Газета Спорт-Экспресс от 2 сентября 1998 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 2

УЙТИ НЕЛЕГКО, НО ТРУДНЕЕ ВЕРНУТЬСЯ

Два матча назначаются по вечерам на стадионе имени Артура Эша - главном корте US Open. В понедельник это были матчи, в которых играли американка Моника Селеш с аргентинкой Флоренсией Лабат и американец Андре Агасси с французом Себастьяном Гросжаном. Оба американских теннисиста победили своих соперников, оба не отдали ни одной партии.

Это не более чем случайное совпадение напомнило мне о другом, даже не совпадении, а родстве в судьбах Селеш и Агасси. Пусть это родство и вызвано разными причинами.

Они взлетели на звездный небосклон мирового тенниса, как космические ракеты, по вертикали. Оба - совсем юными. Агасси - в восемнадцать лет, Селеш не было и шестнадцати. Оба выходили в те свои счастливые дни на корт, как на праздник, веселые и нарядные. Судьбы обоих выглядели безоблачными.

Сегодня оба, пережив падения, снова поднимаются к уже достигнутым в прошлом высотам, но без былой стремительности, преодолевая препятствия, которые ставит на их пути новое поколение юных, не знающих страха и сомнений восходящих звезд, какими сами они были когда-то.

Селеш еще до совершеннолетия сумела встать рядом со Штеффи Граф, которая тогда испытывала приятное чувство одиночества в отсутствие соперниц, и к двадцати годам выиграть восемь турниров "Большого шлема". Угроза, что Моника вот-вот оставит Штеффи позади, побудила полоумного соотечественника Граф кинуться на ее юную конкурентку с ножом. Этот удар в спину на турнире в Штутгарте нанес Монике тяжелую физическую травму, но еще больше травмировал ее морально. Призрак опасности, которая подстерегает ее на окруженном толпой незнакомых людей корте, преследовала Селеш два года в наиболее плодотворном для теннисистки возрасте - между двадцатью и двадцатью двумя.

В том, что она сумела снова взять в руки ракетку, сказалось влияние отца, который был ей тренером и духовным наставником. В 96-м она выиграла Открытый чемпионат Австралии. Жизнь снова улыбалась Монике. Даже пропущенный после той победы сезон (она сломала палец на тренировке) выглядел временной остановкой.

Как раз в это время врачи определили: отец Селеш неизлечимо болен и жить ему осталось считанные месяцы. Новый удар, пострашней и посильней предыдущего, пригнул Монику к земле, отодвинул все личные заботы и волнения на задний план. Скорей всего, с теннисом было бы покончено навсегда. Однако и на этот раз решающее слово сказал отец. Он хотел, чтобы его дочь продолжала играть. Его желание она восприняла как завещание. И ездила на турниры прямо от постели умирающего.

Около года потребовалось Селеш, чтобы занять шестое место в мировой теннисной иерархии. Она еще не там, куда взлетела однажды, она приближается к той высоте. Но теперь это не полет ракеты, а движение альпиниста, одолевающего гору постепенно, шаг за шагом. Да и сама она другая. Нынешняя Моника предпочитает для своей формы темные тона. Они больше соответствуют ее внешности - побледневшему, с потемневшими веками, потерявшему девичью округлость лицу.

Мало напоминает себя прежнего и Агасси. Где его золотые кудри до плеч? Где вызывающие, шокировавшие консервативную публику Уимблдона наряды?

За годы, отделившие того, златокудрого, Агасси от теперешнего, стриженного наголо, Госпожа Удача ни разу не прогневила своего избранника. Что же до смены прически, то он не так давно объяснил ее просто: "Лысею". Что, впрочем, не помешало Андре остаться неотразимым в глазах прекрасного пола.

Раньше всего именно он, успех, заставил такие фирмы, как "Найки" и "Кеннан", заключить с ним контракты на рекламу своего товара. Став богачом, Агасси зажил жизнью плейбоя - светские развлечения, коллекция автомобилей по полмиллиона долларов за штуку, романы с признанными красавицами, от великой 50-летней актрисы Барбры Стрейзанд до 25-летней Брук Шилдс, известной благодаря прекрасной внешности всей Америке с детских лет...

"Служенье муз не терпит суеты". Служенье спорту - тоже. Агасси покатился вниз. И его это не тяготило. В теннис он не играл, а поигрывал. Ему льстило, что телевидение показывает не побеждающего на корте Агасси, а побежденную им Шилдс. Реклама приносила ему куда больше денег, чем первые места теннисным чемпионам.

Он пробудился от этой сладкой жизни в момент, когда выпал из первой сотни теннисистов.

Что его пробудило? Переменчивость натуры? Любовь к игре? Стремление доказать миру, что для него нет на свете ничего недостижимого? Честолюбие?

На эти вопросы может ответить только один человек - он сам. Но как бы там ни было, Агасси, образно говоря, сбросил с себя смокинг и облачился в одежду схимника. И двинулся тяжелой походкой в обратную дорогу, в ту, которую однажды пробежал так быстро и по которой летел вниз еще быстрей.

Сейчас Андре 28 лет. Он добрался до восьмой ступеньки в теннисной классификации и не намерен останавливаться, хотя знает: в этом возрасте, когда закат теннисиста недалек, времени у него немного, а каждый следующий шаг дается трудней предыдущего.

На фоне общей картины современного тенниса, где фигуры действующих лиц перемещаются по этажам так легко и безмятежно, эти двое - Моника Селеш и Андре Агасси высвечиваются, по крайней мере в моих глазах, крупным планом. Они совершили то, что не сумели в другие времена такие гиганты, как Джон Макинрой, Бьорн Борг, Трейси Остин. О менее значительных мастерах я уже не говорю.

К ним, этой паре, надо обязательно присоединить Штеффи Граф. "Судьба проказница, шалунья" (по Грибоедову) ей устроила экзамен. Вслед за долгим арестом отца - тяжелая травма спины, потребовавшая операции, которая вывела Штеффи из строя на многие месяцы. И вот произошло возвращение. Еще более трудное, чем у Агасси и Селеш, - она на четыре года старше Моники.

В Нью-Йорке Штеффи еще не выходила на корт нынешнего турнира. Но накануне выиграла другой турнир и в его финале победила третью, а сейчас уже вторую ракетку мира Яну Новотну. Самой Штеффи потребовалось девять турниров, чтобы подготовиться к этой победе.

Как написал когда-то Маяковский, "Слава, слава, слава героям! Впрочем, им довольно воздано дани. Теперь поговорим..." Дальше цитировать не хочу. Не потому, что стесняюсь называть вещи своими именами. Просто речь совсем не о том, что имел в виду поэт.

В том движении во всех направлениях на воображаемой картине сегодняшнего тенниса, о которой я говорил, слишком много фигур, торопливо бегущих или готовых вот-вот побежать вниз. Среди них - питомцы и питомицы российского спорта. Есть среди них и такие, надежда на возвращение которых все призрачней. Есть и те, кому не поздно еще взглянуть на себя со стороны, вспомнить опыт соотечественников и иностранцев и сказать себе: "Стоп!"

Впрочем, допускаю, что каждый из них и сам о себе все знает. Мне навсегда врезались в память слова Ольги Морозовой, прекрасной в прошлом теннисистки. Она сказала примерно так: "Чтобы в нашем виде спорта быть среди первых, надо принести в жертву все мирские радости и посвятить себя этой цели полностью, без остатка. Ну а если человек доволен достигнутым? Если его устраивает то, что он живет хорошо, знаменит, разъезжает по свету, зарабатывает большие деньги? Если он не хочет истязать себя лишениями? Такое ведь тоже возможно. Просто сам он в этом не признается, а в душу ему не влезешь".

Конечно, возможно. Скажу больше - простительно. Человек должен жить так, как ему нравится, если это не в ущерб окружающим.

И все же - "Слава, слава, слава героям!"