Газета Спорт-Экспресс от 21 декабря 1996 года, интернет-версия - Полоса 2, Материал 1

СЕЗОН Георгия ЯРЦЕВА

У одного современного классика есть рассказ, герой которого, отправившись из одной латиноамериканской страны в другую, потратил на дорогу (он летел на самолете, плыл на катере и т.д.) несколько часов. Обратный же путь занял всего полчаса: контрабандисты провели его через тоннель, в котором время текло с иной - не такой, как на всей Земле, скоростью.

Когда я сегодня вижу Георгия Ярцева, мне кажется, что он тоже прошел по такому тоннелю, непостижимым образом сократившему годы, которые отделяют нынешние времена от вроде бы уже не близкого прошлого.

В 1977 году Константин Иванович Бесков извлек из безвестности игравшего в Костроме форварда, обнаружив в нем божий дар в тот момент, когда 29-летний Ярцев уже подумывал о том, чтобы закончить футбольную карьеру. А затем, когда она наконец завершилась, судьба долго вела Ярцева по невидимому тоннелю, рассчитав время так, чтобы он успел возвратиться в "Спартак" именно в тот момент, когда снова оказался необходимым своему клубу.

- Шел чемпионат мира в Америке, - вспоминает Ярцев. - И в каком-то репортаже прозвучала фраза, что в "Спартаке" творится неладное, что многие игроки то ли покидают, то ли собираются покинуть команду.

Я в то время работал на российском телевидении тоже вел репортажи с чемпионата, - и все вокруг стали наседать: узнай, мол, что на самом деле происходит в "Спартаке".

Телефон Романцева у меня был, я позвонил, и он сказал, что никто не уходит, наоборот, команда усиливается: в нее пришли Мухамадиев и Рахимов. В конце разговора Романцев попросил через несколько дней позвонить еще раз, поскольку у него ко мне есть серьезное дело. Когда этот второй разговор состоялся, Романцев предложил мне занять место Тарханова, который оставил "Спартак". Это стало большой неожиданностью, и я попросил Романцева дать мне время подумать. Играя за команды ветеранов, разъезжая по городам и весям, внештатно работая на телевидении, я был достаточно свободным человеком. Романцев же предложил мне в 46 лет изменить и стиль, и образ жизни.

За те годы, что мы с ним не общались, Романцев превратился в маститого тренера, знающего, чего он хочет и как этого добиться. Увидев же его в работе и убедившись, что у нас нет принципиальных различий во взглядах на футбол я, после недолгих раздумий, принял его предложение.

Мне было не так-то легко перевоплотиться из комментатора, постоянно выискивающего какие-то изюминки в действиях игроков, чтобы найти повод для похвалы, в тренера, который должен критиковать футболистов и строго спрашивать с них. Но я быстро преодолел этот психологический барьер.

В 1994 году мы стали чемпионами. Следующий сезон обещал быть совершенно безоблачным: состав - великолепный. Но что-то в команде произошло, что-то сломалось... Однако даже когда мы терпели поражения - от "Ротора", от "Алании" - Романцев не терял уверенности, что наши неудачи временные и что скоро "Спартак" вновь обретет свою обычную силу.

В 1995 году, когда уже близилась поездка в Польшу на матч с "Легией", у меня дома вечером вдруг раздался телефонный звонок. Я снял трубку. Это был Романцев: "Я сейчас за тобой заеду". Мы с ним отправились в Тарасовку. И вот тогда он мне сказал, что очень устал и хочет оставить пост главного тренера "Спартака", сделав меня своим преемником.

Первой моей реакцией было: так нельзя, ведь все у него получалось, и в сборной, и в клубе. Но я уже понял, что отговаривать его бесполезно, ведь Романцев уже все для себя решил.

Тогда мы провели не лучший сезон. В чемпионате страны заняли лишь третье место, а в полуфинале Кубка проиграли "Динамо". Однако блестящее выступление в Лиге чемпионов подарило надежду всем, кто любит футбол: в России появилась команда, которая сумела переиграть чемпионов Англии, Польши и Норвегии.

Шестого декабря, после нашей заключительной игры в Лиге чемпионов, в гостинице был накрыт стол. И вот тогда Олег Иванович сказал, что уходит и что с командой будет работать Ярцев.

Предпринимая этот шаг, Романцев, конечно же, рисковал. Если бы я потерпел неудачу, все шишки посыпались бы на него: ведь это он назначил главным тренером Ярцева, у которого не было опыта подобной работы, да еще в тот момент, когда команду оставили признанные звезды. Значит, Романцев и виноват во всем.

Я тогда поставил одно условие: Романцев остается в команде тренером-консультантом.

В первых матчах сезона-96 я ощущал в нем какую-то тревогу, мне даже казалось, что он, понимая, какой груз я на себя взвалил, испытывает ко мне что-то вроде жалости. А нас тогда словно преследовал рок: первая тренировка - мениск у Цымбаларя, первая игра - перелом ноги у Хлестова. Затем надолго заболевает Мамедов, а Пятницкий получает очередную травму.

Вполне возможно, что Романцев не был уверен, что мне удастся справиться со всеми трудностями. Но в одном он, как мне кажется, был убежден: в том, что игра "Спартака" будет сохранена.

Правда, чуть-чуть она все же изменилась, особенно после чемпионата Европы. С помощью одних только коротких и средних передач трудно оказывать на соперника мощное давление. В атаке должна быть широта, а для этого необходим длинный пас, нужны передачи за спину защитников. Никто не отрицает, что очень многое решает борьба в середине поля, однако и впереди надо сражаться с такой же, а может быть, даже и с большей страстью, и с подобной задачей могут справиться только агрессивные нападающие, которые не дают покоя защитникам.

- Подыскивая новых исполнителей, я смотрел почти все игры дубля. Но делал это не созерцательно, а просил Родионова и Черенкова, чтобы они ставили на ту или иную позицию тех игроков, которые меня интересовали. Так были найдены Джубанов, Мелешин, Головской и Евсеев. Кстати сказать, по счастливому стечению обстоятельств, со многими спартаковскими дублерами я - не удивляйтесь, вместе играл. Когда команда ветеранов - Букиевский, Дарвин, Крутиков, Мирзоян, Нетто, Осянин, Ярцев - выезжала в Китай, ей в помощь были приданы молодые спартаковцы: Липко, Мовсесьян, Павленко, Ширко. Мы выступали против национальной сборной Китая, против чемпиона страны и против вице-чемпиона. И молодежь в этих матчах играла первые роли.

После встреч с "Нантом" я уже мог сказать, что новый "Спартак" может на равных бороться с кем угодно, однако не определял конкретно, на что мы претендуем в российском чемпионате. В то время я только в глубине души мог мечтать, чтобы "Спартак" занял одно из тех мест, которое позволило бы ему принять участие в каком-либо европейском кубковом турнире. Однако я прекрасно понимал, что достичь этой цели будет нелегко, поскольку впереди нас ждут неизбежные потери. Так оно и произошло. Сначала от нас ушел Шмаров, затем Никифоров.

Думаю, что такой игрок, как Юрий Никифоров, заслуживает отдельного разговора. У меня свой взгляд на его игру. Я бы и сегодня не поставил Никифорова в оборону. Его место - я убежден в этом - в полузащите. Вспомните рейды Никифорова в матчах с "Торпедо", "Русенборгом", с "Крыльями Советов". В центре поля нам был необходим подвижный и мощный опорный полузащитник, с сильным ударом и хорошим пасом. В нашей команде я не находил никого, кроме Юрия, кто бы мог справиться с этой ролью. И игры с "Аланией", "Нантом" и московским "Локомотивом" подтвердили, что средняя линия - это его место. Я как-то говорил о Никифорове с Прокопенко, тренером, который знает футболиста с детских лет, и Прокопенко сказал мне, что он сам всю жизнь мечтал о том, чтобы Никифоров играл в центре и что лишь обстоятельства вынудили его ставить Юрия сзади.

Знаете, почему я никогда не видел для Никифорова места в обороне? Потому что в его действиях есть хороший авантюризм, размашистость, он любит сыграть на грани допустимого риска, так, что у болельщика замирает сердце. Он любит запускать соперника, а потом его догонять. Казалось бы, все, эпизод проигран, но Юра в последний момент, в подкате, все же выбивает мяч.

В моем представлении либеро должен играть совершенно иначе. Последний защитник это рассудительный, грамотный футболист, не догоняющий мяч, а принимающий его в той или иной зоне. Он должен руководить своими партнерами и быть хозяином своих эмоций. Никифоров в азарте мог броситься в самую гущу борьбы, в свалку, забыв о том, что он - последний защитник, что за ним - только вратарь.

Но он бросался туда, куда рвалась его душа, и если, скажем, кто-то начинал переигрывать наших в центре поля, Юра, не раздумывая, бросался на помощь.

Когда решил из "Спартака" уйти, я не препятствовал: профессионал должен сам все решать, а не плясать под чью-то дудку. Однако ощущение потери остается. Я уверен: продолжи Никифоров играть на месте опорного полузащитника - он бы котировался на этой позиции выше, чем Десайи.

Но вернемся к тому, как шло становление команды. Романцев не вмешивался в мои действия. Один из футбольных мэтров даже заметил по этому поводу: Романцев, мол, отпустил Ярцева на волю. Это было бы, наверное, правдой, если бы только Романцев когда-нибудь держал меня на поводке. У меня был полный карт-бланш. Если в чем-то сомневался, мне незачем было куда-то идти за советом. Олег Иванович всегда был рядом.

Не скрою, сначала это было очень удобно. Первое время, давая установку на второй тайм, всегда спрашивал: "Олег Иванович, у вас что-нибудь есть?" Но он категорически отказывался что-либо говорить. Это была его тактика по отношению ко мне. Поэтому все видели: игру ведет один человек, главный тренер Георгий Ярцев.

Потихонечку наша игра налаживалась. Победы над "Локомотивом" (Москва), дважды над "Ротором" (в чемпионате страны и в Кубке) и над "Аланией" вдохнули уверенность и в игроков, и в меня. Если бы нас постигли неудачи, пришлось бы лавировать и маневрировать и было бы очень трудно выдержать тот курс на молодых, который мы взяли. И здесь не могу не сказать слова благодарности опытным мастерам - Горлуковичу, Цымбаларю, Тихонову, Мамедову, Аленичеву и Кечинову. С их стороны никогда не ощущал ни ревности к молодым, ни пренебрежения ко мне. Я знал, что могу полностью им доверять.

Тяжелее всего нам пришлось после чемпионата Европы, когда только ленивый не ругал Романцева. Но ведь Романцев - это наш президент, поэтому все камни в его огород попадали и в нас.

Во время чемпионата Европы я на семь дней уезжал в Англию. И сразу поползли слухи, что "Спартак", мол, никому не нужен: Романцев возглавляет сборную, а Ярцев, не задумываясь, бросил свой клуб, чтобы вести репортажи из Англии. Говорили даже о том, что главная моя цель - выгородить друга Романцева: поэтому, мол, Ярцев столь сдержан в оценках и нашей сборной, и ее руководителя.

Да, я не усердствовал в критике Романцева потому, что знал о конфликте в нашей команде и понимал, как ему тяжело. Однако, как мне кажется, мои репортажи были содержательный объективны. После нашего провала на чемпионате Европы я одним из первых сказал Романцеву, что не стоит посыпать голову пеплом, что у него есть "Спартак", в который он всегда может вернуться. Но Олег Иванович решил тогда сделать перерыв в тренерской работе, чтобы как следует разобраться в финансовых, организационных и прочих проблемах нашего клуба.

Всеобщее недовольство Романцевым выплеснулось и на футбольное поле. Это стало ясно, когда в матче с "Динамо" нам засчитали гол, которого не было. Вот тогда я единственный раз позволил себе нелицеприятно высказаться в адрес судьи. Сейчас уже невозможно установить, чем была вызвана эта ошибка предвзятым отношением к "Спартаку" или усталостью арбитра. Но как бы то ни было, эта ошибка стала показателем того психологического давления, которому подвергался тогда "Спартак". Но мы прошли через это.

В то время только три человека - Горлукович, Тихонов и Цымбаларь - пропускали игры из-за дисквалификации или из-за травм. Остальным же пришлось посидеть на скамейке запасных, потому что меня не устраивал уровень их мастерства.

В начале сезона я говорил, что у нас есть пять-шесть позиций, за которые можно не беспокоиться. Потом забыл об этой фразе. И Тихонову, и Кечинову, и Аленичеву и Титову не раз напоминал, что прошло то время, когда можно было отсидеться за спиной у Онопко, Никифорова, Пятницкого и Цымбаларя, и что пора брать на себя часть бремени лидеров. Видимо, слова мои дошли до игроков. Ни один из них в конце сезона не дал повода засомневаться в нем.

Ключевым для нас стал матч в Волгограде. Хотя мы и проиграли из-за нелепых ошибок, однако команда тогда в полной мере проявила характер. А затем "Спартак" продемонстрировал свою неистребимую жажду сопротивления в московском матче с "Кроацией".

Я доволен командой, хотя иногда она непредсказуема, вспыльчива и далее взбалмошна. Но что поделаешь - все эти черты в какой-то степени свойственны и мне. Не думаю, что заработки наших молодых игроков выше, чем у их сверстников в других российских клубах. Я даже знаю, что на периферии футболисты получают больше. Но ведь не все измеряется деньгами. Та честь, которая оказывается игроку, который выходит на поле в футболке московского "Спартака", тоже, наверное, дорогого стоит.

Далеко не всякому футболисту удается в течение одного сезона выйти в своем клубе на передовые позиции. А в "Спартаке" такой бросок вперед совершила целая плеяда молодых. Я очень высоко расцениваю их перспективы. Думаю, что через год, когда "Спартак" вновь будет участвовать в европейском турнире, наши молодые уже не уступят сопернику до игры, как это произошло в первой встрече с "Гамбургом", командой, чей имидж роковым образом повлиял на некоторых наших футболистов.

Мы беседовали с Георгием Ярцевым незадолго до решающей встречи "Спартака" с владикавказской "Аланией", когда уже начали появляться газетные публикации, из которых выходило, что Ярцеву, видимо, скоро придется расстаться с должностью главного тренера. Поэтому я не мог не спросить, что он будет делать, если вернется Романцев.

- Контракт со мной был заключен на год, - сказал Ярцев, - поэтому нет никакой неожиданности в том, что он вот-вот закончится. Разговоры же о том, что Романцев возвращается, начались уже после наших встреч с "Нантом", причем очень многие, как мне кажется, хотели бы создать из этого конфликт и столкнуть нас с Романцевым лбами. Но пока нам удается избегать этого и сохранять нашу дружбу.

Романцев прежде всего тренер. И он должен работать с командой. Но с какой? Конечно же, со "Спартаком", ведь это его клуб. Не думаю, что развитие ситуации станет для меня трагедией, ибо вряд ли главный тренер Романцев предложит мне в "Спартаке" должность дворника.

Из беседы перед золотым матчем:

-Вы знаете, как закончится встреча с "Аланией"?

- Я не хочу сейчас выдавать желаемое за действительное.

-Вы суеверны? Боитесь неосторожными словами прогневать судьбу?

- Да.

-Вы не раз говорили, что любите голы, которые являются следствием теоретических разработок. А для "Алании" уже придумали такие голы?

- Да. Надо только учесть, что в игровых моментах все определяет импровизация, поэтому, готовя сюрпризы для соперников, я больше думал о стандартных положениях.

-Сколько же вы все-таки придумали голов?

- Есть шесть вариантов, но буду считать большой удачей, если реализуется хотя бы один из них.

Есть футболисты, которые поражают нас не только голами и передачами, но и своим удивительным соответствием времени, в котором живут. Форвард Георгий Ярцев, конечно же, из их числа. Поэтому стоит только упомянуть его имя, как в нашем сознании мгновенно реконструируется конец семидесятых годов, когда люди иначе одевались, пели другие песни и даже - если верить кинофильмам тех лет иначе объяснялись в любви, чем сейчас.

Став тренером, Ярцев вновь соединил свой футбол и самого себя с потоком времени - на этот раз с тем, в который все мы погружены сегодня.

- Когда "Спартак" сражался с "Аланией" за золото, вспоминает первый советский чемпион мира по боксу Василий Соломин, - я видел, как Ярцев в эмоциональном порыве бил кулаком о кулак. В тот момент он был похож на боксера. Ярцев, как мне кажется, очень свойский человек. Смотришь на него, и представляется, будто это старый знакомый, которого ты когда-то очень хорошо знал.

Неповторимости, как сказал кто-то из великих, не учат. В Ярцеве она есть. И теперь эта его неповторимость навсегда соединится с минувшим сезоном, отмеченным невероятной победой "Спартака", к которой его привел Георгий Ярцев, тренер, похожий на боксера, празднующего победу, и в котором нам всякий раз видится старый знакомый, удивляющий тем, что почти не меняется с годами.

Андрей БАТАШЕВ