Газета Спорт-Экспресс № 5 (2498) от 10 января 2001 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 3

Владимир МАЛАХОВ

ПРИВЫК ГОВОРИТЬ ПРАВДУ

Познакомились мы осенью 88-го, когда Виктор Тихонов пригласил автора этих строк поработать пресс-атташе сборной СССР. Сезон команда начинала с трех матчей в Чехословакии. Остановились мы в пражском отеле "Интернационалы - и 19-летний Малахов оказался моим соседом по номеру. Ну, думаю, повезло: поговорим с Володей, и я напишу необычный материал под заголовком "Семь дней в паре с дебютантом сборной". Все бы хорошо, только мой сосед из столичного армейского клуба был нем как рыба - словно опасался выдать какие-то военные тайны.

В моей журналистской памяти этот эпизод сохранился, а вот в хоккейной малаховской, как выяснилось, исчез бы бесследно, если бы 12 лет спустя в московском отеле "Савой" я не напомнил Владимиру (он тогда приехал на прощальный матч Фетисова) о давней поездке в Чехословакию.

- Я и до сих пор по возможности избегаю общения с журналистами, - признался мне Малахов.

- В том числе и с российскими?

- Представьте себе.

- Это почему же?

- Да потому, что не надо придумывать про нас, игроков НХЛ, какие-то небылицы. Прекрасно понимаю, что меня, например, застать в ходе сезона дома не так-то просто. Но это же не основание для того, чтобы рисовать мой портрет с использованием каких-то приписываемых мне высказываний, хотя ничего подобного я не говорил. Как-то раз возвращаюсь домой после поездки, а на жене лица нет. "Что случилось?" - спрашиваю. А она молча протягивает мне одну нашу газету.

- И каким же вас в ней "нарисовали"?

- Эдаким преуспевающим молодым человеком, у которого все обстоит настолько благополучно, что на мир он смотрит свысока, откуда родом - давно забыл, и потому российская сборная ему вообще до фонаря. Не статья, а кошмар какой-то. А ведь мне, поверьте, далеко не безразлично то, что пишут и думают обо мне на родине!

ПОДАЛЬШЕ ОТ ФЕДЕРАЦИИ

- Тем не менее в сборной мы вас действительно давненько не видели.

- В минувшем сезоне во время чемпионата мира в Питере я играл за "Нью-Джерси" в Кубке Стэнли. До этого - по-моему, в позапрошлом году - Алексей Касатонов позвонил в начале регулярного первенства как раз в тот момент, когда у меня были порваны связки колена. А потом вроде бы никто и не приглашал. Иной раз я даже думал, что, может, это и к лучшему - по крайней мере буду подальше от Российской федерации хоккея. Вот если бы наша сборная не имела отношения к этой организации...

- Но ведь национальная сборная принадлежит не какой-то определенной группе чиновников, она - достояние всего народа. Народа, который любит хоккей не меньше тех же американцев.

- Согласен. Только вот, к несчастью, у нас есть люди, которые отбивают все желание защищать честь страны. За эту страну я, поверьте на слово, по-прежнему переживаю. Но чувствовать себя дураком не хочу. Как после Кубка мира-96, когда из меня вообще сделали козла отпущения.

- Не знаю, совпадение это или нет, но от того турнира весьма неприятный осадок остался и у Игоря Ларионова. Упреки в адрес ведущих игроков команды, по его мнению, были несправедливыми, бестактными и даже оскорбительными.

- Вот видите, значит, не мне одному наплевали в душу.

- Похоже. Но если говорить конкретно о Малахове, то чем именно вам досадили в 96-м?

- Представили чуть ли не "новым русским" - надменным, капризным, с постоянными претензиями... В одном журнале написали: мол, Малахову не понравились даже цивильные костюмы, которые получали игроки сборной перед началом Кубка мира.

- А на самом деле костюмы пришлись вам по вкусу?

- Ну конечно! Им даже вешалка не нужна была - эти костюмы могли в шкафу стоять!

- Это как же?

- А вот так - материал не гнулся. Когда мы узнали, за какие сумасшедшие деньги федерация их приобрела, то просто-напросто диву дались: за такие деньги можно было пошить одежду у самых модных кутюрье - Армани или, к примеру, Босса, а не у какой-то неизвестной фирмы. Короче говоря, на нас кто-то неплохо заработал.

- Ну, об этом вы можете только догадываться - ведь реальных доказательств у вас нет?

- И не было. Но я все равно в нелицеприятной форме кое-что высказал по этому поводу во время соревнований. Лучше бы промолчал - на меня же потом все шишки и посыпались. А ведь ту неудачу на Кубке мира я переживал гораздо острее тех, кто бросал камни в мой огород, - был на грани нервного срыва, хотелось вообще на хоккее поставить крест. Поэтому мне легко представить, что творилось на душе у ребят после питерского чемпионата мира.

ПРОФИ НАДО БЫТЬ ВЕЗДЕ

- Я в те дни так и не доехал до Санкт-Петербурга, и мне сложно судить о причине фиаско. Но два высказывания старожила НХЛ Ларионова хотел бы привести: "Профессионалом надо быть не только на территории США и Канады, но и России..."; "А в Санкт-Петербург надо ездить либо на экскурсию, как это сделал я с семьей, либо на чемпионат мира: совместить то и другое невозможно".

- Тут с Игорем не поспоришь: профи надо быть везде - независимо от того, где играешь. И все же не возьму на себя смелость утверждать, что наши ребята легкомысленно отнеслись к делу и потому проиграли. Да и тренер тут ни при чем. Якушев же хотел как лучше и собрал вроде бы сильнейших. Но жизнь показывает: иногда в команде может быть очень много звезд, но она ничего не в состоянии выиграть; и, наоборот, вроде бы нет звезд или их раз, два и обчелся, а команда - как кулак, и победить ее невозможно. Как невозможно сломать тонкие прутья, связанные в веник.

- На эту мысль вас навела последняя победа "дьяволов" в Кубке Стэнли?

- Угадали. Впрочем, у "дьяволов" есть звезды, хотя их и немного. Например, защитник, капитан команды Скотт Стивенс, вратарь Мартин Бродер... Но главное, что "Нью-Джерси" - это четко отлаженный механизм, где каждый старательно выполняет порученное ему игровое задание. Конечно, кто-то больше тяготеет к атаке, кого-то чаще, как магнитом, тянет к собственным воротам. Но каждый игрок команды сумел справиться со своими слабостями и работал на общий успех. Иначе мы ни за что не выиграли бы Кубок Стэнли.

- Хотите сказать, что наша сборная, которую окрестили командой-мечтой, полярно отличалась от "Нью-Джерси Дэвилз"? О ней действительно писали, что чуть ли не каждый, наоборот, тянул одеяло на себя - вот потому-то и было трудно рассчитывать на победу в чемпионате.

- Кто, куда и что тянул, я сказать не могу, поскольку не видел ни одного матча с участием российской сборной. Мы в это время летали по Северной Америке, а в заокеанской прессе чемпионат мира освещался скупо.

- Но вы были удивлены, узнавая результаты матчей?

- Еще бы! Да надо мной ребята в команде стали посмеиваться: мол, кому это вы там проигрываете?! "Напрасно предъявляете ко мне претензии, - парировал я. - Меня же нет в Питере". Но при этом был искренне огорчен происходившим на чемпионате.

- Неудача российской сборной как-то сказалась на вашем авторитете в "Нью-Джерси"?

- Нет, все ограничилось шутками.

- Бог с ним, с чемпионатом мира. А на Олимпиаде в Нагано вам не хотелось сыграть за нашу сборную?

- На Олимпиаде?.. Так вот как раз Касатонов и позвонил мне в том самом сезоне, но у меня, повторяю, была травма. А потом больше никто не звал. Как уже было сказано, может, и к лучшему. Я все равно не успел набрать оптимальную форму и в Нагано вряд ли сумел бы ощутимо помочь нашей сборной. А выходить играть больным или готовым процентов на 80 лишь только потому, что я НХЛовец, по-моему, нечестно. Зачем, если есть здоровые ребята из российского чемпионата, жаждущие утвердиться в хоккейном мире?

- Но если вы будете готовы на все сто процентов и если, естественно, вас пригласят - приедете, к примеру, на следующее мировое первенство?

- Чтобы потом в случае поражения обо мне распускали слухи, что я ходил по ночным барам? Нет, не хочу.

ИСТОРИЯ ЛЮБВИ

- А чего же хотите?

- Много чего. Например, больше бывать с семьей. Тем более что моему сыну Антону уже шесть лет, а в скором времени у него, как утверждают врачи, должна появиться сестричка.

- А вы ведь, если не изменяет память, уехали в Америку холостым?

- И в Америке вел холостяцкий образ жизни, пока в Нью-Йорке меня не познакомили с Людой.

- При каких обстоятельствах это произошло?

- Общие друзья как бы невзначай пригласили ее на хоккей. Потом мы изредка встречались. Я был занят своей работой, а она - своей. Как популярной фотомодели ей приходилось много колесить по свету. Кстати, жила она, как и я, в Лаулэнде, но собиралась перебираться в Нью-Йорк. Я подумал, что провожать ее до Нью-Йорка будет далековато, и сказал: "Зачем тебе куда-то уезжать - у меня дом большой, места всем хватит..."

- Неужели вы и впрямь вот так предложили своей избраннице руку и сердце?

- Я предложил ей переехать ко мне жить, а там было бы видно. Люда согласилась - значит, ее такие отношения тоже устраивали. Откровенно говоря, мыслей о том, чтобы поскорее оформить наш брак, у меня в голове не было. Пока однажды летом не позвонили родители: "Володя, а Юля, между прочим, замуж выходит". Юля, моя сестра, появилась на свет через шесть лет после меня. Я спросил, какого числа сестра с женихом идет в ЗАГС, и решил, что по старшинству мы с Людой зарегистрируемся на день раньше. В Америке это просто: подаешь заявление, приходишь через 24 часа с одним свидетелем - и вас расписывают.

- Вероятно, была шумная свадьба - все-таки звезда НХЛ и знаменитая фотомодель?

- Нет, мы отметили это событие довольно скромно - без эскорта, без свадебных колоколов, без банкета на пятьсот человек: мол, посмотрите, какие мы крутые. Посидели за столом с друзьями, которых у нас в Нью-Йорке в принципе немного, вот, собственно, и все торжество.

- В прежние, союзные, времена все считали, что первый сезон после женитьбы у игрока - будь то футбол или хоккей - выпадает.

- В ЦСКА так тоже говорили.

- А в НХЛ бытует такое мнение?

- В Америке я ничего подобного не слышал, хотя очевидно, что семейная жизнь так или иначе сказывается на твоей игре. Если прежде ты был сконцентрирован только на хоккее, то потом твое внимание раздваивается, появляются новые проблемы, к которым надо адаптироваться.

- Выходит, профессионалу лучше всего жениться после окончания карьеры?

- Ну что вы! Приятно же возвратиться в дом, где тебя ждет любимый человек. Правда, для совместной жизни надо еще созреть... Как-то раз после проигрыша я пришел домой, который показался мне совершенно пустым. Я даже не видел мебели, видел только голые стены и вдруг ощутил себя их пленником. На душе стало так тошно, как никогда. "Ну сколько можно тусоваться? - подумал я про себя. - Пора ставить точку". И в конце концов ее поставил. Правда, не сразу.

- Вы парень видный, и потому смею предположить, что еще в Москве могли покончить с холостяцкой жизнью. Было бы желание.

- Таким желанием я не горел. Впрочем, был у меня небольшой роман с одной моделью - в ту пору это было особенно модно, но мы разошлись, как в море корабли: она отправилась в Париж, я - в Нью-Йорк.

- Похоже, модели остались вашей слабостью и за океаном.

- А вы знаете, их работа чем-то схожа с нашей, хоккейной. Особенно по нагрузке. Вы даже не представляете, какой уставшей Люда порой приходила домой. И не просто уставшей, а абсолютно неузнаваемой.

- Это как же?

- Помню, открываю дверь, а на пороге стоит совершенно незнакомая девушка. Я растерялся. "Вы куда?" - спрашиваю. А она смеется: "Хорошенькое дело - уже домой не пускают". Только тогда я и сообразил, что это моя жена. "В следующий раз не рискуй - смывай, пожалуйста, макияж на работе, а то ведь и впрямь не пущу - мне чужие женщины не нужны".

КОНЬКИ ДЛЯ БЕНДИ

- О том, как становятся фотомоделями, говорить лучше не с вами, а с вашей супругой. А вот для разговора о том, какой путь надо пройти, чтобы, родившись в Свердловске, в расцвете сил оказаться в НХЛ, вы - самый подходящий собеседник.

- Играть в хоккей мне на роду было написано. В бенди играл мой отец Игорь Малахов. За московский армейский клуб и за свердловский, который он впоследствии тренировал. Ну а я в нашей уральской школе "Спартаковец" всерьез занимался "шайбой". До тех пор, пока отец, просидев год без работы, не отправился тренировать "Кузбасс". В Кемерове мы прожили два года, которые пришлись на мои 8-й и 9-й классы. До сих пор помню особый привкус на языке - это когда ветер дул с химкомбината. В Кемерове я переключился на русский хоккей, поскольку канадский там был не в моде.

- К слову сказать, братья Майоровы, Старшинов, Юрзинов, Кузькин да и многие другие звезды канадского хоккея пришли в него из русского.

- Мне тоже очень нравилась эта игра. И, быть может, я играл бы в мяч в мастерах, если бы не решил поступать в Московский институт физкультуры. А для этого пришлось перебираться в столицу к бабушке. На вступительных экзаменах специализацию сдавал на коньках для бенди, а все остальные ребята - на тех, что предназначены для хоккея с шайбой. Но тем не менее в грязь лицом не ударил, и в итоге меня зачислили. Больше того, сокурсники из "молодежки" "Спартака" вскоре порекомендовали меня своему тренеру Сергею Короткову, и полгода я играл в его команде - вместе с Мишей Ивановым, Лешей Торопченко... А потом оказался в компании с Тюменевым, Шепелевым, Прохоровым, Тюриковым, Фокиным, то есть в команде мастеров, которую тренировал Борис Александрович Майоров.

Два сезона провел я в "Спартаке", успел завоевать бронзовую медаль чемпионата и поиграть за вторую сборную. И тут последовало приглашение от Тихонова в ЦСКА. Идти туда было рискованно. Автоматически попадаешь под сравнение с Фетисовым, Касатоновым, Стариковым, Гусаровым, Стельновым... А на тренировках нужно было сталкиваться лицом к лицу с Ларионовым, Макаровым, Крутовым, Быковым, Хомутовым, Каменским - прямо скажем, перспектива не из приятных. Но, с другой стороны, в ЦСКА решался вопрос с армией, да и путь в первую сборную выглядел короче, ведь ее тренировал опять-таки Тихонов.

- Вы перешли в ЦСКА, чем сильно разочаровали спартаковских болельщиков.

- Как показала жизнь, я сделал верный ход. "Спартак" два года морочил мне голову с пропиской, а в ЦСКА и этот вопрос решили, и квартиру впоследствии дали, и звание присвоили, что сказывалось на зарплате. Хотя играть в армейской команде было ох как непросто. Любое поражение - ЧП: тут же собрание, разбор - кто виноват и что делать. К счастью, проигрывали мы редко. Недаром на две трети сборная состояла из игроков ЦСКА.

ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ДРАФТА

- Вы в этом плане не составили исключения и потому за океан в 1992 году улетали достаточно известным игроком - обладателем золотых медалей чемпиона мира и Белой Олимпиады. Интересно, вы легко расстались с армейской командой, с Москвой?

- Да я, откровенно говоря, и не собирался ни с кем расставаться. Рассматривал свою поездку в Америку как командировку. Просто в России после денежной реформы жизнь стала такой дорогой, что денег, которые я зарабатывал, перестало хватать.

- И вы отправились в Америку - в клуб "Нью-Йорк Айлендерс"...

- ...который задрафтовал меня в 89-м в десятом раунде едва ли не под последним номером. А это означало скромный, по меркам НХЛ, контракт.

- Несмотря на регалии, полученные "в предыдущей жизни"?

- Для контракта "предыдущая жизнь" никакого значения не имеет - все зависит от драфта. К примеру, после победы на Олимпиаде в Альбервилле руководители "Айлендерс" не могли скрыть восхищения: "Три года назад, Владимир, мы даже не предполагали, что ты - такой замечательный игрок!" Но законы и традиции НХЛ распространяются и на олимпийских чемпионов. И потому в моем контракте значилось: "Первый год - 300 тысяч, второй - 350, третий - 400". Но мне эти деньги все равно казались сумасшедшими. Пока не попал в Америку, где выяснилось, что надо платить солидную сумму за жилье, за машину, за питание, не говоря о налогах.

- Бытует мнение, что многие российские игроки, довольные жизнью в Америке, не "умирают" на льду в каждом матче в отличие от канадцев или американцев, которые стремятся за счет стопроцентной отдачи в игре улучшить условия контракта и заработать как можно больше.

- Это ошибочное мнение. Каждый хоккеист НХЛ мечтает о Кубке Стэнли и выкладывается до конца. Другое дело, что, приехав из России, с ходу отыграть здесь 82 матча, включая спаренные, без перепадов, без сбоев, очень тяжело. Я не привык к таким перегрузкам, и потому у меня в первом сезоне, конечно же, были провалы, каких сегодня, по истечении восьми лет, просто быть не может. Хотя тогда, в 23, я был физически здоровее и, кажется, горы мог свернуть.

- Зато сейчас стали мудрее, верно?

- Сейчас у меня другой менталитет. Не советского хоккеиста, который после неудачной игры ночь не спит, в голове прокручивая ее заново, казнит себя за оплошности и промахи, а игрока НХЛ, который, если будет заниматься самобичеванием, то не выспится и на следующий день будет "мертвым", а ведь через 19 часов снова на лед. И кто сказал, что предстоящая игра будет легче, чем предыдущая? Ничего подобного! Потому-то в НХЛ неписаный закон: закончился матч - забудь о нем, надо думать и готовиться к следующему испытанию.

О ЗВЕЗДАХ

- Когда вы почувствовали, что стали в НХЛ своим парнем?

- Через два года. Нет, пожалуй, даже через три.

- Для этого пришлось многое менять в манере игры?

- Многое не многое, но играть я стал гораздо проще.

- Мне почему-то всегда казалось, что вы, как, скажем, и Валерий Каменский, родились для североамериканского хоккея, хотя и в нашем, советском, достигли больших высот. Считаете ли вы себя звездой НХЛ?

- Да какая я звезда?! Для этого нужно, чтобы тебя постоянно "раскручивали" в газетах и по телевидению. К тому же еще вопрос: нужно ли мне это? Вы думаете, у Гретцки или Лемье сладкая жизнь? Да тот же Лемье в Питтсбурге в магазине продукты не может купить - приходится часами раздавать автографы. Я был примерно в такой же ситуации в Монреале и пришел к выводу: чем меньше ты узнаваем, тем лучше. По крайней мере лучше для меня, человека, который хочет принадлежать своей семье и друзьям.

- Теперь понятно, почему вы избегаете общения с журналистами. У вас, наверное, с ними сложные отношения?

- В Нью-Йорке - нормальные, а вот в Монреале были ужасными. Там о хоккеистах иной раз пишут, мягко говоря, не совсем корректные вещи, поэтому я под разными предлогами отказывался от встреч с прессой.

- Но ведь по контракту вы не имели на это права?

- По командному контракту - да. Но могут же быть уважительные личные причины: например, "я очень устал" или "я плохо говорю по-английски" (смеется).

- Ну как вам не поверить, если вот такого откровенного разговора с вами на родном русском мне пришлось ждать целых двенадцать лет?!

- А кем я был тогда, в Праге, чтобы давать интервью? Мне и рассказывать-то особенно было нечего - разве что выдумывать про себя разные героические небылицы. А я с детства привык говорить правду.

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ

P.S.Из-за хронической травмы колена Малахов давно не выходит на лед и, скорее всего, вновь появится в составе "Рейнджерс", куда перешел минувшим летом, лишь в следующем сезоне. Что ж, пожелаем Владимиру удачи. А еще - вспомним, как рано он дебютировал на самом высоком уровне. Пожалуй, сейчас самое время сделать передышку. Пусть даже вынужденную, но дающую возможность соскучиться по хоккею, а значит - вернуться в него, наполненным таким эмоциональным зарядом, которому позавидует даже сегодняшняя НХЛовская молодежь.