Газета Спорт-Экспресс № 153 (2349) от 10 июля 2000 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 1

"АТОМНЫЙ" ТРЕНЕР

Валерий Лобановский, который уже давно, ничему не удивляясь, привык удивлять других, во время нашего последнего разговора в Киеве неожиданно произнес: "А вы видели "Зенит" в матче со "Спартаком"? Какая организованная команда!"

Полагаю, что в данном случае футбольного маэстро поразил не столько новый облик "Зенита", сколько то обстоятельство, что его бывшему соратнику по сборной СССР Юрию Морозову удалось провести сложнейшую "пластическую операцию" так быстро. И когда в день матча с другим столичным клубом - "Динамо" мы встретились с главным тренером питерцев в номере 1006 отеля "Орленок", я не преминул повторить комплимент Лобановского, дорогого стоящий. Юрий Андреевич отреагировал на него деловито спокойно и с ходу постарался объяснить мне, что ничего сверхъестественного с его командой не произошло.

- Я ведь в "Зените" с января. И хотя пришел тогда вторым тренером, мы договорились с Давыдовым, что будем менять систему тренировок, тактику, подход к делу и еще множество нюансов, влияющих на игру. На сборе работали уже в новом ключе, и команда смотрелась хорошо. Настолько хорошо, что мне даже было непонятно, почему не последовало продолжение той межсезонной игры в первых матчах чемпионата. Может быть, потому, что я все-таки выступал в роли ассистента и игроки до конца не поверили в то, что от меня исходило? А может быть, кто-то влиял на процесс со стороны? Не знаю и не хочу гадать. Однако факт остается фактом: команда на старте вдруг стала играть в пляжный футбол. А какого можно достигнуть результата без тактических сюрпризов, когда сопернику все видно и понятно? Если мы были сильнее физически - побеждали, если слабее - проигрывали.

- Неужели все решала "физика"?

- Представьте себе, да. Пусть не обижаются российские футболисты, но, за исключением пяти спартаковцев, которые многое определяют в своей команде, все они примерно одинакового, среднего уровня. И ход матча зависит от физической готовности, от счастья, от судьи, от домашних или чужих стен...

- ...от дождя, от солнца...

- Вы иронизируете, а между тем события в "Зените" приняли серьезный оборот. Давыдов написал заявление об уходе, и ему подыскивали замену. Я не входил в число кандидатов и лишь временно встал у руля "Зенита". И когда в чемпионате возникла пауза, связанная с двумя матчами сборной, у меня появилась возможность побеседовать с ребятами по душам. "Что же с вами произошло? - спрашивал каждого из них. - Мы же на сборе встречались и с немецкими, и с австрийскими, и с бельгийскими, и с нашими командами. Кого-то побеждали, кому-то уступали, но главное - у нас прорезалась игра, ставившая соперников в тупик. Почему мы от нее отошли?!" И, не дожидаясь ответа, предложил в течение двух недель относиться к работе, как на том сборе, во время которого мы нащупали свою игру.

- И как на это отреагировали футболисты?

- С пониманием. И без ропота, я бы даже сказал - с воодушевлением взялись за дело. И уже в первом матче с "Черноморцем", который сметал на своем пути всех, как бульдозер, зенитовцы начали себя проявлять. Многое получалось, и постепенно появилась уверенность в том, что команда избрала верный путь. И во встрече со "Спартаком" никто не дрогнул, никто не смотрел на табло - на время, на счет.

- Иными словами, вы продемонстрировали психологическую устойчивость, характерную для того же "Спартака" или, к примеру, киевского "Динамо", которые играют в свой футбол независимо от счета?

- Это вы верно подметили. Если команда опирается на свою игру, она даже в критические минуты, когда "Спартак" отчаянно бросился отыгрываться, знала, что делать. Оборонялась без паники, без авантюры, отвечая острыми контрвыпадами. Вероятно, на все это, включая командный характер, и обратил внимание Лобановский.

- Вы долгое время работали с Лобановским в сборной Союза. При каких обстоятельствах обнаружилось сходство ваших взглядов на футбол?

- Двадцать шесть лет назад на чемпионате мира в Германии голландцы показали тотальный футбол, а осенью того же 1974-го Лобановский, Алескеров и я были на стажировке в Голландии и в течение месяца наблюдали за тренировками "Аякса", ПСВ, "Фейеноорда", "Твенте"... Жили мы на базе национальной сборной, где на специальных курсах готовят тренеров четырех категорий - от D до А. Причем чтобы получить высшую квалификацию, нужно пройти через все четыре группы. А возглавлял этот тренерский институт великолепный специалист г-н Плойер, обладавший глубокими знаниями по методике спортивной тренировки. И он поведал, с помощью каких упражнений можно достичь в игре многократных скоростных подключений фланговых защитников, прессинга, группового отбора. То есть всего того, что мы с Валерием Васильевичем взяли на вооружение, развивали и совершенствовали.

- Вы ведь работали в ту пору в олимпийской сборной СССР?

- Да. Когда первая команда проиграла ирландцам, Бесков возглавил олимпийскую сборную, а я был его помощником. А после нашей совместной поездки в Голландию Лобановский пригласил меня в свой штаб национальной.

- Итак, вы более двух лет поработали в компании с Лобановским, Базилевичем и Петрашевским. Кроме них и Бескова удалось пообщаться с какими-либо другими известными коллегами?

- Разумеется. И с Масловым, и с Севидовым, и с Качалиным... Но если они были практиками футбола, то я в большей степени - теоретиком. У меня и степень есть - кандидат педагогических наук.

- Лобановский в 1974 году впервые с киевским "Динамо" выиграл звание чемпиона страны. У вас подобных достижений не было. Вероятно, в сборной не только последнее, но и первое слово было за ним?

- Вы знаете, многим в тот период Лобановский представлялся этаким тренером-диктатором. В действительности же мы подолгу и бурно дискутировали, причем Василич всегда умел выслушивать оппонента до конца. Но должен вам признаться, что расходились мы с ним в мелочах, а в общем направлении наши мнения совпадали.

- Однако в конце 1976-го вы снова вернулись к Бескову - только не в сборную, а в "Спартак", который ему, динамовцу, было поручено вернуть в высшую лигу. В то время вы понимали, что Бесков станет проповедовать совершенно иной стиль игры, нежели ваш единомышленник Лобановский?

- Видите ли, тогда как личность Бесков производил на меня более сильное впечатление, чем Лобановский. Все-таки против Василича я играл, у нас не было такой разницы в возрасте, как с Константином Ивановичем, который к тому времени во многих командах, в том числе и в сборной, неизменно проявлял себя как специалист крупного масштаба. Кстати, с Бесковым мы познакомились в середине 60-х в Самарканде, когда я, готовясь к защите диссертации, проводил кое-какие эксперименты с футболистами "Зенита", а он готовил к сезону московское "Динамо". Мы много времени провели вместе, я прислушивался к его советам, а Бесков, как всякий умный человек, вероятно, не пропускал мимо ушей кое-что из моих суждений. И тем не менее я был ужасно поражен, когда он, возглавив в марте 1974-го сборную СССР, сделал меня, не работавшего тренером ни в одной команде, своим ассистентом. Правда, вскоре после матча с ирландцами он покинул этот пост, и большинство до сих пор считают, что его сняли с работы. Да никто Бескова не снимал! А свой уход он объяснял мне так: "У нас в сборной шесть-семь киевлян, у них другая методика подготовки, и если мы останемся, то будем их просто ломать". То же самое он повторил руководителю спорткомитета Сергею Павловичу Павлову. Тот два дня не сдавался, но все-таки пришел к выводу, что на сбор в Югославию сборная должна ехать во главе с Лобановским и Базилевичем. А те, в свою очередь, включили меня в делегацию, попросив для начала заняться тягомотным оформлением документов на выезд.

- Что ж, поступок Бескова, безусловно, заслуживает уважения. Как, кстати, и сегодняшних зарубежных тренеров, которые после относительных неудач на чемпионате Европы подали в отставку. Через два года Константин Иванович решился взяться за спасение "Спартака" - и вы снова составили ему компанию, но всего лишь на несколько месяцев.

- Я вообще не испытывал горячего желания идти в "Спартак". "Динамо" - другое дело, - говорил я Бескову. - А тут и вы новый человек, и я". Но вы же знаете Бескова, наверное, не хуже меня - он кого хочешь может убедить! К тому же по его настоянию в команду вернули Николая Петровича Старостина, к которому я относился с огромным уважением. Но, увы, уже на сборах, где Бесков ставил игру, базировавшуюся на ювелирной технике, коротких и средних передачах, я стал активно пропагандировать функциональную подготовку, полярные тактические решения, а если коротко - то футбол "по Лобановскому", который мне импонировал в большей степени. Бескову показалось, что Морозов переступил рубеж, отделяющий второго тренера от первого. Я почувствовал это и в один прекрасный день сказал ему: "Константин Иванович, готов сотрудничать, но не беспрекословно выполнять указания". Старостин возражал против моего отъезда из Сочи, хотя в душе понимал, что тандема единомышленников из нас с Бесковым уже не получится. И дал мне деньги на обратный билет.

- В общем, вы пострадали за идею?

- Да я вовсе не пострадал. Просто не смог пойти против собственного "я" и уверен, что правильно сделал. В Ленинграде, узнав, что я свободен, предложили возглавить "Динамо", которое тонуло в первой лиге. Категорически отказывался, но меня предупредили: "Шутки с первым секретарем горкома Аристовым плохи: не согласишься - на тренерской карьере можешь ставить крест".

- А первый секретарь обкома, член Политбюро Романов не влиял на футбольную жизнь в Ленинграде, как, скажем, Щербицкий в Киеве?

- Нет. Щербицкий был страстным поклонником "Динамо", а Романов лишь симпатизировал "Зениту", в который, кстати, я пришел старшим тренером, заменив заболевшего Зонина. Но прежде помог "Динамо" достойно завершить сезон в первой лиге.

- Вы проработали в "Зените" пять лет и оставили его на Садырина, который спустя два года сделал его чемпионом. Многое изменилось в команде с вашим уходом?

- В ней не могло произойти коренных перемен, поскольку я еще в 1977 году пригласил Садырина, выпускника ВШТ, в "Зенит", где мы вместе проработали все эти пять лет. Думаю, что и мои уроки - теоретические и практические - не прошли для него бесследно. А если сравнить фотографии команды, которую я покинул, с той, которая стала первой в стране, то на ней почти одни и те же лица.

- Ну почему вы расстались с "Зенитом", уже готовым штурмовать вершины?

- Во-первых, потому что получил приглашение возглавить киевское "Динамо", а во-вторых, потому что оставлял "Зенит" на энергичного, влюбленного в дело специалиста. Увы, за последние годы Садырин незаметно подрастерял свои лучшие качества, что незамедлительно сказалось на результатах его команд.

- Я с вами согласен. Но в данном случае меня больше интересует судьба тренера Морозова. Вы расстались со своим детищем, вероятно, еще и потому, что у вас появился шанс проверить себя в работе с футболистами высокого международного класса - Блохиным, Буряком, Бессоновым...

- Что там скрывать, непросто было покинуть команду, которая уже в следующем сезоне могла стать чемпионом. Но я решился на это. И появилось немало версий, связанных с моим уходом. А было вот как. Когда Лобановского в приказном порядке сделали освобожденным тренером сборной, меня вызвали в ЦК партии Украины и попросили принять эстафету у Валерия Васильевича. Романов не мог скрыть своего возмущения: "А почему, собственно, наш тренер должен переезжать в Киев?!" Тем не менее, когда их пути со Щербицким пересеклись, украинский партийный вождь, видимо, уговорил ленинградского. И я оказался в "Динамо". Но вся беда заключалась в том, что как раз в этот период в команде началась смена поколений. Уже ушли Решко, Фоменко, Коньков, Матвиенко, Трошкин, Онищенко... Серьезнейшую травму получил Бессонов. Из золотого состава остались, по существу, лишь Блохин, Буряк и Веремеев. Конечно, "Динамо" и в тот момент было хорошей командой, но ради будущих успехов я вынужден был переформировать состав. Появились Яковенко, Олег Кузнецов, дебютировал Михайличенко. Но то ли после Лобановского я выглядел в глазах игроков не таким авторитетом, как он, то ли повлияла перестройка на ходу, но мы заняли лишь седьмое место. Правда, и Василич, вернувшись в команду, в следующем сезоне поделил с "Жальгирисом" и "Кайратом" 8-10-е места. В общем, на рождение нового "Динамо" потребовалось два года. Кстати, Лобановский хотел, чтобы я остался его помощником в клубе. Но я подумал, что после этого мне сложно было бы снова стать первым в другой команде, и отказался.

- Но в сборной согласились на роль "второго", и помню, как поздней осенью 1983-го в Новогорске я провел вечер в компании тренеров накануне отъезда в Португалию, где решалась судьба путевки на Евро-84. Матч судил француз и в завершении своей карьеры назначил злополучный пенальти, хотя Боровский нарушил правила в метрах трех от штрафной.

- Еще неизвестно, нарушал ли - ведь играли под проливным дождем. И португалец скорее всего поскользнулся. Да игра в Лиссабоне вообще не имела бы значения, если бы до этого Польша заранее не выбросила "белое полотенце" в матче с Португалией. Впрочем, этого не докажешь.

- Да мы и не станем этим заниматься. Но возвращаясь к памятному для меня вечеру в Новогорске, хотел бы, чтобы вы ответили на тот же вопрос, который я задал тогда Лобановскому: "Я видел вашу тренировку. Всем игрокам вы предложили одинаковое упражнение с серьезной нагрузкой. Но конец сезона сложился для каждого из них по-разному. Например, спартаковцы провели два труднейших матча с "Астон Виллой" и решающий - за звание чемпиона - с "Днепром". Не было бы смысла дифференцировать нагрузки?" На что Лобановский мне ответил: "Если люди не пройдут через эту работу, их нет смысла использовать в игре - они будут к ней не готовы". Юрий Андреевич, вы придерживаетесь аналогичных взглядов?

- Абсолютно таких же. Ведь это своеобразное тестирование игроков - на волю и игровые возможности. Подобная работа еще дает возможность тренерам определить состояние каждого игрока в отдельности и всей команды в целом. Делать подобные выводы в ходе игры - непростительно поздно.

- Неисповедимы пути людские, а тем более тренерские. После обидного поражения сборной в Португалии и Лобановский, и вы покинули ее. Валерий Васильевич сосредоточился на родном киевском "Динамо", вы - на незнакомом ЦСКА, заметно омолодив его состав.

- У меня был отличный контакт с тренером молодежной сборной Мосягиным, в распоряжении которого была плеяда одаренных футболистов: Татарчук, Иванаускас, Медвидь, Савченко, Колотовкин, а Кузнецова мне посоветовал забрать из Смоленска опытнейший коллега - Волчок. Пригласил Корнеева из дубля "Спартака". Они и составили костяк команды. Это были разные четыре года. Мы вылетали из высшей лиги, возвращались в нее и в конце концов снова вылетели. В последнем случае я, пожалуй, неверно построил отношения с игроками, которых взял в команду в возрасте 18-19 лет. Но они успели повзрослеть, стать офицерами, женились, получили квартиры, армия выделила для них 15 (!) "Волг" - за деньги, но вне очереди. Я же по-прежнему относился к ним как к тем юношам, которые когда-то появились в команде. До предела "закрутил гайки", и все кончилось тем, что дома в последнем матче с "Зенитом" мои футболисты сделали все, чтобы меня в команде не оставили. А для этого надо было проиграть.

- Ну хватит о грустном. Давайте лучше вспомним славный тренерский триумвират Лобановский - Морозов - Мосягин, под руководством которого сборная СССР завоевала серебряные медали Евро-88 в ФРГ.

- У нас был не триумвират, а квартет. Ведь начальник команды Симонян блестяще выполнял ту же роль, что и Старостин в "Спартаке". Никита Павлович очень многое унаследовал от Николая Петровича, добавив своего кавказского колорита. Но климат в команде все-таки определял Лобановский. Ибо мы с Мосягиным были у него не помощниками на побегушках, как иной раз бывает, а являлись равноправными партнерами. У каждого из нас был свой участок работы. И не дай бог, если бы я или Мосягин с ней не справились, - тут уж никакая дружба в расчет не шла. И даже мудрейший Симонян мог только смикшировать справедливый гнев Лобановского.

- Можно ли сказать, что пик вашей карьеры пришелся на 1988 год, когда сборная дошла до финала европейского первенства?

- По результату - да. Кстати, через два года, уже на мировом чемпионате в Италии, мы также могли выступить достойно. Но, во-первых, до начала турнира объявили, что после его окончания уходим, а у наших футболистов такой менталитет, что делать этого было нельзя, а во-вторых, швед Фредрикссон не назначил пенальти в ворота аргентинцев, когда Марадона рукой выбил мяч из ближнего угла. Это был тот самый Фредрикссон, который пустил нас "под откос" на чемпионате мира 1986 года в Мексике в матче с Бельгией. Тогда стояла дикая жара, мы измотали бельгийцев, и они думали лишь о том, как бы не проиграть с крупным счетом. И вдруг - два судейских подарка: два гола, забитые Дасаеву из явного офсайда. Это был ужасный психологический удар по нашей команде, выбывавшей из дальнейшей борьбы. А то, что она заслуживала лучшей доли, подтвердилось осенью в Париже, когда в отборочном матче чемпионата Европы мы победили Францию 2:0 с Платини, Жирессом, Тиганой и другими звездами.

- В финальной же части, на мой взгляд, наша команда вполне могла завоевать чемпионский титул. А вы как считаете?

- Могла. Но в полуфинале вторую желтую карточку получил защитник Олег Кузнецов, а опорный хавбек Алейников, заняв его место в центре обороны, не справился с задачей. Ну и к тому же мы не забивали такие голы, которые невозможно было не забить. Вдобавок ко всему Беланов не реализовал пенальти, и мы довольствовались серебром. А ведь на старте турнира наши победили тех же голландцев. А чего стоила победа в полуфинале - 2:0 - над Италией с Мальдини, Манчини, Виалли! Нет, все-таки у нас тогда была замечательная команда!

- Но распался Союз, а с ним исчезла с горизонта и сборная СССР.

- А еще - было бы смешно, если бы не было так грустно - в результате реформы исчезли со сберкнижки те деньги, которые я зарабатывал всю жизнь. Вернулся из Москвы в Ленинград, потом Василич порекомендовал меня на работу в Арабские Эмираты, а оттуда мы вместе переехали в Кувейт, где он стал тренером национальной сборной, а я - олимпийской.

- А в это время многие ваши коллеги, работавшие в низших лигах Союза, искусственно оказались в высшей российского чемпионата. Кроме того, была почти полностью разрушена одна из лучших в мире систем подготовки футболистов в специализированных школах.

- Вот что самое страшное! И мы поплатимся за это через год-два, хотя уже сейчас нет притока молодых талантов - одни и те же люди переходят из команды в команду, и их никто не "подпирает". И конечно, тренерский корпус в Союзе был высочайшей квалификации, а нынче у нас половина тренеров - администраторы по призванию. Вы знаете, в любительский футбол приходят люди, безумно в него влюбленные, а в наш профессиональный - зачастую только за тем, чтобы вырвать для себя как можно больше материальных благ.

- Мы затронули с вами немало тем, но ни словом не обмолвились о полузащитнике Морозове...

- К сожалению, карьера игрока у меня не сложилась. Я учился в Ленинградском технологическом институте на секретном факультете - нам даже тетради запрещали выносить из аудитории. С 19 до 23 лет я не мог в составе "Зенита" выезжать на сборы или на игры за пределы страны. Правда, в 1957 году секретность отменили, я стал таким же игроком, как и все остальные. Но вытеснить из основного состава Завидонова не сумел. Потом играл за "Адмиралтеец", который расформировали в 1961-м, а его место отдали "Динамо", где через три года я и провел свой последний футбольный матч. Впрочем, вообще мог бы остаться рядовым болельщиком, если бы не бросил аспирантуру технологического института.

- Но лекцию о мирном использовании атома сейчас прочитать смогли бы?

- Смог бы. Да пора собираться на игру с "Динамо".

Я побывал на этой игре, в которой "Зенит" победил - 2:1. И, наблюдая за ней, подумал, что Лобановский столь лестно отозвался о питерской команде вовсе не потому, что его тренирует единомышленник. Кстати, и мои собственные комплименты "Зениту" и Юрию Морозову остаются в силе.

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ