Газета Спорт-Экспресс № 130 (2326) от 13 июня 2000 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 1

1122 СУХИЕ МИНУТЫ И ЦЕЛАЯ ЖИЗНЬ

Виктор БАННИКОВ

Родился в 1938 году в Житомире.

Вратарь.

Заслуженный мастер спорта.

Выступал за команды: "Авангард" (Житомир), "Десна" (Чернигов), "Динамо" (Киев), "Торпедо" (Москва).

Чемпион СССР 1967, 1968 гг., серебряный призер 1965 г.

Обладатель Кубка СССР 1964, 1966, 1972 гг.

В чемпионатах СССР провел 209 матчей.

Дважды - в 1964 и 1972 гг. - признавался лучшим вратарем страны.

За сборную СССР сыграл 14 матчей. Был в ее составе на ЧМ-66 в Англии.

В настоящее время - первый вице-президент Федерации футбола Украины.

"Самым талантливым из постяшинской эры голкиперов считаю Банникова. Он был необыкновенно элегантен в игре и прыгуч. Прыжки-полеты в исполнении Виктора - это было нечто", - такую характеристику знаменитого в прошлом голкипера я услышал несколько лет назад из уст Владимира Маслаченко - современника и коллеги Банникова по вратарскому ремеслу.

ОТ "УЭМБЛИ" ДО "УЭМБЛИ"

- Виктор Максимович, недавно я наблюдал за вами с трибуны стадиона "Уэмбли": как перед началом матча сборных Англии и Украины вы в компании с другими высшими футбольными чиновниками двух стран в центральном круге жали руки игрокам обеих команд. Признайтесь, в эти минуты сердечко екнуло?

- Было немного... Но самое дорогое для меня, пожалуй, заключается в том, что на фоне Ширера, Шевченко, Макманамана и Реброва вы все-таки разглядели Банникова. Причем, смею предположить, не как "высшего футбольного чиновника", а совсем в иной ипостаси.

- Разумеется, мои ассоциации уходили в далекий 1966 год.

- Мои тоже. Сыграть на легендарном стадионе мне так и не довелось, хотя и был в составе сборной на чемпионате мира-66 - самом успешном для сборной СССР.

- Это очень обидно - быть и не сыграть?

- (После минутного раздумья.) Не думаю, что на этот вопрос существует простой и категоричный ответ. Есть же дублеры, например, у космонавтов, которые готовятся по той же программе, что и основной экипаж, хотя прекрасно знают: для них вероятность участия в данном полете практически равна нулю и возможна только при возникновении какой-то нештатной ситуации, а ее лучше избежать. Так и в футбольной команде, где есть три вратаря. Обижаться по меньшей мере неумно. Гораздо важнее осознавать свою востребованность уже в том, что ты стопроцентно готов выйти на поле и можешь это сделать в любой момент. На чемпионате мира в Англии мою фамилию дважды вписывали в протокол: в одном матче я был дублером Яшина, в другом - Кавазашвили. И, слава Богу, что с ними ничего не случилось. А вот мне по-настоящему не повезло: ближе к концу турнира получил травму на тренировке - и даже в запас не мог попадать.

- В итоге из пятерки киевских динамовцев, ездивших тогда в Англию, только Йожеф Сабо вернулся домой с причитавшейся за четвертое место бронзовой медалью, которая, как он мне сам рассказывал, хранится теперь где-то в музее украинского Госкомспорта. Вы считаете, это справедливо?

- Ну что поделаешь - такие тогда были порядки: официальных медалей чеканили ровно одиннадцать - по числу игроков, одновременно находящихся на поле. И если уж рассуждать о несправедливости, то ее допустили, на мой взгляд, в отношении только одного из нас - Валерия Поркуяна. Лучший бомбардир советской сборной, без четырех голов которого мы никак не добрались бы до полуфинала, тоже остался без медали.

- Честно сказать, для меня это новость. А почему так случилось?

- Дело в том, что весь комплект наград организаторы турнира передали руководителям нашей сборной, а те уже сами определяли "коэффициент трудового участия" каждого футболиста. При этом во внимание брался не только финальный турнир чемпионата, но и отборочные матчи. Потом я слышал, будто бы Галимзян Хусаинов в порыве альтруизма решил отдать свою медаль Поркуяну. Но лучше об этом спросить у самого Валерия Семеновича.

НИГМАТУЛЛИНА "СГЛАЗИЛИ"?

- При случае непременно это сделаю. Однако и историю о том, как вернувшийся с ЧМ-66 Банников сполна оценил смысл поговорки "Свято место пусто не бывает", когда вдруг обнаружил, что его место в воротах киевского "Динамо" уже занято, тоже хотелось бы услышать из первых уст...

- (Тяжело вздыхает.) Наверное, сколько мне отмерено жить на этом свете, столько придется опровергать легенду о том, как Рудаков в 66-м "вытолкал" из динамовских ворот Банникова. Да, тот сезон в клубе сложился для меня неудачно. Но вовсе не потому, что Женька меня "подсидел", нет. Почему-то все забывают, что из Англии я вернулся травмированным - вот и сыграл в чемпионате страны, который закончился для динамовцев триумфально, только семь матчей. Зато два следующих чемпионата, тоже для киевлян золотых, мы с Рудаковым играли примерно поровну.

Мне кажется, что именно киевское "Динамо" в середине 60-х годов создало прецедент в нашем футболе, всем доказав, как это важно - иметь пару абсолютно равноценных голкиперов, которых вовсе не следует привычно рассчитывать на "первый-второй".

- На то же время приходится вратарское достижение Банникова - 1122 сухие минуты, до сих пор не превзойденное никем из голкиперов на всем постсоветском пространстве. Помните, как вы шли на рекорд?

- Да никуда я не шел! Сам узнал об этом рекорде, наверное, уже в 50-летнем возрасте. Когда футбольная статистика - и тут я просто обязан сделать реверанс в сторону "СЭ" - у нас наконец-то обрела права гражданства. Тогда же, в шестидесятых, понятия не имел, что иду на какой-то рекорд. Хотя, может, оно и к лучшему было.

- Иначе "сглазить" могли?

- Во всякую чертовщину, конечно, не верю, но логическому объяснению подобного рода опасения все же поддаются. Ведь помимо сознания у любого человека, как известно, существует еще и подсознание, влиять на которое мы не властны. Помните, сравнительно недавно вы мне звонили и спрашивали: как отнесется Банников к перспективе "крушения" рекорда 32-летней давности, на который посягал в чемпионате России Руслан Нигматуллин?

- Разумеется, помню.

- Я ответил тогда совершенно искренне, что буду этому рад и постараюсь первым поздравить молодого голкипера московского "Локомотива" с успехом, потому "вечные" рекорды противоестественны самой природе спорта. И что потом получилось? Нигматуллин вышел на очередной матч - и уже через пять минут его ворота были распечатаны... В том числе, полагаю, и потому, что где-то в подкорке у вратаря помимо его воли все равно отложилось: "Иду на рекорд... Иду на рекорд..." Вот и выходит, что мы Нигматуллина как бы "сглазили".

- Ну а если попробовать обойтись без суеверий?

- Тогда придется признать, что по большому счету тут дело, видимо, не во вратаре, вернее - не столько в нем, сколько во всей команде. Если бы Нигматуллин имел перед собой защитников такого же класса, какие помогали Банникову оберегать ворота киевского "Динамо" в 60-е годы, думаю, россиянин у меня рекорд отнял бы.

ПРЫЖОК ИЗ СЕКТОРА В ФУТБОЛЬНЫЕ ВОРОТА

- Вы создали еще один прецедент в нашем футболе: имея значок мастера спорта по прыжкам в высоту с серьезным по тем временам результатом - 2 метра ровно, вдруг изменили легкой атлетике и встали в ворота. Что, слава Брумеля вас меньше прельщала, чем слава Яшина?

- Ну, до высот Брумеля я вряд ли дотянул бы. Хотя и оказаться когда-нибудь в одной команде с Яшиным тоже не мечтал. Но так счастливо распорядилась судьба. Футбол в моей жизни действительно возник совершенно "вдруг". Где обычно располагается на стадионе сектор для прыжков в высоту? Правильно, за футбольными воротами. И вот однажды тренируюсь у себя в Житомире одновременно с футболистами, и меня кто-то окликает: "Эй, парень, у нас вратарь заболел, пожалуйста, постой за него - а то двусторонку сыграть не можем". Подумал: "Раз так вежливо просят - почему бы не уважить людей?" К тому же я не только высоко прыгал, но и в баскетбол, в волейбол по юношам за Украину играл. И ничего принципиально нового для себя в футбольных воротах не обнаружил. Реакция, выбор места, борьба в воздухе, руководство партнерами - все по большому счету было знакомо.

- Но ведь было и что-то такое, что склонило чашу весов в пользу футбола?

- Чисто житейское, если угодно, меркантильное соображение: в футболе, даже на уровне класса "Б", деньги платили. Меня это на первых порах просто потрясло: получать удовольствие - и еще зарплату в придачу! В легкой атлетике подобное невозможно было себе представить.

- И как же человек, ставший вратарем по воле случая, попал в киевское "Динамо"?

- Из Житомира по семейным обстоятельствам перебрался в Чернигов и стал там играть за "Десну". Осенью 1961 года к нам в гости пожаловал шведский клуб "Хаммарбю". Сыграли вничью - 1:1, а на матче присутствовал Вячеслав Дмитриевич Соловьев, под руководством которого киевское "Динамо" в том сезоне впервые стало чемпионом страны. Соловьев подошел, сказал, что через несколько дней шведы будут играть в Киеве, и попросил меня приехать, как бы сейчас сказали, на смотрины. 7 ноября - эту дату по понятным для человека моего возраста причинам хорошо запомнил - первый тайм в динамовских воротах против "Хаммарбю" отыграл один из самых выдающихся в истории украинского футбола вратарей Олег Макаров, второй - некто Банников. Матч закончился со счетом 0:0, а я получил официальное приглашение в "Динамо".

- Интересно, бывший легкоатлет, с удивлением узнавший, что в футбол играют за деньги, помнит свою первую зарплату в киевском клубе?

- Разумеется. 98 рублей 00 копеек. Минус подоходный налог. Это была ставка игрока дублирующего состава команды высшей лиги.

- Сколько же тогда вратарей было в "Динамо"?

- Семь или восемь. Макаров, Разинский, Джафаров, Клюев... Вскоре Женя Рудаков подъехал. Хотите спросить, не испытывал ли в такой компании никому не известный Банников комплекса неполноценности? Нет, не испытывал. Потому что физические данные, обретенные еще в легкой атлетике, были у меня подходящие: скорость, прыгучесть, выносливость. К тому же Макаров находился на сходе по возрасту, Разинский, считайте, тоже доигрывал. И когда после полугодичной обкатки в дубле тренеры решили, что я вполне созрел для большого дела - воспринял это как само собой разумеющееся. Потом начались приглашения в сборные - олимпийскую, национальную, и это тоже подняло мои "клубные" акции.

ВЕЛИКОДУШИЕ ПЕЛЕ И АРТИСТИЗМ ЖИЛЬМАРА

- Не забыли, как вам Пеле забивал голы в товарищеском матче СССР - Бразилия в Лужниках 4 июня 1965 года?

- Я-то хорошо помню, а вот вас память, похоже, немного подводит, раз спрашиваете о "голах". Пеле мне только один мяч забил, а второй - Тостао. Это во втором тайме король футбола еще раз отличился, когда в наших воротах стоял уже Кавазашвили. Думаю, Пеле поступил так великодушно, чтобы не только мне, но и Анзору тоже было о чем на старости лет внукам рассказывать (смеется). Если честно, то тот матч мы проиграли еще в раздевалке. Во-первых, всех бил жуткий мандраж. Во-вторых, мы, находившиеся на поле, хотели насладиться футболом в исполнении настоящих кудесников мяча, кажется, не меньше, чем сто тысяч болельщиков на трибунах, а это мешало сосредоточиться на собственно игре. Что же касается гола, который забил мне Пеле, то там получился практически выход один на один и удар метров с 14. Пеле обладал потрясающей способностью мгновенно оценивать любую, самую сложную, ситуацию, на "приклеенный" к ноге мяч он почти не смотрел и тонко ловил вратаря на малейшем движении, предшествовавшем удару. Мяч, естественно, летел в противоположный этому движению угол ворот.

- Кто из великих голкиперов оказал на вашу игру наибольшее влияние?

- Жильмар - это, как модно теперь выражаться, однозначно. Между прочим, он был не только партнером Пеле по той великой бразильской сборной, но и его одноклубником по "Сантосу". У Жильмара были прямо-таки светские вратарские манеры: полная раскованность, элегантность, свобода движений. Мастерство, помноженное на высочайший артистизм. Когда теперь я слышу в адрес способного вратаря недовольное брюзжание: "Играет на публику", меня просто коробит. На кого же он должен играть, как не на публику, доставляя ей радость? И поблагодарите Бога за то, что наделил этого вратаря способностью не просто брать "мертвые" мячи, но при этом еще нравиться публике с эстетической, если угодно, точки зрения.

- Получается, что ваш артистизм в воротах - знаменитые банниковские прыжки-полеты, которые завораживали трибуны и запомнились болельщикам, - был нарочитым, игрой на публику?

- Вот вы сами сейчас сказали: запомнились. А это самое дорогое для любого игрока - чтобы его как можно дольше помнили. Если взять вратарей моего поколения, кто из них остался в памяти? Именно те, кто отличался "лица необщим выраженьем": Яшин, Разинский, Кавазашвили, Маслаченко... Что же до артистизма, о котором вы спрашиваете, - разумеется, он не мог быть самоцелью. Потому что даже рядом летящий мяч легче ловить в прыжке - это же элементарно, вратарская азбука. Стоя на месте, удар так не смягчишь, не самортизируешь, как в прыжке.

- А что, современные вратари, в игре которых зачастую нет и намека на артистизм, этой азбуки не знают?

- Кто-то, возможно, и не знает - плохо учили. Но по большому счету здесь дело все же в другом. Цена ошибки вратаря теперь необыкновенно возросла - в самом прямом, денежном выражении. Если даже одно очко в Лиге чемпионов стоит целого состояния - какой уж тут артистизм?

ОДНОРУКИЙ ГОЛКИПЕР

- Объясните, почему вы, проведший большую часть своей блистательной вратарской карьеры в киевском "Динамо", завершали ее не дома?

- Насчет расставания с "Динамо" - это не я решил. Так сложились обстоятельства. Осенью 1969 года на тренировке получил перелом лучезапястного сустава: мячом вывернуло кисть правой руки буквально наизнанку. А кому нужен однорукий вратарь? Требовалось как минимум полгода на лечение и восстановление. Маслов так долго ждать не мог, да и Рудаков был в порядке, и в ноябре Дед объявил, что "Динамо" в моих услугах больше не нуждается.

- Постойте, постойте: что значит "ждать не мог"? Случается ведь, что игрока лечат годами, рассчитывая на его возвращение.

- Вы мыслите сегодняшними категориями, когда каждый футболист - на контракте, клуб за него заплатил деньги, зачастую немалые. Вот и лечат - куда деваться. Мы же доставались клубам бесплатно, и это освобождало от каких-либо особых церемоний при расставании.

- Значит, киевскому "Динамо" однорукий вратарь был не нужен, а для московского "Торпедо" сгодился?

- Вообще-то я сначала в "Днепр" собирался: Лобановский, только-только начинавший свое тренерское восхождение, пригласил. И в общем-то ему в первую очередь я обязан своим возвращением в ворота. Расчет был такой: на первых порах занимаюсь с молодыми вратарями (Лобановский уже тогда понимал, что голкиперов нужно готовить отдельно с учетом специфики их амплуа) и сам помаленьку, без спешки восстанавливаюсь. Через четыре месяца к моей "заклиненной" руке вернулась подвижность процентов на 80. Единственное, что пришлось сделать на все оставшиеся вратарские годы, - это обзавестись тугим, как у штангистов, напульсником, который я уже никогда не снимал с правой руки. Весной 70-го поехал с "Днепром" в Сочи на сбор. Там начали меня ставить в контрольных матчах. Играем с тбилисцами, ереванцами, москвичами - и все футболисты, которые меня прекрасно знали, радостно удивлялись этому возвращению. А Валя Иванов, первый раз принявший "Торпедо" как главный тренер, сразу же начал соблазнять: давай к нам, дескать, ну что ты, вратарь с таким именем, забыл в первой лиге, где тогда еще "Днепр" играл...

- Быстро соблазнил?

- Я начал советоваться с ребятами из "Днепра" - Петей Найдой, Колей Богдановым, Ромой Шнейдерманом... И они все - в один голос: "Раз зовут в "Торпедо" - значит, надо ехать".

- А что Лобановский?

- Тут я, видимо, смалодушничал и потом долго себя за это казнил. Побоялся идти к Лобановскому, потому что был уверен: уж он-то сумеет убедить меня остаться в "Днепре". Сам я уже видел себя в "Торпедо".

- Лобановский обиделся?

- Думаю, да. Тут любой обидится. Однако зла на меня он не затаил, и со временем наши отношения вновь нормализовались.

КОМАНДА-СЕМЬЯ

- Как вам игралось в "Торпедо"?

- Замечательно! Там компания подобралась - будь здоров: Стрельцов, Воронин, Шустиков, Пахомов... Это была команда не города или огромной республики, как киевское "Динамо", а действительно заводская, рабочая команда, за которую болел весь ЗИЛ. Откровенно скажу: такого теплого, если хотите, душевного микроклимата, как в "Торпедо" тех лет, я нигде больше не встречал. Это была команда-семья.

- Возвращение в 1971 году на пост главного тренера "Торпедо" Маслова, который не захотел вратаря Банникова вылечить в Киеве, не могло нарушить для вас эту "семейную" идиллию?

- Прежде чем пригласить в команду Деда, который уже тренировал "Торпедо" и в 60-м сделал его чемпионом страны, нас с Ивановым вызвал к себе генеральный директор ЗИЛа Бородин и прямо спросил, как мы к этому отнесемся. Валя сказал, что ему, начинающему тренеру, будет полезно поработать рядом с такой глыбой, как Маслов. Я же ответил Бородину в том смысле, что это вообще не дело игрока - обсуждать кандидатуру главного тренера. А если шеф "Торпедо" думает, будто я затаил обиду на Маслова, то он заблуждается.

- Как сам Маслов воспринял вас в новой команде?

- Как футболиста, возможности которого он хорошо знает, и как профессионала, которому он полностью доверяет. В наших отношениях Маслов допускал совершенно уникальные вещи: например, позволял мне все межигровые циклы проводить в Киеве. "Мне нужно, чтобы за час до матча ты был на стадионе в том городе, где мы играем, а больше меня ничто не волнует", - басил Дед. В "Торпедо" у Маслова я был на положении студента-отличника, которому деканат разрешил свободное посещение лекций. Это очень устраивало меня, но еще больше - жену с дочкой. Когда я был дома, они даже предлагали мне практическую помощь: "Давай мы побьем тебе по воротам" (смеется). Доверие, говорят, окрыляет. Наверное, так оно и есть, иначе в 72-м у меня не случился бы еще один звездный сезон, в котором "Торпедо" выиграло Кубок СССР, а мне во второй раз присудили приз "Огонька" как лучшему вратарю страны.

- Что побудило вас окончательно и уже без оглядки уйти из футбольных ворот?

- Возраст плюс желание вернуться домой. Меня провожали в один день с Шустиковым - весной 74-го во время матча "Торпедо" со "Спартаком". Это было очень тепло и красиво и осталось в памяти на всю жизнь.

- В Москве не предлагали остаться?

- Предлагали и квартиру давали. Но тянуло домой, в Украину. Между прочим, все мои партнеры-современники по киевскому клубу, которые уезжали доигрывать где-нибудь на стороне, все равно потом возвращались в Киев. Видно, как ни трепала нас жизнь, но в мы душе все равно оставались динамовцами.

ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

- Напоследок хочу еще раз вместе с вами вернуться на "Уэмбли", только не 1966-го, а 2000 года. И вопрос мой уже не Банникову-вратарю, а Банникову-функционеру, первому вице-президенту украинской футбольной федерации. За пять минут до конца матча Англия - Украина, когда все уже было решено, на поле вышел вратарь Левицкий, в прошлом выступавший за симферопольскую "Таврию", а теперь удачно защищающий ворота новороссийского "Черноморца". Поспешность и откровенность, с которой этот голкипер был "заигран" за сборную Украины, свидетельствует о кризисе вратарского жанра в стране?

- Вовсе нет. Но ни в одной стране не бывает и "слишком много" способных футболистов. Вы прекрасно помните, как после развала Союза и судорожного "раздела имущества", в том числе и футбольного, Украина осталась без многих известных мастеров, которые воспользовались своим правом выбора, и никто не может их осуждать за это. Левицкий пока не так знаменит, как, скажем, Онопко или Канчельскис, но он тоже сделал свой выбор: в конце концов никто в сборную Украины его на аркане не тащил.

- Не получится, как в известном анекдоте про "не съем, так хоть понадкусываю"?

- Тут уж многое, если не все, от самого футболиста будет зависеть: он должен игрой вызвать у тренеров сборной устойчивый "аппетит" к своей персоне. Это я вам как вратарь говорю. А как функционер могу добавить: время разбрасывать камни в украинском футболе уже прошло. Теперь настала пора их собирать. Что мы и стараемся делать.

Юрий ЮРИС

Киев

Вчера автору этого материала, нашему другу
и коллеге Юрию ЮРИСУ исполнилось 50 лет.

Поздравления от "СЭ"!