"Он орал, что прикончит меня". Первый сезон в НХЛ знаменитого провокатора

 

"Талант Дацюка раздражал меня". Один из самых известных провокаторов в НХЛ

19 декабря 2001 года. Именно на этот день пришелся мой дебют в Национальной хоккейной лиге. Спустя 16 лет с того момента, как я решил стать хоккеистом, я надеваю легендарную форму "Детройта" и выхожу на матч против "Ванкувера".

Вы можете подумать, что я на седьмом небе от счастья. И да и нет. Конечно, я очень возбужден, но контролирую свои эмоции. Понимаю, что не нужно радоваться только самому факту попадания в высший свет. Мне еще необходимо показать "Детройту", что я могу дать команде что-то нужное, что-то новое. Иначе меня быстро вернут в "Цинциннати". Считаю, что многие хоккеисты допускают ошибку, когда расценивают попадание в НХЛ как "окончание пути". Теперь можно и спокойно умереть? Я не разделяю этих взглядов, потому что пока совершенно не собираюсь умирать. Более того, я даже не уверен, что смогу долго удовлетворяться самим фактом дебюта в НХЛ.

Софиты светят ярче, потому что игру показывают по телевидению, качество льда лучше, форма аккуратно выглажена и разложена. Кажется, я попал в какой-то священный храм. Это новый мир для меня.

Но я не могу позволить этому удивлению помешать мне. Нужно показать все здесь и сейчас. Нельзя, чтобы в тебе закрались сомнение или тревога: "Эй, фанаты "Детройта", вы видели столько звезд, что не перечесть, а теперь посмотрите и на меня!" Нет. Для меня эта игра никакая не особенная. Ладно, признаюсь, на раскатке я ловил себя на мысли, что смотрю вокруг с широком раскрытым ртом, но я не забывал о своей цели: ты попал в НХЛ, а теперь сделай так, чтобы задержаться здесь.

Напряжение от дебюта в НХЛ несколько снимало то, что я уже знал многих партнеров по предыдущим тренинг-кэмпам. Халл, Айзерман, Челиос и Шэнахэн – все они не забывают подшутить над новичком. Они подкалывают, рассказывая, что обо мне говорил сам Скотти Боумэн: "Нам обещали, что приедет какой-то парень, который забросил 30 шайб в детской лиге, и поведет команду за собой. Ты его не видел?" Я лишь смеялся в ответ. Смеялся бы в любом случае. Потому что я сижу в раздевалке рядом с Бреттом Халлом, чей постер висел у меня в спальне.

Конечно, Скотти не давал никаких напутствий перед дебютом. Но сам факт того, что все эти будущие члены Зала славы слышали обо мне, уже хороший признак. Позже я узнал, что Боумэн очень любит поговорить, трещит без умолку. Но это не потому, что ему нравится слышать звук собственного голоса. Скотти, который получил перелом черепа, когда в юниорской лиге его ударили клюшкой по голове (что поставило крест на его игроцкой карьере), иногда оставлял впечатление человека, который общается с каким-то внеземным разумом. И ему хватало одного взгляда, чтобы все понять о тебе. Наверное, травма мозга как-то повлияла на эти способности, но не стоит сбрасывать со счетов и ту информацию, которую он получал с основной базы пришельцев.

У "Детройта" было множество вариантов. Они могли выменять кого-то или вызвать другого игрока из фарма. Но выбор остановили именно на мне. После мозгового штурма, организованного Кенни Холландом, Джимми Девеллано и Скотти Боумэном (а все решения они принимали вместе), они сделали ставку на меня. Они решили, что именно Шон Эйвери является тем элементом, который поможет "Детройту".

Джимми Ди создал отличную систему в клубе. Он умел отбирать проспектов, а потом пристально следил за их развитием. Он часто навещал фарм-клуб, любил общаться с молодежью. В том числе и по ходу тренинг-кэмпов. Он приглашал нас на обед или ужин и расспрашивал о жизни. Его больше интересовал сам человек, а не его игровые качества. "Что ты любишь делать в свободное время?" – спрашивал он. "Готовиться к следующему матчу", – отвечал я. Знаете, не всегда нужно быть откровенным со своим руководством.

Думаю, что именно за Девеллано оставалось последнее слово в вопросе будущих перспектив того или иного игрока. Попадет ли он в основу? Стоит ли его поднимать из фарма? Стоит ли на него вообще рассчитывать в будущем? Также я узнал, и очень зауважал Джимми Ди за это, что он не терпит дураков, но верит во второй шанс. И "Красные крылья" предоставляли мне его. И не раз. Уж поверьте.

А теперь они дарят мне главный шанс в жизни. И нельзя сказать, что эта команда находится в отчаянном положении. На этот момент сезона мы лидируем по набранным очкам (65), хотя попали в небольшую яму. В последних десяти матчах "Красные крылья" одержали три победы, дважды сыграли вничью и пять раз проиграли.

Команда не может стать династией, если не умеет реагировать на ситуации или успокаивается на достигнутом. А Скотти Боумэн был не только великим мыслителем, но и прекрасным психологом. Он умел чувствовать людей, считывать их, а потом использовать полученные данные в своих интересах. Наверное, он почуял, что над командой нависла угроза, поэтому и вызвал меня.

Одно из самых ярких воспоминаний о первом матче, что мои родители, Эл и Марлин, смогли побывать на нем. Долгие годы они таскались со мной по всей стране, пока я гнался за своей хоккейной мечтой. Но мы никогда не мечтали, как это будет: провести первый матч в НХЛ? Понимал, что они очень нервничают и переживают. В конце концов, они видят на льду своего маленького мальчика, которого они успокаивали, когда все сказали, что ему не пробиться в НХЛ, и поддерживали, когда он ответил, что все равно добьется своего. Они никогда не сомневались во мне. Понимали, как много для меня это значит.

ПЕРВОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Я провел 17 смен и 10 минут игрового времени в первой встречи, что мог считать нормальным результатом. Черт, да я мог провести всего одну смену, и все равно был бы доволен. Пусть я не забил – даже не нанес ни одного броска, – но осознал, что могу играть на этом уровне. Еще приятнее, что "Детройт" победил "Ванкувер" (4:1).

После игры я встретился с родителями, которые старались держать себя в руках, хотя было видно, как они взволнованы. Они уловили мое настроение, что я провел только первый матч из, как я надеюсь, будущего множества. Но я не знал, дадут ли мне еще один шанс. Уже завтра меня могут снова отослать в фарм, если Волшебник Боумэн вытащит новый трюк из своего рукава.

Но я остался в основе. И со мной команда одержала семь побед при одной ничьей и одном поражении, прежде чем нам вновь предстояло встретиться с "Кэнакс". Думаю, что именно в этом матче я, наконец, продемонстрировал, что именно могу дать своей команде, которая устремилась в плей-офф.

К концу первого периода мы уже уступали со счетом 0:3, так что за минуту до сирены Скотти Боумэн выпустил меня на лед. Зачем тренер отправляет на лед такого игрока в такой момент? Не нужно никому объяснять. Он лишь похлопал меня по плечу. А я уже вижу, как на площадку выходит капитан "Ванкувера" Тревор Линден.

Перед игрой я не собирался драться с Линденом. Да и зачем мне это? Иногда драка может показаться занятным зрелищем, но, поверьте мне, драться с профессиональным атлетом – это еще то удовольствие. Позже по ходу карьеры я уже мог посмотреть в сентябре на расписание игр и понять, с кем я буду драться в феврале. Но только не в этот вечер. Да и никто вообще не планировал драться с Линденом.

Я следил за ним в молодости и считал одним из лучших игроков Канады, хотя не мог причислить его к моим кумирам. Челли считал его мягкотелым, но Линден был выбран под общим 2-м номером на драфте-1988 и быстро превратился в любимца Ванкувера. Он действительно очень многое сделал для города и для клуба.

Это был идеальный момент для того, чтобы нанести свой удар. Наверное, за первый период я успел достать всех игроков "Кэнакс". Именно этим умением я отличался в юниорах, и оно работало и в высшей лиге. Я не затыкался с первой минуты встречи. Кричал на каждого при любой удобной возможности. Безусловно, перед матчем я проводил специальную подготовку и исследования. В конце концов, хоккей и НХЛ – любовь всей моей жизни. Я знал каждого игрока в их составе. К примеру, тогда за "Кэнакс" выступал Мэтт Кук, с которым мы пересекались еще по юниорам. Он оставался тем же куском дер***, которым был в юниорах. И я не упускал возможности напомнить ему об этом.

"У тебя вместо крови по венам бежит дер***", – не затыкался я. Считаю, что Кук не был просто провокатором, он был грязным и бесчестным игроком. (У меня тоже были свои неписанные правила.) Помню, как защитник "Косаток" Эд Джовановски даже общался по моему поводу с Кирком Молтби: "Где, блин, вы откопали этого дебила?"

Большинство фанатов считают, что, когда игрок выходит на лед, то он выходит на войну. Наверное, в этом есть доля правды. В конце концов, ты никогда не упустишь момента снести соперника, если тот зазевался или опустил голову. Нередки случаи, когда на льду сходятся родственники или даже родные братья. Но все хоккеисты знают друг друга. И когда они кричат что-то друг другу на льду, то это не обязательно ругательства и оскорбления. За годы своей карьеры чего мне только не доводилось слышать: как парни договариваются о покупке автомобиля или яхты, как выпрашивают номерок телефона чьей-то симпатичной кузины... Или договариваются о том, что после игры встретятся в баре и пропустят по кружечке пива.

Однако я не собирался приглашать Линдена выпить вместе. Я несколько раз приложил его и пару раз стукнул клюшкой. Линден, будучи капитаном, решил поставить на место зарвавшегося юнца. Поймите, капитан дерется с сопливым новичком – это просто неслыханные наглость и дерзость. Ветераны вообще считают, что молодой игрок должен принимать за жест добрый воли, когда получает удар по лицу от опытного игрока. Серьезно. Капитан задает тон настроению команды. Наверное, Линден посчитал, что игроки "Ванкувера" уже достаточно выслушали от меня в этот вечер, но я все равно был удивлен, когда он сбросил перчатки. Он застал меня врасплох, поэтому первое время я просто пытался понять, что вообще происходит.

Да, кто-то может считать Линдена мягким, но, когда он вцепился в мой свитер и нанес пару первых ударов, то я понял, что шутить здесь никто не собирается. Мы стали обмениваться ударами. Но он промахнулся, а я успел уловить момент и ответил справа. Драка закончилась тем, что Линден оказался на льду, а меня оттаскивали лайнсмены под аплодисменты трибун "Джо Луис Арены". Комментаторы сказали, что это было как раз то, что и нужно было "Детройту" в тот момент", и "Шон Эйвери понимал это".

Они были правы, потому что моя драка с Линденом разбудила команду. Челиос, Шэнахэн, Халл и Айзерман – все одобрительно хлопали меня по спине и призывали команду последовать моему примеру. В итоге, мы выиграли в овертайме – 4:3. Да, я не отправил шайбу в сетку, но не сомневаюсь, что мои 6 минут и 11 секунд игрового времени внесли ключевой вклад в ход матча. Мог только надеяться, что после этого Скотти Боумэн и Кен Холланд увидят во мне человека, который может что-то дать команде.

ИГРОК ОСНОВЫ

Я провел в основе месяц. Но все это время понимал, что меня держат, пока не восстановятся травмированные. Неприятная правда профессионального спорта заключается в том, что игрок из фарма не будет сожалеть, если хоккеист основы получит повреждение. Ведь это сулит ему новый шанс. Но вот я уже собираю вещи и еду в Цинциннати, когда в раздевалку возвращаются Игорь Ларионов и Даррен Маккарти. Что я могу поделать? Признаюсь честно, я не расстроился бы, если бы Маккарти пропустил из-за травмы весь сезон – ни в коем случае не желал ему ничего плохого, – но это бы застолбило для меня место в звене с Дрэйпсом и Молтби. Ты выкладываешься изо всех сил, даже показываешь, что действительно можешь играть со взрослыми ребятами, но математика и медики встают на твоем пути.

Это стало для меня ударом. Но я вновь вернулся в "Детройт" на последние месяцы сезона-2001/02. Да, напомню, в том году команда выиграла Кубок Стэнли, между прочим.

И меня уже не ссылали больше в фарм. К марту 2002 года мое пребывание в составе насчитывало уже целых три месяца, я уже привык к ритму новой жизни. О тебе заботятся, как о короле. Все уже готово: форма подготовлена к игре или для тренировки, тебя всегда ждет обильное питание, ты летаешь на шикарных чартерах и останавливаешься в лучших отелях и гостиницах. Для простого паренька из Скарборо, провинция Онтарио, это все еще остается чем-то удивительным. Каждый раз мне хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это не сон.

В любой день ты мог зайти в тренажерный зал "Ред Уингз" и обнаружить там, к примеру, великого Теда Линдсэя. Он любил приходить к нам и заниматься вместе с игроками. Наверное, тогда ему было лет 75, но он все равно сохранял великолепную форму.

В других клубах считается, что не стоит пускать лишних людей в раздевалку, подпускать их к команде. Но в "Детройте" все было иначе. В клубе знали, что именно нужно для победы.

Конечно, Скотти Боумэн и Стив Айзерман никогда не беспокоились о том, что "Ужасный" Тед Линдсэй заходит в раздевалку в день матча. Такого вопроса даже не возникало, потому что они знали, что это ничего не изменит. Во всяком случае, в худшую сторону.

Я, будучи молодым игроком, начал осознавать, что представляет из себя лига. И всем премудростям научили меня именно в "Детройте". Но, поиграв в "Ред Уингз", а затем перебравшись в другой клуб, иногда тебе приходится глубоко запрятывать свои знания. Ты осознаешь, о каких бесполезных вещах порой пекутся в этих клубах, а сам знаешь, что чемпионским командам по-настоящему на это плевать. Ведь ты сам бывал в такой команде.

ПЕРВЫЙ ГОЛ

2 марта 2002 года. Субботний матч против "Питтсбурга". Тысячи болельщиков на трибунах и еще миллионы у экранов телевизоров. Мы вели в счете (2:1) за пять минут до конца. В такие моменты, кажется, каждый отскок шайбы играет за соперника. Но в этот раз удача была на моей стороне. "Пингвины" пытались выйти из зоны, когда мы накрыли их прессингом. И шайба досталась нам с Томасом Хольмстремом.

Я оказался в круге вбрасывания. Чуть продвинулся вперед и, казалось, загнал себя в невыгодное положение, оказавшись под очень острым углом. Но с детских лет мне твердили: "Ты не забьешь, если не будешь бросать", – так что я сделал то, чему меня учили. Удивительно, но, видимо, голкипер Жан-Себастьян Обен ждал от меня передачи и стал перемещаться. Так что шайба проскочила в оставленный им открытым угол.

Первый гол в НХЛ. Я скакал так, будто мне было восемь лет. Ведь именно с такого возраста я мечтал об этом событии. К тому же этот гол имел значимость – он гарантировал нам комфортный запас в счете и более спокойную концовку. А главное, что теперь все болельщики в США и в Канаде могли подумать про себя: "Эй, а этот Шон Эйвери действительно может играть в НХЛ".

И, да, мы следим за мнением и настроением болельщиков. И не только тех, кто пришел на трибуны. В то время еще не было Google, Twitter или трансляций в интернете. И мы прекрасно знали, что эту игру будут показывать по национальному телевидению. Я даже позвонил своей бабушке, которая жила во Флориде, и попросил ее включить телевизор, чтобы посмотреть, как ее внук делает то, что обещал делать последние десять лет. И я представляю, как она радовалась, когда я забил тот гол. Она гордилась мной. И осознание этого приносило больше счастья, чем даже сама заброшенная шайба.

Парни в команде также были рады за меня. Так что они приготовили мне специальный подарок: мы отправились в клуб Flight Club.

Воспользуюсь официальной формулировкой и назову это место "клубом для джентльменов". И вот я с драгоценной шайбой, которую мне повесили на шею, танцую с тремя обнаженными девицами на сцене, когда ко мне подходит Джо Кошур и велит немедленно следовать за ним. Кто будет в здравом уме спорить с Джо? Так что я бегу за ним и натыкаюсь на окружного прокурора, который лично примчался в клуб, чтобы предупредить нас о предстоящем рейде полиции.

К счастью, мы успели свалить вовремя, так что наши имена не мелькали в газетах на следующее утро.

ДРАКИ

Через неделю нашу игру вновь транслировали по телевидению. На этот раз мы приехали в Сент-Луис. Многие специалисты утверждают, что команда "Детройта" образца 2002 года может считаться самой талантливой и звездной со времен "Эдмонтона"-84: Уэйн Гретцки, Марк Мессье, Грант Фюр и Пол Коффи, которых тренировал Глен Сатер. Или даже со времен легендарного "Монреаля"-72: Кен Драйден, Ги Лефлер, Жак Лемэр и Лэрри Робинсон под предводительством Скотти Боумэна. Оба этих тренера оказали большое влияние на мою карьеру.

И есть причина, почему 21-летний незадрафтованный хоккеист оказался в команде суперзвезд. Я работал усерднее других. И теперь моя задача – заставлять проверенных ветеранов не сбавлять обороты, даже если им иногда становится немного скучно по ходу длинного регулярного сезона. Добавить энергии. И именно этим я занимаюсь в начале второго периода, когда счет на табло 2:2, а мы с Тайсоном Нэшем кружим в центральном круге.

Нэш стал одним из самых ненавидимых игроков в НХЛ, потому что он хорош в своем ремесле: выводить соперников из себя, заставлять их делать глупые вещи, а потом еще сильнее злиться на скамейке штрафников. Ты не можешь выполнять эту роль, если тебя не ненавидят. Да, Нэш также зачастую оказывается на скамейке. Но это легче пережить, особенно учитывая, что соперник теряет гораздо более ценного игрока. Но вот в городе появился новый хулиган, и я с радостью готов заявить о себе.

Я хотел помериться силами с этим парнем. Но просто кричать на него недостаточно. И я потерял бы уважение, если бы не подрался с ним в этот вечер. Так что я представился мистеру Нэшу – и мы сбросили перчатки.

Правой рукой я вцепился в его свитер, а левой постарался достать Тайсона. И он не выдержал, оказавшись на льду. Когда после игры и Халл, и Челиос, и Шэнахэн, и Федоров, и Молтби, и Дрэйпер, и Гашек – все поздравляют тебя с удачным боем, ты чувствуешь, что становишься все ближе к тому, чтобы стать настоящим энхаэловцем.

Я не мог вспомнить свою первую хоккейную драку. Это точно произошло, когда я был еще ребенком. И мы вцепились друг другу в маски, пока не сообразили, как стащить их. Тогда все и началось. Хоккей – быстрая и жесткая игра. Ты носишься по льду, сталкиваешься с соперниками, у вас в руках оружие – всякое может случиться. И иногда нужно схитрить, чтобы выйти победителем.

Говоря о драках в хоккее, мне на ум часто приходит боксер Флойд Мейвезер. Конечно, я не хочу, да и не могу сравнивать себя с ним, хотя у нас схожие антропометрические данные, но я всегда разделял его взгляды и тактику на бой. Стремился никогда не стоять на месте, чтобы не облегчать сопернику задачу. А в лучшем случае я одержу победу еще до начала поединка, потому что смог вывести его из себя. Но, если тебе все же придется драться, то бей первым. И не ввязывайся в драки, где твои шансы на успех стремятся к нулю.

Почему хоккеисты дерутся? С одной стороны, потому что, еще будучи ребенком, ты видел, как твои кумиры делают это на льду. С другой стороны, соперник иногда так больно врезается в тебя или может сказать такое, что тебе просто хочется проломить ему голову. Адреналин тебя переполняет, и ты выпускаешь эмоции при помощи кулаков.

Почему хоккей – единственный вид спорта, в котором игроков после драки не выгоняют с арены? Интересный вопрос. Я никогда не видел, чтобы фанат покидал трибуну посреди боя. Наверное, в этом и кроется ответ. Болельщикам это нравится, значит, нравится и владельцам клубов. Да даже самим игрокам это по душе. Согласен, существует множество логичных и веских аргументов против боев. Но хоккеисты готовы пойти на все, чтобы получить хоть минимальное преимущество. Вы видите, как игроки на скамейке используют нюхательную соль, чтобы взбодриться. А видеть то, как команда отдает всю себя ради победы, оказывает еще большой эффект, чем любой препарат. Драки – это как наркотик.

ТАКТИКА БОЯ

Скотти Боумэн как-то раз отвел меня в сторонку по ходу тренировки: "Не вздумай драться, когда мы выигрываем. Ты рискуешь не только своим здоровьем, но можешь навредить всей команде". Я и раньше сталкивался с такими мыслями, и полностью разделяю их. Не знаю, дрался ли я, когда мы вели в счете? Будучи провокатором, в таких ситуациях я получал еще большее преимущество. Потому что соперник хотел оторвать мне голову, но я отказывался от драки, а потом мог добавить еще пару слов или ткнуть его клюшкой, после чего он срывался и зарабатывал удаление.

Драка – это умение чувствовать. Чувствовать физическую и психологическую готовность. Чувствовать момент, когда и с кем можно драться. В теории, ты не можешь проиграть бой, если сражаешься с более мощным оппонентом. Но эта теория не очень помогает, когда тебя используют в качестве груши для битья. Тебе не буду аплодировать трибуны, за то что ты получил на орехи от парня, который больше тебя. Так что я всегда выбирал тех, с кем мог бы справиться.

Я даже знал парней, которые любили ощущать сильный удар по лицу. Но я не из таких. Колтон Орр рассказывал, чтобы любил пропускать первый удар, потому что после этого он входил в раж. Но я могу сказать, что получить удар от настоящего тяжеловеса – это все равно сомнительное удовольствие. Кажется, что тебя ударили бейсбольной битой. И никакой приток адреналина не заглушит эти болевые ощущения.

И окончание драки на льду – это только лишь начало для бойца. Через час после завершения матча ты начинаешь ощущать реальный последствия боя. Твоя челюсть вспоминает тот правый хук, который ты пропустил. Ноги и руки сводит от усталости. Посреди ночи ты просыпаешься, чтобы сходить в туалет, а твоя подушка в крови. Ты с трудом можешь встать с кровати, потому что твои ноги чувствуют себя так, будто ты делаешь последние шаги, прежде чем взобраться на Эверест. Ты даже спрашиваешь себя, а зачем ты все это делаешь и готов ли ты пройти через все это снова? Но все равно даешь положительный ответ.

В 80 процентах случаев ты не испытываешь негативных чувств к человеку, который стоит в стойке напротив тебя. Я даже старался настроить себя против соперника перед боем, чтобы разозлить себя. Но нужно сохранять хрупкий баланс. Когда я дрался с настоящей злостью, то зачастую все для меня заканчивалось печально. Я должен контролировать свои эмоции, не бросаться вперед, придерживаться плана.

Иногда тебе приходится драться даже с друзьями. Как-то я бился с Робом Димайо, хотя мы часто тренировались вместе с межсезонье. Он был крепким парнем, так что мы быстро согласились на ничью. Мы до сих пор с улыбкой вспоминаем тот случай.

У меня была простая стратегия на бой: выжидать, избегать ударов, измотать соперника и подловить момент для удачной контратаки. БУМ! И снова уходить в защиту. БУМ! И повязать его в клинче.

Если ты продержался хотя бы 20 секунд, пусть на льду это кажется целой вечностью, то соперник начинает уставать. Тогда можно навалиться на него и постараться опрокинуть на лед, что позволит тебе не только победить, но и сохранить хоть какие-то силы до конца матча. Я просто ухохатывался, когда видел, когда двое парней стоят друг напротив друг друга и обмениваются сокрушающими ударами. Такая пустая трата здоровья.

 

"Бессмертный пал". Великая битва двух легендарных тафгаев НХЛ

БОБ ПРОБЕРТ

Я верю, что драки могут приносить пользу команде. И я всегда выкладывался на все сто на льду. Но одной вещи я всегда старался избегать – столкновения с Бобом Пробертом. Против него у меня не было никаких шансов. Огромный монстр, самый устрашающий тяжеловес в лиге, невероятно одаренный физически человек. А я – мелкий пацан, которого мало кто представлял в лиге. Да, моя задача – заставить соперника получить удаление, его – заработать штраф. Но для таких людей время на скамейке штрафников – удачная инвестиция.

Любой соперник начинал сомневаться в своих силах, когда видел, как Проберт только что уничтожил их тафгая. Эти данные вы не увидите в статистических выкладках, потому что это невозможно измерить. Никто никогда не скажет: "Не приближайся к их вратарю, потому что у них есть Проберт". Но если ты все же летишь на ворота, то у тебя появляется лишняя веская причина притормозить или свернуть пораньше. И пусть никто из хоккеистов официально не признается, что боялся Боба, но я гарантирую, то они старались смягчить силовой прием против него.

Конечно, именно поэтому я и влетел в него что было сил в конце второго периода матча против "Чикаго" в декабре 2001 года. После этого началась куча мала. Я оказался на вершине горы из тел и смог стукнуть крагой Проберта по затылку.

Естественно, понимал, что он будет взбешен. Ты не смеешь бить другого хоккеиста, если не готов ответить за свои действия. Но молодой и наглый пацан иногда может откусить больше, чем может проглотить. И против Проберта этот поступок оказался, мягко говоря, опрометчивым. Нас разделяла достаточное количество тел, чтобы он не смог дотянуться до меня, что взбесило его еще больше. Он стал орать на Скотти Боумэна, чтобы тот больше не смел выпускать меня на лед. Иначе он прикончит меня. И любой, кто слышал его рев, поверил бы его словам. Во всяком случае, я поверил точно.

Это был единственный момент в карьере, когда я действительно боялся выйти на лед. Скотти Боумэн спас тогда мою жизнь, усадив в запас до конца третьего периода. И я по сей день благодарен ему за эту заботу. Также это заставило меня поверить в том, что чем-то я ему все же нравлюсь. Да, и тот матч мы выиграли со счетом 5:0.