Газета Спорт-Экспресс № 172 (2368) от 1 августа 2000 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 3

ПОСЛЕ БУРИ В ПУСТЫНЕ

Вчера в "СЭ" был опубликован репортаж о поединке россиянина Константина Цзю со знаменитым мексиканцем Хулио Сесаром Чавесом. Напомним, чем заканчивался этот репортаж: под градом бутылок "команда" Цзю (в ее составе неожиданно для себя оказался и специальный корреспондент "СЭ") пробивается к раздевалке. А вот как развивались события дальше.

Александр БЕЛЕНЬКИЙ

из Финикса

Наконец мы в раздевалке Кости Цзю, и можно перевести дух. Оглядываю себя. Вроде бы все в порядке - но что это на рубашке? Кровь? Оказывается, кетчуп. Кто-то из не страдающих из-за отсутствия аппетита мексиканцев разрядил в нас свою пластиковую бутылку. Правда, вышел недолет. Только несколько капель попало, да и то не на Костю, а на меня.

Мы выходим на улицу и вдыхаем раскаленный аризонский воздух. Основная масса зрителей уже разъехалась, так что стало поспокойнее. Правда, неподалеку от нас происходит какое-то волнение: в центре толпы - две рослые фотомодельного типа мексиканки в трико. В течение всего матча они ходили по залу с какими-то лентами через плечо. Видимо, что-то рекламировали. А сейчас рекламируют непосредственно себя. Желающие сфотографироваться с ними встали в очередь. Девицы никому не отказывают. Для всех находится чарующая улыбка, которая никак не кажется дежурной. Вокруг девиц вьется поджарый негр, явно боксер. Приглядевшись, узнаю в нем Винса Филлипса, того самого, который три года назад одолел измученного аминокислотами Цзю. Почему-то мне кажется, что сегодня ночью Винс в одиночестве не останется.

Неожиданно как-то бочком выходит Дон Кинг и быстро садится в здоровенный кадиллак, который тут же срывается с места. Наконец отправляемся в отель и мы.

РУССКИЙ ПРАЗДНИК С АВСТРАЛИЙСКИМ АКЦЕНТОМ

У Кости в номере царит атмосфера расслабленного веселья. Сегодня здесь все друг друга любят как никогда раньше. Все готовы смеяться над чем угодно. Сам Костя распустил свою косичку и стал похож на вождя индейского племени. Он и есть вождь, а кто же еще? Костя сидит немного отдельно от остальных, погрузив свои руки в стоящие рядом ведерки со льдом. Поза необычайно царственная. Кстати, он, по-моему, здесь самый трезвый. Впрочем, никто и не напивается. Просто все такие счастливые, что легко сойдут за пьяных в стельку.

Я выхожу позвонить и натыкаюсь на Винса Филлипса, который, скромно потупившись, ведет к себе в номер одну из тех двух мексиканок. Девушка поверх трико обвязала себя каким-то черным платком, и получилась сверхкороткая мини-юбка. Проходя по коридору, мексиканка, как и в зале, где проходил бой, бескорыстно одаривает своей улыбкой каждого встречного. Щедрая женщина.

Возвращаюсь к Косте в номер и вижу, что уровень всеобщего счастья поднялся уже до каких-то предельных высот. Звучат как русская речь, так и английская - с австралийским акцентом. Все прекрасно понимают друг друга и очень друг другом довольны. Присутствующие произносят до трех тостов одновременно. Но в один момент слово берет здоровенный темноволосый парень, и тут всем остается только замолкнуть. Я никогда не сталкивался с такой луженой глоткой. Знаменитый ведущий боксерских поединков Джимми Леннон, который и сегодня был на ринге, по децибелам тут и рядом не стоял.

Парень провозглашает жутко длинный, но достаточно вразумительный тост, в ходе которого рассказывает, как блестяще умеет Костя работать с детьми, а затем, обращаясь в далекое будущее, представляет себе некий бой с участием Кости Цзю через много лет. Бой, который закончится тем, что новый Джимми Леннон провозгласит: "Победитель и по-прежнему чемпион мира Костя Цзю!!!"

Отель содрогается от нашей бурной поддержки. Через некоторое время переходим в номер к Владу Уортону. Конечно, мы все сегодня переволновались, но дрался все-таки один Костя, и надо дать ему отдохнуть. Я на время ухожу писать репортаж в "СЭ", а когда возвращаюсь, обнаруживаю в одном из кресел крохотного старичка лет 90 в черных очках и с огромной сигарой, который изо всех сил что-то пытается сказать, но у него не очень получается. Мне объясняют, что это какая-то легендарная в Америке боксерская личность, но кто же это, так и остается загадкой. Сам он, знакомясь со мной, называет свое имя, но это у него не очень хорошо получается. Дедушка пьян вдребадан и абсолютно счастлив, как и все здесь. Когда он на секунду снимает свои очки, обнаруживаю, что у него глаза, как у хамелеона, живут каждый сам по себе и смотрят в разные стороны.

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

...Сегодня Костя улетает в Австралию. Мы ждем его внизу в холле гостиницы. Здесь встречаем усталого и счастливого Винса Филлипса. Вчера мы с ним немного познакомились, а теперь он подходит ко мне и доверительно говорит: "Эта леди вчера... Она была потрясающая!" "И во сколько это тебе обошлось?" - задаю я первый пришедший на ум вопрос. "Я не платил!", - гордо восклицает Филлипс. Ну вылитый поручик Ржевский! Только цвет лица немного подкачал.

"Как тебе вчерашний бой Кости?" "Невероятно! - опять же восклицает Филлипс. - Костя - фантастический боец. Да, я его когда-то победил, но, по-моему, он тогда просто толком не тренировался перед боем. Отнесся ко мне, как к легкому сопернику".

В ответ на это я вкратце рассказываю Винсу о том, как Костя неправильно принимал аминокислоты с целью контролировать свой вес. Американец относится к моим словам с полным доверием. Ничего не поставив под сомнение, понимающе кивает. Он по себе хорошо знает, что такое сгонка веса.

Вскоре спускается Костя. Они с Филлипсом обнимаются на прощание, как родные братья. Наконец все вещи уложены, и мы отправляемся в аэропорт. Последнее, что я слышу, выходя из отеля, это то, как Винс Филлипс говорит какому-то очередному знакомому: "Эта леди вчера... Она была потрясающая!".

В аэропорту Костю тут же узнают и, кажется, прощают ему значительный перевес. Более того, стараются во всем помочь. Все понимают, сколько всего боксеру такого уровня приходится таскать с собой. Вокруг собирается народ, кто-то просит дать автограф, что Костя тут же и делает.

Ну вот и все. Прощаемся, и Костя со своей командой уходит на посадку. Мой рейс через несколько часов, и я выхожу под палящее аризонское солнце. Буря пронеслась над пустыней, и осталась только жара.