Медаль Тихонова, Кубок Стэнли, тюрьма и невероятная карьера. Хабибулин вернулся в хоккей и дал интервью

Хабибулин очень давно не давал больших интервью, а в последние годы и вовсе выпал из медийного пространства. В июле он стал тренером вратарей в системе сборных команд России. На турнире в Сочи Николай встретился с журналистами и ответил на все вопросы, что к нему накопились.

 

Хабибулин возвращается! Он будет тренером голкиперов в системе сборных команд России

Стал ходить на КХЛ и снова понял, что люблю хоккей

– Вы – одна из самых загадочных фигур мирового хоккея, у вас даже в Википедии отчество разнится. Какое же у вас настоящее отчество?

– Настоящее – Александрович! Мне казалось, что уже исправили там ошибку.

– С 2014 года вы пропали из информационного поля. Что с вами происходило?

– Когда завершил карьеру, у меня не было понимания, чем я хочу заниматься дальше. Можно сказать, что эти пять лет я обдумывал свою дальнейшую деятельность.

– Вас даже искали в руководстве "Тампы", хотели пригласить на чествование, но не могли найти ваши контакты. У вас как-нибудь получилось с ними пообщаться или вы специально не хотели ни с кем разговаривать?

– Такого не было, чтобы я специально не хотел общаться. Я получил приглашение, но у меня, к сожалению, не было возможности приехать. Если в этом году позовут, то поеду!

– Чем занимались все это время?

– В первое время ничем. Ходил в зал, тренировался, отдыхал и наслаждался безрежимным образом жизни. Потом уже начал думать, чем заниматься. А в первые пару лет, если честно, не хотелось ни хоккей смотреть, ни прикасаться к игровой форме. Однако я приехал в Россию, начал ходить на матчи КХЛ и интерес вернулся, понял, что хоккей мне нравится, что хочу передать накопленные знания.

– После завершения карьеры вы говорили, что хотите поработать менеджером в КХЛ. Вы предпринимали какие-нибудь попытки?

– Не скажу, что предпринимал попытки, это было просто желание. Никто никому не звонил с предложениями о моей кандидатуре.

– А в будущем хотели бы попробовать эту профессию?

– Поживем – увидим. Менеджерская профессия тоже интересна, в ней надо больше понимать не только вратарей, но и всех игроков. Мне надо побыть в хоккее, поучиться и тогда в дальнейшем смогу стать.

– Трудно ли дался переезд в Россию после завершения карьеры?

– Я всего пару лет после карьеры жил в Аризоне. Не скажу, что мне тяжело было переезжать, Россия же цивилизованная страна. Это не 90-е, когда нечего было есть. Сейчас все доступно, так что желания вернуться в Америку не было.

– Давно поступило предложение поработать со сборной России?

– Я сначала приезжал несколько раз в Сочи в центр "Сириус", чтобы поработать с детьми. У нас была одна лекция с вратарями, а в остальном с различными командами с игроками по 14-15 лет выходил тренироваться на лед. Потом Роман Борисович (Ротенберг. – Прим. "СЭ") мне позвонил, мы пообщались и быстро все сошлось.

– Какая у вас роль в сборной?

– Я работаю с олимпийской сборной и курирую сборные U20, U18 и U16.

– Не тяжело так распыляться?

– Посмотрим, я только приступил к работе. Надо будет понять, что происходит в каждой команде. Мне придется не столько тренировать, а общаться с тренерами и делиться своими соображениями. А в олимпийской сборной я – полноценный тренер.

Август 1999 года. Николай Хабибулин и Владимир Малахов против Уэйна Гретцки в матче Кубка мира между сборными России и Канады в Ванкувере (3:5). Фото REUTERS

 

"Не раз хотел сдаться и бросить хоккей. Думал: "Куда я лезу?" Большое интервью Андрея Василевского

Захотел стать вратарем, увидев Третьяка

– Что чувствуете, когда смотрите на юных вратарей и вспоминаете себя в 16 лет?

– За 20 лет многое изменилось. Хоккей меняется и вратарская техника вместе с ним. Все хотят быть лучше, пытаются найти различные фишки и с амуницией, и с прочими вещами. Если этих ребят вернуть на машине времени в мои юные годы, то они бы были намного лучше.

– Аскаров сможет стать звездным голкипером?

– Я его видел на юниорском чемпионате мира, пару игр с американцами. Первую он неудачно сыграл, а вторую на приличном уровне. Еще он летом приезжал в Питер в лагерь развития, удалось его лично узнать, посмотрел, как он тренируется. При правильной подготовке из него можно сделать хорошего вратаря.

– Кто вам больше нравится – Василевский или Бобровский?

– Тяжелый выбор. Мы с Бобровским играли в 2012 году друг против друга, но с того времени он сильно изменился. Василевский помоложе, погабаритнее, если у него какие-то нюансы подточить, то он может еще добавить.

– Как реагируете на то, что он отбирает ваши рекорды в "Тампе"?

– Это здорово, что наш российский вратарь ставит рекорды. "Тампа", конечно, не относится к шестерке команд с богатейшими традициями, но все равно приятно, что он показывает такие результаты.

– За счет чего сейчас русская вратарская школа на подъеме?

– Не обошлось и без таланта и целеустремленности ребят. На их пути попались хорошие тренеры. Сейчас довольно много российских вратарей за океаном играет, это говорит о том, что у нас тоже умеют тренировать.

– В России стали больше уделять внимание вратарям?

– Я думаю, что это одна из причин. Даже в детских школах теперь есть по два-три тренера вратарей, когда я начинал, то ничего подобного не было. Естественно, когда уделяется персональное внимание вратарям, то будет результат.

– Вы не думаете, что вратари занимаются индивидуальным видом спорта?

– Это спорт в спорте. Вратарь должен быть еще более психологически устойчивый, чем другие игроки. Права на ошибку у него нет. Меня в детстве учили: если нападающий допустит ошибку, то его может подстраховать защитник, если защитник – то вратарь. Если голкипер напортачил, то будет гол.

– Вы сказали, что нынешние 16-летние могли бы 30 лет назад быть достаточно успешными. За счет техники?

– Если взять машину времени и лучшего 16-летнего вратаря отправить назад, то рядом с ним никого бы не было. И техника, и форма другие. Это важные факторы.

– Если вспомнить те времена, то вратари играли в основном стоя, никто кроме Руа не садился.

– Третьяк садился! Я помню, что начал играть, потому что увидел игру Третьяка. Не особо помню, как именно он играл, но его фигура в хоккее у меня отпечаталась. Я захотел стать вратарем из-за него.

Февраль 2002 года. Николай Хабибулин на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. Фото REUTERS

 

Гол-фантом Самсонова: был или нет? 17 лет одной из главных загадок в истории Олимпиад

Матч с чехами на Олимпиаде-2002 – в топ-3 за карьеру

– У вас был шанс попасть в Тройной золотой клуб. Не жалеете, что не ездили на чемпионаты мира?

– Что есть, то есть. Если посмотреть назад, то, наверное, в какой-то степени я жалею, что ни разу не съездил на чемпионат мира. Но, если честно, когда играешь целый сезон и полностью выкладываешься, то сил остается очень мало. Это довольно большая психологическая нагрузка, и у меня не было особого желания и драйва дальше продолжать сезон. Уже хотелось отдохнуть. Приезжать в сборную и играть вполсилы я не хотел, это не совсем справедливо по отношению к игрокам, тренерам и болельщикам.

– Вы почувствовали сейчас какие кардинальные изменения произошли в сборной?

– Изменения, конечно, колоссальные. Сейчас все подчинено одной цели, ведется большая аналитическая работа, контролируется питание, физподготовке уделяется большое внимание. Все на высшем уровне.

– Вас разве не приглашали на чемпионат мира в Санкт-Петербурге в 2000 году?

– Сейчас уже не помню, приглашали или нет.

– И слава богу, что не приехали!

– (Смеется.) Получается, что да.

– У вас хватает запоминающихся матчей в форме сборной, один из них – четвертьфинал с чехами на Олимпиаде-2002. Для вас это лучший матч в сборной?

– В сборной я не так часто появлялся, поэтому матчей этих не так уж и много. Думаю, я бы поставил тот матч в топ-3 за всю карьеру и по игре, и по значимости, и по результату.

– А какие еще два?

– В мой второй сезон в НХЛ мы играли в Детройте, как раз там была наша "Русская пятерка". Мы проигрывали 1-3 в серии, и все уже нас списали, а мы приехали и обыграли их там, причем по броскам у "Детройта" было за 50, а у нас – 18 или 19.

– Вам Ягр что-то говорил после того легендарного матча с чехами? Они тогда чуть ли не плакали.

– Ягр ничего не говорил, чехи не особо насчет этого матча общались. Со мной в "Тампе" играл Павел Кубина, он был в той сборной Чехии. Так, поддевал его иногда (улыбается).

– Он обижался?

– Нет. Понятно, что все играют за свою страну, но уже постфактум смеялись.

– О полуфинале со сборной США в Солт-Лейке что помните?

– Если честно, до сих пор не могу понять, как получилось, что в одном матче было как будто две разные игры. Первые два периода как будто играла одна команда, а потом других людей в эти майки одели, и пошла совершенно другая игра. Насчет гола-фантома Сергея Самсонова… Я до сих пор не видел нормального повтора.

– Самсонов говорит, что гол был.

– Он там рядом был, а мне со своей стороны не особо было видно, куда что попало. Единственное, жалко, что не посмотрели на видеоповторе, хотя возможность была. Видимо, судья посчитал, что гола не было.

– А третий матч в вашем топ-3?

– Седьмая игра финала Кубка Стэнли-2004 с "Калгари", когда мы выиграли при домашних трибунах такой почетный трофей. Работы в том матче у меня было немного, но игра настолько значимая, что такое не может забыться.

– Сколько раз вы пересматривали свои любимые матчи?

– Когда играл, частенько пересматривал. Если что-то не получается и нужны позитивные эмоции, включаешь, смотришь.

– А после карьеры смотрели?

– Один раз смотрел матч с чехами. Случайно попался мне в YouTube, я нажал и на два часа залип.

27 августа 2010 года. Скоттсдейл. Вратарь "Эдмонтона" Николай Хабибулин перед слушанием суда по его делу. Фото REUTERS

 

Хабибулин: по стопам Баркли и Тайсона

Ужесточил бы наказание в России за вождение в нетрезвом виде

– Как получилось, что вы решили вернуться в Россию? Вы вернулись с концами?

– Навсегда или нет – жизнь покажет. Пока я здесь, и готов работать. Просто в Аризоне, на самом деле, было скучновато. Когда ты играешь, приходишь в раздевалку, есть какое-то общение. Когда заканчиваешь – общение сходит на нет. И если ты не работаешь, быстро становится скучно.

– А шанс стать тренером в Северной Америке был? Или русских тренеров там не ждут?

– Не мне судить, ждут или нет. Если честно, я просто не пытался. Но если посмотреть на все клубы НХЛ, русских не так уж и много там работает.

– Вы завершили карьеру из-за проблем со здоровьем? Что-то с сердцем?

– Нет, с сердцем нормально все было. Завершил карьеру в "Чикаго", потому что получил травму и выбыл до конца сезона. Когда выздоровел, предложений не поступило. Подумал, что в 41 год можно и закончить.

– Когда вы играли, ходило много разговоров о вашем непростом характере, принципиальности.

– Я не конфликтный человек, я люблю договариваться. Но если что-то не так, то держу позицию.

– Вы изменились после того, как закончили карьеру?

– Не думаю. Нормального человека слава и деньги не изменят.

– Известно, что вы покупали дорогие машины за 200-300 тысяч долларов… Вам не жалко, что вы тратили такие суммы?

– Если человек заработал сам, заработал своим трудом, умом, потом, он вправе распоряжаться деньгами так, как посчитает нужным. Здесь не может быть вопросов.

– Что за черный "Феррари" у вас был? На котором вас поймали.

– (Улыбается.) Самый дешевый "Феррари".

– Они дешевыми не бывают.

– (Смеется.) Самый дешевый из недешевых "Феррари". "Феррари Калифорния". Нехороший был опыт с ней, но хороший урок.

– Ваш агент в России Юрий Николаев утверждал, что вы вообще ничего не пили.

– Это не совсем так, конечно. Там же все просто: меня отвезли на экспертизу, взяли кровь – тут уже не отвертишься.

Август 2011 года. Николай Хабибулин в аризонской тюрьме. Фото Twitter

– В США вы месяц отсидели в тюрьме за вождение в нетрезвом виде, в России за это вас максимум лишили бы прав. Вы бы хотели, чтобы у нас были такие строгие законы?

– Если честно, все это было неприятно. Я через многое прошел за эти год-полтора. Это случилось в 2010-м, прошло девять лет, но все равно люди об этом помнят. С другой стороны то, что произошло, это был определенный урок для меня, и это будто сверху мне сказали: "Давай-ка, пора тебе задуматься". Этот случай напрочь у меня отбил все желание даже глоток пива делать перед тем, как садиться за руль. Если бы у нас были жестче законы, я был бы только за.

– До 2010 года у вас шла голова кругом? Или что?

– Нет, просто в Северной Америке это считается нормально, когда ты выпил одно-два пива и сел за руль. Но это неправильно, на самом деле. Остановили за скорость, бог с ним. Но все может хуже закончиться, можно попасть в аварию, можно покалечиться или не дай бог – кого-то покалечить, кто-то погибнет. Если бы меня спросили, я бы ужесточил наказание в России за вождение в нетрезвом виде.

– Что за условия в аризонской тюрьме?

– Типичный палаточный городок, тенты. Жара стояла, август месяц, 38 градусов ночью, никаких кондиционеров. Так что приятного мало.

– Но вы могли уходить на тренировки днем?

– Да, с понедельника по пятницу это можно было делать. Там особо не было криминальных личностей, никаких уголовников, только обычные люди, кто не платил алименты или был пойман на вождении в нетрезвом виде. Все могли уходить на работу.

– У вас же там автографы брали даже?

– (Улыбается.) Было такое, да.

– Как на этот случай отреагировал "Эдмонтон", за который вы только-только начали выступать?

– Обычно клубы НХЛ никак не реагируют, принимают сдержанную позицию. Пока нет решения суда, никто ничего не комментирует. Естественно, никому это не понравилось. Но в то же время я был частью команды, частью семьи, мои проблемы – это общие проблемы. Не было никакого предвзятого отношения со стороны тренеров, менеджеров, одноклубников. Все понимали, что это с каждым может случиться. Злорадства не было.

– А если бы это случилось с вами в "Тампе" Джона Тортореллы? Он бы мог бурно отреагировать?

– Вот он бы мог. Торторелла – очень импульсивный человек, хотя вне льда – очень добродушный. Когда дело касается команды, игры, то он бы мог отреагировать бурно, но потом бы остыл.

– Сергей Бобровский рассказывал, что у него доходило до словесных перепалок с Тортореллой. Вам приходилось кричать друг на друга?

– Я знаю, что Джон к этому нормально относится. Более того, мне иногда казалось, что он специально людей провоцирует, чтобы они ему какие-то гадости наговорили. Но я никогда не видел смысла что-то отвечать на такие нападки. Если он что-то говорил через прессу, это другое дело. Он частенько так делал. В таких случаях я соответственно тоже отвечал через репортеров, все цивильно.

Январь 2011 года. Николай Хабибулин. Фото AFP

 

Дружба с Панариным, скандалы с Тортореллой, суперконтракт с "Флоридой". Большое интервью Сергея Бобровского

Однажды в Виннипеге ударило "минус 71" мороза

– Расскажите про Викторию Азаренко. Вы ее в 14 лет привезли к себе домой в Штаты, оплачивали ее тренировки. Вы тогда верили, что она станет топ-теннисисткой, которая будет выигрывать турниры "Большого шлема"?

– Во-первых, этим занималась моя жена. Я ведь в теннисе не особо разбираюсь. Во-вторых, мы посмотрели со всех углов. У меня дочь занималась теннисом. И мы подумали: было бы неплохо, чтобы они вместе росли.

Тем более в то время Азаренко входила в топ-5 юниоров мира. И она жила у нас с 15 до 19 лет. Юниорский теннис, потом – вперемешку со взрослым. И постепенно дошла до первого номера.

– Вы сейчас продолжаете общаться?

– Мы давно не общались, если честно. Она повзрослела, потерялись связи. Но я периодически слежу, что у нее происходит. Не так часто она играет, как раньше. Результаты не такие хорошие. Но иногда за ней смотрю.

– Может, Виктория вас финансово отблагодарила? Вы так много для нее сделали. Может, "Феррари" вам подарила?

– Нет, ничего не дарила. И не нужно было. Об этом речи не шло. Никто ничего не ждал друг от друга. Так сразу было сказано.

– Немного про забастовку. Вы хотели четыре миллиона долларов в год, клуб предлагал три. В итоге вы пропустили два сезона – и, по сути, потеряли шесть. Так?

– Не скажу, что потерял шесть, потому что в "Тампе" я подписал более выгодный контракт. Что ни делается, все к лучшему. Это о деньгах. Кроме того, меня поменяли в "Лайтнинг", и я там выиграл Кубок Стэнли. А потом подписал еще больший контракт. Если бы я остался в "Финиксе", кто бы знает, что было бы там? Не вижу смысла смотреть на тему под таким углом. Даже если какие-то деньги были потеряны, я не отступился от своей позиции. Во что я верил, то и доказал.

– Вы на чей контракт ориентировались?

– В то время в "Анахайме" выступил Ги Эбер. И еще кто-то второй. Ориентир был и по статистике, и по тому, что происходило в клубе. Но менеджер так не считал.

– Вы за два года забастовки были близки к тому, чтобы плюнуть и согласиться на условия клуба? Потому что устали быть вне хоккея.

– Нет. А какой смысл? Если в чем-то сомневаешься, то зачем было это затевать?

– Агент не предлагал пойти на уступки?

– Как раз нет. У нас с агентом было полное понимание, что мы делаем. И это была наша мини-команда. Если игрок не поддерживает то, что предлагает агент, и наоборот, то никакого результата не будет.

– Интересно было играть в Интернациональной хоккейной лиге?

– У меня ведь вообще никакого хоккея не было. Я приехал, потому что понимал, что надо играть. И верил, что может быть, к дедлайну меня куда-то поменяют. Нужно было держать форму. Но обмена не случилось, и я спокойно доиграл сезон в ИХЛ. Не жалею, что туда поехал. Уровень хоккея там был в принципе довольно хорошим.

– Когда "Виннипег" переехал в штат Аризона, вы порадовались или были разочарованы?

– Я сначала расстроился. Все-таки Виннипег – это Канада, хоккейный город. И вся атмосфера, болельщики, плей-офф, все в белых майках. Выходишь на игру, и мурашки по коже.

Вот как там относились к команде! И когда объявили, что "Джетс" уезжают из города, и это последний день, то люди плакали. Очень эмоциональный момент.

Но потом команда переехала в Финикс. И когда начинаешь там жить, то понимаешь – когда у тебя зимой не минус 35, а плюс 25, то это не может не нравиться.

– Правда, что в Виннипеге построен целый город под землей – торговые центры, связанные коридорами?

– Это уже в мое время существовало. Ты мог выйти из гостиницы и спокойно пройти километра два под землей. Или по стеклянным тоннелям над дорогой. Помню, однажды ударило минус 71 мороза…

– А по Цельсию?

– Это по Цельсию. Если не ошибаюсь, Виннипег – самый холодный город на Земле с населением от 500 тысяч человек.

– У вас не было опасения за карьеру после обмена в "Тампу", которая не была тогда топ-клубом?

– Особо не было. Мой агент немного знал менеджера – и обрисовал его как человека, разбирающегося в хоккее. Судя по составу, команда была довольно молодая. Было куда расти. И в то время я уже хотел где-то играть, приносить пользу.

Февраль 2005 года. Казань. Николай Хабибулин и Фредрик Брэтуэйт в "Ак Барсе". Фото Владимир Туник

 

Первый русский вратарь, который стал суперзвездой НХЛ

"Ак Барсом" во время локаута руководил неправильный человек

– Говорили, что Хабибулин не будет играть за сборную, пока не вернут медаль, это правда?

– Я не ставил таких условий. Слава Фетисов посчитал, что так будет правильно, договорились с Фазелем и вручили перед Олимпиадой в Солт-Лэйке.

– Это не было камнем преткновения?

– Никогда.

– Если бы в штабе не было Фетисова, вы бы не приехали?

– Сложно сейчас сказать. Славу поставили тренером, он сам в течение сезона встречался со всеми кандидатами в сборную и создал комфортную атмосферу. Мне это очень понравилось.

– Перед Нагано было совсем не так?

– Совсем не было похоже.

– Вы тогда летали обычными рейсами?

– Точно помню, что на Кубок мира летели регулярным рейсом, было несколько пересадок в Европе.

– А старые костюмы, после которых многие отказались играть?

– Тогда не только в хоккее бардак был. Пришел Фетисов, многое поменялось в организации, а сейчас все вообще на очень хорошем уровне.

– Чьи бедра объемнее: ваши или Мартена Сен-Луи?

– Никогда не измерял. Он сам очень небольшой, но ноги у него действительно огромные, он с их помощью и достиг всего.

– Он известен как лидер. Часто выговаривал партнерам в раздевалке?

– Он постоянно говорил. В НХЛ не принято высказывать партнерам в раздевалке. В игре происходит многое, но в раздевалке никто не выговаривает за ошибки. Больше произносят общих фраз, но все понимают.

– Насколько было интересное приключение – игра в Казани во время локаута? Могла ли та команда выиграть титул?

– У нас был именно набор игроков, но команды не было и ничего не получилось. Думаю, потому что командой руководил неправильный человек.

– Плохой тренер?

– Я не говорю, что Билялетдинов – плохой тренер. Просто ему нужны определенные игроки. Как мне показалось, он не понял, что делать с таким количеством звезд.

– Может, Россия была не готова к таким звездным командам?

– У многих был культурный шок. К Казани вопросов особо не было – мы жили в классной гостинице "Мираж", у нас была хорошая раздевалка. Другое дело, когда едешь в другие города. Я нормально все воспринимал, но для кого-то это было шоком.

– А правда, что Каспарайтису зарплату выдавали наличкой и он уносил деньги в шапке?

– Нет, у нас уже карточки тогда были. У меня проблем с получением зарплаты на карту не было.

– Два года назад прошла информация, что вы будете работать в Минске в качестве генерального менеджера и были слухи о контакте с "Автомобилистом", шли какие-то переговоры?

– Все осталось на уровне разговоров. С "Автомобилистом" контактов не было – видимо, те позиции, на которые меня можно привлечь, были заняты.

– С Павлом Дацюком общаетесь?

– Я не слишком хорошо его знаю. Он был еще слишком молод, когда я уезжал, мы немного пересекались с ним в НХЛ и когда он играл в Санкт-Петербурге.

– А среди российских хоккеистов у вас есть друзья?

– Был Игорь Королев, мой самый близкий друг (став тренером, он погиб в авиакатастрофе с "Локомотивом". – Прим. "СЭ"). Много людей, с которыми хорошо общаемся, но друзей немного. Когда узнал, что он погиб, сначала долго не мог поверить. Потом посмотрел новости – поверил. Не знаю, что тут сказать…

– В "Ак Барсе" Ричардс говорил, что они летали на разваленном "кукурузнике". Не страшно было?

– Немного. Было впечатления, что самолеты трещат по швам.

– Был ли самый ужасный рейс в локаутный год?

– На любой рейс садились, как на последний… Летишь, все трясется, полки отваливаются.

Самого большого успеха в карьере Николай Хабибулин добился в "Тампе Бэй", выиграв в 2004 году Кубок Стэнли. Фото REUTERS

 

"В будущем русских обладателей "Везины" станет намного больше!". Василевский - лучший вратарь НХЛ

"Стена Булина" – приятное прозвище

– Как пришла идея привезти Кубок Стэнли в Минск?

– В Екатеринбург привозил Дацюк раньше, мне позвонил министр внутренних дел Белоруссии, который курировал федерацию и сказал, что было бы неплохо привезти кубок.

– Вы в хороших отношениях с Александром Лукашенко?

– Я несколько раз катался с командой президента, но никогда специально не пропускал. Только когда он сам забивал, но моментов у него всегда много было.

– Когда появилось прозвище Стена Булина? Как к нему относитесь?

– Со второго сезона в "Виннипеге", наверное. Я нормально к этому отношусь – людям нравится, и это приятное прозвище.

– А футболки с надписью Bulin Wall еще храните?

– Возможно, они где-то дома лежат, если еще сохранились.

– А Сен-Луи называли Мышью? Это прозвище было в одной из газет.

– Не помню, чтобы его так называли в раздевалке. Может, только в письменном виде.

– Представьте, что вы генеральный менеджер и у вас есть возможность выбрать Сен-Луи, Лекавалье и Ричардса. В каком порядке вы их возьмете?

– Наверное, Сен-Луи я бы взял под первым номером. Во-первых, он классный игрок. Во-вторых, способен завести команду своими действиями на льду: настоящий лидер, который ведет за собой игроков. Вторым бы взял Лекавалье. Он в любой момент мог сделать что-то неординарное, и при этом он довольно рослый – такой игрок нужен. Ну и Ричардс – умный и рассудительный игрок.

– Вы сейчас на полной занятости в сборной России?

– На данном этапе первостепенная задача для меня – работа с Олимпийской сборной на этом турнире. Дальше уже сядем и будем смотреть расписание: начнем интегрироваться и с молодежными, и юниорскими сборными. Думаю, работы мне будет хватать.

– О чем вы мечтаете сейчас и глобально?

– На данный момент хочу сделать так, чтобы у нас было много хороших вратарей, которые бы конкурировали между собой и помогали сборной России.

– А глобально? Например, Хара поднимался на Килиманджаро.

– На Эверест, конечно, было бы прикольно залезть, но я понимаю, что это не каждому дано. Нужна сумасшедшая подготовка.