«Они были для нас как боги». Как Ярославль пережил 10 лет после трагедии «Локомотива»

Самый черный день нашего спорта. 10 лет трагедии ярославского «Локомотива»

Когда подлетаешь к Ярославлю, сердце непроизвольно сжимается. И не столько оттого, что из Казани в другой город на Волге летает самолет, больше похожий на кукурузник. Просто сразу вспоминаешь, что произошло здесь 10 лет назад.

Местные говорят, что долгое время недалеко от взлетной полосы лежал обломок разбившегося Як-42 — пока шло следствие, его нельзя было убирать. Жуткое зрелище.

Аэропорт Туношна в Ярославле — размером с небольшой офис. Зашел — получил багаж — вышел на улицу. Да и зачем нужно больше, если в день в город прилетает по три самолета?

— Не знаю, зачем нам вообще нужен аэропорт с такой загрузкой. Вы видели, какая там полоса? А раньше еще хуже было. Неровная, все дрожит, когда самолет разгоняется, — возмущается в разговоре с корреспондентом «СЭ» бывший летчик Игорь.

Версии катастрофы в Ярославле до сих пор разные у всех. Кто-то считает, что ошиблись пилоты, кто-то винит диспетчеров.

— Смысл сейчас кого-то винить? Ребят уже не вернешь, — считает сестра погибшего в катастрофе форварда Артема Ярчука Евгения.

«Он написал, что самолет вылетает, все хорошо. А я даже не успела ответить». Как прожить 10 лет после трагедии

Они как боги были!

Район ледового дворца «Торпедо» практически не изменился за последние лет двадцать. Все те же дома. Та же школа № 9, в которую, как и раньше, ходят занимающиеся в «Локомотиве» дети.

— «Пятерка» — это все для ярославского хоккея, — заявляет директор школы Сергей Шевченко.

— Почему «пятерка» — то?

— Да раньше пятый трамвай ходил, так и прозвали район.

Именно в Ярославле первыми сделали спецклассы для хоккеистов — позднее на это пошли в Казани и других городах, задающих тон в российском хоккее. В этом году в школу, которую назвали именем Ивана Ткаченко, пошли ребята 2011 года рождения. Того самого, когда произошла трагедия. Вот и выросло поколение, которое не помнит ту команду. С теми, кто постарше, — совсем другая история.

Алексею — 20 лет, и до 7 сентября он каждый день ходил на тренировки в школу «Локомотива». После авиакатастрофы — не смог. И не он один.

— Мы частенько смотрели за тренировками главной команды. Они как боги для нас были! Ткаченко, Рахунек, Демитра — такие звезды! Часто с нами общался Даня Собченко. По-доброму так, не как с малышней. Один раз после тренировки клюшку мне свою дал. «Подрастешь чуток, будешь ею играть», — сказал. До сих пор дома стоит, не притронулся больше к ней, — рассказывает Алексей.

Ему говорили, что у него есть талант, но переломить себя юный хоккеист не смог. Сейчас он учится в университете и хочет стать психологом.

— На прощании с командой рыдал весь город! Сколько писали, 100 тысяч было на улицах? Неправда! Были все! Многие не ходили в школу даже еще неделю.

Болельщики возлагают цветы к «Арене-2000» в память о погибших в авиакатастрофе игроков «Локомотива». Фото Сергей Шубкин

«Раньше часто ходил на хоккей, сейчас не могу. Кажется, что все ребята играют». Директор ярославской школы — о своих учениках, погибших десять лет назад

Всегда болеешь за своих — может, кого-то знаешь, кто-то рядом живет

До пандемии на «Арене-2000» стабильно был аншлаг. Сейчас на трибунах около двух с половиной тысяч зрителей. Но Ярославль — уникальный город. О том, когда играет «Локомотив», здесь знают абсолютно все.

В кафе за соседним столиком обсуждают переход Буше и то, как начал сезон за «Авангард» словацкий нападающий Цегларик. «Локомотив» весной обменял права на него, получив Буше.

— В этом году у нас лучшая команда за все 10 лет. Правда, те ребята все равно были как будто ближе, — рассказывает Тимур, болеющий за «Локомотив» с 2001 года.

Как разбирал «СЭ», именно в ярославском клубе больше всего доверяют собственным воспитанникам. Из 25 человек, сыгравших в прошлом сезоне больше 20 матчей, целых 13 — выпускники клубной школы. Таких показателей и близко ни у кого нет!

— А я не представляю, как по-другому можно болеть за команду. Всегда болеешь за своих — может, кого-то знаешь, кто-то на соседней улице живет. Я ведь и за футбольный «Шинник» болел, на стадион ходил. Потом смотрю — сербы, африканцы, румыны какие-то бегают. И все больше их. Какое отношение они к нам имеют-то? — вспоминает Тимур.

В чем феномен местной школы? Наверное, в том, что в главной команде готовы ждать, когда игроки будут развиваться. Ну и не забываем, что с собственными воспитанниками в «Локомотиве» расстаются крайне неохотно.

— Вы ведь помните, когда трагедия произошла, многие хоккеисты изъявляли желание перейти в «Локомотив»? Яковлев [Юрий, президент «Локомотива"] сразу сказал: «Не надо, мы будем играть молодежью», — вспоминает Сергей Шевченко.

Сейчас в «Локо» еще больше своих воспитанников, чем в 2011-м. И здесь уже заждались Кубка Гагарина.

Мемориальный комплекс в память в память о погибших игроках «Локомотива». Фото Владимир Беззубов, photo.khl.ru

Скромняга и хулиган. «Двое ребят из того «Локомотива», которых мне будет не хватать всю жизнь«

Кладбище

Для многих спустя 10 лет трагедия воспринимается легче. Нет, не то чтобы время лечит, просто накладываются другие события, которые неизбежно стирают из памяти предыдущие.

Тяжелее всего, разумеется, родителям. Для подруг, жен жизнь продолжается — многие завели новые семьи, родили детей. Родителям же ребенка уже не заменить.

— Мы с отцом Вани Ткаченко рядом жили, в Брагино. Так он месяц пил после того, как ребята разбились! Потом взял себя в руки, — вспоминает таксист Андрей.

На Леонтьевском кладбище за день до годовщины многолюдно. Почти все местные игроки и весь персонал клуба похоронены рядом. Ставят фотографию сына родители Ивана Ткаченко. Нервно курит у могилы двоюродный брат массажиста Юрия Бахвалова. Плачет мама Павла Снурницина, который так и не успел сыграть за «Локомотив». А бабушка Артема Ярчука убирается на могиле не только внука, но и его мамы — Анжелика Ярчук погибла в ДТП спустя четыре с половиной года после сына.

Работники кладбища наводят порядок. Совсем скоро на могилы игроков начнется настоящее паломничество. Пока же, как и в остальные 363 дня в году, это место для родных. Многие из них ходят сюда каждый день. Рана зарубцевалась. Но не для всех.