Газета Спорт-Экспресс № 159 (2355) от 17 июля 2000 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 1

Владимир МУНТЯН

Родился 14 сентября 1946 года.

Полузащитник.

Заслуженный мастер спорта.

Выступал за команду "Динамо" (Киев).

Чемпион СССР 1966, 1967, 1968, 1971, 1974, 1975, 1977 гг., серебряный призер 1969, 1972, 1973, 1976 (осень) гг. Обладатель Кубка СССР 1966, 1974 гг.

В чемпионатах Союза провел 302 игры, забил 57 мячей.

Лучший футболист СССР 1969 года. Обладатель Кубка кубков и Суперкубка УЕФА сезона 1974/75 гг.

За сборную СССР - 49 матчей, 7 голов.

Участник чемпионата мира 1970 года в Мексике.

Тренировал команды: СКА (Киев), армейский клуб Мадагаскара, олимпийскую сборную Украины, национальную сборную Гвинеи, ФК "Черкассы", "Таврию" (Симферополь).

Чтобы попасть в анекдот, нужно быть необыкновенно популярным. Василий Иванович Чапаев это давно доказал. Владимир Мунтян тоже стал героем анекдота, причем в очень "нежном", 20-летнем, возрасте. Футбольные болельщики с солидным стажем наверняка помнят датированный 1966 годом вопрос к "армянскому радио": "Что необходимо "Арарату", чтобы стать чемпионом СССР?" Ответ: "Мунтян, Поркуян и еще девять киевлян".

ЧЕМПИОН КИЕВА ПО АКРОБАТИКЕ

- Должен заметить, что столь забавного и необходимого для анекдота звучания моей фамилии не получилось бы, если бы она не утратила букву "у" в окончании - Мунтяну, - говорит Владимир Федорович, теперь уже седой как лунь. - Может быть, к стыду своему, о молдавских корнях по отцовской линии (мама у меня из-под Воронежа, есть там город Павловск) я узнал только в подростковом возрасте. Помню, поехали мы в гости к родственникам, и я впервые услышал, как отец говорит по-молдавски. Для меня это стало открытием.

- Разве вы не коренной киевлянин?

- Не совсем. Родился в Котовске Одесской области, а в Киев родители переехали, когда мне и года еще не исполнилось. Долго жили в бараке недалеко от киностудии Довженко - считайте, окраина Киева по тем временам. Отец работал на асфальтобетонном заводе, мама - ночной няней в больнице.

- А их сын - будущая звезда советского футбола - с утра до вечера, конечно же, гонял с мальчишками во дворе мяч...

- Мяч, разумеется, тоже присутствовал, но первым серьезным спортивным увлечением оказалась акробатика. В 10 лет я стал чемпионом Киева по своему возрасту, выполнил третий взрослый разряд. Стойку свободно делал, "колесо" крутил, сальто, фляки разные.

КОМАН ВЕЛЕЛ БЫТЬ НА "ДИНАМО" В 11.00

- Вполне допускаю, что в лице Мунтяна акробатика что-то и потеряла, однако футбол - наверняка приобрел гораздо больше. Как получилось, что вы изменили своей первой спортивной привязанности?

- Повлияла цепочка житейских случайностей. Однажды зимой, катаясь на лыжах, сильно простудился. Никак не могли вылечить от воспаления легких, и возникли подозрения на туберкулез. С этим диагнозом, потом, к счастью, не подтвердившимся, заперли на два месяца в Пуще-Водице - там был противотуберкулезный санаторий для детей. В это время отцу выделили на заводе долгожданную двухкомнатную квартиру в Первомайском, как его тогда называли, массиве. Меккой для местных мальчишек, в компанию которых я, естественно, влился после выздоровления, оказался расположенный неподалеку стадион СКА. Там тренировались преисполненные чувства собственного достоинства ребята из ДЮСШ гороно - нам, "дикарям", они великодушно дозволяли стоять за воротами и подавать мячи. А мячи были, я вам скажу, необыкновенные: настоящие, ниппельные, какими у себя во дворе мы сроду не играли. Поэтому прежде чем вернуть это кожаное чудо в поле, хотелось хоть немного им "почеканить".

И вот однажды подходит ко мне какой-то солдат: "Мальчик, ты не хочешь серьезно заняться футболом?" Я согласно киваю, солдат ведет меня к тренеру. Им оказался известный на всю страну детский футбольный наставник Михаил Корсунский. Его команда тогда была чемпионом Советского Союза по юношам, а такие футболисты, как Вадик Соснихин, Толя Шепель со временем стали знаменитостями.

- Не говоря уже о Мунтяне...

- Ну так вот. Остановил Корсунский тренировку, собрал своих в кружок, бросил мне мяч и говорит: "Покажи-ка народу все, что умеешь". Я начал жонглировать мячом: правой - левой, правой - левой... Долго жонглировал, а потом исполнил любимый трюк, который мы у себя во дворе называли "бразильским". Это когда бежишь с мячом, оставляешь его чуть сзади, а потом неожиданно двумя ногами из-за спины верхом перебрасываешь мяч себе на ход - представляете? Получилось очень удачно, и довольный Корсунский даже сказал своим назидательно: "Теперь-то вы поняли, как это делается?" Моя судьба была решена.

- Но футбольная школа гороно, пусть и достаточно известная, - это все-таки еще не киевское "Динамо". Когда и как засветились перед тренерами знаменитого клуба?

- Сделать это было достаточно просто, потому что в те годы проводилось очень много юношеских соревнований, и мы, мальчишки, были постоянно на виду у специалистов. Меня включили в сборную Киева, за которую выступали и другие ребята из нашей школы - Семен Альтман, Витя Кащей, а также юные динамовцы, и среди них, в частности, Толя Бышовец. После спартакиадного матча со сборной Москвы, который мы выиграли - это я почему-то хорошо запомнил - со счетом 5:2, работавший тогда с динамовским дублем Михаил Коман предложил мне назавтра в 11.00 быть у стадиона "Динамо", откуда футболисты команды отправлялись на тренировочную базу.

К БОГАМ ОБРАЩАЛИСЬ ПО ОТЧЕСТВУ

- Как вы отнеслись к этому предложению?

- Поначалу - с жутким восторгом. Представьте чувства девятиклассника, да еще шкета ниже, чем "метр с кепкой", которому предлагают тренироваться с киевским "Динамо"! На следующий день дома так и не нашел подходящей сумки, взял школьную дерматиновую папку со сломанным замком, запихал в нее старые кеды - и вперед. Приехал на "Динамо" минут за десять до назначенного срока. Спрятался за дерево и наблюдаю: автобус уже стоит, начали подходить футболисты. Все строго по субординации. Сначала - дубль: Рудаков, Соснихин, Левченко, Медвидь... У меня уже дрожь в коленках началась. А когда и динамовские звезды вальяжно так стали подходить, один за другим скрываясь в автобусном чреве, - просто какой-то животный страх обуял... Биба! Сабо! Серебряников! Лобановский! Базилевич! Турянчик! Островский! Щегольков! Для меня они были просто футбольные боги, сошедшие на землю. Ровно в 11.00 дверь автобуса со скрипом закрылась - и боги уехали на тренировку. Я вышел из-за дерева и поплелся домой, проклиная себя за трусость и совершенно искренне полагая, что второго шанса сесть в этот автобус судьба мне не даст.

- Выходит, дала, иначе нам с вами не о чем было сегодня вспоминать.

- Примерно через неделю после того позорного бегства случайно встретил Бышовца, с которым мы жили неподалеку, хотя и учились в разных школах: "Что с тобой? Меня каждый день тренеры спрашивают: куда делся этот малый?" Толины слова успокоили и помогли перебороть страх.

- Субординация в "Динамо" тогда была строгая?

- Да. По-моему, она являлась слепком с самой жизни: в те годы человек, умевший что-то делать намного лучше тебя, да еще старший по возрасту, имел неписаные привилегии в любом коллективе. Мы, молодые, никогда не обременяли наших "стариков" дежурствами по команде, сами безропотно таскали сетки с мячами, прочие тренировочные атрибуты. Чтобы поселиться на выезде в одном гостиничном номере с кем-то из ветеранов, обязательно нужно было спросить разрешения и у главного тренера, и у самого игрока.

- Как вы к ним обращались - по имени-отчеству?

- Как правило, только по отчеству: Биба - Андреич, Серебряников - Петрович, Лобановский - Васильич. А вот назвать Маслова просто "Саныч", по-моему, не смел никто. За глаза он был Дед, а при нашем общении - только Виктор Александрович.

МАСЛОВ СКАЗАЛ: "СЫНОК, ТЫ НЕПРАВИЛЬНО БЬЕШЬ ПО МЯЧУ"

- Коман мне как-то рассказывал, что именно Маслов распознал в худосочном на вид девятикласснике Володе Мунтяне "золотого мальчика" киевского "Динамо". Вы ходили у него в любимчиках?

- В привычном понимании этого слова - нет: вряд ли у такого требовательного тренера, как Маслов в принципе могли быть любимчики. Другое дело, что он с очевидной симпатией относился к людям, которые искренне любили футбол, а не себя в футболе. И поэтому был, если хотите, по-человечески терпелив в работе с ними. Например, мне, весившему около 60 кг и не дотягивавшему в росте даже до 170 см, при знакомстве он гипотетически был бы вправе сказать примерно так: "Сынок, ну что ты придумал: какой футбол при твоих "габаритах"? Руководство требует результата - а я тут открою детский сад".

На самом же деле сказал Дед совсем другое: "Сынок, ты неправильно бегаешь и неправильно бьешь по мячу. Я тебе помогу избавиться от этих изъянов, но при условии, что ты и сам будешь хотеть того же". Нужно ли говорить, как я этого хотел! И был готов умирать на тренировках, чтобы заслужить расположение великого тренера.

- В чем заключалось его величие?

- Маслов обладал фантастической интуицией, мудростью. Он был, если хотите, богоизбранный тренер. Причем это касалось не только неправдоподобного масловского предвидения путей развития футбола, без преувеличения, в мировом масштабе (достаточно вспомнить тактическую революцию по переходу киевского "Динамо" на игровую схему 4-4-2, затеянную Дедом на два года раньше, чем это сделали англичане в триумфальном для них 1966 году), но и его прозорливости, связанной с перспективами каждого игрока, который находился в его распоряжении.

Именно это позволило нам в том же 66-м открыть "золотую эру" команды, когда группа вчерашних дублеров, и ваш покорный слуга в их числе, заменила пятерку уехавших на ЧМ-66 динамовских игроков - и мы сделали дубль! Правда, тренеры сборной СССР оказали нам большую услугу, когда по каким-то ведомым только им причинам не взяли в Англию Андрея Бибу - лучшего футболиста страны 1966 года.

ПОРКУЯНА ПРИДАВИЛА НЕОЖИДАННАЯ СЛАВА

- Из той пятерки, что ездила в Англию, самой загадочной персоной оказался Валерий Поркуян. Став с четырьмя голами лучшим бомбардиром советской команды на ЧМ-66, он в киевском клубе толком так и не заиграл. Интересно, у вас, партнера Поркуяна по "Динамо", человека, даже попавшего с ним в один анекдот, есть объяснение случившемуся?

- Футбольная судьба Поркуяна сложилась уникально во многих отношениях. В наше время никому, кроме этого форварда с удивительным голевым чутьем, не удавалось оказаться в основном составе "Динамо", практически минуя дубль, где всем остальным обязательно приходилось повариться годок-другой, а то и подольше. Он сразу привлек внимание тренеров сборной страны, когда блестяще начал в "Динамо" сезон-66. А что с ним случилось потом, после Англии? Моя версия, разумеется, никак не претендующая на роль истины даже в предпоследней инстанции, такова: неожиданно свалившаяся мировая бомбардирская слава Валеру придавила психологически.

Сознание того, что от тебя теперь ждут чудес в каждом матче, придавит кого угодно, а Поркуяну было тогда всего 22 года. Маслов старался его "воскресить", давал шанс выйти из этого состояния, но - не получилось. И Поркуян вернулся в свой "Черноморец", уровень турнирных претензий которого, конечно же, был несравним с высотой динамовской планки.

ШЕВЧЕНКО БЕЖИТ НЕ БЫСТРЕЕ БЛОХИНА

- Лично вам эта планка позволила к 22 годам трижды стать чемпионом СССР, чего в таком возрасте не удалось больше ни одному футболисту, а к исходу карьеры иметь коллекцию из семи золотых медалей, которую впоследствии собрал только еще один игрок Олег Блохин. Но в отличие от Блохина, тоже блеснувшего спортивным долголетием, вы пережили на поле не одну, а две эпохи в истории киевского "Динамо" - эпоху Маслова и эпоху Лобановского. Многие считают этих выдающихся наставников антиподами, ссылаясь, как правило, на общеизвестный факт: в "Динамо" Маслова-тренера не нашлось места Лобановскому-игроку. Интересно узнать ваше мнение?

- Ну, что там не поделили, почему поссорились 35 лет назад Виктор Александрович и Валерий Васильевич - это я, с вашего позволения, опущу, потому что не знаю - сам еще маленький был (смеется). Но как тренеры они, конечно же, никакие не антиподы, а скорее наоборот: Маслов, по сути, явился предтечей Лобановского. Оба они уходили от игрового примитивизма и делали ставку на футболистов неординарных, хорошо видящих поле, способных, как в шахматах, просчитывать развитие событий на несколько ходов вперед. Ключевой тезис - об универсализме - сформулировал Лобановский, однако рамки привычных представлений об амплуа футболистов на поле начал раздвигать еще Маслов. Разве такие динамовские защитники 60-х годов, как Островский, Щегольков, Левченко не расширяли диапазон своих действий, когда подключались к атакам? Позже - уже у Лобановского и с еще более зримым эффектом - это делали Трошкин и Матвиенко, а уж Лужный довел идею до логического завершения: стал в одиночку контролировать всю бровку.

- В ваше время играть было легче?

- Думаю, да. По сравнению с сегодняшним днем мы располагали просто уймой времени на обработку мяча и принятие решения. Но, "сознавшись" в этом, возможно, дальше я вас удивлю, когда скажу, что в скорости бега, допустим, форвард Бышовец вряд ли уступал форварду Блохину, а тот, в свою очередь, наверняка бежал на тренировках никак не медленнее, чем Шевченко или Ребров. Однако старшие все равно никогда "не догонят" младших, потому что возросли так называемые коллективные скорости, сделавшие футбол, если угодно, еще более командной игрой, чем он был в наше время.

ТАК ДОЛГО, КАК МАТТЕУС, ТОГДА НЕ ИГРАЛИ

- Прошло 25 лет со времени первой победы киевского "Динамо" в Кубке кубков. Какое место в вашей богатой игровой биографии занимает тот финальный матч с "Ференцварошем" в Базеле в мае 75-го?

- Да он просто вне конкуренции! Подержать в руках еврокубок - по-моему, голубая мечта любого футболиста. Только я не согласен с некоторыми моими бывшими одноклубниками, которые теперь, с солидной временной дистанции представляют тот финал чем-то вроде легкой прогулки: мол, всем и так было ясно, что "Динамо" сильнее "Ференцвароша". Наверное, априори в классе мы венгров действительно превосходили, однако это предстояло еще доказать, а в кубковых матчах случается всякое. Не сумели же мы исключить нелепую случайность, оказавшуюся для нас роковой, в другой - самой горькой игре на моей памяти...

- Это в какой же?

- За сборную СССР в четвертьфинале чемпионата мира 1970 года. На исходе дополнительного времени уругвайцы по недосмотру судьи вернули в поле мяч, уже ушедший за лицевую линию. Наши защитники от такой наглости оцепенели, и соперники забили решающий гол. В раздевалке мы рыдали, как дети.

- Расставание с футболом как игрока для вас было трудным?

- Последнюю игру за "Динамо" я провел осенью 77-го в Ереване. Никто мне на дверь не указывал, но сам чувствовал, что на первые роли уже пришли другие. Да и атмосфера вокруг возрастных футболистов тогда у нас была вполне однозначная: 30-летний рубеж перешел - значит, пора на покой, будь ты хоть трижды великий. Это сейчас на Евро-2000 запросто можно было открыть клуб "кому за 30", сделав Маттеуса его почетным председателем, а тогда - в советском футболе - нас списывали в архив гораздо раньше.

ТРАГЕДИЯ НА ШОССЕ

- Вы были готовы к этому?

- Сам я считал, что на 200 процентов. Пока играл, окончил не только инфизкульт, но и юрфак. Затем поступил в аспирантуру факультета международных отношений университета, которую окончил, хотя кандидатскую так и не защитил.

- Почему?

- Потому что пережил такую трагедию - врагу не пожелаешь.

- В свое время я слышал о страшной автомобильной аварии, связанной с вами, но подробностей не знаю по сей день. Расскажете?

- Тут надо все по порядку... Весной 78-го, когда я уже тренировал динамовских мальчишек и параллельно занимался в аспирантуре, меня вызвал в Москву председатель ЦС "Динамо" Богданов: "Кто тебя надоумил так рано с футболом закончить? Если больше не нужен Киеву - давай к нам, в московское "Динамо". Ты в каком звании? Капитан? Значит, завтра станешь майором". Я поблагодарил динамовского начальника за приглашение и перспективы служебного роста и - вежливо отказался: мол, со временем хочу целиком сосредоточиться на науке, мне это интересно. Согласись я тогда с аргументами Богданова - может, судьба не послала бы мне таких испытаний, кто теперь знает? Но через неделю после моей поездки в Москву случилось то, что случилось: сидя за рулем "Жигулей", я попал в страшную автомобильную аварию, в результате которой погиб человек, сидевший в салоне рядом со мной... Сам я с переломами двух позвонков и множеством других травм надолго оказался в больнице, а на "воле" в это время завели уголовное дело. Сразу, еще не разобравшись ни в чем, отняли партийный билет, а из Москвы пришла депеша за подписью Чурбанова: "Уволить капитана Мунтяна из органов МВД".

- Вы так дорожили партийным билетом?

- Ну если не лукавить, то придется признать, что в те годы этой красной книжицей в общем-то дорожили все, кто ее имел. Но больше всего меня тогда подкосили не эти, пусть и крайне неприятные, но все же формальности, а реакция окружающих. Даже достаточно близкие люди, в том числе некоторые одноклубники, от меня отвернулись, как от изгоя. Иногда наступало такое дикое отчаяние, что в петлю хотелось лезть... Не знаю, что бы со мною было, если бы не жена и дети - только они своей поддержкой помогли тогда выжить.

- Чем же закончилось уголовное дело?

- Через полгода его закрыли - за отсутствием состава преступления. Техническая экспертиза автомобиля, которую провели приезжавшие в Киев специалисты из Тольятти, показала, что рулевая колонка имела серьезный заводской дефект. Он-то и стал причиной аварии.

ЧУРБАНОВ СВОЙ ПРИКАЗ НЕ ОТМЕНИЛ

- Партийный билет вернули?

- (Смеется) Ну дался вам этот билет! Его-то вернули, а вот Чурбанов свой торопливый приказ уже не отменил. И пришлось мне из эмвэдэшного капитана перековаться в армейского.

- Каким это образом?

- Когда я окончательно вылечился и даже в матчах ветеранов начал иногда выходить на поле, начальник киевского СКА Виктор Пьяных предложил стать в этой команде играющим тренером с перспективой в следующем сезоне занять место главного - Алексея Мамыкина, который собирался вернуться в Москву. Я согласился и попросил Пьяных похлопотать о восстановлении меня в звании капитана - пусть армейского. Тот обратился к командующему Киевским военным округом, и с несправедливостью, допущенной Чурбановым, было покончено. В СКА, который еще при Мамыкине пробился в первую союзную лигу, я проработал два года, а потом три сезона провел на Мадагаскаре, где тоже тренировал армейскую команду.

ТРЕНЕР СБОРНОЙ С ЗАРПЛАТОЙ 18 ДОЛЛАРОВ

- В вашей тренерской биографии наиболее заметным периодом мне представляется работа с олимпийской сборной Украины. Но почему она получилась такой непродолжительной? Что побудило зимой 1994 года оставить весьма перспективную команду, лидировавшую в отборочном цикле с 9 очками из 9 возможных, и отправиться в Гвинею? Если вы помните, буквально за день до вашего отъезда в Африку мы разговаривали в Киеве, однако тогда вы ничего не захотели объяснить. Может, сделаете это теперь?

- Наверное, мне просто не хватило выдержки и терпения, а ситуация в украинском футболе тех лет требовала от тренера сборной прежде всего именно этих качеств. Чтобы хоть как-то содержать олимпийскую команду, платить моим помощникам зарплату, а футболистам премиальные, пришлось с подачи друзей-бизнесменов создать Фонд имени Мунтяна. Считал этот шаг в вышей степени нескромным, но другого выхода не было. Я был единственной штатной единицей в команде с официальной зарплатой, эквивалентной 18 долларам в месяц! Однако дело не в этом - в конце концов я уже получал свою подполковничью пенсию и с голоду бы не умер.

Окончательно добил меня один эпизод, случившийся накануне игры с Эстонией. Стоял ноябрь, в Киеве холодно, предзимье, а у нас не хватает теплых курток с национальной символикой для всех игроков. Ладно, думаю, те, которые выйдут на поле, без курток обойдутся, а запасные? Ну не могут же игроки, представляющие целую страну, быть одеты кто во что горазд! Поход нашего администратора с "челобитной" в Госкомспорт ничего не дал. И тогда я, старший тренер олимпийской сборной Украины, за день до игры лично отправился к тогдашнему министру спорта Борзову с просьбой о выдаче "напрокат" нескольких теплых курток с национальной символикой. Сказал, что обязуюсь вернуть их сразу после игры, в чем готов дать любую расписку! И ...получил от ворот поворот. Это и стало последней каплей.

- Кто играл тогда в вашей команде?

- Шовковский, Шевченко, Ребров, Косовский, Парфенов, Ващук, Дмитрулин, Федоров... Продолжить или достаточно? И для этих ребят курток не нашлось...

СУДЬИ ОНИ И В АФРИКЕ СУДЬИ

- Как вам работалось в Африке?

- В Гвинее провел четыре года, и в 98-м мы "доехали" до финального турнира Кубка Африки. Проводился он в Буркина-Фасо и, на свою беду, мы попали в одну группу с хозяевами. Победили Алжир - 1:0, сыграли вничью с Камеруном - 2:2. А когда на первых минутах встречи с Буркина-Фасо арбитр на ровном месте удалил гвинейского игрока, стало ясно, что дальше нас просто не пустят. Мы уступили - 0:1, и в плей-офф попали хозяева. Словом, судьи - они и в Африке судьи.

- Ваше появление после африканской командировки у руля ФК "Черкассы" - команды первой украинской лиги - было довольно неожиданным...

- Для меня самого - ничуть. Президент этого клуба звонил в Гвинею еще за год до того, как там закончился мой контракт. Перед "Черкассами" стояла задача выйти в высшую лигу, и мы ее фактически решили: запорожское "Торпедо" тогда из-за финансовых трудностей снялось с розыгрыша, и, если следовать спортивному принципу, мы имели право на повышение в ранге вместе с "Черноморцем". Однако в ПФЛ решили иначе и придумали "переходный матч" с "Прикарпатьем", в котором мы соперникам уступили.

... С симферопольской "Таврией", славящейся привычкой менять главных тренеров, как перчатки, Мунтян проработал меньше четырех месяцев и сразу по окончании чемпионата Украины-99/2000 получил расчет - без каких-либо комментариев со стороны руководства клуба. Впрочем, он ни на чем и не настаивал, а мне сказал с улыбкой человека, давно прошедшего в футбольной жизни все возможные испытания: "Что ни делается - к лучшему".

Мудрость, возможно, не универсальная, но в данном случае, как мне представляется, вполне ситуации соответствующая.

Юрий ЮРИС

Киев