Газета Спорт-Экспресс от 11 декабря 1996 года, интернет-версия - Полоса 14, Материал 1

Виктор КОЗЛОВ

ИЗ МЕНЯ ТАКОЙ ЖЕ ИСТОРИК, КАК ИЗ НАЗАРОВА БАЛЕРИНА

Когда-то в России я ходил "на Козлова". Ему было тогда всего 17 лет, но, глядя на головокружительные сольные проходы юного динамовца, каждый человек, причисляющий себя к хоккейным гурманам, испытывал чувство эстетического наслаждения. Это было и восхищение ловкостью и смелостью мальчишки, только что приехавшего в Москву из Тольятти, и удивление, как при росте за 190 см можно обладать такой виртуозной техникой. Все предсказывали ему блестящее будущее, хотя и с оговоркой, что надо бы парню прибавить в силовой борьбе и агрессивности.

В марте 96-го, когда я только приехал в Сан-Хосе, сразу пошел на матч регулярного чемпионата НХЛ - во многом для того, чтобы посмотреть на 21-летнего теперь Козлова, Оставшегося единственным россиянином в когда-то самой "нашей" команде лиги. И был просто обескуражен - во-первых, ему давали крайне мало времени на площадке, а во-вторых, сам он как будто боялся шайбы, боялся инициативы, даже не помышляя о своих фирменных соло. Со временем, уже познакомившись и регулярно общаясь с Виктором, я отчасти пойму, что с ним тогда происходило, в тот же момент закралось сомнение - а Козлов ли это?

Наступило межсезонье, когда состав "Шаркс" поменялся больше чем наполовину. Виктор остался, из фарм-клуба вернулся его закадычный друг Андрей Назаров, и в новом сезоне новый главный тренер "Акул" Эл Симс объединил друзей в одном звене, добавил к ним лучшего бомбардира команды Оуэна Нолана. И заиграла эта тройка так, будто вместе на лед выходила всю сознательную жизнь.

Прошло всего полтора месяца с начала регулярного чемпионата, но уже в каждой второй публикации русско-североирландское (Нолан родился в Белфасте) трио сравнивают с могучим филадельфийским "Легионом" (Ренберг - Линдрос - Леклер) и называют одним из самых ярких звеньев в лиге. А когда говорят о Козлове, то уже не вздыхают печально, вспоминая фамилии тех, кто был вместе с ним выбран в драфте-93: Кария, Нидермайер, Арнотт... Те, кто раньше проводил такие параллели, забывали, что Виктору-то и сейчас - всего 21 год, возраст, когда в НХЛ даже самые талантливые игроки только начинают раскрываться. Да и как мог Козлов оправдывать те авансы, что ему выдавались, когда тренеры ему откровенно не доверяли? А Симс доверил, выпускает порой чуть ли не через смену - и Козлов стал тем Козловым, каким мы все хотим его видеть. Ведущий комментатор телеканала ESPN, а еще не так давно - главный тренер "Лос-Анджелес Кингз" Барри Мелроуз сказал по этому поводу: "Я видел Козлова, когда ему было 15, и с полной ответственностью говорю, что в своем возрасте он был лучшим в мире. Я очень рад, что он наконец-то освоился в лиге и начал реализовывать свой богатейший потенциал".

Я поинтересовался их мнением о Козлове и его звене у таких авторитетных в НХЛ людей, как тренер Дэйв Кинг и защитник Марти Максорли. И вот что услышал.

КИНГ: "Я восхищен действиями молодых русских игроков "Шаркс". Их звено с Ноланом, на мой взгляд, - сильнейшее в лиге по умению с помощью физических данных контролировать шайбу в зоне соперника. А Козлов - игрок мощный, и в то же время с совершенно золотыми руками, напоминает мне Марио Лемье".

МАКСОРЛИ: "И Козлов, и Назаров по-настоящему любят эту игру. Кази (Козлов. - И.Р.) - великий талант, который только начинает показывать в НХЛ то, что умеет. Нази (Назаров. - И.Р.) убедительно опровергает стереотип, согласно которому все русские - слишком мягкие игроки. Оба чрезвычайно важны для команды, и даже если они не забивают, то давление, которое они всегда оказывают на противника, очень полезно. Они - смелые ребята, и сейчас я не могу представить "Шаркс" без них".

МАМА ДОСТАТОЧНО ПОРАБОТАЛА - ТЕПЕРЬ МОЯ ОЧЕРЕДЬ ЗАБОТИТЬСЯ О НЕЙ

-Когда-то я беседовал с футболистом Игорем Ледяховым, тоже отличающимся яркой техникой при высоком росте. И он рассказал, что до 16 лет был щупленьким пацаном и тренеры ставили ему технику, как всем остальным, а в 16 вымахал аж на 20 сантиметров. Как было у вас?

- Родители у меня среднего роста, и когда я пришел в хоккей, то ничем от сверстников не отличался. Правда, когда мне было лет 6, отец повесил в нашей тольяттинской квартире турник, и я целыми днями - конечно, в те часы, когда не играл в хоккей, - висел на нем: в таком возрасте лежать или сидеть ни минуты не хочется. Тогда, наверное, позвоночник и вытянулся. Но долго на моем росте это не отражалось, и технику мне ставили точно так же, как и остальным. Потом "выстрелил", стал, как тростинка, - высокий, худой, шея тонкая, но сверстники меня опять догнали. А вот лет в 15-16 такими темпами начал расти, что до сих пор остановиться не могу.

-До сих пор?

- Это я по спортивным костюмам вычислил. Летом отдохну в Тольятти, приезжаю в Сан-Хосе - а брючки-то старые коротки стали. Помню, когда играл в "Динамо", мы столько штангу тягали, что я за 2 года в весе килограммов 10, наверное, прибавил. Организм еще детский, а рост с весом - ой-ой-ой. Как-то слишком быстро все наросло. До сих пор привыкаю.

-В детском возрасте вы чувствовали, что посильнее, поспособнее других ребят?

- Если честно, я начал задумываться на эту тему только недавно - благо времени на размышления много, когда в гостинице живешь. А я просто не сравнивал, кто сильнее, кто слабее. Просто приходил играть в хоккей, и мне это очень нравилось. Если же кто-то делал какие-либо вещи на льду лучше меня, то я смотрел и учился. Нередко выслушивал критические замечания отца, который приходил на каждую мою игру, и чувствовал я себя в эти минуты крайне неловко: возразить ему не мог, поскольку он был и остается для меня главным авторитетом в жизни. Пределом моих мечтаний было попасть в "Ладу", и когда в, 17 лет вдруг встал выбор - ЦСКА или "Динамо", я был несколько шокирован, поскольку эти великие клубы казались мне чем-то запредельным, абсолютно для меня недостижимым.

-А чем родители занимались?

- Отец на заводе переплавлял металл, а мама на башенных кранах дома строила, бетонные плиты поднимала. Жизнь непростая была - ведь у меня еще младшие брат и сестра. Нас всех надо было прокормить, и был момент, когда маме приходилось работать в две смены. Но когда я уехал в НХЛ и появились деньги, мы с отцом твердо решили: мама должна уйти с работы.

-Согласилась?

- А куда она могла деться? Мы, конечно, ей мягко это предложили, но в предложении был уже готовый и единственно возможный ответ. Она достаточно за свою жизнь наработалась, чтобы сын мог ее прокормить. Кстати, мама с сестрой на зимние каникулы должны ко мне в гости приехать. Я домой в отпуск каждое лето приезжаю, а они сюда по очереди ездят - в прошлом году отец с братом были. Дело в том, что есть еще бабушка и собака, с которыми кто-то должен оставаться. Здоровый такой дог. Он в семье появился, когда я в Москву уехал, - надо же было кем-то старшего сына заменить!

-Вас в хоккей отец привел?

- Да, мне тогда 6 лет было. Записали меня в школу, потом отец показал дорогу, как до дворца доехать. На автобусе с пересадками - полчаса. Это довольно близко, поскольку Тольятти делится на три района, и почти все, кто занимался в "Ладе", включая меня, были из Нового города. Нужно быть таким фанатом, как Слава Буцаев, чтобы жить в отдаленном районе и каждое утро пилить по полтора часа. А мне что - будили в 6.15, завтраком кормили, рюкзак за плечи - и пошел.

-Неужели родители не волновались, когда такая кроха полчаса на автобусах каждый день должна была ездить?

- Район у нас спокойный был, в отличие от Назарова драться не приходилось. Самые серьезные драки, в которых участвовал, - с братом. Ездили мы в школу вдвоем с другом-одноклассником, а родители так меня к самостоятельности приучали. Но недавно мама рассказала мне, что, оказывается, отец выпроваживал меня, а сам тайком шел за нами и домой возвращался, только когда мы садились в автобус.

-Отец с матерью хотели, чтобы вы стали профессиональным хоккеистом?

- Они у меня такие, что предоставляют полное право выбора тебе самому. Если что-то решил - помогут. Так что я сам определился, чем буду заниматься в жизни.

-А в Москву они не боялись вас отпускать?

- Они понимали, что мне надо расти как игроку. Сейчас я думаю, что правильно сделал, поехав в 17 в Москву - хоть понял, что такое одному жить, повзрослел. Даже не могу себе представить, как бы я отправился в "Шаркс" прямо из Тольятти, от маминой стряпни - к полной самостоятельности. "Динамо" же стало для меня очень хорошим промежуточным этапом.

НЕ НРАВИТСЯ, КОГДА МЕНЯ НАЗЫВАЮТ ЗВЕЗДОЙ

-В "Ладе" вы, кажется, совсем чуть-чуть успели поиграть?

- Да. Дебютировал в 16 лет, в конце переходного турнира за право играть в высшей лиге, когда все уже было решено в нашу пользу до такой степени, что Геннадий Цыгуров мог спокойно уехать на чемпионат мира. Немножко подпускали к составу в следующем сезоне, а после него я уехал в "Динамо". За мной приезжали скауты ЦСКА - Шагас и "Динамо" - Журавлев. Я был в растерянности, не знал, что делать, и только по совету родителей решил поехать в "Динамо". Отец, человек деликатный, не хотел мне напрямую ничего рекомендовать и сделал это устами мамы. Только недавно я узнал, что именно он больше всего хотел, чтобы я оказался в "Динамо".

-Из "Лады" легко отпустили?

- Не сказал бы. У нас был очень хороший выпуск 75-го года рождения, и "Лада" всех подписала, чтобы не разлетелись. Но играть не давали, поскольку надо было решать конкретные турнирные задачи, а у завода было достаточно денег, чтобы покупать взрослых игроков у других клубов. Вся молодежь сидела на контрактах, но играть не играла, и когда этот момент наступит, было непонятно. Многие очень переживали и в итоге закончили с хоккеем. Когда я уехал в "Динамо", мне не разрешали играть полмесяца после начала чемпионата - "Лада" требовала компенсацию. Получила ли, даже не знаю - но в конце концов я смог выйти на лед. Был безумно рад этому, как и тому, что Петр Воробьев давал мне играть, не ставя ни в какие рамки. Тот год для меня стал самым счастливым - я перешел в знаменитую команду и стал чемпионом страны. В финале мы обыграли мой бывший клуб, а мне удалось в последней игре забить - правда, когда все уже было ясно. Но все равно после финальной сирены я ощущал себя самым счастливым человеком на стадионе.

-Как вы себя чувствовали в "Динамо"?

- Очень хорошо. Когда еще играл в "Ладе", съездил с юношеской сборной России на чемпионат Европы, а в ней много динамовцев было - Назаров, Гончар, Климович. Подружились мы с ними, так что, когда я переходил в "Динамо", мне уже было с кем общаться. Да и ребята постарше - Сорокин, Петренко, Юдин, Дорофеев - оказались очень хорошими, помогали. Не было никакой дедовщины, и мы свободное время часто проводили вместе. Наверное, из-за таких отношений в команде мы и становились чемпионами.

-Журналисты, помню, считали вас тогда стеснительным парнем.

- Да, внимание прессы для меня очень неожиданным оказалось. Я только первые серьезные шаги в жизни делал, едва из дома от мамы уехал - а тут журналисты с просьбами об интервью. Я побаивался, не хотелось сказать что-то лишнее, и в основном я тогда от интервью отказывался.

- Вы вообще, как я заметил, не любите, когда вас звездой называют, даже восходящей.

- Да ладно, какая я звезда! Даже размышлять на эту тему не люблю. И вот почему. Где-то сказали, что человек - восходящая звезда, и он начинает думать: а может, так оно и есть? И когда ожидания не оправдываются, его охватывает страшное разочарование, оно может его просто сломать. Поэтому я всегда старался не возноситься до небес, а твердо стоять на земле, что бы обо мне ни говорили. С высоты больнее падать - правильно говорят.

-Автографы раздавать тоже не любите?

- Это зависит от того, кто просит. Есть тут в Сан-Хосе братва, которая подходит и говорит: "Я знаю, что ты хоккеист, но забыл, как тебя зовут. Скажи, кто ты, и распишись". Я прекрасно знаю, что они эти автографы на продажу берут, и отказываюсь. А когда дети подходят, расписываюсь всегда - им же это действительно радость приносит, почему бы не доставить им ее? Или когда клюшку просят подарить. Сам ведь, когда маленький был, подходил ко взрослым игрокам "Лады": "Дядь, дай клюшечку". И они давали. Помню, когда только перешел в "Динамо", еще в маске играл, приехали мы в Тольятти. И ко мне подходят пацаны: "Дядь, дай клюшку!" Ничего себе, думаю, как время бежит. Этим мальчишкам я просто не могу отказать, потому что помню, как сам таким был.

-Жили в Москве на базе или клуб квартиру дал?

- На второй год - как и машину. Хотя особой необходимости в квартире не чувствовал - дисциплина была такая, что девушку завести было некогда. Кроме того, на базе - столовая, самому готовить не надо. А если куда поехать, так с ребятами веселее, всей толпой.

-Кстати, в справочнике "Шаркс" написано, что, отвечая на вопрос, кем бы вы стали, если бы не получилось с хоккеем, Козлов сказал: поваром.

- Надо же было что-то ответить! Они бы меня все равно не отпустили, пока я чего-нибудь не сказал. Вот я и брякнул, что умею готовить.

-А это правда?

- Смеетесь? Ну так, рыбкой жареной иногда могу себя побаловать - так ведь здесь все само жарится, ничего уметь не надо.

-А как насчет другого утверждения справочника - по поводу того, что в свободное время вы читаете исторические романы? Вон и книга у вас на столе лежит - "Анна Иоанновна" из серии "Династия Романовых".

- До отъезда из России я, если честно, читал мало. Но некоторые мои партнеры, к примеру, Серега Гончар, большие любители чтения. Они и заставили меня призадуматься. Когда приезжал в Москву играть за "Динамо" во время локаута, снимал квартиру. Увидел на полке том - "Петр I". Заинтересовался, понравилось. В детективах уже на первых страницах можно уверенно предсказать, что будет в конце, а здесь - реальная жизнь, реальные события. С тех пор и увлекся историческими романами. И ни один меня не разочаровал.

-Может, по окончании карьеры историей займетесь?

- Да вы что - из меня такой же историк, как из Назарова - балерина.

-Тогда вернемся к хоккею. "Динамо" считалось самой мощной и жесткой командой в России. Воробьев с Тузиком от вас не требовали, чтобы вы у бортов толкались и соперников припечатывали?

- Требовали действовать жестко, но не до такой степени, чтобы я не мог играть в свою игру. Воробьев вообще обо мне очень заботился, щадящий режим сделал. Понимал, что мне 17 лет и организм может не выдержать перегрузок. Иногда с тренировок снимал, на велосипед пересаживал. Но в игре биться требовал - и я старался, как мог, хотя жесткости мне всегда не хватало.

-Когда стали замечать, что за вами следят скауты из НХЛ?

- В 16 лет, когда я еще в "Ладе" был, мы со сборной своего года рождения поехали в Северную Америку на серию турниров. Помню, против нынешнего своего одноклубника Шона Донована играл. Сыграл хорошо, да и на чемпионате Европы в команде, которая старше на год, тоже прилично получилось. А когда в "Динамо" перешел, все уже на драфтах стояли, и столько разговоров об этом было, что я стал воспринимать происходящее всерьез. В 17 лет меня познакомили с агентом Полом Теофаносом. Я посмотрел на его клиентуру, как он работает, и с тех пор он ведет мои дела. Достаточно сказать, что Пол сделал мне контракт, на который грех жаловаться.

-Английский учили?

- Нет. Когда в Америку на турниры или на драфт приезжал, то думал: надо учить. А возвращался в Москву, втягивался в чемпионат и говорил себе: еще успею. В итоге, когда начал здесь играть, знал только "йес" и "ноу". Но ничего - когда ты в команде, обучение идет быстро, само собой.

-Вы стремились побыстрее уехать из России?

- Я сделал так, как и планировал с самого начала, - уехал через год после драфта. В 18 я слишком еще зеленым был, хотя, конечно, уговаривали сразу поехать. Но я заранее настроился еще год в Москве поиграть и не хотел ломать планы. Потихоньку знакомился с будущей обстановкой: сначала приехал на процедуру драфта, а потом - во время Олимпийских игр, когда в чемпионате России был перерыв. Отыграл за вторую сборную в Финляндии, и на 10 дней - в Сан-Хосе.

-И как показалось?

- Арена и атмосфера на ней, конечно, потрясли. Да и какие люди играли - Макаров, Ларионов! Думал: неужели и я здесь смогу? Пришли мы тогда на игру с агентом, сидим на трибуне, смотрим. Я держался скромно и ни о чем не подозревал - кто мог знать, что я приехал, да и вообще, кто я такой? И тут один болельщик подходит: "Виктор, приятно, что ты приехал, распишись, пожалуйста". Потом другой, третий, пятый, десятый... Я аж покраснел и говорю агенту: "Слушай, Пол, что здесь творится? Пойдем отсюда!" Только потом я узнал, что в газетах написали о моем приезде.

-За год до драфта в прогнозах вас называли вероятным первым номером, но в итоге вы оказались только шестым. Что произошло?

- Не слишком удачно отыграл последний сезон перед драфтом: на юниорском чемпионате мира не блеснул, в первенстве MXЛ тоже очков немного набрал. Это и стало причиной того, что произошло.

КОГДА Я СЛОМАЛ НОГУ, ИРБЕ ПОЗВАЛ МЕНЯ ЖИТЬ К СЕБЕ

-В еженедельнике The Hockey News написали, что ваша игра после приезда в Америку ошеломила всех - вы стали лучшим в "Шаркс" по очкам во время предсезонных товарищеских матчей.

- Да, дела тогда шли просто здорово: все, что бросал, попадало, все пасы, которые отдавал, партнеры превращали в голы. В итоге забил 4 шайбы и сделал 7 передач. Чувствовал себя великолепно, с нетерпением ждал начала сезона. И тут - этот проклятый локаут. Для начала нас выселили из гостиницы. Я, не знавший языка, был в полной растерянности.

Слава Богу, Артур Ирбе пригласил меня жить к себе. Но через месяц с лишним, когда локаут начал затягиваться, я понял: надо где-то играть, чтобы не растерять форму. Поехал в фарм-клуб, в Канзас-Сити, где уже играл Андрюха Назаров, которого отправили туда еще до локаута. Но мне там дали от ворот поворот - оказалось, что игроки, находившиеся на момент локаута в основных командах и у которых односторонние контракты, играть за дочерние команды не имеют права. Тогда я решил, что буду играть за "Динамо".

-Где с вами и произошло несчастье.

- В первом периоде моей третьей игры - против киевского "Сокола" - мы разыгрывали большинство. Я стоял на "пятачке", боролся с защитником Гунько. Ни в чем его не виню, это был совершенно игровой эпизод. Он толкнул меня, я упал, когда начал вставать, он опять чуть подтолкнул - и тут мой конек попал в щель во льду, и нога "уехала" в сторону. Я сначала не понял, что произошло, даже сумел сам докатиться до скамейки. Думал, колено. Но когда доктор в раздевалке стянул с меня конек, я увидел, что из голеностопа наружу торчит кость. Да еще и связка оказалась порванной. Наложили гипс, и я на следующий день улетел в Сан-Хосе, где мне сделали операцию - аккурат в отцовский день рождения. Праздничек у него тот еще был. А мне как обидно было первый сезон, надо, как никогда, себя показывать, и тут такое. Так до сих пор и наверстываю то, что тогда потерял. Наверное, во всем, что происходит с человеком, есть какой-то смысл. Это была проверка характера, но слишком уж жестокая проверка.

-Где вы тогда жили?

- Опять у Ирбе. Арчи, как узнал о том, что случилось, сразу позвал меня к себе. Нет слов, чтобы передать ту благодарность, которую я к нему испытываю.

-Ирбе рассказывал мне, что вы научили его дочку русскому языку.

- Мы болтали с Анитой на какой-то странной смеси русского, английского и латышского. Мы с ней быстро общий язык нашли - у меня же младшая сестра ненамного старше, и я еще не успел забыть, как надо с такими общаться. Когда был здоров и жил у Арчи до возвращения в "Динамо", частенько с ней в бассейне мячиком перебрасывались. А когда я был на костылях, основной моей задачей было за собакой присматривать. Это сейчас Рино огромный, а тогда это был крошечный щенок, который рос у меня на глазах. Шкодливый щенок, чтобы утихомирить его, мне приходилось скакать на одной ноге. Когда Арчи с Илзе и Анитой куда-то уезжали, я ел пиццу, смотрел по телевизору баскетбол и присматривал за собакой. Вместо того, чтобы играть в хоккей...

-После того перелома вы и потеряли уверенность в себе?

- Когда восстановился и начал играть, ногу чувствовал все-таки неважно. Две игры - нормально, а десять - неловко. Надеялся, что тренеры дадут мне время на обретение прежних кондиций, но меня отправили в фарм-клуб. Этому предшествовала одна история, после которой я понял: с журналистами здесь шутить чревато.

-Что за история?

- В игре, кажется, с "Чикаго" я забросил свою первую шайбу в НХЛ. На радостях задрал голову, посмотрел на трибуны - просто так, без всяких мыслей. После игры журналисты спросили, почему я поднял голову после гола. Я решил пошутить и сказал, что искал глазами своего тренера Василия Тихонова, которому и посвящаю этот гол. Сказано это было таким тоном, что все поняли: я шучу, и дружно посмеялись. А на следующий день в газете эти мои слова были опубликованы. Наш тренер Кевин Константин, у которого с чувством юмора были проблемы, видимо, воспринял это всерьез, решил, что я хотел унизить руководство команды, и отправил меня в фарм-клуб. После этого я с журналистами предпочитаю не шутить. Тем более что позже, в середине прошлого сезона, нечто похожее произошло с Назаровым. Как-то в раздевалке объявили: "Кевин уволен, вместо него назначен Джимми (Уайли, до того - второй тренер "Шаркс". - И.Р.)". Андрей улыбнулся: "Какой Джимми - Кайт (защитник "Акул". - И.Р.)?" Это тоже попало в газету, и спустя непродолжительное время и Назаров был отправлен в фарм-клуб.

-В "Канзасе", наверное, вам несладко пришлось - мясорубка в низших лигах как-то не очень сочетается с вашим хоккеем.

- Все получилось как раз иначе. Когда я залечил травму и начал играть в "Шаркс", но далеко не так, как на предсезонке, со всех сторон слышал: когда же этот русский заиграет, как Кария, Арнотт, Нидермайер? На меня это страшно давило, чувствовал я себя еще не так, чтобы играть по-прежнему. С тех пор я не читаю газет и не смотрю телевизор - меня очень сковывают напоминания, что от меня все чего-то ждут. А когда уехал в "Канзас", как будто гора с плеч свалилась. Очень помогли игравшие там Слава Буцаев и Илья Бякин, которые отдавали мне шайбу при первом удобном случае. И мы, буквально в последний момент попавшие в "плей-офф", дошли до финала. Были овертаймы, я играл по 6 периодов - в общем, практика была такая, что былая уверенность стала потихонечку возвращаться.

В ПРОШЛОМ ГОДУ У НАС БЫЛА ДЕДОВЩИНА

-Недавно в одном из интервью ваш партнер Джефф Фризен рассказывал, что, когда в "Акулах" был Игорь Ларионов, в команде не было и намека на разделение на ветеранов и молодых, а после его обмена Фризен и вы сразу почувствовали себя салагами.

- Фризи прав - при Игоре была совершенно другая обстановка. Ларионова уважали не только все игроки "Шаркс", но и, по-моему, все самые маститые ветераны лиги. О молодежи я уж и не говорю. Он всегда помогал молодым игрокам, поддерживал, как и другие ветераны, скажем, Джефф Нортон. Однажды, правда, Ларионов над нами с Фризеном по-доброму подшутил.

-Каким образом?

- Нас только взяли в команду, предстояла первая открытая тренировка. Зрителей много, мы - впервые в игровой форме "Шаркс", волнуемся. Подходит к нам Игорь: "Ребята, тут такая ситуация - вы с Фризи выбраны в первом раунде драфта, поэтому пойдете на лед первыми, так принято. А мы - сразу за вами". Мы и не подумали ни о каком подвохе, встали в проход, вся команда нас подталкивает - ну идите, идите! Мы и пошли. А когда уже оказались на льду, я оглянулся и вижу: за нами никто не выходит. Нам деваться некуда, музыка играет, народ ревет, и мы с Джеффом круг за кругом вдвоем катаемся. А остальные около выхода на лед стоят и животы надрывают. Так минуты три и катались, пока команда все-таки не вышла.

-Ларионов с Макаровым какие-нибудь полезные советы давали?

- Разумеется. К примеру, чтобы при всех особо по-русски не говорили. Американцы, оказывается, обижаются, думают, что мы переходим на русский, потому что хотим о них что-нибудь плохое сказать.

-По словам Фризена, после ухода Ларионова в команде началась открытая дедовщина. Группа ветеранов во главе с Крейгом Дженни обрушивалась на молодежь, если та начинала "таскать" шайбу, проявлять какую-либо инициативу.

- Я это несколько по-другому ощущал. Я не могу сказать, что, например, Дженни конкретно что-то плохое мне сделал. В том-то и дело, что внешне у нас были прекрасные отношения. Но за нашей спиной они шли к тренерам, а те не хотели портить с ними отношения. Потому что у них контракты - по два с лишним миллиона, а у нас - в несколько раз меньше. Назарова из-за этого из состава убрали. В начале сезона он забивал, отдавал - у него очков было больше, чем у Дженни. И вдруг его ни с того ни с сего переводят в четвертую тройку, где как бы ты ни хотел, много не забьешь. Просто людям с двухмиллионными контрактами показалось оскорбительным, что какой-то пацан их по результативности обогнал. В прошлом году в отличие от нынешнего нам очень хорошо давали понять, кто в команде - ветеран, а кто - молодой. Тренеры этому не препятствовали.

-А вам самому не хотелось с тренерами на эту тему поговорить?

- Я этого не делал, не делаю и никогда не буду делать. Я в хоккей играю не для того, чтобы в клубную политику лезть. Я прихожу получать удовольствие от хоккея - что на тренировках, что в играх. По крайней мере стараюсь. В прошлом году, видимо, не очень получалось. Так что есть и моя вина в том, что не сложилось у меня в прошлом году. Забивал бы я или тот же Фризен - могли бы ходить и щеки надувать. А не забиваете - пеняйте на себя.

-Сейчас ситуация другая?

- Абсолютно. Вроде бы действительно знаменитые игроки пришли - Николлз, Айэфрети, Максорли, Грэнато, а относятся они к нам, как к равным. Рассказывают всякие истории из собственной жизни вплоть до амурных, дают советы - в общем, никогда не подчеркивают свое превосходство. Замечательные люди. В том и сила нынешнего "Шаркс", что все вместе. Во всяком случае, пока.

-В таких вещах, как атмосфера внутри команды, велика роль тренера?

- Эл Симс мне очень нравится. По-моему, он на голову выше и Константина, и Уайли как по человеческим, так и по профессиональным качествам. Раньше на наших тренировках была атмосфера какой-то мрачной сосредоточенности, а теперь на занятиях игроки улыбаются, хотя работаем мы не меньше, а больше, чем раньше. У Константина же, скажем, на тренировках было запрещено улыбаться. Только Макаров с Ларионовым могли не обращать внимания на его запреты, ведь тот же Макаров на два года старше тренера. Но остальным за вольности доставалось по первое число.

-В прошлом сезоне вы некоторое время провели в фармклубе, но потом вас вернули. Как это произошло?

- По... ошибке. Отыграл в Канзасе игру, лег спать. Позвонили в два часа ночи: центр Джейми Бейкер сломал руку, прилетай. Когда прилетел, выяснилось, что рука в порядке, диагноз был неверным. Но меня заявили, сыграл неплохо, оставили в команде. Иногда бывает, что так везет.

НЕ ЛЮБЛЮ ДРАТЬСЯ, НО С КАСПАРАЙТИСОМ ПРИШЛОСЬ

-На вашей игре не сказалось, что из края вас стали переделывать в центрфорварда?

- А мне в центре больше нравится. Я ведь высокий, с места мне тяжело стартовать, а края в НХЛ должны иметь высочайшую стартовую скорость. К тому же Константин, который сам в хоккей на высоком уровне никогда не играл, придумал систему, при которой крайние нападающие не имели права делать виражи - мы должны были только тормозить. Я страшно уставал, волком выл. А когда в центр перевели, гораздо больше свободы появилось. Можно раскатиться как следует, с шайбой больше времени провести. Ты гораздо больше времени в игре, все атаки идут через тебя. А что мне еще надо?

-Вам легче, когда вы играете в одном звене с Назаровым?

- Еще бы! Мы с ним знаем, что если в определенных ситуациях один шайбу в какую-то точку отдает - второй там точно будет. А в жизни у нас до такого доходит, что одновременно одни и те же слова говорим, одни мысли в голову приходят. Наверное, такое взаимопонимание и на игре сказывается.

-Вы сами попросили Симса, чтобы он поставил вас в одно звено?

- Здесь это не принято. Просто у тренера чутье оказалось хорошее. И Нолан - классный игрок. В общем-то он - человек настроения, и в прошлом году это сказывалось на игре. Но сейчас он собрался и почти в каждом матче играет здорово.

-Вы не любите драться, но у вас такие партнеры по звену, что поскучать не дадут.

- Это уж точно - Андрею совсем чуть-чуть надо, чтобы завестись. Вот недавно в игре с "Колорадо" Северину нос сломал, а Круппу зуб выбил. В такой обстановке я никак не могу оставаться в стороне. Но у меня функция специфическая - я Назарову на скамейку штрафников клюшку с перчатками везу. Как вижу, что он завелся, сразу за его амуницией еду.

-Но недавно вы умудрились с бывшим одноклубником Каспарайтисом схлестнуться.

- Игровой эпизод был. Он в меня врезался, мне не понравилось - ответил, причем неплохо. Дарюс разозлился, захотел драться, но нас сразу разняли, дали по две минуты. Конечно, это меня немного удивило, но стало хорошим уроком на тему, что на льду нет друзей.

-Перед сезоном вы ставите перед собой задачи, сколько забить, сколько отдать?

- Жизнь научила меня этого не делать, поскольку планы обычно ломаются. И приметами стараюсь не увлекаться: они то подтверждаются, то нет - какой в них смысл? Пусть жизнь идет так, как она идет. Никаких планов, никаких предсказаний - я просто стараюсь выйти на каждую смену и отыграть так, как умею.

-Чего вы хотите достичь в НХЛ?

- Чего достигну, того достигну. Конечно, хочется Кубок Стэнли выиграть, но удается-то это далеко не каждому. Как я уже сказал, я не люблю загадывать.