"Если бы я оказался в другом клубе, то был бы мертв". Темная сторона жизни чемпиона НХЛ

 

"Бессмертный пал". Великая битва двух легендарных тафгаев НХЛ

В последние годы я много думал о смерти.

О будущем. И на что оно будет похоже, если меня не станет.

Я столкнулся с огромным количеством проблем с тех пор, как закончил карьеру в 2011 году. И сейчас никак не могу расстаться с тяжелыми мыслями…

Стив Монтадор.

Уэйд Белак.

Дерек Бугаард.

Рик Райпьен.

Я знал этих парней. Они были для меня живыми людьми.

Они играли в тот же хоккей, что и я… И они также страдали. Депрессия и тревога, алкогольная и наркотическая зависимости… боль. Я знаю это по личному опыту. И они также прошли этот путь.

Теперь… я говорю о них в прошедшем времени. Как они были моими друзьями. Как они были моими братьями.

А теперь их… нет.

И чем больше я думаю о них, о том, как закончились их жизни, тем страшнее мне становится. Потому что я вижу много похожего и в своей судьбе. Правда. И я часто задаюсь вопросов: а не я ли следующий?

Когда мои дела становятся совсем плохи и меня посещают мысли о смерти, то мне она представляется освобождением. Избавлением от боли. Я перестану изводить тех, кто находится рядом. Смерть – это спасение. Пусть я не могу сказать, что действительно желаю умереть, что правда этого хочу, но в то же время, когда мне становится совсем плохо… Не могу сказать, что я страшусь ее. В такие моменты смерть уже не кажется самым плохим исходом.

Но вместе с мыслями о смерти мне в голову приходит еще одна мысль, с которой я не могу не считаться. Не знаю, откуда она берется или почему так сдерживает меня, но именно она заставляет отбросить тяжелые думы. Я могу сформулировать эту мысль так:

Если ты умрешь, не рассказав никому или не сделав ничего… какая от этого польза?

Я не могу смириться с этим. Что молча унесу все с собой в могилу… не знаю… пустая трата времени. И когда я начинаю думать о том, как плохо будет умереть в тишине, то пытаюсь собраться с силами, чтобы рассказать свою историю. Без умалчиваний и приукрашиваний. Может, она сможет помочь хоть кому-то.

До сего момента я не решался на это. Я не из числа тех, кто любит поболтать. И я всегда считал себя человеком, который любит все делать по-своему. Но сейчас я понимаю, что это все… ерунда.

И я так устал врать людям, что со мной все хорошо.

Я лгал слишком долго. Больше не могу. Мне плохо. Иногда просто ужасно. И я действительно устал.

Вот так я оказался здесь.

Именно поэтому я, наконец, решился изложить свою историю на бумаге.

Как я уже говорил, не хочу умирать. Но, знаете, ничего нельзя загадывать. Я устал жить в тишине. И чего бы мне это ни стоило… слушайте.

Ник БОЙНТОН. Фото AFP

 

"Эта мелкая крыса катается в моем грузовичке?" Он суперзвезда НХЛ, но его ненавидят

ГРЯЗНАЯ РАБОТА

Не могу похвастаться какой-то яркой хоккейной карьерой. В ней было мало красивых или победных голов.

Я провел в НХЛ 11 лет, с 2000 по 2011 годы, и всегда считался тафгаем. Был драчуном, энфорсером, вышибалой – тем человеком, с которым ты не хотел бы связываться на льду, если только не хочешь получить кулаком по морде.

Но, давайте будем чуть более конкретны. Знаете, как я играл в хоккей?

Я пытался причинить боль людям.

Именно для этого я выходил на лед. Многие не хотят слышать подобное, но это чистая правда. Так что, да, при удобном случае я бы постарался травмировать соперника. Для меня это определяло результат и исход игры. Я делал все, что от меня требовали. И могу честно признаться, что тренеры действительно иногда хлопают тебя по плечу и объясняют, что тебе нужно выйти на лед драться. Хотите ли вы верить вы в это или нет, но это правда.

И я всегда был готов исполнить приказ.

Я делал это ради своей команды и, как бы странно это не прозвучало… ради игры. Проще всего я могу объяснить это так: жесткость, стойкость и бесстрашие, отсутствие жалости и готовность схлестнуться с соперником – это всегда приветствовалось в нашем виде спорта.

У меня в голове сложилась четкая картина того, как нужно играть в хоккей, как нужно вести себя на льду. И после очередной драки я ощущал чувство какой-то гордости.

Но я не получал от этого удовольствия, не думайте.

Это была моя работа, которая позволяла мне оплачивать счета и кормить семью. Но я никогда не любил ее.

Честно говоря, я всегда ненавидел драки. Я их до смерти боялся. Но что остается делать, когда от этого зависит благополучие твоих близких?

Когда тебе платят за то, чтобы крушить людей на льду, когда все, что ты делал в жизни, это играл в хоккей… у тебя не остается особого выбора. Как бы ты не боялся. Но смириться с этим непросто, уж поверьте мне.

Ночью накануне игры я не знал покоя. Я лежал на кровати в отеле Баффало, Калгари или какого-нибудь другого города и не мог сомкнуть глаз. Нервы на пределе… страшусь того, что ждет меня на льду следующим вечером.

Сон? Для меня? Только с помощью снотворного.

И к началу игры я был уже абсолютно разбит внутри. Я всегда стремился скрестить кулаки с парнями, которые крупнее меня, потому что в такие моменты мне казалось, что мне нечего терять. Думал про себя: "Если мне повезет и я выиграю этот бой… то буду выглядеть здорово. А если мне надерут зад, это все равно нельзя будет считать унижением, ведь я намного меньше соперника".

Думая об этом сейчас, могу сказать, что это, пожалуй, была не лучшая идея.

Меня часто лупили. Год за годом. Да, иногда победителем в бою выходил и я, но могу заверить, что многое испытал на своей шкуре. Даже у лучших тафгаев бывают неудачные бои. И можете не сомневаться, что все эти удары хорошенько потрепали меня за эти годы.

Все упирается в травмы головы.

И я могу точно сказать, что гораздо больший вред наносят не мощные удары в голову, а постоянные столкновения разной степени силы. Капля за каплей они подтачивают твое здоровье.

Ник БОЙНТОН (слева). Фото REUTERS

 

"У меня оборвалось сердце". Ужасная трагедия, которая объединила Канаду

УДАР ЗА УДАРОМ

Хоккей – это очень скоростная игра. Все происходит молниеносно. Люди просто летают на льду. И если тебе прилетает в голову, то не стоит думать, что все притормозят. Понимаете? Ты должен продолжать играть. Все работает именно так.

И ведь это не тренеры требовали от меня выходить на лед. Я сам требовал этого от себя. Не представлял иного пути. Просто делать так, как я умею, так, как делают все остальные. Стисни зубы, игнорируй боль, доиграй смену до конца, все это дерьмо.

Так что ни в коем случае не собираюсь винить тренеров или кого-то еще за все те удары, что получила моя голова за прошедшие годы.

Я сам выбрал этот путь. Никаких сомнений.

Но все эти удары… они накапливались. И теперь, оценивая прошлое, страшно представить, как все могло и может сложиться.

Понимаете, у меня было 8-10 запротоколированных сотрясений за то время, что я играл в НХЛ. Но как много остались без внимания врачей? Уверен, что эта цифра легко может перевалить за три десятка и это даже по самым примерным прикидкам.

Но я просто собирался с силами и играл через боль.

Ближе к концу карьеры я довел себя до того, что мог просто отключиться после мощного силового приема. Просто приходил в чувство в подтрибунном помещении, не понимая, как я там оказался и что произошло. Затем я смотрел повтор и наблюдал, как творил что-то непонятное на льду. Казалось, что в мое тело кто-то вселился.

Это было страшно.

Но, честно говоря, в то время мне уже было плевать. Со мной покончено, парни. Без шансов. Я уже ничего не чувствую. Труп на коньках. Последние пару лет я просто целенаправленно убивал себя за зарплату.

В последний год карьеры меня трижды здорово приложили. И все три раза я отключался.

Какой-то кошмар.

Ник БОЙНТОН. Фото AFP

 

Бессонница, голод, автобус. Ад одноэтажной Америки

ПОМОЩЬ КЛУБА

Я всегда испытывал боль. И мне постоянно приходилось скрывать ее.

В какой-то период карьеры я регулярно принимал столько болеутоляющих и других препаратов и наркотиков, что уже перестал понимать, во что превращаюсь.

У тренеров всегда были заветные таблетки. И я взял их. Все пошло по нарастающей. Наконец, мне стало не хватать выделенной дозы, так что я стал искать на улицах у барыг. Все больше, больше и больше.

Вскоре мой разум покрылся пеленой. Все слилось воедино. Я бывал так обдолбан, что иногда мне самом становилось страшно. Тогда я решил, что нужно что-то делать. Взял себя в руки, переступил страх и нашел в себе силы признаться людям в клубе, что у меня огромные проблемы. Мне понадобилось максимальное напряжение сил, чтобы решиться на это. Но реакция придала мне новую энергию. Все понимали, с чем я столкнулся. Каждый предложил свою помощь.

Через пару недель, когда сезон уже закончился и я вернулся в родной Ноублтаун и готовился к свадьбе сестры, раздался телефонной звонок.

Один из моих приятелей увидел мое имя в новостях по телевизору: "Ник, какого черта, мужик? Я не могу в это поверить"

Не могут понять, о чем он толкует.

Оказалось, что меньше чем через месяц после того, как я обратился за помощью, клуб обменял меня в другую команду.

Это стало последней каплей.

Честно.

Обмен – это непростое испытание. Переезд, попытка освоиться на новом месте, прижиться в новом городе… не скажу, что это веселое занятие.

Так что я усвоил урок. Какой?

Как бы ни были плохи мои дела, я буду держать рот на замке.

Я попросил о помощи, а меня выкинули. Спасибо, блин, большое.

Просто вернулся к обычному ритму жизни: выходишь на лед, получаешь кулаком по лицу и не раскрываешь свою пасть о том, какая боль тебя мучает.

Ник БОЙНТОН (справа). Фото REUTERS

 

Бессонница, голод, автобус. Ад одноэтажной Америки. Часть два

ГЛАВНОЕ РЕШЕНИЕ

У меня есть трехлетний сын. Его зовут Расселл. И могу сказать, что этот парень просто обожает хоккей.

Смотреть его, говорить о нем, играть в него.

Он хочет быть, как его папочка, понимаете?

Но я не могу позволить ему играть в эту игру, пока что-то серьезно не изменится. Пока все не станут относиться к здоровью игроков и к тому вреду, который может нанести ему хоккей, со всей серьезностью.

Я на личном опыте познал, к чему это может привести. Я живу с этим каждый день. И если сказать, что я испытываю проблемы, то это еще очень приукрасить ситуацию.

Когда, наконец, я обратился за квалифицированной помощью, то мне было уже далеко за 30. К тому моменту я просто бухал и бесконтрольно принимал таблетки. Пусть в моем рационе отсутствовал героин, зато можно было найти много всякого другого интересного.

Я превратился в зомби. Больно это признавать, но против правды не попрешь.

И каждый раз, как притрагивался к бутылке, добавлял к этому наркотики.

К концу карьеры я был готов к тому, что могу умереть в любой вечер. Тяжело об этом говорить, но… по вечерам я засаживался кокаином и все выходило из-под контроля. Иногда казалось, что сердце вот-вот вырвется из моей груди. Я не мог его успокоить. Ничего не помогало. Это самые пугающие ощущения в моей жизни.

В то время я выступал за "Филадельфию". У нас была утренняя тренировка, нужно было на нее успеть. Так что было два варианта: отправиться в больницу и постараться пройти обследование по-тихому или сделать все быстрее, что грозило разглашением информации, и успеть на тренировку. Да, еще был вариант честно все рассказать тренерам.

В общем… или ты вновь затыкаешься или говоришь правду.

Наверное, сейчас вы думаете: "Ты же сдохнешь. Обратись за помощью. Какого черта? Прекрати это. Немедленно". Но могу честно признаться, что для меня это было самое тяжелое решение в жизни. Эта мысль просто изводила меня. Потому что понимал, что, если признаюсь тренерам, меня ждут крупные проблемы.

Однако… к черту. Я все же сказал им.

Каким-то чудом я принял правильное решение. Это стало для меня огромной победой.

"Флайерз" и Пол Холмгрен, который был генеральным менеджером "Летчиков" в то время, не стали осуждать или делать из меня изгоя. Они отправили меня на реабилитацию и подтвердили свои слова поддержки делом. Они приглядывали за мной. Ведь сам я был сделать это не в состоянии.

По сей день я уверен, что Холмгрен спас мою жизнь.

Если бы я оказался в другой команде, если бы они просто меня обменяли… наверное, сейчас я был бы уже мертв.

Точнее, в этом нет никакого сомнения. Я бы не сидел сейчас здесь и не писал бы эти строки. Никаких сомнений.

Я бы уже давно лежал в сырой и холодной земле.

Ник БОЙНТОН (слева). Фото REUTERS

 

"Талант Дацюка раздражал меня". Один из самых известных провокаторов в НХЛ

РЕАБИЛИТАЦИЯ

Возникла другая проблема. Реабилитация не помогла.

Когда "Летчики" отправили меня в медицинский центр, за пару месяцев до окончания моей карьеры, я завязал с болеутоляющими и перестал употреблять наркотики. Даже прекратил пить. Но мое психологическое состояние продолжало ухудшаться. Через полтора года с того момента, как я оказался в завязке, я столкнулся с такой депрессией, которую даже представить себе не мог. Постоянно грустил или находился во взвинченном или раздраженном состоянии. Потный, нервный, агрессивный… Мог позвонить родственникам или друзьям и просто рыдать в трубку. Был в какой-то постоянной панике. И так день за днем. И вздохнуть спокойно не мог.

Я не пил, не употреблял, казалось, мое здоровье улучшилось, но внутри… я был так разбит, что даже не хотел выходить из дома.

С того времени я еще дважды бывал в реабилитационных центрах. НХЛ оплатила мое лечение, за что я благодарен лиге. Но… это не принесло мне облегчения. В этих местах трудятся множество специалистов. Я считаю это правильным начинанием. Но в моем случае мне так и не смогли оказать должную помощь, потому что никто не хотел разбираться в корне проблемы. Они работали с тем, что лежало на поверхности.

Наверное, это даже не очень удивительно, потому что те проблемы, с которыми столкнулся я… не знаю, они не так очевидны с медицинской точки зрения. У меня ведь нет перелома, понимаете? На это не наложишь гипс. Я не могу показать свою травму. И зачастую это даже сложно описать словами. Даже сейчас мне сложно перенести эти ощущения на бумагу.

Депрессия, тревога… это можно скрывать от постороннего взора, но это гораздо тяжелее любой физической травмы, которую я получал когда-либо. Это может довести тебя до слез и отчаяния, ведь ты не знаешь, как с этим справиться. Иногда я испытывал такую ярость, что искренне боялся, что могу причинить кому-то вред. Или самому себе. Но когда члены семьи, люди, которых я искренне люблю и ценю, просили рассказать, что же со мной происходит или почему я так злюсь… я не находил, что ответить. Честно говоря, я не был даже уверен.

И как собрание анонимных алкоголиков может помочь в такой ситуации?

Мы живем не в сказке.

Но каждый раз, как я обращался за помощью к лиге, когда общался с врачами, к которым меня отправлял Профсоюз игроков, то слышал одни и те же слова. Что у меня зависимости, что я должен вновь пройти реабилитацию, записаться в группу поддержки. Что мне нужно посетить 90 собраний за 90 дней.

Это приносило лишь новые разочарования, ведь на первых порах я действительно старался следовать этим советам… но депрессия и тревога никуда не уходили.

Понимаете? Простой разговор по душам здесь не поможет.

Это такие проблемы, которые не решишь теплой беседой. И для многих эти проблемы становятся столь серьезными, что у них больше не остается сил с ними бороться.

Ник БОЙНТОН (справа). Фото REUTERS

 

"Не хотел умереть на льду на глазах тысяч людей". Самая жуткая травма в истории НХЛ

ЗДОРОВЬЕ ИЛИ КАРЬЕРА

Скажем так, после завершения игровой карьеры моя жизнь превратилась в кошмар.

Я могу лишь гадать, как этот самый спорт, все эти удары по голове, повлияли на мое состояние. Я не врач, не получал медицинского образования и не понимаю, какой эффект на мозг оказывает удар по голове. Но все же не могу не думать о том, как профессиональный спорт изменил меня.

Грустно размышлять об этом, ведь я действительно люблю хоккей. С самых юных лет, с того момента как я впервые встал на коньки на льду замерзшего пруда, я мечтал только об одном – играть в НХЛ.

Но теперь, сидя в кресле и переживая все эти воспоминания, понимая, в какой заднице я оказался… я спрашиваю себя: а стоило ли все это того?

И чем дольше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что хоккей принес мне больше вреда, чем пользы. Деньги? Здоровье на них не купишь.

Они не вернут мне то время, которое я мог бы провести рядом с детьми. Они не заставят тебя перестать орать на людей, которых ты любишь и которые тебе дороги.

Они не всесильны. Так что ты все равно оказываешься в минусе.

Теперь для меня жизнь… это постоянная борьба. К примеру, прошлой зимой я был в депрессии на протяжении двух месяцев. И становится только хуже. До такой степени, что я больше не могу этого выносить. Иногда я просыпаюсь и чувствую, что у меня просто нет сил встать с кровати.

И именно в такие моменты меня посещают мысли о смерти.

Тучи сгущаются. Темные мысли посещают меня все чаще. Днем. Ночью.

Тьма поглощает.

Как-то я должен был поехать в Калифорнию, чтобы навестить старших дочерей. Но я даже не нашел в себе сил, чтобы выйти из дома. Я лишился шанса увидеть их. Сам лишил себя его.

Дома меня всегда ждут мой сын и 5-летняя дочка. И я не могу скрывать от них свое состояние. Они постоянно видят, как их отец плачет без причины. Иногда мне кажется, что мое нахождения рядом с ними может только навредить им, что будет лучше их отпустить. Я настолько извожу себя разными мыслями, что иногда просто начинаю бояться самого себя.

Не было бы им лучше, если бы меня вообще не стало?

Это ужасно. Но именно с этим я и живу. Такова моя реальность. И никакой спорт, как бы прекрасен он ни был, не стоит этого.

Безусловно, я бы не играл так долго, если бы представлял, к чему это все приведет. Но в то время я мало задумывался о будущем. И что теперь мечтать о том, как могла бы сложиться твоя судьба?

Если бы я закончил карьеру в 26 или 27 лет. Пусть это и лишило бы меня победы в Кубке Стэнли. Если бы я мог вернуться назад во времени и предупредить более молодого себя.

Они могут стереть мое имя с Кубка, я вернул чемпионский перстень, если бы это позволило мне избавиться от той боли, с которой я живу ныне.

Я бы пошел на этот обмен без капельки сомнений и раздумий.

Ник БОЙНТОН. Фото REUTERS

 

"Вас когда-нибудь били кулаком в лицо?" Одно из самых суровых противостояний в НХЛ

СВЕТ В КОНЦЕ ТУННЕЛЯ

Но, увы, у меня нет машины времени.

Так что нужно пытаться продолжать двигаться вперед. И нужно отметить, что в моей истории есть светлые пятна. И даже стоит признать, что сейчас я чувствую себя лучше, оптимистичнее, чем раньше.

Во-первых, я все же нашел в себе силы поделиться своей историей. Но есть и другие причины. Наконец, я решился посетить психолога.

Сперва не знал, чего ожидать, но все прошло замечательно. Мне показалось, что это был первый врач, который действительно выслушал меня. Кажется, он действительно стремится помочь мне. Добраться до корня проблем, а не просто применить стандартные методы.

Он не прописал мне таблеток и не посоветовал выступить в программу 12 шагов. Он просто хотел выслушать меня и помочь.

Представляете?

Еще мне очень помогло, что мой друг, Дэниэл Карсилло, вывел меня на медицинский центр в Орландо.

Их экспериментальный метод состоит в том, что они стараются найти поврежденные участки мозга и работать точечно. Это новый, уникальный подход.

В моем случае традиционные методы не сработали. Так что я открыт для всего нового. И искренне верю, что новые технологии помогают мне.

Когда я впервые попал в этот центр, то признался врачам, что мне кажется, будто правая часть моей головы тяжелее левой. И что она становится все тяжелее и тяжелее. Они провели ряд тестов и обнаружили, что мой правый глаз не может правильно сфокусироваться. Он работает в три раза медленнее, чем левый. И это является одной из причин головных болей и, безусловно, влияет на то, что я постоянно чувствую усталость.

Они также диагностировали, что у меня нарушение работы внутреннего уха.

Эта поездка, общение со специалистами, встреча с людьми, которые действительно пытаются мне помочь… теперь я вижу свет в конце туннеля.

Кто знает, что ждет меня впереди? Но мне кажется, что я ступил на верный путь.

Кажется, что я все-таки могу почувствовать себя лучше.

 

"Я потратил миллионы на таблетки". Он выигрывал Кубки Стэнли с Лемье, а через 15 лет был арестован ФБР

ХВАТИТ МОЛЧАТЬ

В конце концов, я просто хочу выздороветь и сделать так, чтобы моя семья могла гордиться мной. Также я хочу иметь возможность предупредить о тех проблемах, которые может сулить хоккейная карьера.

Большего мне и не надо.

Да, я не ангел. Я совершил столько глупостей за свою жизнь, столько раз проявлял отрицательные черты человеческой натуры и характера… Но это не значит, что моя история должна быть забыта. Этот подход практикуют в НХЛ, и он не идет никому на пользу.

Сейчас я вижу, что существуют альтернативные мнения, что существует множество различных способов диагностики. Но лига упорно избегает этой темы, потому что боится тех последствий, к которым может привести появление открытой информации о травме мозга.

Я не собираюсь больше терпеть это дерьмо. И я не какой-то вымышленный персонаж из фильма, с которым постоянно происходят различные неприятности, но все заканчивается хэппи-эндом.

Это реальная жизнь. Реальнее не придумаешь. Люди страдают. В каких-то случаях люди умирают.

А так быть не должно.

Так не должно было быть в прошлом, и так уж точно не должно быть в будущем. Понимаете?

Да, хоккей – это жесткий, грубый вид спорта. И, наверное, мы не можем избавить хоккей от этого. Но давайте хотя бы быть честными и стараться решать проблемы, которые возникают. Травмы головы. Сотрясения. И все те последствия, которыми грозят эти травмы.

Хватит врать людям. Вместо того, чтобы игнорировать проблему, начните решать ее. Помогайте игрокам. И уже не после того, как они завершили карьеру, а пока они еще играют.

Не замалчивайте проблему. Изучайте травмы головы и то влияние, которое наш спорт оказывает на мозг. Начните делать хоть что-то правильно.

Довольно.

Я слишком долго молчал. Я деградировал день за днем, месяц за месяцем, год за годом… и не сказал ни слова. Никогда не требовал ответа от лиги. Даже в самые тяжелые моменты.

Но теперь я понимаю, что дальше так продолжаться не может. Я должен выговориться, рассказать свою историю, помочь тем, кто страдает так же, как и я.

Все должно измениться. И как можно скорее.

И я уверен, что звезды лиги должны сказать свое слово. Как бы я не хотел верить, что могу изменить мир, но никого из власть имущих не интересует мое мнение. Никто не будет менять правила лиги из-за каких-то Ника Бойнтона или Дэниэла Карсилло.

Но парни, которые зашибают большие бабки… если они чем-то недовольны, то к ним могут прислушаться. И именно ведущие игроки лиги могут сдвинуть эту проблему с мертвой точки.

Да я понимаю. Поверьте. Понимаю, что прошу очень многого. Понимаю, что тяжело пойти против лиги. Да даже против болельщиков. Посмотрите, как некоторые люди реагируют на слова Карсилло в Twitter. Это непросто.

Но в то же время у тебя есть возможность что-то изменить. Эта возможность ждет вас. И кто-то должен взять эту проблему в свои руки и поставить вопрос ребром. Вопрос, который может изменить жизни. Спасти их. И, в конец концов, эти перемены пойдут только на пользу спорту. Потому что игра никуда не уйдет. Но вопрос только в том, в каком направлении она будет двигаться.

И эта ситуация с каждым днем молчания и бездействия становится все хуже и хуже.

Трой БРАУЭР и Ник БОЙНТОН. Фото AFP

 

"Он принес нам много боли". Тафгай, который жил у Гретцки, стал бомжом и пропал

МИССИЯ

Если говорить обо мне, то я не знаю, что ждет меня впереди. У меня еще множество проблем, с которыми я стараюсь бороться. И каждый день готовит мне новые испытания. Но в одном я уверен точно: я больше не буду притворяться, что со мной все хорошо. Делал это уже слишком долго… и превратился в бомбу замедленного действия.

А так жить нельзя.

Эти дни позади. Я чувствую облегчение после того, как все рассказал. Готов сделать все возможное, чтобы помочь найти решение проблемы. На все, чтобы помочь изменить отношение хоккея с этой проблеме.

У меня есть новая цель. Новая миссия.

Это помогает мне чувствовать себя лучше.

Поделиться этой историей с миром – это только первый шаг.

Моя жизнь, это я теперь вам гарантирую, не окажется пустой тратой времени.

Перевод материала The Players' Tribune