Газета Спорт-Экспресс от 24 декабря 1997 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 3

БАЙКИ ОТ СЕВИДОВА: БЫЛ ЛИ У СТАРОСТИНА-ЧАПАЯ СВОЙ ПЕТЬКА?

Юрий Александрович Севидов - известный футболист, спартаковец, лучший бомбардир чемпионата СССР 1962 года. А еще он - великолепный рассказчик. У него миллион историй про футбол и про людей футбола - с их слабостями, житейскими хитростями, ошибками, разочарованиями, радостями. Вот только несколько севидовских баек. Понравится - будет продолжение.

Елена РЕРИХ

ШАШКИ НАГОЛО!

У Николая Петровича Старостина была такая привычка. В конце установки на игру он поднимал руку вверх, как будто держал в ней шашку. "Мы сильнее всех, мы победим!" - читалось в этом жесте. Ну мы его и прозвали - Чапай. Был у нас в ту пору в команде врач Борис Петрович Болотов. А поскольку Николай Петрович держал его все время при себе, то он считался Петькой.

Когда команда выезжала за границу и наступало время отовариваться, Чапай и Петька были неразлучны, по магазинам холили только вдвоем. Не дай Бог, если доктор, не посоветовавшись, что-то купит. Для Николая Петровича это была трагедия.

Однажды доктор имел смелость купить что-то самостоятельно. Мы стоим у отеля, Николай Петрович с нами, что-то рассказывает. И вдруг появляется доктор с покупкой.

- Ба, доктор, да вы никак что-то купили? - притворно изумляется Старостин.

- Да вот жене костюмчик приобрел.

- Не может быть! Ну-ка, покажи.

Доктор достает покупку из пакета, Николай Петрович придирчиво изучает костюм и заявляет:

- Откровенно говоря, ерунда.

- Ерунда не ерунда, а у нас в Союзе 200 рэ стоит.

- Ну-ка, ну-ка, - и потирая, ткань, как купюры: - если только двести... Так уж и быть, прощаю, что без моего ведома купил.

* * *

Николай Петрович очень любил Витю Панаева. Восхищался им, ну просто боготворил. Однажды смотрел Николай Петрович игру (а он хоть и в очках был, но видел уже слабовато, возраст сказывался). И вот кто-то из спартаковцев ударил по воротам, попал в крестовину. Николай Петрович победно так на всех посмотрел:

- Витька сегодня хорош! А ему ребята робко:

- Это Пискарев бил, не Панаев.

- Да?! А удар-то был панаевский...

* * *

Едем мы как-то из Тарасовки на игру. Дела у команды идут здорово. Николай Петрович в хорошем настроении, веселый, и мы попросили его рассказать про лагерную жизнь. (Братья Старостины в конце тридцатых были репрессированы. - Е.Р.)

- Первое время, - начал он, - было тяжело. Попали мы на Север, война, ни жратвы, ничего не было. Но болельщики и там нашлись. Они нас поддержали, устроили в хор. Слуха у меня ни черта нет, но на басах рвал, как Шаляпин. А что делать? Поневоле будешь Шаляпиным - хор ведь дополнительное питание получал.

Потом меня перевели на Дальний Восток, - продолжал вспоминать Николай Петрович. - У меня там была хорошая командочка. Все москвичи, техничные ребята, но... воры. Был там один такой Сенька Поп. Я его спрашиваю:

- Сень, ты можешь отбегать всю игру как челнок, туда-сюда?

- Могу, Николай Петрович. Но при одном условии.

- При каком? Чтобы тебе мяса дали?

- Да нет. Чтобы мне в одно место мотор вставили.

АЛЬМА МАТЕР

У нас в дубле Галанов Саша играл. В большой футбол так и не пробился, но за веселый нрав, за шутки ребята его любили, ходили за ним табуном. Саша учился в Школе тренеров. Но это не та Школа, которая сейчас существует, куда поступают уже с высшим образованием. Тогда, после войны, там учились ребята с тремя, пятью классами образования, хотя имена были известные - Федотов, Гринин...

Вызывают Сашу к доске, диктуют простое предложение: "Красное солнышко выглянуло из-за туч". Саша написал, преподаватель его спрашивает:

- "Красное", по-твоему, определение или дополнение?

- Если к белому, то дополнение, - не моргнув глазом, отвечает Саша.

Школа неделю лежала от смеха.

* * *

По-моему, Галанов дня не мог без юмора прожить. Был у нас такой игрок Саша Григорьев, он потом в "Шахтере" выступал. Как-то раз приглашает он нас всех к себе на день рождения. Приходит Галанов, приносит в подарок книгу Золя "Деньги". А на титульном листе написано: "Примите "Деньги" Золя от нищего Галанова".

* * *

Очень известный футболист - не буду называть фамилию - пишет диктант. Преподавательница собирает тетрадки на проверку, а потом раздает. Уважая этого игрока, она по имени-отчеству обращается к нему:

- Опять плохо. Кол!!!

Тот берет тетрадку, листает, а потом возвращает обратно.

- А это не я писал, - заявляет он.

- Как не вы?

- Я писал синими чернилами, а здесь все красное.

* * *

У Николая Тимофеевича Дементьева на уроке литературы преподаватель спрашивает:

- Какая у вас самая любимая книжка?

- Сберегательная!

* * *

Вообще Николай Тимофеевич шутник был страшный. В институт физкультуры, когда он еще располагался на улице Казакова, многие студенты шли на занятия через пути Курского вокзала, так быстрее. При этом в аудитории они попадали через институтский морг. Там стоял стол, накрытый простыней. Трупы на него клали только во время занятий, а так он был свободен. И вот Николай Тимофеевич пришел до начала занятий, еще в темноте, лег на стол и накрылся простыней. Приходит группа, а он в эту простыню закутанный встает со стола. Студенты как ринулись назад! Один парень застрял в дверях, так ему ногу сломали, когда пытался выскочить.

Те еще шуточки...

НЕ ЖЕЛЕЗНЫЙ ЭДИК

Со Стрельцовым мне в чемпионатах страны играть не довелось. Когда его посадили в 1958 году, я еще не выступал. А когда он вернулся в 1965 году, попал в тюрьму я (Юрий Севидов был осужден за наезд, "СЭ" писал об этом 20 февраля 1996 года. - Е.Р.). Но за ветеранов мы много играли вместе. Не знаю, почему, но Эдик меня очень уважал и слушался.

Нашу ветеранскую команду обычно сопровождал Владимир Михайлович Поляков, полковник из ЦСКА. Он все время просил меня: Юра, смотри за Эдиком. Того везде так встречали, что надо было быть железным человеком, чтобы устоять от соблазнов. Эдик, к сожалению, таким не был.

Однажды после очередного банкета нам предстояло играть в 12 часов дня, поскольку было это в воскресенье. И вот Эдик сидит перед этой игрой в раздевалке, еще не отошедший от вчерашнего.

- Михалыч, мне раздеваться? - вдруг спрашивает.

- Эдик, обязательно!

- А играть буду?

- Ни в коем случае!

* * *

После очередного банкета утром Эдик просыпается, а мы жили в одном номере, и спрашивает:

- Севид, вчера играли?

- Играли, Эдик.

- А я играл?

- Играл.

- Забил?

- Если ты, да не забьешь, какой же ты после этого Стрельцов!

* * *

Играли в Коканде, а возил команду туда Хомич, прославленный наш вратарь. У него было прозвище Легендарный, после Англии осталось. А у Эдика прозвище - Сам. Играли по 4-5 матчей подряд. Банкеты, перелеты. Возраст, тяжело.

Эдик надевает гетры, а они еще со вчерашней игры мокрые, не лезут. Он говорит:

- Слушай, Легендарный, я сегодня не могу. Плохо чувствую.

- Ты что, Сам, пятнадцать тысяч народу собралось на тебя посмотреть! Выйди, пяткой мяч лягни, - зная его коронку, говорит Хомич, - им и этого хватит.

Выходим на игру. Эдик встал на краю, немножко ветерком его обдало, ожил. Минут 15 проходит, он кричит:

- Мяч дайте!

- Да ладно, Эдик, стой. - Мяч дайте!!

-Да стой ты...

- Мяч дадите или нет?!!

- Ну на!

Мяч у Стрельцова, сейчас будет что-то страшное, соперники прижались к своим воротам. А Эдик остановил мяч и смотрит на него долго-долго так, соображает. Потом, видимо, вспомнил слова Легендарного про пятку, сделал финт, но при этом ударил пяткой себе по опорной ноге и, не касаясь мяча, упал.

Что было со стадионом! Пятнадцать тысяч лежали в лежку.

* * *

К слову, о Хомиче. Во время той же поездки был такой случай. После игры - банкет. Приходят отцы города - солидные, степенные, уважаемые, Азия все-таки. К концу уже разговоры обо всем пошли. Вспомнили о Пеле. Хомич (а он тогда был фотокорреспондентом "Советского спорта". - Е.Р.) вынимает фотографию, где он пьет кофе вместе с Пеле, и пускает снимок по кругу. Доходит очередь до Геши Гусарова, тот смотрит и бросает так невзначай: "Фотомонтаж!" Хомич вскакивает, красный весь: еще бы - перед такими людьми опозорить: "Какой монтаж?!" - орет. "Сам себя вклеил", - невозмутимо отвечает Гусаров.

* * *

Но давайте вернемся к Эдику. Играли мы в городе Шевченко, на следующий день - матч в Новом Узене, это километрах в 150. Утром садимся в автобус, надо выезжать, и вдруг Эдик пропал. Только что был - и нет Эдика. Успели только заметить, что один знакомый казах посадил его в свою машину. Подходит наш постоянный сопровождающий Поляков, спрашивает: где Эдик? На машине поехал, отвечаем. Приезжаем в Новый Узень, Эдика нет. Уже размялись, сейчас выходить на поле, вдруг в раздевалку заходит тот казах. Михалыч бросается к нему:

- Где Эдик?

- Зачем кричишь? Эдик у меня. Шурпа кушал, две бутылка коньяка пил, сейчас спит. Второй тайм хороший будет.

ДРУЖБА НАРОДОВ

Приехал "Спартак" играть в Кутаиси. Встречает нас администратор местной команды. Перед этим они проиграли 0:3 Минску, а в первом матче выиграли 2:1 у "Зенита". Мы спрашиваем: что случилось, почему Минску так крупно проиграли?

- Слушай, что Минск, да?! Вот "Зэнит", это была игра. Нэ игра, игрушка!

- Ну, все-таки почему с Минском так плохо сыграли?

- Ладно, слушай, я тэбэ скажу, что с Минском. Я штрафной нэ уважаю, савсэм нэ уважаю. Но этот малэнький Адамов такой дэфятка дал, с ума сойти!

- Ну а как ваша команда?

- У нас хороший команда. Хожалия (а дело происходило перед первенством мира 1966 года) нэмножко пьет, нэмножко курит. Такой пассировка имеет, наверняка Лондон будет!

* * *

Приезжаем в Баку, 65-й год, тоже начало сезона. Второй раз подряд мы в этом городе начинаем чемпионат, 4:0 выиграли в прошлом. А тут бакинцы в первом матче обыграли "Торпедо" со Стрельцовым - 4:2. И вот мы выходим прогуляться на улицу, а по дороге будка сапожника стоит. Он всех ребят знает, со всеми здоровается. Фанат, словом. Валера Рейнгольд спрашивает у него:

- Ну, как ваши?

- Хороша команда, - отвечает сапожник. - "Торпедо" не видно было.

Валера возьми да скажи ему:

- Мы вам в том году 4 забили и в этом столько же забьем.

Сапожник. встал в обиженную позу.

- Ай, Валера, обижаешь. Сейчас Баку не тот, не тот Баку.

Ну мы 2:0 выиграли, Рейнгольд, кстати, забил оба гола. Наутро спускаемся из гостиницы к нашему знакомому сапожнику, у того усы опали, 2:0 ведь получил. Валерка ему на полном серьезе говорит:

- Ну, ты правду сказал, не тот Баку. Намного лучше. В том году четыре пропустил, сейчас два. Прибавляете. Так, глядишь, и вничью с нами сыграете когда-нибудь.

* * *

Играем в Ереване. Накануне матча пошли в ресторан в нашей гостинице, поужинать. Там играл оркестр национальных инструментов. К такой музыке надо все-таки быть готовым - из нас она душу вымотала за те полтора часа, что мы кушали, так что не знали уже, как бы поскорее все закончить да уйти. У нас в команде играл тогда Слава Амбарцумян. Так вот даже он, хоть и армянин, испытывал такие же чувства, что и мы.

Музыкант, желая сделать Славе приятное, подходит и спрашивает:

- Слава, вы в каком номере живете? Можно я к вам зайду, немного поиграю на дудуке?

Бедный Амбарцумян, не знаю уж под каким предлогом, с трудом отказался от такой привилегии.

НОВЫЙ ГОД НАСТАЕТ

28 декабря "Спартак" вернулся из ФРГ . А в ночь на Новый год у Валеры Рейнгольда свадьба. Мы, естественно, помня об этом, решили в Германии к свадьбе друга приодеться. А надо сказать, что обычно, покупая вещи за границей, мы их не показывали друг другу, чтобы не было соблазна купить одинаковые. Начинали хвастаться покупками только вечером накануне отъезда домой, когда закрыты все магазины.

И вот наступает этот час, я захожу к Генке Логофету.

- Юра, я такой костюм купил!..

- Покажи.

Он достает и показывает ну точно такой же костюм, как у меня, - коричневый с золотой жилкой. Тут приходит Рейнгольд.

- Ребята, костюм купил - закачаешься!

- Показывай, - просим мы. Показывает, ну точно такой же, как у нас. Короче, вся молодежь, человек девять, не сговариваясь, купила одинаковые костюмы. Мы жутко хохотали над нашим вкусом. Но что делать? Вроде бы на Новый год, на свадьбу собирались их надеть. Представляете, вся команда в униформе?!

Валера нас слезно умоляет:

- Ребята, вы на мою свадьбу эти костюмы не надевайте. Я один в таком буду, а вы все должны хвалить меня: "Как он одет! Как одет!"

Так и пришел он: сам рыжий - и костюм золотой. Зато только у него был такой...