что происходит вокруг. Меня и самого перемены в жизни поначалу пугали. Но я настроил себя на то, чтобы доделать начатое до конца. Проще всего разочароваться, посчитать, что тебя не оценили по достоинству, и уехать домой. Намного труднее остаться и доказать, что и среди 500 лучших хоккеистов мира ты можешь быть самим собой. Но в истории с Сушинским есть и другая сторона. Если у людей вообще возникает мысль о том, чтобы вернуться в Россию из НХЛ, значит, Россия действительно изменилась.

- Вы тоже когда-нибудь вернетесь?

- Обязательно - ведь там мой дом! Когда уезжал, сказал, что умру на Соколе - в районе, где родился и вырос. Если бы обстоятельства заставили меня уехать прямо сейчас, сожалел бы только о том, что не имею возможности играть в Америке в хоккей. Играть - но не жить.

- У каждого нашего НХЛовца в первый год бывают моменты, когда готов послать новую жизнь ко всем чертям...

- В 28 лет трудно рождаться заново. Ведь это, скажем, не Череповец, отсюда не съездишь на выходные в Москву повидать тех, кто тебе дорог. И все надо доказывать по новой, в том числе и себе. Но я не привык ни показывать свою слабость на людях, ни сваливать собственные проблемы на кого бы то ни было. Да хоккей и не оставляет места для хандры. Как бы тебе ни было плохо, ты должен с утра встать, побриться, принять душ и поехать на тренировку. И там никому нет дела до того, какое у тебя настроение. Там тебе ДОЛЖНО быть хорошо.

- А в какой момент на душе было тяжелее всего?

- В Новый год. Как представлял себе, что творится в Москве, - все внутри переворачивалось. Не удивился, когда тренеры в начале года не поставили меня на несколько игр подряд. Они говорили, что просто меня берегут. Но я-то знал, что неделю до и неделю после Нового года вообще не мог думать о хоккее.

- У вас открытый характер. Это, наверное, помогает?

- Каким бы открытым ты ни был, людям нужно время, чтобы к тебе привыкнуть. У них устоявшаяся жизнь и круг общения, никто не подойдет к новичку, не спросит: "Тебе есть где перекусить сегодня? На чем доехать?" Но и в России, и в НХЛ хоккеистов сближает нацеленность на результат и совместную работу. Сначала с тобой начинают общаться на льду, потом в раздевалке, потом и за ее стенами.

ЧТО ДЕЛАТЬ С МИЛЛИОНОМ?

- В России многие считают, что в НХЛ люди едут только ради миллионов. А вас в Америке как-то цитировали: Хаванов, мол, ненавидит деньги...

- Глупо, конечно, заявлять, что деньги - мусор и мне они не нужны. Но ставить себе целью жизни заработать, скажем, миллион долларов? Для меня это звучит дико. Что я сделаю с этим миллионом - в бочке засолю? Жизнь дает возможности чувствовать себя хорошо и без денег. У меня много друзей, которые живут хуже меня, и их это совершенно не угнетает. И отношения между нами, оттого что я уехал в НХЛ, не меняются. Для меня друзья - это и есть самая большая радость в жизни. И самое страшное произойдет, если, вернувшись в Москву, услышу от них: а ты в Америке изменился.

- Часто звоните в Москву?

- Каждый день. Могу и по часу говорить - для меня это очень много значит.

- С вашей философией трудно, наверное, жить в Америке.

- Я достаточно взрослый человек, чтобы придерживаться тех принципов, которые у меня были до отъезда. И потом, хоккеисты все-таки живут другой жизнью, чем обычные люди. И эта жизнь похожа на российскую. Перелеты, тренировки, игры... Только сборов нет и язык другой. Но я его, к счастью, знаю. Помогли и полгода, проведенные когда-то в одной из низших лиг, и чтение...

- А это правда, что вы Шекспира в оригинале читаете?

- Преувеличение. Классиков в оригинале не читаю. Но в свое время мне очень нравились кинотриллеры, где автором сценария был писатель Паттерсон. Однажды купил в "Доме книги" на Новом Арбате одну его книгу - и с тех пор прочитал все, что он написал. Конечно, читаю не так хорошо, как по-русски, не по сотне страниц за час, а по 30 - 40, но без особого труда. Любимого автора вообще лучше читать в оригинале. Думаю, невозможно перевести на английский "Мастера и Маргариту" без потери смысла и языковых нюансов.

- Любите Булгакова?

- Да, как и Есенина, и Бунина. Но до "Мастера" дорос не сразу: наверное, раза три брал книгу в руки - и вскоре откладывал. А потом как-то прочитал до конца, и с тех пор это вошло в привычку. Во время каждой предсезонки перечитываю и всякий раз открываю для себя что-то новое.

- Ваша квартира в Сент-Луисе, наверное, своего рода российский оазис в Америке?

- На люстре висит динамовский шарф. Стены обклеены распечатками электронной почты на русском языке. Смотрю наши фильмы, слушаю через Интернет российские радиостанции. В общем, вы правы, уголок России.

ИЗ ПОСТЕЛИ - НА ЛЕД

- Часто вспоминаете "Динамо"?

- Конечно, тем более что продолжаю общаться с динамовскими болельщиками. Прошлогоднее золото чемпионата России - самая дорогая награда, которая у меня есть.

- Два года вы работали с Зинэтулой Билялетдиновым. Пригодился вам теперь его НХЛовский опыт?

- Помогло то время, которое я провел в его команде. Билялетдинов никогда не позволяет расслабиться: каждый должен быть готов выскочить на лед прямо из постели. Он внушал нам: если вы не готовы без раздумий жертвовать зубами и ногами, то не имеете права выходить на площадку. Потому что бывают ситуации, когда надо выбирать - жестко поставить ногу с риском перелома или убрать ее. Что-то выиграть можно только при первом подходе. А для Билялетдинова второе место - катастрофа. И это его главное достоинство как тренера.

- А как человека? Хоккеисты разное о нем говорят...

- Для меня он сделал только хорошее. Я по-другому стал ощущать себя в хоккее. Пару раз звонил ему уже отсюда - жаль, на Новый год не застал. Надеюсь, еще доведется у него поработать.

- Как относитесь к его отставке из "Динамо"?

- Хуже от этого будет только клубу. Билялетдинов не умеет проигрывать. Не ушел сам, думаю, только потому, что не хотел выглядеть капитаном, который первым бежит с тонущего корабля.

УРОКИ ЭПШТЕЙНА

- Говорят, если бы два года назад вас не поставили на драфт, вы бы уехали учиться в американский университет.

- Да, я и Билялетдинову сказал, что в этом случае не буду играть второй год, а уеду учиться.

- Но почему?

- Я никогда не считался перспективным хоккеистом, а потому с раннего возраста начал задумываться о том, чем буду заниматься, если не получится с хоккеем. И к позапрошлому году подумал: ну, поиграю еще лет 5 - 7, а что дальше? Зачем терять время, если можно заняться чем-то другим и добиться гораздо большего?

- Чем именно?

- Программированием. И когда-нибудь этим обязательно займусь. Но драфт поменял планы: появилась новая цель.

- Не останавливали воспоминания о первой поездке в Америку? Слышал, вам за полгода 16 раз швы накладывали...

- Это скорее показатель не жесткости лиги, а моих игровых способностей на тот момент. Понимания игры было меньше, морду куда не надо совал... Позже, у Билялетдинова, случалось играть со сломанным пальцем на ноге. Не для похвальбы говорю - просто так он нас настраивал. Нет, он и понятия не имел о переломе - я сам хотел играть!

- Почему вы пошли учиться именно на инженера-строителя?

- Во-первых, потому что у меня там отец преподавал. Во-вторых, в армию не хотелось. Ну и наконец, чтобы испробовать студенческой жизни - с вечеринками, ухаживаниями... И я никогда не пожалею об этой части моей жизни. В конце концов, в МИСИ я вернулся в хоккей - тамошнюю команду тренировал сам Николай Эпштейн. Конечно, до профессионализма было далеко: тренировались пару раз в неделю, после матчей по три часа сидели в раздевалке, беседовали под пивко... Но при этом Николай Семенович ненавязчиво прививал нам хоккейную и житейскую мудрость.

- Говорят, вскоре после того, как вы впервые попали в СКА, Борис Михайлов вас выгнал?

- Сам ушел по глупости. Поспорили о чем-то, я взял билет - и в Москву. Сказались три года в студенческой команде, за которые я отвык от жесткой субординации. Но уехал вовремя - успел сдать госэкзамены и защитить диплом. А когда до начала сезона оставалось 11 дней, позвонил видеооператор СКА и намекнул, что Борис Петрович ждет моего звонка. Я вернулся в Питер и провел там четыре прекрасных года. А в "Северсталь" ушел, чтобы купить квартиру в Москве. Череповецкие условия это позволяли, питерские - нет. Но с Михайловым сохранились хорошие отношения.

ПРОФЕССОР С ТАТУИРОВКОЙ

- В "Динамо" вас Профессором из-за отца прозвали?

- Скорее, из-за очков. Я их в 20 лет надел: один глаз "-2", другой "-2,5". Была возможность бесплатно сделать операцию в клинике Святослава Федорова, но решил не рисковать. Сейчас играю в контактных линзах, никакого дискомфорта не чувствую. Новые линзы пропускают воздух на 90 процентов, в них даже спать можно.

- Со зрением ясно. А вот откуда у вас татуировка?

- Хотел взять с собой в Америку девушку. Она сказала, что не поедет - ей там нечего будет делать. И это, в общем-то, правда... Но я ответил: все равно тебя заберу. Пошел в какое-то жуткое заведение у метро "Аэропорт" и сделал себе татуировку в виде дельфина - символа нашего союза. Тогда было боязно, а сейчас очень доволен. И когда я сажусь вечером дома в Сент-Луисе, включаю лампу и смотрю на дельфина, мне становится хорошо. Может, это и глупость, но она значит для меня гораздо больше, чем многие умные и правильные вещи, которые я сделал в жизни.