Газета Спорт-Экспресс № 86 (2282) от 17 апреля 2000 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 4

ВИРТУАЛЬНАЯ ИГРА

Словечко "виртуальный" все более входит в моду. Меня как человека, влюбленного в естественное спортивное действо, которое заставляет нас, зрителей, "то плакать, то смеяться", волнует: как бы в недалеком будущем не стала виртуальной самая стремительная игра двадцатого столетия под названием хоккей.

Нет, канадцы, которые его изобрели, и американцы, которым изобретение соседей пришлось по душе, могут спать спокойно. Это от нас к ним, а не наоборот, вот уже более десяти лет уезжают самые одаренные российские мастера - уже состоявшиеся как личности и совсем еще юные таланты.

Да, мы гордимся соотечественниками, которых, как правило, мельком видим на экране телевизоров в форме "Детройта" и "Торонто", "Флориды" и "Ванкувера", забрасывающих шайбы в ворота "Калгари", "Тампы", "Баффало" или "Монреаля". Однако эти чувства несравнимы с теми, которые мы испытывали (увы, об этом приходится говорить в прошедшем времени) в дни великих побед наших хоккеистов на чемпионатах мира и белых Олимпиадах. Поэтому и становились они национальными героями, не уступая в популярности даже первым космонавтам.

Какие бы феноменальные рекорды ни устанавливали наши в НХЛ, эти рекорды все равно останутся чужими, а об их авторах вряд ли вспомнят с такой же теплотой, как о тех, кто всходил на спортивный Олимп в свитере своей национальной команды, проявляя виртуозное мастерство, чувство локтя, бесстрашие духа.

Вот об этих людях в преддверии мирового чемпионата в Санкт-Петербурге я и хочу рассказать, восстановив в памяти события незабываемого матча олимпийского турнира в Инсбруке между сборными СССР и Чехословакии, состоявшегося 24 года назад.

ДРАМА У ПОДНОЖИЯ ГОРЫ БЕРГИЗЕЛЬ

Память бережет только самые главные, важные, святые минуты жизни. В ту февральскую субботу во дворце "Тиволи" у подножия горы Бергизель для наших хоккеистов таких минут было шестьдесят. Я не буду повторять в сто первый раз, как им было трудно. Слова бессильны передать улыбку Третьяка, когда он снял наконец маску и сказал одними губами: "Все..." Невозможно представить, как бы они снова вышли на лед после финальной сирены, если бы в хоккее было не три, а четыре периода. Они только смогли дойти до раздевалки - бледные, истерзанные игрой.

...Матч СССР - Чехословакия начался в 20 часов 15 минут по среднеевропейскому времени. Где-то на белом свете была уже темная ночь, а на другом его краю продолжался еще шумный день - суббота. Эту игру по телевидению могло увидеть полмира. Остальные разместились в "Тиволи". В зале пахло тюльпанами. Живые цветы отражались в искусственном зеркале льда.

Петров стоял в центре поля, готовый выиграть первое вбрасывание. Он не сомневался, что выиграет вбрасывание, и потому показывал Михайлову - вперед. Шайба отскочила к нашим, но соперники перехватили ее в середине площадки и кинулись к воротам Третьяка. На третьей минуте сбили Мальцева. Он прошел одного защитника, второй его остановил, как сумел. Ну вот, сейчас мы разыграем лишнего - и порядок. Но Гусев теряет шайбу в нашей зоне. Милан Новы вылетает к воротам Третьяка - и шайба в сетке.

Тренеры чехословацкой команды накануне давали интервью: "Нам нужно выиграть только один матч, чтобы стать олимпийскими чемпионами. И мы выиграем. Ради этой победы чехословацкие хоккеисты приехали в Инсбрук". Но ведь и нам нужна была одна победа.

Во дворец "Тиволи" пришли многие из наших олимпийцев. В первом ряду прямо за скамейкой запасных сидели Ирина Роднина и Александр Зайцев. На балконе за воротами рядом с фотокорреспондентами стояли лыжники и биатлонисты.

"Мы понимаем, - сказал олимпийский чемпион Инсбрука по биатлону Николай Круглов, - без этой медали победа наша будет неполной". И он показал на лед.

Но как ошибались защитники! Как они ошибались! Что Бабинов? Он молодой - ему пока простительно. Я спросил Володю Лутченко после матча: "Почему так играли защитники? Что случилось?" - "Ничего не случилось. Просто вы забыли, что это Олимпийские игры, а не первенство моего Раменского района. А мы всю ночь не спали. Не могли заснуть".

Петров вышел один на один с Холечеком и не забил. Тут же Новак выкатился к нашим воротам. Момент повторился, как будто кинопленку прокрутили в обратную сторону. Поспишил толкнул Петрова и получил две минуты.

Нет, это невозможно передать на бумаге. Или надо после каждого слова ставить восклицательный знак, чтобы вы хоть на миг испытали частицу того напряжения, в котором хоккеисты держали зал все шестьдесят минут.

На последней тренировке чехословацкой сборной нападающий Иван Глинка (тот самый Глинка, который, став тренером, спустя много лет приведет команду Чехии к олимпийскому золоту Нагано) сказал мне: "Жаль, что я не видел ваших матчей с канадцами. Говорят, вы здорово сыграли. Особенно Третьяк. Это правда?"

Правда. 16-я минута. Глинка - 2:0. Что с нами происходит? Михайлов опускается на колени, собирает крошки льда в ладони и прикладывает к лицу - шайба задела. Кулагин, наш старший тренер, вроде бы спокоен, только пальцами впился в борт - не оторвешь. Один из его помощников - Локтев - что-то объясняет ребятам, другой - Юрзинов - почти без остановки что-то записывает в общую тетрадь.

Что с нами происходит? Мальцева ставят в первую тройку вместо Петрова. Заканчивается первый период. Сейчас у нашей команды будет десять минут на размышление и потом еще сорок - на игру.

"ВЫ ТОЛЬКО ПРОДЕРЖИТЕСЬ!"

Зал восторгался: "Хо-ле-чек, Хо-ле-чек!" Капустин бросил с острого угла, а он отбил. А на 27-й минуте двое дебютантов - Жлуктов и Бабинов - уехали на скамейку штрафников. На льду осталось трое: Ляпкин, Цыганков, Шадрин. И счет 2:0 не в нашу пользу.

"Володя, вы только продержитесь. Потом мы выйдем и забьем", - успел крикнуть Михайлов Шадрину, когда тот выезжал на площадку.

Весь сезон они готовились к этой инсбрукской Олимпиаде. Все турне и турниры нужны были для разгона, для того, чтобы к февралю быть в отличной форме и победить. И вот теперь на льду оставалось трое. И две минуты могли зачеркнуть восемь месяцев - с июля по февраль. Все игры, сборы, тренировки.

Мы выстояли, выдержали. Не пропустили, как и просил капитан Михайлов. А теперь надо самим идти вперед. Шалимов, кажется, потерял голову. Он готов был совсем не меняться, не уходить со льда. Только бы никому не отдавать своего первого олимпийского золота. Он прорывался сразу через трех игроков. Его держали клюшками, руками. А он знал одно: мы проигрываем. Уже 32 минуты не можем заставить Холечека вытащить шайбу из сетки.

33-я минута. В атаке второе звено. Ляпкин бьет. Шалимов добивает. Холечек бросается под шайбу. И Шадрин открывает счет. Наш счет. 1:2 - это все-таки полегче. Когда мы проигрывали - 0:2, наши туристы подняли над трибунами плакат: "Верим! Ждем победы!" Теперь они достали другой: "Еще шайбу!"

Петров выполнил их просьбу. В страшной суете среди коньков, перчаток, клюшек он нашел шайбу и воткнул ее в угол. Как шар в лузу (сравнение банальное, но точное). Неужели пошла наша игра? Я снова почувствовал, что в зале пахнет живыми цветами. Однако защитники тут же ошиблись. На 39-й минуте потеряли шайбу. Хорошо, что Третьяк ее нашел.

В перерыве журналисты окружили Аркадия Ивановича Чернышева, бывшего знаменитого тренера сборной. Он закурил и сказал: "Теперь мы точно выиграем. Я в этом не сомневался, даже когда мы проигрывали две шайбы, потому что хорошо знаю нашу команду".

Третий период мы опять начали в меньшинстве. Теперь соперники не играли от обороны и не выстраивались на линии у входа в свою зону. Были моменты, когда в атаке они забывали о защите. Но в эти моменты нам не везло: шайба Якушева попала в штангу, Мальцева - во вратаря. Конечно, везение в тот вечер было на стороне соперника. Поэтому шайба Новака угодила в защитника, рикошетом отлетела к воротам и упала за спиной Третьяка.

...Шесть минут до сирены. Никого не осталось на скамейке у соперников - все побежали на лед обнимать Новака. Один запасной вратарь - Павел Свитана - не прыгнул через борт. Он только накануне приехал в Инсбрук, еще не успел почувствовать себя олимпийцем и, наверное, не понимал до конца, что творится на площадке.

На следующее утро я зашел в Олимпийскую деревню к нашим хоккеистам. Открыл дверь в квартире на седьмом этаже. За столом сидели трое. Они спорили о том, кто виноват был в третьей шайбе. Михайлов сказал: "Я же крикнул Петрову - назад! Почему он не вернулся?"

"Может, не успел?" - спросил Харламов.

"Что значит - не успел!" - удивился Локтев.

Я вошел и поздравил их с победой, а они вместо того, чтобы принимать поздравления, продолжали расставлять на столе невидимые фигурки хоккеистов. Странные люди...

Шесть минут до сирены. Что с нами происходит?

После матча Круглов скажет: "Почему мы чемпионы? Потому что выигрываем тогда, когда никто уже не может выигрывать. Когда победа нереальна".

...И Якушев забросил третью шайбу. Теперь уже наша команда в полном составе обнималась на льду. Тут же Харламов забил красивый, четвертый гол - победный. Потом признался: "В первый раз в жизни боялся не попасть в пустые ворота. Кинул верхом, и мне показалось, что шайба пойдет выше, - никогда бы себе не простил. А она влетела под перекладину".

4:3. Осталось три минуты до Олимпа.

Три минуты до вершины, на которую поднимались четыре года. Все? Михайлов барабанил клюшкой по бортику. Этот стук заглушил сирену. Третьяк сорвал маску. Все. Победа! Когда президент МОК лорд Килланин вручал им золотые медали, они наклонялись, чтобы ему помочь. И зрители видели плечи красных свитеров, черные от пота. Бесконечно усталые плечи победителей.

Они шли в раздевалку с букетами, и вдруг Владислав Третьяк увидел Ольгу Шадрину - жену центрального нападающего второй тройки (она приехала с группой туристов "Спутника"). Они поздравили друг друга, и Владислав ей сказал: "Ваши, спартаковцы, сегодня творили чудеса".

Все они творили чудеса. Поэтому мы победили.

НЕВОЗМОЖНОЕ ВОЗМОЖНО!

Вот вроде бы и все. На следующий день Олимпиада закончилась. С понедельника, 16 февраля 1976 года, Инсбрук снова стал тихим курортным городом в центре Европы. Исчезли толпы туристов. И за несколько шиллингов можно было без всякой суеты подняться в трамвайчике на гору и сверху посмотреть на Альпы или выпить пива в маленьком кафе у подножия вершины.

Но и через много лет я буду вспоминать Инсбрук как олимпийскую столицу с огнем на горе Бергизель. Там во дворце "Тиволи" я стал свидетелем, быть может, самого остросюжетного и драматичного хоккейного матча в жизни. Наши показали всему миру не только фантастический класс игры, но и чувство товарищества, истинный, а не поддельный патриотизм.

Поэтому мы и выиграли в такой ситуации, в которой победа уже казалась невозможной.

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ