"Знаком и с дьяволом, и с Богом. Здороваюсь с ними". Викинг и русский тафгай Александр Юдин

Александр Юдин
Родился 4 февраля 1971 года в Мурманске.
Защитник.
Выступал за "Спартак" (1993-96), "Молот" (1997), СКА (1996-2000, 2003-04), "Нефтехимик" (2000-02), "Северсталь" (2002-03), "Авангард" (2004), "Витязь" (2004-2006).
В составе сборной России стал серебряным призером ЧМ-2002.
Тренерскую карьеру начинал в системе питерского СКА, старший тренер ХК ВМФ (2013-14), наставник "Капитана" (2014), с января 2019 года – тренер хабаровского "Амура".

Александр Юдин, великий и ужасный, наконец-то получил работу в большом клубе. Я ждал этого момента и сейчас счастлив за нас всех. Первый и самый грозный русский тафгай снова в деле.

А рад потому, что Юдин – умнейший человек. Изящно мыслящий, с юмором. Главное, понимающий, что в хоккее должно быть весело и интересно. Это вы с ним в шахматы еще не играли.

Он разгонял скуку в хоккее 90-х. С годами не став скучнее. Это большая удача "Амура" – заполучить персонажа столь колоритного. Который и научит, и подскажет, и заставит.

Мы сидим в Хабаровске, за окном смеркается. Юдин давит зевок, пока не акклиматизировался. Зато с меня, только прилетевшего, своими рассказами сон стряхнул…

Как и с хоккейной публики в этом городе. Вот, например, у всех тренеров "Амура" крошечные клубные значки на лацкане – а Юдин вышел на матч с огромным. Под хохот.

Усмехается:

– Я-то большой – как на мне обычный значок будет смотреться?

– Нелепо.

– Нелепо. Не видно же. Вот и сориентировался: заказал знакомому мастеру огромный. Теперь другое дело! Будем считать, так отметил 50-летие нашего президента, Александра Могильного. Устроил праздник себе и всем вокруг.

– Народ-то заметил?

– А вы как думаете? Хоккеисты во все глаза смотрели. Главное, выиграли в этот день 7:2. Вот что значит – настроение!

– Настроение великое дело. У вас есть ответ – почему вы, яркий человек, годами сидели без работы в большом хоккее?

– Забивают таланты!

– Вы полагаете?

– Я уже всем говорил: буду делать то, что скажите. Только дайте работу. Сколько раз Юрзинов-старший насчет меня ходил, говорил… Еще восемь лет начал ходить – и ничего! Я уже смеялся: "Дайте работу дворником при молодежной команде". Нет, все перекрывали.

– Почему?

– Не пойму! Почему-то многие думают – я что-то не то сделал. Только никто не может вспомнить, что именно. А получается, человека просто не подпускали…

– У вас же два высших?

– Да. Закончил институт железнодорожного транспорта, причем дневное отделение. Потом высшую школу тренеров. Ее же 20 лет не существовало.

– Это для меня новость.

– Я был в самом первом наборе, еще при Николае Пучкове. Сам за себя заплатил 100 тысяч, отучился. Как раз закончил с хоккеем, время появилось. Тема диплома была "Преимущество агрессивных хоккеистов для достижения положительного результата".

– Как раз для вас.

– На "пять" защитил! Комиссия говорила: "Настолько все четко и понятно…"

– Часто сталкивались, что хоккейный человек вас просто не воспринимает?

– Да наоборот – все меня воспринимают! Каждый понимает, что сила и ум – это здорово. Я могу объяснить, показать и заставить. Все три момента при мне, могу работать на любом уровне. Каждый знает: Юдин наказывал плохих. Со звездами у меня до сих пор хорошие отношения. Вот Морозова я никогда не трогал, даже не атаковал. Как и Зарипова. Я вел себя правильно.

Американские горки

– Хабаровск многих смущает перелетами.

– Меня-то этим не напугать!

– Почему?

– Потому что хочется работать. Лучше начинать там, где труднее. Конец страны, злая зима. Здорово, что именно здесь работаю.

– Перелеты переносите легко?

– Нет. Но я викинг.

– Ого.

– Да-да, викинг! Русский человек. Я готов летать куда угодно, лишь бы быть в хоккее. Как-то в Америке меня трейданули из одной команды в другую. Ладно, сдаю баул, иду к самолету. А он шестиместный! Еще кресла в линию по одной стороне!

– Вот это приключение.

– Я отправлялся в "Провиденс", это фарм-клуб "Бостона". Пролетели минут двадцать – смотрю, стюардесса куда-то бежит, крик, вырубается свет, мигает красная лампочка…

– Ужас.

– Выглядываю в иллюминатор – а на нас надвигается огромная черная туча. Прямо в этот циклон влетаем! Прежде я обожал американские горки. Но после этого разлюбил навсегда. Вдруг падение метров на триста вниз, резко! В эту секунду понимаю, что я повис в воздухе, только ремень удерживает. На нем болтаюсь.

– Вот это "американские горки".

– Потом резко влево метров на пятьсот! Вправо! Ливень лупит!

– Долго болтало?

– Полчаса. Ага, думаю, если в этом циклоне выживу – точно получу много денег. Когда приземлились, только я один отстегнулся и встал.

– Остальные?

– Все лежали в лужах! На взлетной полосе как в фильмах – 50 "неотложек". Я-то спокойно выхожу, сам дверь открыл. Остальные не двигались. Ко мне полицейские кидаются: "А, русский? Все понятно…"

– Говорите, любили американские горки. Самый лютый аттракцион, который попробовали?

– Мне нравилось в Сеуле. Влетаешь на скорости в темную пещеру, ничего не видно. Начинаешь в ней вращаться. Второе место – Гетеборг. Тебя поднимают. Думаешь, сейчас полетишь вниз. Так еще вниз головой переворачивают! Пробирает!

– Вам это в самом деле нравится?

– Все надо попробовать! Адреналин! Когда играешь хоккей, этот адреналин хапаешь, привыкаешь. Становится необходимо. А где его взять? Вот – американские горки…

– Вы сказали – "я викинг". Другой человек, от которого это слышал, носил фамилию Дацик.

– Мы оба из Мурманска родом!

– Совпадение? Не думаю.

– А там много здоровых парней, которые должны пробивать себе дорогу и хорошо умеют драться. Настоящие викинги. Но мы с Дациком не общались. Знаю, как он в Норвегию переплывал, видел пару боев. Кто-то его придушивал – а он не сдался ни разу, терял сознание. Я горд, что мы, мурманчане, такие сильные…

– Человек лежит и умирает. Ну и дела.

– А ничего страшного! Отойдет через 2 минуты!

Александр Юдин всегда много тренировался. Фото photo.khl.ru

Чертов камень

– Знаменитый борец говорил: "У меня сейчас не сила, а остатки силы". У вас-то – иначе?

– Я много тренируюсь – поэтому никакие не "остатки". Садишься в лодку – надо грести так, чтоб силы не заканчивались. Вот был случай: хотел испытать то озеро, где погиб Алексей Степанов из Магнитки…

– Утонул?

– Да, и не он один. Причем, были трезвые. Все утонули!

– Особенное озеро?

– Там даже Чертов камень стоит. Много мистического рядом. Намоленное шаманами место. Камушки там такие красивые, пещера. Я-то думал: "Да ладно…" Отправился проверять вместе с женой. Еще и камушек, думаю, заберу на память.

– Так-так.

– Поплыли – поднялась буря! Вижу: водоворот, озерные ворота. Чтоб туда не ухнуть, минут сорок греб без остановки на самом краю. Хорошо, весла не сломались.

– Оставались на месте?

– Может, сдвигался за пять минут на 5 сантиметров. Но без остановки – вы попробуйте! А воронка вот она, перед глазами. Я кричал: "Викинги не сдаются!" – и греб, греб…

– А супруга?

– Посадил ее на нос лодки, чтоб не перевернуло. Вся волна в нее шла. Так и спаслись. Кто тренируется – тот не сдается!

– Если б затянуло в воронку – это смерть?

– Оставался шанс. Надо было подождать, пока уйдешь в воду метра на три. Потом резко повернуть в другую сторону. Можно вылететь, спастись. Мы ж викинги, средства знаем. Вы тоже запомните – может, пригодится…

– Камешек-то привезли из шаманской пещеры?

– А то!

– Я-то знаю: шаманские вещи – реальная штука. Вы убеждались?

– Даже когда выплыл на этом озере – понял, что это есть. Мне же говорили: не надо туда плавать, это опасно. Есть могучие силы, есть средние и совсем маленькие. Всякие барабашки бегают! Все это существует!

– Одна серьезная команда, игравшая в финале Кубка Гагарина, платила зарплату колдуну. Замаскированного под "психолога". Да и Валерий Карпов мне рассказывал, как работал против него персонально шаман омского "Авангарда".

– Я к таким силам никогда за помощью не обращался. Если станешь на ступеньку ближе к дьяволу – он тебя и заберет. Ясно, я его знаю, здороваюсь с ним. Как и с Богом. Знаю и ту сторону, и эту. Но если вступишь в отношения с темными силами – они что-то попросят взамен. Так что, лучше не надо…

– Согласен.

– Я знаю, что это использовалось в "Атланте" при Ржиге. Помните, как они дошли до финала, СКА вышибли?

– Было в этом что-то дьявольское. Чем пользовались?

– А вот как раз тем, что вы назвали. Я произносить не хочу. Ему помогала одна женщина. С последнего места рванули вперед, всех стали обыгрывать. Мне люди рассказывали. Это и хорошо! Если правильно использовать черные силы – почему бы нет?

– Никогда не чувствовали, что на вас наводят сглаз?

– Меня оберегают вот эти золотые цепочки. Но главное – никого не бояться! Вот и все!

– Вы полагаете?

– Если боишься – они проникают в твою ауру. Я сам – страшное оружие! Все может вернуться! У меня сильная энергетика, сам себя защищаю. Наговоры не должны действовать. Даже думать обо всем этом не желаю. К каждому, кто занимался наговорами, все втройне вернулось. У меня могучая аура, не пробиться. Вот если ослаб, начал паниковать, говорить, что "жизнь не удалась" – вот тогда черные силы с тобой разберутся…

– В вашей жизни был не самый простой момент – когда заканчивали с хоккеем.

– Закончил-то я хорошо – в 2005-м году, сам! Третьяк мне тогда сказал: "Саня, заканчивать надо на пике карьеры". У меня как раз сын родился – я и закончил.

– Но говорили, что хотите играть. Сами себя предлагали клубам как хоккеиста бесплатно.

– (после паузы) Да. Предлагал бесплатно. Но, видимо, всем президентам клубов позвонили – чтоб не брали. А я на пике был! "Надо еще поиграть", думаю. Любой команде пригодился бы. Но отовсюду отказ. Не дали сыграть.

– Кто ж был настроен против вас?

– Я даже не знаю. Но хлопнул бы дверью!

– Обидно.

– Ничего страшного.

– Все это очень странно. Мне-то казалось, одно ваше присутствие здорово на команду влияет.

– Потому что я всех защищал! Сам пахал, личным примером показывал. Выходил в первом звене. Все команды обо мне мечтали! Зато когда стал проситься сыграть бесплатно – никто не взял. Значит, что-то произошло, кто-то в Лиге что-то сказал.

– Закончив играть, узнали, что такое молчащий телефон?

– Нет. Я же как рог изобилия. Кто со мной ходит – становится фартовым. Я всегда покупал яркие кроссовки, шел по снегу – на моих следах подснежники появлялись. Где я – там все живут ярко, весело, интересно! Окружают хорошие люди, со мной цветут и пахнут. Все четко!

Замшевые ботинки

– Мало кто устоит – когда за пять секунд получает пятнадцать ударов. Как от вас.

– Вы мне льстите… Но ладно, ничего.

– Пересмотрел ваши бои. Поражала не сила удара. Скорость!

– Скорость – это момент важнейший! Я работал с тренером боксеров Беловым. В одном зале с Поветкиным, наблюдал за ним. Там и узнал, как определить, хорошая ли у тебя скорость удара.

– Это как?

– Берете газетку, разрываете надвое. Держите сверху за краешек. Если при ударе рвется – у тебя отличная скорость. Если прогибается – работай дальше.

– Поветкин газетку рвал?

– Что правой, что левой. Я только правой. Посмотрите бои Тони Твиста. Вот это была скорость! Прежде в НХЛ из пяти драк одна шикарная. Потому что у людей постоянная практика. Знаете, зачем я поехал в Штаты?

– Зачем?

– Меня там спросили, как в Омске: "Ты зачем сюда приехал?" – "Тренироваться на американцах! Хочу вас побить, получить практику. Где в России тренажеры возьмешь?"

– Не было тренажеров?

– Я вам расскажу, какие у меня были тренажеры. Приходилось ездить по маленьким городам, в кармане три плавленых сырка. Находишь лесника или охотников – с ними дерешься. Раньше люди пистолеты еще не носили. Если только отвертку.

– Тоже неплохо.

– Потренировался – и назад, в Питер. 90-е!

– Вот давайте про 90-е и поговорим. Вы вспоминали, в 90-е передрались с охраной всех самых крутых.

– В 90-е мне нужны были замшевые ботинки…

– Ну?

– Они стоили 300 долларов. За замшевые ботинки я готов был положить всех. В "Спартаке" я при росте метр девяносто весил 90 килограмм. Считается, идеальные данные для охранника, они почти все были такими же. А потом я уже весил 100 килограмм – это было намного хуже. Не та скорость, совсем не та! Сейчас думаю: избил бы 105-килограммовый Юдин того, который весил 90? Тогда был голод, жажда и скорость. Время спустя – сила и опыт. Я даже затрудняюсь!

– Вы как-то обмолвились – "след от ножа на теле имеется".

– Знали б вы, сколько у меня этих историй. Даже кулаком попадал в нож. Вот еще зачем нужна мышечная масса – чтоб глубоко не порезали. Это щит! Большие мышцы кувалдой не пробьешь. Как я говорил – "из пистолета не застрелишь, нужен "Калашников".

Олег

– Пройдя 90-е – самая жуткая картина, которую видели своими глазами?

– Мой мертвый брат.

– Как случилось?

– Папа с мамой были в деревне, Олег собирался из Мурманска плыть на корабле. Я с ним поговорил и отправился на юг. Был уверен, что он где-то в пути! А оказалось, дома у него случилась драка. Погиб. Никаких сотовых телефонов не существовало, не знали, как найти родственников. Время спустя я оказался в Мурманске, начал искать по моргам. Да, говорят, есть такой. Ищите среди остальных…

– Прямо в морге?

– Ну да. Я ходил, переворачивал эти тела. Вы представляете, как выглядят невостребованные трупы?

– Это кошмар.

– Кожа у них черного цвета. Работяги морга были в шоке – никогда не видели, чтоб неподготовленный человек ходил между трупами, переворачивал, рассматривал…

– Нашли?

– Нашел. По зубам, пальцам. Мы с ним часто дрались клюшками, лыжными палками, я тоже его травмировал. Остался след.

– Что дальше?

– Нашли специальный мешок. В такой привезенных из Афганистана упаковывали. Это чтоб мама не видела. Если б взглянула на то, что от Олега осталось, было бы два трупа.

– Его настолько изувечили в той драке?

– Нее… Просто время прошло – а он оставался лежать в ванной. Там прохладно, но все равно тело гниет. Нашли через 20 дней. Когда запах по дымоходу пошел.

– В чем вас эта история изменила?

– Одним сильным человеком стало меньше. Жалко, что не завел семью, не оставил наследника. Одна линия Юдиных прервалась. Вот что ужасно. В России сильная кровь. Мы умнее, чем Америка и Европа.

– Мама как пережила?

– Когда приехала на похороны, я уже все сделал. Можете представить, что было в квартире. Какие мухи. В 90-е как только не гибли рядом – кто утонет, кого наркотики уведут…

Инстаграм

– Матч из собственного прошлого, который пересмотрели бы с особенным удовольствием?

– Как мы со СКА играли против Нижнекамска. Сыграли 7:7, и все-таки нам восьмой забили в овертайме.

– Ничего себе сюжет.

– Полкоманды у нас не хотело играть, говорили: "Не нужен нам этот матч!" – а другая половина билась всерьез. Часть команды СКА играла за другую команду. Вот поэтому хочется пересмотреть. Он у меня записан, в отпуске достану.

– Лучший по качеству хоккея матч в вашей жизни? Чтоб игра – как песня?

– "Нефтехимик" – СКА.

– Тот же самый?!

– Уже другой – и теперь я играл за Нижнекамск. Мы выиграли в Питере 11:0. У СКА! А я только перешел. В новой своей команде объявил: "Какая пятерка больше забьет – проставляюсь". Началось соревнование между пятерками!

– Сами забили?

– Сам забил и еще Козневу чуть-чуть врезал. Одиннадцать накидали! Это о чем говорит?

– О чем?

– А о том: СКА, берегите своих хоккеистов! Вот я хотел играть за Питер, там тренировать. Получается, вот эта преданная питерская собака уходит, где-то на стороне превращается в волка и атакует своих же.

– Это печально.

– Как и сейчас происходит…

– Образ первого и самого крутого русского тафгая можно было бы отжимать поинтереснее. Как минимум – вести Инстаграм.

– Когда я играл, не было никакого Инстаграма. Пресса и так радовала. Только обо мне и говорили во всех журналах. Я хорошо рассказывал, разнообразно. С историями.

– А сейчас?

– Так я же закончил с хоккеем. Сейчас другие герои!

– Вы-то легенда.

– Да точно вам говорю, другие герои. Дацюк на первом плане. Пусть про него и пишут. Прежде-то эта популярность мне и дороговато обходилась. Вот играю за Череповец. Побеждаем. Надо же писать о тренерском штабе – а пишут снова о Юдине!

– Это быль?

– Еще какая быль. Корреспондент написал: "В "Северстали" есть Юдин, поэтому побеждают". Разве понравится это Михалеву? Сначала ему становится обидно – потом мне… Обо мне очень много писали. Может, с этим и связано то, что сидел без работы (вздыхает).

– Вы рассказывал, как забирались на флагшток парома – и висели над винтами. Заныривали под баржу в Коломенском.

– Да вы все знаете! Зачем повторять?

– Повторять не надо. Было что-то, что хотели попробовать – но удержались последний момент?

– С парашютом не прыгнул.

– Что смутило?

– В то время парашюты выдерживали то ли до 100 килограмм, то ли до 90. А во мне уже было 105. Сказали: "Лучше не надо". Зато сейчас есть тройные, хоть в танке прыгай.

– Попробуете?

– Когда исполнилось 33, друзья сказали: "Саня, хватит этих поступков. Ты нам нужен живым". Я и задумался – вправду, зачем все это делаю? Вот парашют – для чего?

– Адреналин, Александр Леонидович.

– А мне уже адреналин не нужен!

– Новость за новостью.

– Мне профессор один объяснил: "Твой организм сам вырабатывает адреналин и повышает давление". У меня давление 150. Если таблетками начну забивать, пойдет другой эффект. Адреналина во мне столько, что и хапать-то не надо! Только глушить! Слышите музыку?

– Что-то знакомое.

– Это "Bon Jovi". Я 15 лет подряд, пока играл, слушал одни и те же пять их песен. Когда доносится эта музыка – у меня волосы на руках встают! Вот, видите?

– Ох, Господи.

– В команде ребята увидели – были в шоке!

– Да и я в шоке.

– Мой организм слышит "Bon Jovi" и думает – сейчас начнется игра. Он уже готов! Понимаете, какая я машина? Именно для хоккея и для России.

– С таким давлением головных болей у вас нет?

– У меня все четко, все хорошо! Это мое! Чувствую себя комфортно. Понятно, что у больших людей все иначе. Но ничего, держимся.

Александр Юдин в игре за сборную России. Фото REUTERS

Удар – 670 килограмм

– Вы и сегодня – ежедневно в зале?

– Не-не, уже лентяйничаю. Надо поберечь кости. Начнешь в прежнем ритме заниматься – сразу вылезут старые травмы. Про некоторые я и не знал! Вот тут было соревнование на силу удара. Участвовал Миша Стрелков.

– Удивили народ?

– Мой – 670 килограмм. Надо было пять ударов нанести по специальному мешку, внутри датчики. Потом вижу – рука опухла! Отправился делать снимок. Оказалось, в этой руке было 6 переломов…

– Что ж делается-то.

– А я не замечал, играл с ними. Когда-то думал: что ж американцы такие нежные? Там тафгай отыграет два-три сезона, и сходит. Руки ломаются. А я 14 лет бился! Не зная, что руки все разбиты!

– Теперь бережете?

– Знаю, придет момент, когда заболит все. Зачем сейчас буду их добивать? Хватит лупить кулаком по груше. Можно играть в хоккей, кидать мячик.

– Значит, легендарная груша с морским песком в Хабаровск за вами не отправилась?

– А зачем? Давно не набиваю. А показуха не нужна, все давно доказано. Берегу кости.

– Неужели даже не чувствовали перелом?

– Помню – что-то болело. Клюшкой ударят, шайбой попадут. Думал, ушиб, играем дальше. А косточки-то в руке маленькие! За счет мышц все держится. В шлем кулаком сколько раз попадал.

– Когда-то собирались кулаком шлем проломить. Прямо на голове врага.

– Я мечтал об этом!

– Я спрашивал хоккеистов – реально ли? Те смеются: "Юдин травит".

– Да нет, раньше я мог. Просто не успел. Пустой шлем проломить несложно, на голове гораздо тяжелее. Она не дает ломаться. Вы не представляете, какая у меня силища была. Я водосточные трубы гнул, деревья ломал. А с шлемом не вышло.

– Кто-нибудь сломает за вас.

– Вряд ли. Сейчас пластмасса другая, шлемы крепче.

– Костя Цзю говорил: "100 раз отожмусь в любом состоянии". Вы под какую цифру подпишетесь?

– Отжиматься – это вообще ерунда, не показатель! Вопрос привычки. Можно до трех тысяч раз себя довести. Не те мышцы укрепляются.

– Что полезно для бойца?

– 25 раз на брусьях. Я так тренировался, это совсем другое дело. Грудь укрепляется, трицепс и плечи. Все в одном флаконе. Для удара ничего лучше не придумано.

– За последние пару лет – момент самой тяжелой физической работы?

– Я вообще никогда не уставал! Отдыхал на тренировках! На охоте автомобиль вытаскивать – это же праздник.

– Land Cruiser?

– Land Cruiser если увязнет – никогда не вытащишь, это все. У нас-то обычно "козлы", "газики"… "Нива"! Мы в Лодейное поле постоянно ездили. Я профессиональный что охотник, что рыбак. Вот там вытягивали автомобиль. Пока ждешь егеря, все поленницы переколю. Вижу, высовывается: "А я специально не выхожу – жду, когда Юдин со всеми дровами разберется". Мне в радость!

– Значит, не было самой тяжелой работы?

– Была. Идешь по снегу, несешь 6-килограммового глухаря. Вот там сила нужна. Никаких тренировок не хватает. Я смотрел на лесничих и был в шоке – как они идут? Я-то еле по снегу шел! Тащишь глухаря, чтоб в грязь лицом не ударить. Какая-то особенная нагрузка.

– На меня в Карелии недавно дикий кабан вышел.

– Почувствовали адреналинчик, да?

– Более чем.

– Это вы еще медведя близко не увидели. Есть момент на охоте, когда или он тебя, или ты его. У меня случалось: кабан в десяти метрах падает, а это был последний патрон. Даже ранить его нельзя, только убивать. Если раненный добежит до тебя, еще тяжелее придется. Кабан будет рвать сухожилия на ногах. Это недопустимо. Хочется все-таки нормально ходить. Очень крутой адреналин.

– Если б добежал – шансов не было бы даже у вас?

– Есть еще нож. Мы не сдаемся!

– Это похвально.

– Вот сидишь в лабазе, ждешь. Это сейчас лабазы хорошие, а прежде две досочки приколочены. Уже темно. Вдруг до тебя доходит: а медведь-то где-то внизу! Ты его не слышишь – но чувствуешь. Ему два прыжка, и все, он на этом дереве. Куча адреналина.

Максим Юрьевич

– Что особенно раздражает в нынешнем хоккее?

– Сегодня хоккеистам не разрешают разбираться между собой! Столько провокаций! Подъезжают – и начинают беседовать. По десять секунд друг друга обзывают. Ни один, ни другой не бьет. Вот это все портит. Два здоровых мужика ведут как бабы на базаре.

– Как надо?

– Тебя обозвали? Дерись! Все получат удовольствие. А так – все свели к мелким колющим ударам.

– Вам на льду тоже говорили?

– Никогда. Все знали: ты Юдину что-то скажешь – он пять лет тебя потом будет бить. Мог даже не лупить, просто на силовых приемах. Врезался в одного и того же годами. Омск я постоянно лупил, а там одни и те же – Рябыкин, Шаргородский, Журик. Они уж специально американцев привозили, против меня…

– Помню, Сушинский на вас кидался под трибунами. Желал клюшкой осчастливить.

– Помню. В сборной-то мы вместе играли – я Сушинского охранял. А в играх с Омском все менялось. А знаете, с чего пошло?

– С чего?

– Момент: Сушинский обыгрывает, я раз – и останавливаюсь перед ним. Все! У него голова у борта болтается. Я склонился и произнес: "Видишь? Если бы я сейчас попал – у тебя голова бы отлетела, на скамейку покатилась…" Нет б ему смолчать, проглотить.

– А Максим Юрьевич?

– А он в ответ: "Да ты бы не попал!"

– Зря, видимо.

– "Ну смотри, – отвечаю. – ладно…" После этого я уж ему врезал как умею. Случилось у него маленькое сотрясение. То Сушинский за мной с клюшкой бегал по дворцу, то омоновцы. Было интересно!

– Как реагировали?

– Гляжу – выбегает. Да на меня многие бежали с клюшкой, бить хотели. Просто клюшка не успевала долетать. Особенно ветераны желали попасть, которые уже заканчивали. Говорили: "Сань, клюшкой по голове дадим. Мы закончим – и ты закончишь". Не нравились мои силовые приемы.

– Что отвечали?

– Все просто: "Ну, смотрите! Если промажете – даже не на каталке станете ездить. На веревке будете тело подтягивать. Так что не промахнитесь". Были любители поболтать. Против них силовые приемы – особенный кайф. Даже с нанесением небольшой травмы.

– Кто особенно много тогда разговаривал?

– Они сейчас все великие. Не буду говорить, уже нормальные отношения. Главное, тогда я искоренил одну штуку. Прежде нападающий выкатывается "один в ноль". Что защитник делал?

– Понятно, что.

– Сразу ему колюшкой по голове или по спине. Куда дотянется. Вот это прекратилось.

– Ваша фраза – "Мне кажется, хоккей хотят сделать голубым". Кто в этом смысле особенно угнетал?

– Да нет… Я о другом! В хоккее надо бортоваться, драться по делу. А сейчас и силовых-то приемов мало. Все твердят: "Мы играем на команду, без удалений". Вообще-то удаление надо давать за подножку или зацеп, а не за все подряд. Сегодня все катаются по свободному льду. Ушла зрелищность!

– Тафгаи хоккею нужны – потому что без них скучно?

– Стоит будить эти разговоры?

– Стоит.

– Тафгаи нужны – потому что пока кто-то говорит, тафгай сделает. Он врежет – и всем будет видно, у кого какая душонка. Тафгаи ловят шайбу на себя. Сегодня команда проигрывает 0:5, никто особенно не тревожится. А должны быть люди, которые при счете 0:4 возмутятся: как это так?! Надо драку устроить!

– Зачем?

– А испортить им настроение. Спесь сбить. Это работа тафгаев. Не выиграли, так поколотили. Вот и наблюдаем, как команды добивают – 0:5, 0:7. Все спокойные ходят, будто так и надо.

Александр Юдин. Фото Александр Федоров, "СЭ"

Рябыкина за нос

– Вы говорите, тафгаи ловят шайбу на себя. Вы играли за Череповец, когда Алексею Калюжному шайба прилетела прямой наводкой в физиономию, на льду лужа крови.

– Про Калюжного не помню, а вот Сереге Гусеву попали. Потом жену два месяца не узнавал. Приходит в больницу, а Гусев глазами хлопает: "Ты кто такая?" Да многим попадало…

– Вам?

– 7 раз.

– Боже.

– Но я всегда успевал руку подставить. Может, и тогда что-то ломал. Не страшно.

– Самая страшная травма, случившаяся на ваших глазах?

– Когда бортик не закрывают – и человек туда влетает. Это сразу перелом бедра. Сушинский такую травму получил на Евротуре.

– Страшно даже слушать.

– Бортик не успели захлопнуть, в этот момент еще силовой прием, кому-то могут коньком полоснуть. Пол-лица срезать. Хотя шайбой в лицо – тоже мало радости. Я трижды такое видел. Вы посмотрите на любого профессионального хоккеиста – у него от носа к подбородку идут белые точки. Замечали?

– Разумеется.

– Это все разрезы! Масок у нас не было. Бывает, полгубы отлетает – тут же пришивают. Знайте: по количеству белых насечек можно судить о самоотверженности.

– Самый чудесный силовой прием, который вам удался? Чтоб человек летел как "Конкорд"?

– Это в Америке. Наш защитник подсел под игрока, а я уже готовился ударить. Получилось, он его подкинул – а я словно теннисной ракеткой врезал. Хорошо, это американец был, тренированный. А так бы на две части разлетелся. Я кайфовал от этого полета – метров пять!

– На лавке одобрили?

– Тренер у нас был отличный – Питер Лавиолетт, который потом сборную США взял, а сейчас в "Нэшвилле". Поражался: "Ты отличный хоккеист. Почему держишь такого слабого агента?" Постоянно что-то придумывал. Например, 300 долларов тому, кто проведет лучший силовой прием. Или те же 300 долларов тому, кто первым шесть раз бросит по воротам. Меня стимулировал по-особенному: "В той команде пять тафгаев. Тебе нельзя драться первые два периода. Потом бей кого хочешь". Вот меня сорок минут дубасили. Потом хлопает по плечу: "Можно…"

– Избивая кого-то, хоть раз испытывали настоящую злость?

– Нет. Тогда бы убил. Но я получал удовольствие. Мне кажется, если б разозлился – реально мог прибить. Надо же остановиться в какой-то момент! А если бить, бить, бить?

– Есть люди, которые годы спустя держат на вас обиду?

– Мне кажется – со всеми хорошие отношения, нет врагов. Хотя мало кому нравится, когда человек умный, сильный, да еще и успешный.

– Михаил Стрелков, которого мы уже вспоминали, говорил в интервью: "Когда бьешь играющих ребят, самому неприятно. Будто детей обижаешь". Вы таким сердобольным не были?

– Я же говорил – не бил играющих! Так, поддашь чуть-чуть. Того же Рябыкина за нос схватишь. "Сливу" накрутишь. Но чтоб кулаком сильно ударить играющего – нет, не случалось.

12 шишек

– Кстати, вот еще история из интервью Стрелкова. Вспомнил какой-то ваш бой на запасном катке Подольска. 5 тысяч долларов призовых каждому. Подытожил: "Обошлось без жертв, но с фингалом ушел Саша". Неужели правда?

– Нет.

– Так я и думал.

– Один маленький удар я пропустил, это было. Ушел с крошечным синячком под глазом. Но сам ему набил 12 шишек на голове! Понимаете, в чем дело-то?

– Об этом в интервью ни слова.

– Вот! 12 шишек, приличных! Потому что Стрелков уходил в пассивную оборону. А он накачанный, подобраться трудно. Выставлял только голову – я по ней молотил. Набивал шишки. Как жирафу.

– Образное у вас мышление.

– Понятно, этот бой я выиграл. Но сказал: "Ладно, пусть будет ничья". Чтоб Мише тоже дали деньги. Синячок в 2 сантиметра у меня действительно остался. Стрелков пробил через блок. Сила-то могучая, большой же дядя.

– Вы готовились к бою с Таем Доми. Никто в Америке не мог понять, как правильно с ним биться. Вы – поняли?

– Конечно!

– Так как же?

– Тай маленький, рукой "натягивает" тебя вниз, оттуда лупит. Иначе ему не достать. Но вначале на тебя вешается, чтоб голова опустилась. Вот и все! Нельзя опускать голову, нужна сильная спина. Правда, голова у Доми такая, что можно бить кувалдой.

– Вы бы что с ним делали?

– Поначалу тоже бы шишечки наколачивал как жирафу. Потом добрался бы до низа. Жаль, что мы не подрались. Это была серия с игроками НХЛ. Команда мировых звезд против звезд России. Я попал в состав на этот матч, уже супер. Лучшие игроки мира! Тая Доми тогда спас Максорли.

– Это каким же образом?

– Тай Доми через газеты заявил: "Сейчас приеду в Россию – изобью всех". В Москве отлупил Ковальчука. А я точно так же через газеты ответил – "подожди, скоро нормально огребешь". Началась словесная перестрелка. Еще они привезли тафгая черного цвета…

– Подстраховка.

– Чернокожий тоже выступил – мол, начнем с первых минут. Чтоб русские не ударили исподтишка. А Максорли, бывший элитный тафгай, у них главный тренер. Посмотрел на мою разминку – и охнул…

– Что такое?

– Я уже весил 120! Причем, одни мышцы! Максорли увидел такую гориллу в моем лице – и сразу к Доми: "Ты готов? А то парень на тебя настраивается здоровый" – "Настолько здоровый?" – "Да ужас какой. Если ты проиграешь – это окончательный позор для НХЛ…"

– Почему "окончательный"?

– Потому что незадолго до этого в "Ак Барс" приехали великие из Америки. Даже размажут – это вообще крах. Доми как-то сник: "Ой, я приехал сюда отдыхать, мне не до этого…"

– Вас предупредили, что он "приехал отдыхать"?

– За три минуты до матча подошли: "Бой отменяется, Тая Доми трогать нельзя". Якобы позвонил кто-то из НХЛ: "Мы играем нормально". Я возмутился – надо же ответить за Ковальчука!

– Не вышло ответить?

– Два их тафгая катались смирно. А Петербург раскупил билеты – смотреть на наш бой! Все ждали!

– Вот горько-то народу.

– Чернокожий зубами скрипел, глядя, как я катаюсь. Ничего не сделал, никого не зацепил. Потом сфотографировались вместе. Максорли подошел: "Где ж ты раньше-то был? В НХЛ должен играть!" С ним тоже сфотографировались. А с Таем Доми даже выпили. Хотя если ты боец – не имеешь права отказываться от боя. Тафгай должен драться.

Хотел избить судей

– Последний эпизод, когда очень хотелось пустить кулаки в ход – но сдержались?

– Уже заканчивал с хоккеем, думаю – сейчас отомщу всем судьям!

– Это как же?

– Изобью прямо во время матча и главных, и лайнсменов. Расквитаюсь! Но, видимо, просочилась информация. Известный судья ко мне подъезжает перед игрой: "Саня, останься человеком. Мы все тебя уважаем. Жизнь длинная, сохрани имя – пусть народ помнит, что ты защищал партнеров, бил сильных". Я подумал – а ведь точно!

– Передумали?

– Передумал. А собирался закончить скандалом. Красиво, разом трех судей за борт отправить. Зафиксировать – карьера окончена. Потом включил голову. Лучше пусть судьи меня уважают и дальше. Вот недавно у Зайцева был юбилей, пригласил в Сочи. Можно сказать, мой друг. Думаю, я правильно поступил.

– Самый строгий судья?

– Сто процентов – Вайсфельд!

– Могу себе представить ваши диалоги.

– Вот разговаривать с судьями вообще нельзя. Даже "добрый вечер" не стоит произносить.

– Вот как?

– Арбитру скажут "убрать Юдина", он вступит в разговор: "Как дела?" – "Все хорошо…" – "А вот тебе десять минут!"

– За что?

– В Москве тоже удивятся: за что? Судья расскажет: "Я подъезжаю, говорю: Юдин, веди себя хорошо. А он меня послал". Смотрят запись – действительно, Юдин что-то отвечает. Еще и дисквалификацию навесят. Поэтому я рот закрывал. Ни слова не отвечал.

Хорошая душа

– К вам тянутся яркие люди. Самое интересное знакомство за последнее время?

– Вот недавно познакомился со знаменитым пианистом, тот у Джаггера инструмент выкупил. Вперемешку играет из "Deep Purple", "Bon Jovi"… Еще как драматический актер – и руками помогает, и ногами. Думаешь: вот это да! Невероятная картина! Он увидел клип – человек вместе с пианино едет в грузовике, играет. Вдруг врезаются в мост, пианино разлетается. Сразу реагирует: "О, сделаю то же самое!"

– Любопытно.

– Еще познакомился с оперной певицей Ларисой Юдиной. Поет в Мариинском.

– Это звезда.

– Стал чаще ходить на оперу. Расту в разных направлениях! Хоть на французском слушаю, хоть на нашем. Но сейчас совсем другая опера стала. Раньше просто пели, а сейчас подолгу декорации меняют.

– Да вы и сами актер хоть куда. Прежде говорили: "Могу вызвать слезы в любую минуту". Все осталось?

– Ага. Хотите? Вот… (глаза наполняются слезами)

– Стоп-стоп. А то сам расплачусь. Последние настоящие слезы в вашей жизни?

– У меня хорошая душа!

– В этом не сомневаюсь.

– Я человечный. До 30 лет говорил: буду поступать так – сначала делаем, потом думаем. Но потом изменился. Понял: у всех есть дети, семьи. У меня все хорошо с сердцем! Счастье внутри меня.

– Так последние слезы?

– Ну зачем вам это? Беседуете уже с другим человеком, солидным! Я Александр Леонидович, тренер! А вы со мной говорите, будто я 25-летний тафгай. Что прошло – то прошло. Мне уже неинтересно.

– Тогда – про "хорошую душу". Как-то тренер Голубович говорил про вас: "Сашу очень люблю…"

– Я его тоже!

– Правда, вкралось одно "но". Продолжил: "Не могу простить ему один момент". Помните, какой?

– Кого-то я ударил?

– Не просто ударили – лупили лежачего. Чуть под лед не загнали.

– А я об этом всем забыл! Потом прочитал интервью Голубовича – стал перебирать в памяти. Играли "Спартак" с "Динамо". Сами понимаете, какое противостояние, уже состояние "грогги". Я нашел тот эпизод на Ютубе. Все вспомнилось.

– Я тоже отыскал. Это ужас, Александр Леонидович.

– Владимир Васильевич в том интервью рассказал вам не все. Он стоял у борта и крикнул Кузнецову, чтоб меня избил. Или врезался. Сам Голубович все спровоцировал этим криком!

– Что было дальше?

– Тот поехал исполнять. Вот я и завелся. К слову, тот самый Кузнецов, которому я сломал лицевую кость, стал первым тренером моего сына в Питере. Вот земля круглая, а? Мы общаемся!

– Вы смотрели эту запись. Что думали – время спустя?

– Да поймите, я приличная машина. Если я это делал тогда – значит, делал правильно! На тот матч приехали болельщики с футбола, именно футбольная торсида "Спартака". Что-то скандировали. Потом по Первому каналу говорили: "Юдин должен сидеть в тюрьме". Моя мама слышала – и глотала валидол…

– Можно понять.

– Уверена была, что меня в самом деле посадят в тюрьму. Шумиха пошла! Зато "Спартак" до этого считался самой "мягкой" командой – а стал самой жесткой. Я все правильно делал, еще жестче надо было.

"Поднять имидж"

– Случалось, что осмысленно отказывались защищать одноклубника?

– Был я в плохих отношениях с одним очень известным хоккеистом питерского СКА. Лично мечтал ему набить морду!

– Удалось?

– Бить-то надо где-то ни улице…

– Это разумно.

– Меня питерские бандиты отговаривали: "Нельзя его трогать, он в сборную вот-вот поедет". Но я все равно думал – надо! Дождался, когда они вчетвером отправятся в ночной клуб. Сам явился туда же, спрятался как партизан. Ждал, когда он в туалет пойдет. Здесь и навернул бы.

– Не пошел? Крепился?

– Он сам неудачно выступил в том клубе. Повздорил с человеком, с которым не стоило бы. Когда их лупили, очень рад был, что делаю это не я.

– Так и не вышли?

– Смотрю – его потащили. Потом Женьку Филинова, другого нашего хоккеиста. Дождался, чтоб тому, первому, нормально навернули. Ха! Потом выбежал и спас уже Филинова. Мне потом вопросы задавали: "Что ж ты сразу не вышел?!" Не буду ж говорить, что сам туда приехал его бить.

– Ну и история. Ущерб серьезный?

– Два больших синяка. Я был счастлив, что не моими руками.

– На вас кидались и по двое – как Шаргородский с Журиком. Не страшно? Здоровые же мужики, даже случайно попадут – перелом лицевой кости.

– У кого-то "стеклянная" челюсть, а у кого-то – тафгайская. Трубой не пробьешь. Я еще и вертелся как боксер. Чего бояться? Кто боится – тот гибнет! Но есть другой момент – многие тафгаи в Америке закидываются специальными таблетками. Одна для агрессии, другая – от боли. Выходят агрессивные и ничего не чувствуют.

– Ну и вы бы попробовали.

– У меня своей дури хоть отбавляй – больше ничего не надо! Выходил как носорог, мне все равно, кто там на каких таблетках. Что об этом думать? Каждый портит здоровье как может. У нас стимуляторы были простые – элеутерококк. Или коньяк с чаем. И согреешься, и дури немножко.

– Даже не интересно было попробовать что-то более бодрящее?

– Вообще не интересно. Это ж сердце может выскочить. В Штатах тафгаи обычно сидят, только на драки выезжают. А я постоянно играл. Сами подумайте – как давление может прыгать? Все это опасно для здоровья!

– А то, что Владиславу Бульину вы осознанно позволяли попасть себе в лицо кулаком – это не опасно для здоровья? Он парень накачанный – мог бы приложиться и поудачнее.

– Это особая история. Когда играли в Питере, мы по заведениям с Бульиным очень прилично народ выносили. Вдвоем!

– Не знал.

– Думаю, Влад видел, что я выносил намного больше, чем он. Со мной-то драться он никогда не хотел, а я говорил: "Тебе подраться надо. Поднять имидж". Бульин до боя проигрывал! Я, заканчивая карьеру, ему сказал: "Иди и избей Саймона". Куда там! Видно было, что не готов. Есть настоящие тафгаи – а есть обычные хоккеисты, которые неплохо дерутся. Вот разница.

– Помню случай в ХК МВД – Знарок отправил молодого парня "поднимать имидж". Указал на Саймона: "Иди, двинь ему". Саймон офигел от наглости – решил вопрос одним ударом. Карьера молодого на том, кажется, и закончилась. С вами кто-то сам на драку напрашивался?

– Напрашивался. За всю карьеру – только один случай.

– Это кто же отчаянный?

– Свитов! Ему было то ли 18 лет, то ли 19. Он играл за Омск, а тренером был опять же Голубович. Вот Свитов на меня так полез… Я гляжу – ну, мальчик! Отталкивал-отталкивал его, а он прямо хочет драться. Руками размахивает. Ну, ладно. Пришлось скинуть перчатки.

– Результат?

– Первым ударом попал ему в маску – прогнул до физиономии. Вторым хотел сделать так, чтоб маска в нос вошла.

– Как мило.

– В этот момент услышал крик Голубовича: "Юдин! Нельзя!!!" Типа – "Юдин, фу". Я сразу остановился – хоть играл за СКА, другую команду. Голубович говорит: "Александр Леонидович, ничего, что я так сказал?" – "Вам можно…" Так он спас Свитова для хоккея.

– Свитов не обижался?

– Нет, мы хорошо общаемся. Они с Чистовым даже проставились в Омске: "Саня, ты нас кое-чему научил". Сейчас такая машина ездит – приятно посмотреть. Тоже мучается.

– Почему это?

– Никого не избить!

– Вот беда-то.

– Всех пугает, а ударить нельзя. А ко мне после Свитова никто не подъезжал. Я бы этого человека потом пять-шесть лет дубасил. По правилам! Даже необязательно кулаками, можно просто врезаться. Врезаться и врезаться. Потом сами потянутся: "Ну хватит, Александр Леонидович!" Так бывало.

– А вы?

– "Не-е-т, – отвечаю. – Рано". Всякий понимал, что в мою сторону даже думать нельзя о силовых приемах.

Александр Юдин. Фото Алексей Иванов

Жаль, не подрались с Назаровым

– Приехавший в Россию Крис Саймон вспомнил нашего с вами знакомого: "Я много раз видел, как дрался Назаров. Но не помню случая, чтоб он хоть кого-то поколотил". Скажите как эксперт – Назаров был крутой тафгай?

– Я наблюдал – он бил только сзади. Особенно в нашей лиге. Не видел, чтоб он в России с кем-то подрался. Или со спины ударит, или в борт впечатает. Я думал, из Америки можно с другим опытом приехать. Еще рост под два метра – легко в стиле Ларака играть! Жаль, что мы с Назаровым не подрались.

– Вы действительно этого хотели?

– Еще как! Только здесь в роли Доми был бы уже я. Затягивал вниз – и здесь бил.

– Помните, как зацепились ваш друг Свитов с Назаровым, швыряли друг в друга бутылками?

– Да-да.

– На кого поставили бы последние 100 долларов?

– Конечно, на Андрея! Но я думал, Назаров затащит его на лавку. Так надо было поступать. Если уж делать шоу, как в НХЛ. Когда Свитов подъехал, Назарову надо было его хватать и тянуть на себя. Или наоборот – Свитов должен вытаскивать Андрея на лед. Видно было – нет такого мастерства ни у того, ни у другого. Вот оказался бы я как тренер в этой ситуации…

– Как это выглядело бы?

– "Ну-ка подъезжай ближе, не слышу. Что ты хотел сказать?" Бутылками точно не кидался бы. Ухватил бы и потащил на лавку. Все, привет! Могу бить. Могу не бить. Что угодно!

– Тот не вывернется?

– У Свитова половина тела на льду, половина – на скамейке. Повиснет как собака. Ничего сделать не в состоянии. А я могу ударить как угодно или пожалеть. "Ладно, живи дальше" – и выкинуть обратно. Ни у кого нет профессионального тафгайского момента!

– Не скажите – Назаров весьма профессионально навернул доктору. Вам хоть раз хотелось врачу надавать тумаков?

– Нет, что вы. Доктора молодцы. В 90-е чем могли, тем и лечили. Денег на медикаменты не было, приходилось быть психологом. Смотрю – одному дает дибазол, другому, мне тоже. Лекарство от всех болезней.

– Что за таблетки?

– Вот и я думаю – что за таблетки? Взял инструкцию. От нервов! Закинул таблетку, дальше самовнушение. Вот шишки лечили неплохо.

– В Штатах не только таблетками тафгаи закидываются. Еще и насечки на шлеме делают – чтоб коллега руку разбил сразу.

– Было такое.

– Вы хитрости использовали?

– Я классную штуку придумал! Заранее смотрел, кто какой захват использует. Ага, ухватывает за левую руку. Так я что делал? Наматывал на это место прозрачный скотч. Американцы смотрят, как наматываю: "Ты что делаешь? Так нельзя!" – "Молчать!" – "Нечестно же" – "У меня все честно…" Начинается драка, тот пытается схватить – а рука проскальзывает.

– Ловко.

– Жаль, еще одну штуку не успел воплотить, уехал из Америки. Был там один сильный парень, всех дубасил. Так я собирался полностью разрезать рукав на правой руке, закрепить липучками. Ухватит меня за руку – хоп, а уже держит только рукав. Липучки разлетелись. Рука у меня свободная, бью как хочу.

– С интересными хитростями сталкивались?

– Тот же Максорли остроумно поступал – из защиты у него были только наплечники. Считал, со всеми налокотниками теряется скорость.

Бизнес кувырком

– Бизнес у вас остался?

– Нет, конечно… Ресторан 9 лет работал, потом учредители сменились. Все закрылось. То же самое с заводом сухих строительных смесей "Форвард", все кувырком. Остались вдвоем с учредителем – взаимопонимание иссякло. Не так человек работал с банками, рухнул завод. Хотя просуществовал 12 лет. А я в депутаты подался.

– Вот этот изгиб судьбы от меня ускользнул.

– Жириновский мне позвонил: "Поддержишь?" Баллотировался от него – и набрал 40 процентов. А у депутата бизнеса быть не должно, все свернул. Но закончилось тем, что мои бюллетени разрезали, сказали: "У тебя маленькие штанишки. В следующей раз".

– Не стали депутатом?

– Нет. Галочки-то можно заранее расставить как надо. Я 15 лет занимался детскими турнирами, еще когда сам играл. Бабушкам помогал. Все бесплатно! А сейчас был шанс делать то же самое – только имея офис и служебную машину.

– Были бы не хуже Валуева.

– Это понятно…

– В последнее время от многих спортсменов слышу – "обнулился". Говорили Сергей Федоров, Ахрик Цвейба, Дмитрий Сычев. Вы через такое прошли?

– Было. Лет пять мучаюсь. Открываешь одно, другое. Деньги давно закончились! Почему-то это быстро происходит. Уже в 2008-м ничего не осталось. Покупаешь квартиру, делаешь ремонт, все хорошо. Вдруг – новая жизнь.

– Всем хоккеистам должны. Самая большая сумма, которую не вернули вам?

– Это как раз по заводу строительных смесей. Партнер по моим акциям не вернул 170 тысяч долларов.

– Не отдаст?

– Не отдаст. Он тоже банкрот.

– В людях ошибаетесь?

– Да кругом подставы, интриги… Дашь человеку 100 тысяч рублей. Проходит время, идешь: "Когда деньги-то отдашь?" Он не только не отдаст, еще и напишет в милицию – мол, выколачивают 100 тысяч. Так обидно!

– Самый крутой ваш контракт в хоккее?

– В Омске. Там dream-team собралась: Ягр приехал, Сушинский, Юдин… Не скажу, сколько – но деньги бешеные.

– Сушинский недавно рассказывал – в Омске подписал контракт прямо на чемпионском банкете. Положили три с половиной миллиона долларов в год.

– При мне больше всех в "Авангарде" получал Твердовский – миллион. У Сушинского поменьше было.

– Самые большие деньги, от которых отказались?

– 300 тысяч долларов. Предлагал Борис Михайлов – чтоб я только остался в Питере. Не уезжал в Омск.

– Зря уехали?

– Это самая моя большая ошибка в хоккейной жизни. Я поехал за адреналином. Восемь лет омских бил! Представляете, что это – приехать туда, где тебя ненавидят? В Мекку ненависти? Вот это я хапнул адреналина! А в Питере остался бы помощником капитана, потом сразу стал бы тренером. Совсем другая жизнь.

– Как встретили в Омске?

– Журналисты вопросы задавали – "Вы зачем к нам приехали?" Я, поправляя галстук, произнес: "Как сказал Чингисхан – города надо брать обаянием". Они пятнадцать секунд молчали – потом потихоньку пробрал смех.

– Из команды кто-то интересно отреагировал?

– Наверное, Рябыкин… Они не расслаблялись. Если Юдин приехал в Мекку ненависти – значит, совсем без головы парень. Правильно?

– Ага.

– Адреналин… Адреналин!

– Про деньги мы не договорили. Самая большая сумма, которую держали в руках?

– 500 тысяч долларов.

– В Омске?

– В руках! А вот когда и где – какая вам разница? Мои же! Я купил квартиру за 250 тысяч долларов. 115 квадратов, с видом на фонтаны. Сейчас стоит полтора миллиона.

– Живете в ней?

– У меня все четко…

– Значит, сдаете?

– Никогда в жизни я не сдавал квартиру. Чтоб не было в ней плохой энергетики.

Трактор "Белорус"

– Вы были спорщиком всех времен и народов. Последний спор, в который ввязались?

– Уже не интересно!

– Шутите?

– Прежде я сам получал удовольствия больше всех. На ровном месте народ развеселишь – все уже живут этим моментом. Ждут! Но сейчас хватит, пусть другие юморят. Так и напишите: Юдин ушел на второй план.

– Не желаю такое писать.

– Лучше лишний раз промолчать. Когда падает градус веселья – можно чуть-чуть добавить своего. Но я солидный человек. Мне споры уже не нужны.

– Вы были ярким. За что народ и любил.

– "Ярким" – неохота. Яркими пусть будут другие. Я хочу быть солидным профессионалом, Александром Леонидовичем.

– Это как?

– Правильно выглядеть, правильно говорить. Меньше хохмить.

– Не пойму – вы все это серьезно говорите?

– Да! Хохмить буду летом у тихой речки. Вот там можно два баяна порвать. Еще что-нибудь. На тракторе покататься. А в хоккейном клубе надо быть таким, каким тебя хотят видеть. Чтоб все четко – прОтокол, отпечатки пальцев…

– Готовы стать таким, как Билялетдинов?

– А почему нет? Это хороший пример. Можно и превзойти.

– Но слушаешь – и плакать хочется.

– Ну так слушайте других! Почему тот, кто выигрывает, должен быть хохмачом? В душе-то все его боятся. Знают – как дойдет до плей-офф, что-то придумает. Билялетдинов знает, как там играть. А многие – не знают.

– За вас столько людей переживают.

– Я не подведу! Все будет четко! Всему могу научить – как драться, не удаляясь. Как уходить от 18 камер. От двух главных судей. Даже от тех, которые сидят в Москве. Как сделать так, чтоб виноватым остался тот, кто упал от твоего удара. Чтоб не было болтовни и тычков исподтишка, а зрители вернулись.

– Говорите – кататься на тракторе. Самое памятное катание?

– В деревне мы вдвоем угнали трактор. Накатались, я собрался домой – а приятель решил его назад отогнать. Я протер руль и ему говорю: "Если что – ты был один, меня не видел". Поехал – его и поймали. Навернули.

– А дальше?

– Через три дня мы отомстили!

– Утопили тот же трактор?

– Нет. Чуть не утопили.

– Ого.

– Вообще странно, что он сразу не утонул – там одни болота вокруг. Как проехали?! Такой трактор, у которого сзади большие колеса, а впереди – маленькие. Узкие такие.

– "Белорус".

– Наверное. Мы по деревне гоняли. Потом в соседнее село – драться. Нормально!

Из туалета – на руках

– Три "не люблю"?

– Творог. Дураков. Бегать.

– Тема "бегать" – для ваших хоккейных лет особенная.

– У одного тренера было любимое – 12 забегов по 400 метров…

– Об этом даже думать страшно.

– А меня еще перебегать заставляли! Все уходят, слышу: "Юдин, остаться. Еще раз!"

– Да ладно.

– Точно вам говорю. Еще 2-3 подхода. Потом вообще ходить не мог, вечером ноги будто чужие.

– Это не Борис ли Петрович придумывал?

– Да кто только не придумывал! Михайлов тоже. С ним случай вышел. Стою я, а колено не разгибается. Все, мое тело больше не может тренироваться, колени клинит от пахоты. Думаю: "Ооо, пауза в предсезонке…" Тут в кабинете доктора появляется Михайлов: "Ну что, сачок?" В этот момент врач засаживает укол прямо в колено – нога разгибается. Говорит: "Неделю ему тренироваться нельзя".

– Что Борис Петрович?

– Снова повторяет: "Ты что, сачок, что ли?" Я привстал: "Готов тренироваться!" Доктор робко подает голос: "Сань, не надо…" – "Я буду!"

– Вот это порядки.

– Коленки клинит – вообще в порядке вещей. Сколько было случаев, человек прямо в хоккейной форме идет в туалет. Спускает штаны, садится – так и застывает! Не может подняться!

– А дальше, простите?

– Орет. Мы его так и выносим из туалета согнутым. На руках. В футбол играли на льду, на лодках плавали против течения, камни закидывали в озеро. Потом залезали в воду – и швыряли обратно. Все четко.

– Ничего себе фокусы.

– По детским горкам на скорость лазили…

– Там-то что развивали?

– Ловкость. Гибкость. Главное, уходили от монотонности. Интересно же.

Бондра

– Чемпионат мира 2002-го года. Кажется, это большая ошибка тренера Бориса Михайлова, что не указал вам в финале на Бондру – и тот забил победный гол?

– А мне вообще никогда не говорили, что делать на льду. Всегда сам принимал решение. Никто же не знает тонкости работы тафгая. Вот пустил бы кровь Бондре, получил пять минут штрафа. Тот же Бондра забил бы три – и что о Юдине сказали бы? "Зачем его взяли"? Михайлову и так это твердили перед чемпионатом. Это я уже сам размышлял после – может, стоило Бондре навернуть минуты за три до конца? Или нет?

– Отыграли вы тот чемпионат с блеском.

– Балдел от собственной игры! За 7 игр все пасы отдал точно в клюшку, ноль процентов брака. 44-й номер был у Карпова, он в сборной давно. Поэтому я отбирать не стал. Взял 2-й, как у Фетисова. А сам Фетисов мне после чемпионата на клюшке расписался. Я тогда понял, какой у меня талант распасовщика.

– Допустим, возвращаетесь в собственное 25-летие. Что посоветовали бы тому Саше?

– Ничего. Тот Саша был молодец! Надо было голы забивать. Что-то я мало забивал. Постоянно врезался, дрался – все внимание дракам и силовым приемам. У меня хорошо получалось в пас играть, но почему-то думал: "Голы не мое, не буду этим заниматься!" Даже не бросал.

– Уволенный из СКА Каспарайтис очень хотел на прощание проучить тренера Вацлава Сикору. Но сдержался – просто поправил очки на его переносице указательным пальцем. Кому вы особенно хотели "поправить очки"?

– Я всегда говорил: если игрок ненавидит тренера – значит, тренер хороший! Все как с нашим президентом. Прежних Европа любила? Любила. Значит, деньги шли туда. А если Европа ненавидит – значит, все деньги у нас. Если хотите меня прибить, думаете "хороший тренер – мертвый тренер", значит, я с вами правильно работаю! Если вам со мной комфортно – значит, я тренер плохой. Все это я потом понял!

– Самая странная тренерская претензия в вашей жизни?

– Выигрываю свой микроматч 2:0, команда побеждает 3:1. Я еще и пас голевой отдал. Мне за игру "тройку" выводят!

– Вам не наплевать?

– Так это премиальные! "Пятерка" – сто процентов, "три" – половина. Я в прострации: "Мне что еще гол надо было забить?!" Тренеры сами составляли ведомость, все от их настроения зависело. Поэтому были для нас как боги. Как угодно могут повернуть. Начнешь брыкаться – отправят в тундру.

– Грустно.

– Зато сделали из меня человека.

Викинг с топором

– Самый большой нераскрывшийся талант на вашей памяти?

– Мой сын Юра. В 13 лет закончил с хоккеем.

– Почему?

– 9 лет играет – 9 тренеров. Куда это годится? Все "мочат". Где-то из-за школы опоздает тренироваться, потом не ставят на игры. Характер у него не такой хоккейный, подошел: "Пап, я устал!" А парень – машина приличная. Надо нежнее к людям!

– Золотые слова.

– Он и в прорубь ныряет, и в шахматы играет. Три тысячи канадцев позвонили: "Спасибо, что ваш сын закончил с хоккеем". Прежде я в шахматы всех обыгрывал – теперь вот он меня обыграл. Придумывает компьютерные игры, по радиотехнике выигрывает. Фильмы создает сам. Режиссерское мышление. Переводит, снимает…

– Главный сейчас совет самому себе?

– Не попасть в какую-нибудь интригу, а заниматься любимыми делом, тренерской работой. Дольше радовать себя и всех.

– Когда-то Быков принял слабенький ЦСКА и произнес показавшееся странным: "С моим подходом к жизни и профессии обязательно стану чемпионом". Готовы повторить?

– Конечно! Я обязательно стану чемпионом! Вы же помните, как все смеялись над СКА: "Кого бы ни купили, все равно ничего не выиграете". А сейчас наоборот: "Надоели уже побеждать". Хочу, чтоб у меня было как у Тихонова.

– Это как?

– Отыграть 70 процентов матчей – и досрочно стать чемпионом. Бросить остальным: "Вот вам правильный учебник, занимайтесь. Может, и у вас получится".

– Джигарханяна как-то попросили определить себя одним словом. Он произнес: "Я клоун". Вам одного хватит?

– Я викинг.

– Знал, что вы это скажите.

– Викинг, который бежит впереди всех с топором!