«Все думали, что Знарка зарезали в той драке». Мощные истории про нового главного тренера «Ак Барса»

Элегантнее Фокса в «Астории»

Знарка официально представили главным тренером «Ак Барса». Странно все это слышать в новостях — мне казалось, представили в тот самый день, когда водили по кабинетам казанской арены. Бухгалтерши цепенели, видя того самого Олега Валерьевича. А он, в роскошном пальто с поднятым воротником, был в этот день элегантнее Фокса в «Астории».

Усмехался, говорил что-то ободряющее. В общем, произвел впечатление — даже сквозь экран.

Знарок — официально в «Ак Барсе». Что ждет его в Казани?

Сегодня хоккею нашему не хватает героев. Выпуклых личностей. Оттого мне жалко, что превратился до срока в швейцарского пенсионера Вячеслав Быков. Отказываюсь представлять его с палками для скандинавской ходьбы. Вячеслав Аркадьевич, вы не устали отдыхать?

То ли тренирует в Германии, то ли нет Игорь Захаркин. Достойный большего клуба и славы.

Где-то в необъяснимой тени Андрей Сафронов со своим миллионом дарований.

Даже вратарь Федотов отправился то ли в Североморск, то ли в Северодвинск. Возможно, будет охранять ворота воинской части — как когда-то проштрафившийся Вальдас Иванаускас в ЦСКА. В шинели до пола.

Ну как же при таком дефиците еще и Знарка держать вдали от хоккея? Нет, нет, нельзя!

Два Андрея, Назаров и Разин, эту часть программы не вытягивают. Хоть стараются. Назаров так и вовсе высказался про главную свою задачу в «Сочи» — «чтоб не было скучно». Андрей Викторович смышленый — чувствует, чем болен наш хоккей. Скучно!

Олег Знарок.

Фото Global Look Press

Миллион амулетов

Уж тоску-то разогнать Знарок большой мастер. В смысле перформансов с Олегом Валерьевичем точно лучше, чем без него.

Даже меняющийся Знарок, освоивший законы дипломатии и общей почтительности, даст жару. Сегодняшний Знарок едва ли схватится в подтрибунном помещении с Сумманеном или надает тумаков кому-то из минских хоккеистов прямо после матча, но спектакль будет. Все как прежде.

Все-таки он Богом поцелованный человек. Я пересматриваю финал Олимпиады в Пхенчхане — и вижу то, что не видел тогда с трибуны. Немцы были лучше, сильнее! Как можно было отыграться на последних секундах, оставшись в меньшинстве? Да никак!

Но миллион заговоренных амулетов на руке нашего главного тренера сыграли в самый нужный момент — больше и списать не на что шайбу Гусева. Это было чудо.

Знарок в «Ак Барсе» — свершившийся факт. Сможет ли он выиграть четвертый кубок или все его победы в прошлом?

В моей памяти несколько Знарков. Один из самых ярких — как раз после того матча. Когда распирало Олега Валерьевича от эмоций, от куража. Он и силился удержать все это внутри, не наговорить лишнего — но все равно «лишнее» рвалось... Как это было красиво, как здорово!

Я все это видел — и сам себе завидую.

— Хе-хе, — усмехнулся Знарок в микрофон. Вопросов дожидаться не стал. — Этим золотом я ответил на все ваши вопросы, господа журналисты...

Думаю, после этих слов ему хотелось встать и уйти — Знарок даже приподнялся. Но в глазах наших прочитал мольбу и восторг. Иностранцы смотрели с иронией. Да и плевать на них.

Знарок говорил про самый важный матч в жизни. Про то, как угадал, принимая решение за секунды. О том, что спокойствие его — лишь маска. Да и странно было бы иначе. Внезапно подытоживая:

— Россия — в нашем сердце.

— Справедливая мысль, — заметил бы на это Остап Бендер, случись он рядом. — Я целиком ее разделяю.

Продолжение вышло драматичным — из Знарка вырвалось-таки соображение, клокотавшее глубоко внутри. Внезапно выяснилось, что из сборной тренер-победитель может уйти.

— Никакого решения на данный момент нет. Буду думать. Я устал. Но, к сожалению, вы мне не помогаете, господа журналисты, поэтому я буду очень сильно думать...

Кто-то, опомнившись, робко поинтересовался:

— Чем же мы могли помочь?

— Да ничем! — взглянул волком Знарок. — Я от вас помощи никогда не ждал и не жду...

Все это было очень странно. Но и вся Олимпиада, весь финал был странным. Что ж ждать другого от пресс-конференции?

— Служим России! — внезапно подытожил Знарок. Поднялся и ушел.

Кто не торопился на церемонию закрытия в студеный пригород — тот еще долго сидел, покачивая головой. Ай да Олег Валерьевич.

Олег Знарок.

Александр Вильф, Фото архив «СЭ»

«На экспертизу захотел?»

Я помню, как Знарок руководил сборной Латвии на чемпионате мира-2010. Еще не вполне освоившись в публичном пространстве, но уже узнав вкус побед, Знарок во всяком многоступенчатом вопросе чуял подвох. А как реагировать? Понятно как...

Разговаривать с тем Знарком стоило коротко и почтительно. Желательно — раскланиваясь.

Вопросы длинные не приветствовались. Не дослушав под трибунами как раз такую словесную конструкцию, Олег Валерьевич нервно дернул щекой. Той самой, со шрамом.

Каким будет «Ак Барс» при Знарке? Продолжит ли карьеру Зарипов при его руководстве?

Я отстранился. Репортер Алеша Шевченко, задававший вопрос, опасности не почувствовал.

Знарок сделал шаг навстречу — едва не упершись лбом в лоб корреспондента. Усы топорщились крайне недобро.

— Э-э-э, ты! Да я тебе за латышей... Знаешь что? На экспертизу захотел, да? На экспертизу? — допытывался хрипло.

Тут уж не я один — все окружавшие сделали шаг назад. Никому не хотелось на экспертизу. Сдрейфили все. Да и кто бы устоял?

Легенды про Знарка ходили одна другой краше. Ножевые шрамы на лице и колючий взгляд добавляли шарма. Было во всем этом что-то вкусное, пиратское.

Пустая перчатка

Кто-то, впрочем, говорил о Знарке с ласковым смешком, по-отечески. Как Валерий Белоусов.

Помню, сидели в его тренерской — куда ни один корреспондент допущен не был. До сих пор удивляюсь — что Валерий Константинович разглядел во мне?

Я сделал вид, что талантливо сымпровизировал — выдав заготовленный вопрос:

— Тарасов писал в книжке, что из Юрзинова никогда тренера не выйдет. Есть молодой тренер, чьи успехи для вас удивительны?

— Хм! — задумался Белоусов и тотчас вспомнил:

— Знарок!

— Надо ж, — уже искренне удивился я.

Знарок в ту пору уж гремел — и в способностях его тренировать никто не сомневался.

— Да-да, Знарку я удивляюсь! — подтвердил Белоусов. — Вот уж не думал, что Олег будет тренировать. Наш, челябинский парень, задиристый. Все клюшку держал одной рукой, как в хоккее с мячом. Так Кострюков ему взял да и привязал перчатку к клюшке.

— А Знарок?

— Руку вынимал. Пустая перчатка на клюшке болталась...

Олег Знарок и хоккеисты ХК МВД.

Татьяна Дорогутина, Фото архив «СЭ»

Венецианский свитер

Знарка отыскал для ХК МВД Андрей Сафронов. С которым мы выросли в одном поселке Клязьма. Я на улице Белинского, он, кажется, на Пушкинской. Два шага!

Быть может, потому и был откровенен когда-то в рассказах. Жаль, давно не общались. Но перечитываю старые тексты — и приятно. Кто про Знарка рассказывал лучше после блистательных сезонов, чем Сафронов? Да никто.

Тогда, в 2010-м, они оба довели ХК МВД до финала — и возглавили московское «Динамо». Еще не зная, какие чудеса их ждут в самом скором будущем. Кубок Гагарина окажется в приемной Сафронова — и всякий приходящий будет дотрагиваться, поглаживать рукой. Как я, например.

В 2010-м вспоминал Андрей Николаевич с наслаждением, как встретился давным-давно со Знарком:

— В 78-м нас познакомил Стельнов. А год спустя я приехал в Минск на молодежный чемпионат Европы. Лучшим игроком стал Ружичка, лучшим бомбардиром Знарок, а лучшим защитником — Бякин. Видите, какая память? Жила сборная на базе «Динамо» в Стайках. Занесли на второй этаж прозрачных напитков вместе с шипучими, вечером решили немножечко освежиться. Знарок только-только съездил с «Трактором» в Венецию, рассказывал взахлеб. Показывал свитер, который оттуда привез. Так мы торшер закрыли одеялом, полотенцем и тем самым свитером. Сидим, выпиваем. Тут почувствовали запах гари — видим, торшер превратился в блин, сквозь венецианский свитер можно смотреть на Луну и одеяло тоже прожгли. Спросите у Знарка, как вывернулись.

— Про знаменитую драку Знарка в Риге он рассказывал?

— Драка была такая, что все думали — Знарка зарезали. Очень было серьезно. В том возрасте никто из нас пай-мальчиком не был. Я помню, что со мной сделали на речке Клязьме — в своем же поселке. Как раз летом меня пырнули ножом, и после родители мне купили велосипед.

— Чтоб утешились?

— Чтоб мышцы живота разрабатывал. «Спутник» за 80 рублей, полугоночный. На речке встретили меня парень, поддатый мужичок и женщина. Велосипед отобрали, лупили по-взрослому. Месяц потом бульон из трубочки пил. А велосипед мой загнали за 25 рублей — пять бутылок водки с прицепом.

— Откуда такие подробности?

— Моего папу на Клязьме знали все. Пришел к нему с квадратным лицом, папа говорит: «Кто?» — «Я не знаю...» Все новости собирались на площади, около культтоваров. Пришли: «Это мой сын, у него отняли велосипед. Два часа сроку, чтоб нашли». Привели мужика. Зашли во двор с высоким забором — отец взял черенок от лопаты, говорит мне: «Бей его». — «Не, не буду». Так отец сам гонял этого мужика по двору, пока тот не рухнул. Перепрыгнешь, говорит, через забор — отпущу.

— Велосипед вернули?

— Конечно.

— Возвращаясь к Знарку — трудно было договориться с ним о новом контракте?

— Друг другу кровушки попили. За ним как за бисквитной барышней ходил Ярославль, еще кое-кто. Но он по-мужицки сказал: «Я буду разговаривать со своим клубом, хочу остаться».

— Могли не найти общего языка?

— Когда муж с женой живут лет десять и ругаются — поверьте, сразу не разведутся. Каждый из нас должен был повыделываться.

— Это были самые трудные переговоры в вашей жизни?

— В моей жизни не бывает трудных переговоров. Потому что глаза человека и его слово важнее, чем подпись. Могу сказать, почему «повыделываться». Пусть Знарок читает эту заметку и улыбается. Во-первых, надо было приезжать, когда есть время посидеть и пообщаться у обоих, — а он приехал, когда было время у него. Как в стихотворении Михалкова: «На речке утром рано повстречались два барана». Одному из нас было надо, а второй не успевал. Хоть знали, что все равно придем к общему знаменателю. Я благодарен Олегу и его штабу, что работаем дальше. Думаю, у нас все получится.

— Прошлогодние деньги Знарка и нынешние — небо и земля?

— Как «Мерседес» и «Пежо».

— Говорят, как-то после матча Знарок вошел в раздевалку и запустил в кого-то шлемом. Правда?

— На моих глазах такого не было. Но вообще-то по броскам он мастер.

Знарок возвращается к активной работе. Он будет помогать молодежной сборной России

«Нет, нет, нет!»

Знарок интервью не давал вовсе — говоря что-то отрывистое после матчей. Но Сафронов убедил — и однажды после игры я приехал на динамовскую базу:

— Нет, нет, нет! — отмахивался Знарок.

— Надо! — говорил Сафронов. — Надо!

— Не буду! — переходил на полукрик Знарок.

Убеждать смысла не было — такого человека можно взять только на жалость. Человеколюбие. Я уже догадывался: Знарок — человек добрый. Просто давит в себе эту доброту — принимая за слабость. Но мы его расшевелим.

— Олег Валерьевич, — всхлипнул я. - Ехал из Мытищ, через пробки...

Взглянул на часы — и даже показал ему, постучав по циферблату ногтем:

— Три часа ехал! Неужели трудно поговорить?

Знарок замолчал как-то обескураженно. Не ожидал такого поворота.

Я молча развернулся — и, ссутулившись, пошел к двери.

— Э! — окликнул меня Знарок негромко.

Я шел не оборачиваясь. Притворившись глухим.

— Э! — громче повторил Олег Валерьевич.

«Э» и было приглашением к разговору. Зашли в баню — и листки с вопросами тотчас свернулись в трубочку. Так и говорили.

Через неделю Знарок передаст пожелание — не хочу никаких интервью, ничего печатать не надо. Предстоит плей-офф, так что... Лучше подождать.

— Печатай все, — подытожил Сафронов. — Я со Знарком договорюсь. Не комплексуй.

Так и появилось едва ль не единственное большое интервью Знарка в начале гигантского пути. С тех пор ничего значительнее не было в его исполнении. По смыслу — точно.

К тому моменту Знарок пережил многое — например, 11 поражений подряд с московским «Динамо». Почему-то его не уволили — и вскоре клуб взял Кубок Гагарина. Кажется, не в том же сезоне, а на следующий год. Впрочем, неважно.

Говорили мы обо всем на свете. С того момента болею за Знарка как за родного. Его три Кубка Гагарина — будто мои три Кубка.

«Как человек Знарок еще лучше, чем тренер». Гудачек — о сезоне «Спартака», карантине в Словакии и Крале

«Лет с девяти курю»

Рассказывал Знарок с наслаждением, какой крепкий у него тыл. Как благодарен жене Илоне за все-все-все.

— До какого-то момента я вообще не воспринимал ее советы на хоккейную тему, но потом прислушался... Раз за разом — в точку! Предсказания постоянно сбываются. Интуиция — великая штука. Прислушиваться к ней надо.

— Как бы сложилась ваша жизнь, если б не встретили Илону?

— Думаю, не слишком хорошо. Хоть отец у меня тренер, но уехал я из дома в 18 лет. Для газеты не расскажешь, из каких ситуаций Илона меня вытаскивала. Жена — самый близкий и любимый человек. Это от Бога.

— В прошлом сезоне лига вас признала тренером года. А если б тренера года выбирали вы?

— Назвал бы Билялетдинова.

Зинэтула Билялетдинов и Олег Знарок.

Игорь Уткин

— Максим Соколов самого себя охарактеризовал тремя словами — «несдержан, неуравновешен, трудолюбив». Сколько хватит вам, чтоб обрисовать себя?

— По молодости я был несдержан — и... Как вы сказали? Неуравновешен? Тоже про меня. А уж трудолюбив — вообще на сто процентов. Еще ненавижу проигрывать. С детства — во что бы ни играл. Не-на-ви-жу. Могу в драку кинуться.

— Да уж, вы — человек с характером. Недавно Валерий Белоусов мне рассказывал, как вы в юности клюшку держали одной рукой — словно в хоккее с мячом. Никто не мог заставить вас играть двумя руками. Кострюков перчатку к клюшке привязывал.

— Было такое! Действительно! Только не Кострюков, а Геннадий Федорович Цыгуров привязывал перчатку к клюшке. А чтоб канадский шаг привить, коньки связывал. Чего только со мной ни делали.

— Но не переучили?

— Нет. Так и играл одной.

— Когда в последний раз удивлялись самому себе?

— Это надо у Витолиньша узнать. Харийс, когда я в последний раз себе удивлялся? Когда в зал отправился? Точно. После десяти лет отправился сам спортом заниматься. Вот уже пару дней осваиваю тренажеры.

— Зачем?

— Готовлюсь к плей-офф. Надо в хорошей форме подойти. Надоело смотреть, как живот растет. Какие мои годы?

— Черта характера, от которой с удовольствием избавились бы?

— Это не черта, другое. Курить я с удовольствием бросил бы.

— Сколько раз пробовали?

— Ни разу. Хоть заставляли, тот же Юрзинов. У нас комнаты были по соседству на базе рижского «Динамо». Здание в Кеково древнее, в туалете никакой вентиляции. Смотрю — прямо в комнате дырка под потолком, затянутая марлечкой. Встал под ней, начал направленно дымить. А дым, оказывается, не наверх шел, а точно в комнату к Юрзинову. Тот наутро подходит: «Кто это со мной рядом живет?» — «Я и живу». — «Заканчивай курить, невозможно...»

— В «Зените» играл Владимир Голубев, так тот с девяти лет курил. Усы были желтые от табака.

— Я тоже лет с девяти курю. В игровой день пара пачек улетает, в обычный — одна.

— Две — это перебор.

— Что поделаешь? Видите, на какие сигареты перешел — тоненькие. Пробовал электронные, но не пошло.

В плей-офф «Спартак» способен обыграть почти любого. Как Знарок все время бьет фаворитов

Кровать для Пряхина

Вспоминали мы и сборную СССР — в которой Знарок не особо сыграл. Хоть мог. Где-то я вычитал — юный Олег целыми днями молился, чтоб только не отцепили от сборной.

Все это сообщил Знарку — и тот взглянул на меня внимательнее.

— Правильно, так и было...

— Чем закончилось?

— Все равно отцепили!

— Как выглядело?

— Было это в Берне, перед чемпионатом мира. Пришел хороший тренер Игорь Ефимович Дмитриев в номер, где жили мы с Арчи Ирбе. Говорит: «Надо здесь третью кровать поставить...» В этот момент я все и понял.

— Что оказалось?

— Он из «Калгари» своего воспитанника вызывал — Пряника. Серегу Пряхина. А я остался не у дел.

— Дмитриеву ничего не сказали?

— Спросил только: «Не боитесь, что я задушу его ночью?»

Олег Знарок.

Никита Успенский, Фото архив «СЭ»

Эксперимент с усами

Мне казалось, тому московскому «Динамо» не хватало такого хоккеиста, как Знарок. Хотя, хотя... Сложный человек!

— Хоккеист Знарок сегодня заиграл бы в вашей команде? — уточнил у самого Олега Валерьевича.

— О! Еще как заиграл — равных бы не было!

— И характером сошелся бы со Знарком-тренером?

— Вот в этом не уверен. Большой вопрос. Характер у меня непростой...

Знарок помрачнел, насупился — и требовалось срочно выправить ситуацию. Задобрить.

А чем задобрить хоккеиста? Правильно. Вспомнить его голы. Хоккеисты — как дети, поверьте.

Так я задобрил когда-то Сергея Николаева. Вспомнил какой-то гол — и Николаев, сладко матюкаясь, извлек из стола кассету с подборкой лучших шайб советского хоккея — и заставил смотреть.

Кассета, помню, была заезженная — едва разглядишь силуэты. Но отматывали, искали его гол Третьяку от красной линии. Ох и щелчок же был у Сеича! Так и подружились. На почве лучших голов.

Так я нашел путь к сердцу Геннадия Цыгурова. Припомнив его бронзовый гол. Который на кассетах не сохранился — но я охотно доверился рассказу. Цокал языком, восхищался неувиденным. Клянусь вам — был абсолютно искренен. Потому что люблю хоккей и хоккеистов. А особенно — их рассказы.

Вот теперь посмотрите — кому дал Цыгуров больше всех интервью? В том числе прощальное, когда жить оставалось месяца три?

В биографии Знарка подробность бросалась в глаза — ровно 100 шайб в чемпионатах СССР. Ага!

— Какую вспоминали в последний раз? — спросил между делом я.

— Самую первую! — обрадовался Знарок. Забросил ее Третьяку. Кстати, в первом же моем матче за «Трактор». Наш защитник Шумаков швырнул в сторону ворот, Третьяк лег — а я подставил клюшку. Шайба над ним — и в сетку. Я время от времени пересматриваю матчи из собственного прошлого. Многие сохранились, как ни странно. У меня неплохая подборка что чемпионата СССР, что сборной Латвии.

После такого можно было говорить о чем угодно — Знарок стал мил невероятно. Оттаял душой.

Говорили про любимую им и мной Ригу. Про Москву. Выяснилось — вот ее-то Олег Валерьевич недолюбливает.

— Своим городом Москва для меня не стала и не станет. Я родился в Усть-Катаве, потом перебрался в Челябинск. В 18 лет уехал в Ригу. А в Москве все для меня чужое — что пробки, что люди.

Впрочем, прошли годы — с Москвой связаны большие победы. Быть может, это примирило. Лично мне понадобилось прожить в Москве 30 лет, чтоб понять и полюбить. Разглядеть!

Говорили даже про усы — тут я вывернул издалека. Приплел старого своего товарища Юлиуса Шуплера.

— Шуплер легко может спорить с собственными игроками — и потом, проиграв, красить волосы в зеленый цвет или гарцевать по Риге на жеребце. Вас на такое подписать можно?

— Спорить я могу, но мои споры попроще, — усмехнулся Знарок. — В первый год выиграли десять матчей подряд — пришлось мне усы сбривать.

— Что жена сказала?

— Жена не видела, к счастью. Сам на себя в зеркало смотрел — вроде бы нормально.

— Это первый эксперимент с усами в вашей жизни?

— Второй. Сбривал еще раз в отпуске. Детям не понравилось, посмеялись надо мной — и на этом эксперимент завершился...

Олег Знарок.

Александр Федоров, Фото «СЭ»

Моложавый, загорелый, свежий

Я рад, что Знарок вернулся. Вот ловлю себя на мысли — обожаю Казань, соседний Свияжск, где родилась бабушка... Но никогда, ни в одном турнире не болел за «Ак Барс»! Странно — почему?

Пожалуй, самое время ситуацию исправлять. Буду переживать и за команду, и за Знарка.

Тем более выглядит Знарок с каждым годом все лучше. Кажется, даже бросил курить. Моложавый, загорелый, свежий.

Я-то точно знаю: Олег Валерьевич — не просто яркий человек и отличный тренер. Он очень добрый. Все понимающий. У него все по справедливости. Его обожают собственные хоккеисты. Он как родной.

Вы все уже доказали, Олег Валерьевич. Ну и ничего — докажите еще раз...