«Услышал громкий рев. Спустился — а там Джон Джонс лежит». Приключения дагестанского бойца в США

Рустам Хабилов
Страна: Россия.
Возраст: 33 года.
Победы: 24.
Поражения: 4.
Ничьи: 0.
Первый бой в ММА: 3 августа 2007 года.

«Меня били полчаса. Я ответил, что умру, но не сдамся». История Рустама Хабилова

Хабилов выступает в UFC с 2012 года. Самый яркий отрезок карьеры он провел в США. Одержал три победы подряд, первым из россиян подрался в главном бою шоу UFC. Рустам рассчитывает вернуться в Америку, но пока с этим есть сложности — по непонятной причине уже пять лет не может получить визу. Но те три года в Альбукерке (штат Нью-Мексико) — это память на всю жизнь. Подробности Хабилов рассказал в интервью «СЭ» — тут и про Джона Джонса, и про Сен-Пьера, и про мексиканских гангстеров, и про личное оружие, и про разборку «раз на раз», и про много чего еще.

Приезд в США и добрый Али Абдель-Азиз

— Вы же приехали в Америку в 2011-м, верно?

— Да.

— Как поступило предложение поехать тренироваться в зал Jackson Wink?

— У меня есть друг, его зовут Сайгид, он познакомил меня с Ризваном (Ризван Магомедов — менеджер многих российских бойцов, глава Dominance MMA Russia. — Прим. «СЭ»). В принципе, я примерно знал его, но не был в курсе, что он находится в Америке, мы просто несколько раз пересекались в городе. Ризван объяснил, что есть менеджер Леонид Каролинский, который может сделать мне приглашение в зал, а через это приглашение можно попробовать оформить визу. Говорил: «Если приедешь — тебя тут поселят, будешь жить и тренироваться». Я согласился. После этого пришло предложение из зала и я полетел туда.

— Леонид Каролинский, если не ошибаюсь — менеджер Андрея Орловского?

— Верно.

— Как долго вы с ним работали?

— Года полтора-два. Ну, как работали, мне так и не смогли организовать ни один бой за то время.

— Потому и расстались?

— У меня было такое положение... Надо было уезжать домой, потому что полтора-два года просто тренироваться в зале и не выступать, а еще и расходы на жизнь, которые мне никто не покрывал... Хорошо, что у меня есть друзья и близкие, которые могли позволить себе оплачивать мое проживание и питание в Америке, но это же не значит, что я могу так сидеть годами. Хотелось добиться результата. Постоянно обещали бои, но так ничего и не получилось. Потом я подошел к Грегу Джексону (главный тренер Jackson Wink. - Прим. «СЭ») и сказал, что я так больше не могу и мне нужно улететь. Но Джексон заявил, что я никуда не полечу. Сказал: «Нет денег на расходы? Значит, заберу тебя жить к себе домой. Насчет боев тоже помогу, договорюсь с Леонидом и Али». Дальше меня познакомили с Али (Али Абдель-Азиз — один из самых влиятельных менеджеров в мире ММА, основатель и президент Dominance MMA. — Прим. «СЭ»), мы с Леонидом поговорили, все поняли, и я начал работать с Али. Он долго не тянул, сразу начал давать мне бои. Позднее я подписался в UFC.

— Вы — первый боец из России, с кем начал работать Али Абдель-Азиз?

— Первый, до этого никого не было.

— Что он за человек? Про него ходит много слухов.

— Интересный парень, очень хороший человек. Всегда старался уделять внимание мне — и как бойцу, и как другу. Он сразу мне сказал, что не собирается предлагать никакого контракта. По сей день у меня нет подписанного с ним контракта. Мы с ним, как братья — все на доверии, на слове. Всегда, когда летал к нему в Лас-Вегас в гости, он меня встречал, водил по магазинам, помогал с проживанием, не давал беспокоиться. Он вообще не брал с меня денег, пока я не начал зарабатывать больше 20 тысяч долларов — наоборот, пытался больше помочь. У меня с ним всегда были и есть хорошие отношения.

Феноменальный Сен-Пьер и нокауты Амагова

— В зале Грега Джексона всегда было много сильных бойцов, но главный — Джон Джонс. Ваша цитата из 2011 года: «Я боролся с Джонсом и не уступил ему ни секунды». Получается, он смог перевести Кормье, а вас — нет?

— Мы с ним боролись в схватке по вольной борьбе, это совершенно другая вещь. Если дерешься по правилам ММА с борцом, бывает, что ему иногда нужно прикрыть голову, а это значит, что он может открыть ноги для прохода. Естественно, когда я с ним боролся, старался не дать ему балл. Поборолись со счетом 1:1. Еще я много раз боролся с Тимом Кеннеди, он тоже больше 90 кг весил. Запускал его через грудь. Он спрашивал: «Как ты это делаешь?», я показывал. Там было много хороших парней, с кем можно потягаться. С Даниэлем Кормье у Джонса был хороший бой, Джон легко переводил его, но я тоже давал фору.

— Болеете за Джонса, как за бывшего одноклубника?

— Болею, конечно. Он хороший парень. Когда он прилетал в Москву, мы его встретили, да и в Штатах нормально общались, он всегда с уважением ко мне относился.

— Вот свежая цитата Джонса: «Когда я начинаю пить, не могу остановиться». Вы видели его пьяным?

— Нет, при мне такого ни разу не было.

— В ту пору он строго соблюдал режим? Вроде, были какие-то инциденты с его участием.

— Он жестко пахал, тренировался. Думаю, если сейчас он может себе позволить пойти отдохнуть, погулять и выпить, то он уже тренируется не так хорошо, как раньше. С теми тренировками и нагрузками, что у него были, невозможно так отдыхать.

— Самый талантливый боец из тех, что вы встречали в жизни?

— Жорж Сен-Пьер, наверное.

— Почему?

— Я был с ним на сборах две недели, стоял с ним в паре, работал. Он нереально двигался, у него очень хороший тайминг при проходах в ноги. Ты просто не видишь, как он ловит тебя на проходе. Даже если посмотреть, что он делает на тренировке — он отлично борется, бьет ногами и руками, может на кольцах делать всякие гимнастические приемы. Он пробует себя в разных видах спорта и везде неплохо себя проявляет. Он хорош в джиу-джитсу, добивания у него отличные, даже не знаю, с кем из бойцов его сравнить. Еще Андерсон Силва — талантливый боец, в стойке очень хорош, но не во всем.

— Вы наверняка видели, как Адлан Амагов отправил Джона Джонса в нокаут. Как это было?

— Я не видел это своими глазами, потому что сам стоял в спарринге в клетке, а они были внизу. В какой-то момент я услышал громкий рев, подумал: «Это кого там ножом ударили?». Спустился, а Джонс уже лежал и кричал, ему было больно. Видимо, ему в печень попали жестко.

— Как отреагировали в зале?

— Все прибежали, собрались. Все были в шоке. Потом, на следующих спаррингах, Джонс настроился с ним зарубиться. Они вновь встали в пару и была драка, все ждали этого спарринга.

— Амагов сажал не только Джонса, но и Карлоса Кондита.

— Он попал Кондиту ногой в голову с разворота, тот пошатался, после чего тренер объяснил Адлану, что нельзя бить с разворота в голову. Там, получается, открытая пятка, можно и в нокаут отправить, и рассечение сделать. Если нет налокотников, нельзя бить локтями, нет наколенников — нельзя бить коленями. Потом Адлан еще Диего Санчесу точно так же, как Джонсу, попал. Санчес орал даже громче, чем Джонс. Ну, это такие, спарринговые моменты. Я вот тоже, когда приехал в Америку, встал в пару с Брайаном Стенном и пропустил хороший удар в печень. Я же не знал бойцов, зарубился с ним. Он весил под 100 кг, мы хорошо зарубились, я бросил в него удар рукой, а он мне ногой так хорошо попал в печень... Так прихватило! Сразу сел, отходил. Потом, в течение двух недель, даже когда по печени попадали через блок, сразу прихватывало. Это тяжелый удар, тяжелый нокаут, очень опасно.

«Собака» Диего Санчес и раз на раз с Парисяном

— Ваш самый принципиальный соперник в спарринге?

— Таких в принципе не было. Вот с Диего Санчесом были тяжелые спарринги, потому что он дерется, как собака. С Дональдом Серроне были интересные спарринги, мог с ним по шесть-восемь спаррингов по 5 минут делать. Он заряжался и я заряжался. Один раз встал в пару с Мэлвином Гиллардом. Тренер сказал, чтобы я его валил, больше с ним боролся, потому что его следующий соперник — борец.

Я его легко валил, а ему, видимо, это уже надоело, и он в какой-то момент меня очень жестко встретил коленом в прыжке. Попал прямо в грудь. Я не показал, что мне больно, поймал его ногу, повалил и продолжил бороться. Потом, в тот же день, Гиллард устроил то же самое с Кабом Свонсоном. Он тоже боролся с Мэлвином, а тот его встретил коленом, попал в лицо и сломал ему лицевую кость. Сразу потекла кровь изо рта и носа. Мы в тот день оказались в больнице вместе. Я проверял, что с моей грудью после удара, а у Свонсона был перелом.

Я настроился на новый спарринг с Гиллардом, зарядился, злой, а он, как оказалось, уже начал гонять вес. Ну, мне-то какая разница, гоняет он вес или нет. От души надавал ему, он даже один раз упал. Бывали такие жесткие моменты.

— Кто жестче в спаррингах: Санчес или Серроне?

— Серроне — техничный боец, он мне несколько раз неожиданно пробил в голову коронный хай-кик, но я не падал. С Диего же у нас шли поединки в духе «кто кого».

— Он сам по себе адекватный?

— Санчес — неплохой, добрый парень. С ним нормально общаться, он всегда уважительно здоровается, улыбается, шутит. Вот в спаррингах как будто неадекватный, включается на все 100. Один раз он спарринговал с Дональдом Серроне, жуткая рубка была. У Санчеса потом было много рассечений. Видимо, Дональд попал ему несколько раз ногой, на носу были серьезные сечки. Тогда я почувствовал, что они друг друга недолюбливают. Потом тренеры им объясняли, что бойцам не надо друг друга калечить, у каждого впереди бои, нужно, наоборот, помогать.

— Был ли на вашей памяти боец, который феерил в спаррингах, но в октагоне у него получалось гораздо меньше?

— Не припомню таких. Вот есть пример наоборот. Лэндо Ванната, у него в боях получалось намного больше, чем на спаррингах.

— Тот самый, который чуть не уничтожил Тони Фергюсона.

— Да. Мы с ним тренировались — он простой парнишка. Работал где-то в фастфуде, картошку жарил, кажется. Потом приходил и пахал на тренировках. Спрашивал, интересовался, мы старались ему помочь. Потом он с каждым боем начал выстреливать все сильнее.

— Часто бывали реальные конфликты между бойцами в зале?

— Я такого не помню, может, было 1-2 раза, но незначительно. Один раз вышел на улицу с Каро Парисяном, он мне до этого на отработках начал всаживать лоу-кики, а я ему потом хорошо с руки дал. Начали с ним ругаться, перчатки сняли, «пойдем выйдем», все такое. Вышли на улицу, но до драки не дошло, нормально поговорили с ним.

— Кто из бойцов поражал физической силой?

— Даже не знаю, кого выделить. Имеете в виду американцев?

— Вообще всех.

— Из бойцов не могу кого-то назвать, так что назову борца. Даурен Куруглиев (российский борец-вольник, выступает в категории до 86 кг. — Прим. «СЭ»). Думаю, он в жиме лежа и 200 кг сможет сделать, физически очень сильный. Он просто вырвал штангу 90 кг, поднял ее и начал делать приседания. Я такого не видел, он — реально машина.

— У кого из бойцов, кого встречали, самое крепкое рукопожатие?

— Даже не знаю. Недавно вот был у Ризвана в селе, и сельские мужики так руку пожимали мощно, что аж больно становилось. А вот среди спортсменов никого не могу выделить.

Конфликт с Али Багаутиновым и примирение

В мае 2014 года между Хабиловым и дагестанским бойцом Али Багаутиновым возник конфликт в Jackson Wink. Оба готовились к важным боям — Хабилов к поединку с Бенсоном Хендерсоном, а Багаутинов к поединку с Деметриусом Джонсоном за пояс чемпиона UFC в наилегчайшем весе. По словам Багаутинова, друг Хабилова (его имя не называется) ударил его в затылок. Хабилов в интервью Youtube-каналу «Обзор.Press» в январе прошлого года рассказал, что конфликт возник после того, как он договорился с Али Абдель-Азизом о размещении рекламы на форме Багаутинова, однако в результате команда Али отказалась от такой возможности.

— Ваш друг правда ударил Али Багаутинова по затылку?

— Нет.

— А как было на самом деле?

— Меня держали, он что-то сказал в мою сторону. Мой друг за меня вступился, сказал: «Ты чего так разговариваешь?», Али ответил: «А ты куда лезешь?». Тогда он и ударил Багаутинова, но не по затылку. Может, ему показалось, что его в затылок ударили.

— Что было дальше?

— Ну, что было, то уже забыто, зачем сейчас об этом говорить? У нас с Али уже все нормально, мы увиделись, пожали руки. Зачем мне об этом говорить, ему же будет неприятно. Знаю, что это интересно, но мы же все люди.

Личное оружие и мексиканские гангстеры

— Вы рассказывали, что Альбукерке — опасное место. Почему?

— Там даже оружие разрешено. Если ты приехал по рабочей визе, то можешь оформить себе разрешение и купить оружие. В других штатах такого нет, а в Альбукерке реально опасно и ты должен защищать себя. Самые отморозки, думаю, мексиканцы.

— У вас там был ствол?

— Да, был.

— Приходили с ним прямо на тренировку?

— Нет, я его не носил, просто хранил дома. Мы сделали разрешение, доверенность на меня. «Глок-17», кажется. В коробочке дома лежал, стоил 450 долларов всего. В спину нельзя было стрелять, если что. Только если человек идет на тебя. Все по инструкции.

— Подробно изучили инструкцию?

— Конечно, я же взял пистолет не для того, чтобы хулиганить.

— Он хотя бы раз вам пригодился?

— Нет.

— Самая опасная ситуация, которая произошла с вами в Альбукерке?

— Когда у нас хотели отжать камеру. Мексиканцы увидели оператора, который ходит за нами по городу. Камера там была не дешевая. Я заметил, что они ходят за нами, и говорю: «Хотят отжать» и смеюсь. Они-то не понимают, с кем хотят связаться. Мы были с Адланом и решили, что, если к нам подойдут и начнут что-то говорить, то надо сразу отправлять их спать, а то вдруг они под чем-то, или у них есть оружие. Потом, когда мы вышли из магазина, они начали спрашивать: «Вы русские? А, окей» и ушли. Встали у своей машины, делали всякие отжимания, приседания смешные. Мы посмеялись, сели в машину и уехали.

— Они выглядели, как бандиты?

— Да, в белых майках, наколках.

— Классические гангстеры.

— Как в GTA, да.

— То есть они к вам все же подошли.

— Мы уже оплатили покупки, а они нас обогнали и спросили о том, русские мы или нет. Потом они ушли. Наверное, не хотели связываться.

— Кто из американских бойцов — гангстер, или мог бы быть связан с такими людьми, о каких вы говорили сейчас?

— Там были ребята, не очень известные бойцы. Один был весь в шрамах. Хороший парнишка. Я спросил, откуда у него шрамы. Он ответил, что в него стреляли, что много что интересного с ним происходило. Его звали Клинт, фамилию не помню. А так не могу отличить, сказать, что кто-то с кем-то связан. Я же с ними не выхожу по каким-то делам, встречаю ребят только в зале.

— Диего Санчес — не гангстер? Он похож.

— Нет, он — хороший парень.

Хорхе Масвидал и трэшток

— Есть один обладатель пояса, который как бы гангстер. Ваш давний знакомый, Хорхе Масвидал. Считаете поединок с ним вершиной карьеры в UFC?

— Нет, почему, с Бенсоном Хендерсоном тоже был хороший бой. Тогда Масвидала еще не знали. С Бенсоном я хорошо показал себя, держал бой, но устал, потому что была неправильная весогонка. Масвидал тоже был крепким парнем, это сейчас он перешел в другой вес, начал работать первым номером и ему это подошло. Бой с Хорхе — один из лучших в карьере.

— Вы говорили, что Масвидал — один из самых удобных ваших соперников.

— Да, все так. В боксе я его перебил жестко. Еще тренеру говорил: «Я уже столько раз в него попал, а он все не падает».

— Пришлось использовать вертушку. Как думаете, какими бы были ваши шансы против Масвидала сейчас? Что бы мы увидели?

— Мы бы увидели бой вечера.

— Вы бы победили?

— Не знаю. Знаю, что показал бы хороший бой. Не хочу говорить, что кого-то обязательно побью, потому что я в таком случае не всегда могу потом ответить за свои слова. Я же не знаю, что для меня уготовано через минуту. Стараюсь быть скромнее в таких моментах, меньше трэштока. Трэштоком можно заниматься, если умеешь. Для меня важнее сдержать слово.

— У вас была такая история в Лондоне, когда вы чуть не подрались с Норманом Парком в отеле.

— Это же не трэшток был, он перешел на личное, начал выставлять фотографии вроде той, где он держит мою голову. Пытался раскрутиться. Я, естественно, разозлился. Увидел его в гостинице — в фойе, он кушал какие-то фрукты. Подошел к нему вплотную, он меня увидел и дернулся. Не ожидал же. Начал здороваться, а я ему «айриш-айриш», что попало сказал на своем ломаном английском, а потом нас разняли.

— Абдулманап Магомедович? (Абдулманап Нурмагомедов — отец Хабиба, тренер. — Прим. «СЭ»)

— Да, он был там, другие тоже были.

Флаг с гербом и «Гелик»

— Вы рассказывали, что Абдулманапа не пустили на взвешивание с российским флагом с гербом. Что за история?

— Это в Европе было. Как раз в то время, когда Reebok только начинал работу с UFC. Тогда были какие-то ограничения, и никто еще полностью не понимал, что именно ограничено. Может, работник UFC что-то не понял. Нам сказали, что флаг с гербом брать нельзя. Мы ответили: «Хорошо».

— Чем бы вы объяснили тот факт, что к Хабибу много цепляются, поскольку он не выходит с российским флагом?

— Не знаю. Человек представляет Россию, почему должны быть какие-то вопросы? Флаг тут ничего не решает и не меняет. Может, ему не до этого. Я, например, не придаю этому значения. Когда я выхожу, у меня нет ни дагестанского, ни российского флага. Выступал в Альбукерке — тоже никакого флага. Иногда местные ребята в Альбукерке вытаскивали флаг штата, но я никогда не придавал этому значения.

— 2013 год. Есть вы, есть Хабиб. Оба — в отличной форме, проводят хорошую серию из побед. Понятно, что вы приходили в UFC, чтобы попасть на самую вершину. Была ли вероятность, что вы рано или поздно можете встретиться с Хабибом, или же бой между вами был исключен?

— Конечно, это было исключено на 100 процентов, даже таких мыслей не было.

— Что изменили бы в карьере, если бы была такая возможность?

— Единственное — наверное, больше следил бы за своим здоровьем, потому что у меня проблемы с коленями и плечом. Это я смогу решить только тогда, когда завершу со спортом, и то не знаю точно, получится ли. У меня много серьезных ограничений по тренировкам. Если бы следил за здоровьем лучше, то, может, и выступал бы лучше.

— Самый большой гонорар в карьере?

— Больше 100 тысяч долларов, но не могу сказать точно.

— На что потратили первый гонорар в UFC?

— Купил машину, BMW X6.

— Сейчас у вас Gelandewagen?

— Да.

— Как люди реагируют на водителя «Гелика»?

— Нормально, как обычно. Я думаю, разницы нет, хоть на «Приоре».

— А сколько вам заплатили за первый бой в 2007 году, в селе Агвали?

— Не помню, 15 тысяч рублей, кажется. (улыбается)

— Их на что потратили?

— С пацанами поехал отдыхать, стол накрыл им.

— Как долго еще будете выступать? Вам 33, для вашего веса возраст немаленький.

— Это да. Сколько сможем — столько выжмем. Если будет сложно, то сразу остановлюсь, даже не задумываясь. Пока тренируюсь, выступаю, настроение есть.