Майк Кинэн. Типичный русский мужик

Игорь РАБИНЕР

Когда-то очень давно, осенью 1987-го, 37-летний амбициозный усач Майк Кинэн взял Кубок Канады в космической финальной серии с "красной машиной" Виктора Тихонова. Первый и последний раз в истории, придумав этот фокус на своем летнем ранчо и никому на белом свете до финала о нем не рассказав, объединил в одном звене Уэйна Гретцки и Марио Лемье. И превратил безнадежные 0:3 на восьмой минуте третьего матча в 6:5.

(Вообразить, что четверть века спустя в победном для Кинэна финале Кубка Гагарина будут заброшены ровно те же 11 шайб, а потом они со стареньким Тихоновым в слезах заключат друг друга в объятия на церемонии закрытия русского хоккейного сезона, не смог бы никакой писатель-фантаст).

Когда-то давно, ровно двадцать лет назад, Железный Майк вскочил перед четверкой русских своего "Нью-Йорк Рейнджерс" на стол во время финальной серии Кубка Стэнли с "Ванкувером" и начал кричать: мол, вам, русским, на Кубок Стэнли наплевать, вас одни Олимпиады и чемпионаты мира интересуют! Вскоре "рейнджеры" (спустя 54 года!) выиграют главный хоккейный трофей Северной Америки. И Кинэн еще не будет догадываться, что через два десятилетия развесит по всей магнитогорской базе и "Арене Металлург" фотографии Кубка Гагарина. Для визуализации цели...

Когда-то так же давно, в "Сент-Луис Блюз" второй половины 90-х, форвард Виталий Прохоров спросил главного тренера: "Майк, а если бы ты был в России?" И сам Прохоров, и все окружающие от одного этого вопроса покатились со смеху – потому что представить себе такое в реальности было немыслимо. Хотя канадские игроки рассказывали россиянам из "Блюз", что когда-то в "Чикаго" Кинэн ехал выпимши за рулем, его остановила полиция, а он – дёру. Они – за ним. И Прохоров, сомневаясь, правду ли говорят партнеры или наводят на жесткого тренера напраслину, пожимал плечами: "Если и вправду так, то чем же он тогда не русский?"...

Когда-то во времена уже чуток посвежее, в "Бостон Брюинз" на стыке веков, еще не самый брутальный тренер России, а первый тафгай страны Андрей Назаров в нашем разговоре охарактеризовал Железного Майка так: "Типичный русский мужик". Типичный русский мужик в полной мере подтвердит это в 2014-м, когда вместе со своим помощником в Магнитке Ильей Воробьевым, празднуя выигрыш Кубок Гагарина, затянет, ломая язык: "Рюмка водки на столе!" И только потом уже с канадской частью штаба с облегчением исполнит привычную "My Way" Фрэнка Синатры.

Когда-то, во "Флориде Пантерз" конца 90-х, Кинэн объединился с обыгранным им в финале Кубка Стэнли Павлом Буре – и Русская Ракета, не уходя со льда по полматча, выдала у лютого тренера два 60-голевых сезона, не раз потом называя Железного Майка одним из лучших тренеров в своей карьере. Пройдут годы, Кинэн получит предложение из Магнитогорска – и месяц посвятит наведению справок. Штудированию книги Дэйва Кинга и разговору с ним, беседе с Полом Морисом, звонкам по другую сторону океана – Игорю Кравчуку и Буре-старшему. После чего, к нашему счастью, решится: "Надо ехать!"

В завершающемся году Буре воплотился в Мозякине, на освещение финала в Магнитогорск и Прагу из города, где Кинэн выигрывал Кубок Стэнли, приезжала бригада журналистов New York Times, а хоккейный мир получил первого в истории тренера, который выиграл главные клубные трофеи по обе стороны океана. Плюс один – межконтинентальный. Кубок Стэнли, Кубок Гагарина, Кубок Канады.

Майк Кинэн сделал историю. Не выигрывал он пока только на Олимпиадах – в которых, собственно, ни разу и не участвовал.

Задумываясь о Пхенчхане, надо бы учесть, а?..

***

Чем же он тут взял? Почему оказался в России актуальным? Многие ведь считали его полусумасшедшим дедушкой из далекого прошлого, который последний свой трофей выиграл в 94-м.

В октябре 2013-го я час общался с Кинэном и попал под его мощную ауру. Прежде мне доводилось разговаривать с зарубежными (правда, футбольными) тренерами, чьи главные успехи остались в прошлом, а в Россию они прибывали на заработки – и разница бросилась в глаза сразу. Из Железного Майка пёрла ураганная энергия. Ее он определенно скопил за время отсутствия в НХЛ, в чем сам и признался. Я спросил тренера, согласен ли он с Анатолием Тарасовым, утверждавшим, что тренер даже в постели с женщиной должен думать о новых упражнениях на тренировках. Ответ был таким:

– Да! Тренерская работа – из тех, что должны поглощать тебя без остатка. Если честно, этот фактор был одной из причин, почему я некоторое время не тренировал. Если хочешь быть абсолютно лучшим в мире, то должен отдать все свои силы, все мозги этому делу. Но чем старше ты становишься, тем больше думаешь, хочешь ли продолжать в таком режиме. И вот сейчас, после нескольких лет паузы, решил: да, хочу. Сколько такое состояние будет длиться – не знаю. Но сейчас чувствую в себе более чем достаточно энергетики, необходимой для уровня НХЛ и КХЛ. И физических сил тоже. Всегда поддерживал форму и, например, прошлой осенью пробежал половину марафонской дистанции. А в Россию я поехал ровно по одной причине – выиграть Кубок Гагарина!

Честный ответ, который и об уровне амбиций ("абсолютно лучшим в мире", "выиграть Кубок Гагарина") сказал, и о причине простоя, и о том, почему его завершил. А уж об энергетике и упоминать лишний раз не следовало – она чувствовалась в каждом слове.

Если же вести речь о женщине, рядом с которой, по словам Тарасова, нужно было все равно думать о тренировках, то мнение супруги имело для Кинэна тоже немалое значение. А она, оказывается, была влюблена в Россию еще с тех времен, когда Железный Майк в 90-е, будучи генменеджером различных клубов, искал игроков и не раз приезжал за этим в нашу страну. "Она-то как раз уже десять лет как была одержима идеей, чтобы я сюда приехал работать! С ней я обсудил предложение "Металлурга", и она не сомневалась ни секунды: надо ехать! Могу вас заверить, что жена знает об истории России больше, чем многие россияне".

И вот мы получаем специалиста, которого в Северной Америке называли "самым русским из канадских тренеров" – и его вторую половину, которой Россия очень интересна. Могла ли после этого судьба не привести Кинэна в Россию?

***

Тем более что по менталитету он действительно куда ближе к нам, чем к ним.

Накануне нашей утренней беседы, например, Магнитка проиграла ЦСКА – совсем не тому мощному, что сегодня. Беседа с Кинэном была запланирована несколькими днями ранее – но после игры тренер был очень зол, и работники клуба элементарно не рискнули подойти и напомнить ему об интервью. Из-за этого он, будучи оповещенным в последний момент, несколько на нее опоздал – и, извиняясь, разводил руками: чего же это, мол, они? Какой смысл меня бояться?

Выходит, давал повод. И это хорошо, потому что если совсем не бояться Кинэна, значит, это был бы уже не Кинэн!

То, что Железный Майк – вовсе не старый канадский добряк, отлично понял после шестого матча финальной серии в Праге Вячеслав Буланов. Один из ведущих российских рефери, встретив Кинэна в коридоре арены "О2", выслушал от него такую тираду, что по сравнению с ней поведение российских футбольных фанатов на стадионах, вызвавшее к жизни акцию РФПЛ "Стопмат", показалось бы диалогом профессоров в том самом Университете Торонто, где Кинэн когда-то учился (и именно тогда через окно магазина смотрел на большом экране, развернутом в сторону улицы, восьмой матч Суперсерии-72), а потом преподавал.

Игроки в энхаэловские времена Майка тоже изрядно боялись. А кое-кто – и терпеть не мог. Помню, как-то в Сан-Хосе общался со знаменитым форвардом "Монреаля" Ги Карбонно – и тот, как услышал о Кинэне, просто отшатнулся. После чего произнес о нем целый прочувствованный монолог. И таких были десятки, многие из которых – вратари.

Их порой Железный Майк мог за один матч поменять друг на друга шесть (!) раз. Артур Ирбе как-то изумлялся, что его Кинэн снял с игры в середине второго периода, после того как счет стал – 0:1. И шайба была не на его совести...

– Каждое поражение я воспринимал лично. Может, даже слишком лично, – рассказывал мне Кинэн. – И перегибал. Извиняюсь перед теми, кто в такие моменты чувствовал себя униженным. Но почему я хотел всё время держать их на грани? Потому что в каждом матче, в каждой серии случается некий переломный момент, точка невозврата – и к этому мгновению спортсмен должен быть готов. Как спринтер, который на старте финальной стометровки на Олимпиаде в момент выстрела из пистолета должен среагировать моментально. Я считал: цель оправдывает средства. Но видел, что даже если получал требуемые результаты, некоторые парни не могли смириться с таким отношением. А замены вратаря – те иногда не имели вообще ничего общего с его игрой! А имели – лишь с тем, что команда действовала без страсти. И надо было шокировать их всех...

В России 64-летний Кинэн, ставший несколько более уравновешенным, таких фокусов с Василием Кошечкиным себе не позволял, психику его берег. Но к переломному моменту всё равно хоккеистов каждым своим ходом готовил. В финальной серии со "Львом" таковым стала пятая игра, когда всю игру чешский клуб имел преимущество, и "Металлург" терпел, терпел, терпел... И в двух самых важных моментах, включая овертайм, Мозякин щелкал так же неотразимо, как когда-то Буре.

Русская Ракета забивала у Кинэна по 60 голов за сезон, а Мозякин набрал 14 очков в семи матчах в финальной серии. По два за игру! Это невероятные цифры. И случились они потому, что канадский тренер умеет а) выжимать максимум из своих звезд и б) ставит хоккей от себя, а не от соперника. Даже если на льду не только первое звено Мозякин – Коварж – Зарипов, но и молодые. Недаром он дал атакующую вольницу юному защитнику Антипину, недаром важнейшие шайбы в плей-офф забрасывали молодые местные воспитанники Хабаров, Потехин, Косов...

Если бы философия финальной серии, степень ее открытости была отдана на откуп "Льву" – случилась бы классическая чешская "засуха". Но Кинэн как был человеком тех самых, образца 1987 года, 5:6, 6:5, 6:5, так им и остался. Накал борьбы никогда не становился для него антитезой зрелищу. Оттого и 44 гола в семи матчах финальной серии Кубка Гагарина. 6.28 шайбы за игру. Такого в КХЛ не было никогда. Как пела группа "Уматурман", "хорошо, что приехал!"

***

Та экспансивность, с которой ведет себя на скамейке и в раздевалке Кинэн, – как раз для русских. Это еще одна причина, почему у него здесь всё так сложилось. Бесстрастность, спокойный голос, предсказуемость – с нашим человеком это не пройдет. Зато...

– То, как складывалось наше сотрудничество с русскими хоккеистами в НХЛ, стало одной из причин, почему я решился поехать работать в Россию, – рассказывал мне Кинэн. – Хотя в советские времена подобное и в голову мне не могло прийти.

– Можете объяснить, зачем вскакивать на стол перед четырьмя русскими во время финала Кубка Стэнли-94 "Рейнджерс" – "Ванкувер" и кричать им, что они не понимают важности Кубка Стэнли и для них имеют значение только чемпионаты мира и Олимпиады?

Кинэна этот вопрос, по-моему, до необычайности вдохновил. Начал он неожиданно:

– Это было в самолете!

– Постойте. Как можно вскочить на стол в самолете?!

– Это был хороший самолет. Частный. Со столами и другими модными прибамбасами. Там была только наша команда. За моей спиной стоял Марк Мессье и в голос смеялся...

А содержание вы передали абсолютно правильно. Мне нужно было утвердиться во мнении, что парни сфокусированы до предела. Я не был в этом уверен. Это были первые русские, которые оказались в такой ситуации, в шаге от победы в Кубке Стэнли. Хотя нет – раньше был еще Игорь Кравчук, который играл в финале за мой "Чикаго" против "Питтсбурга".

Но Игорь отлично говорил по-английски. Из русской четверки же в "Рейнджерс" этим мог похвастать только Сергей Немчинов, который был постарше. У остальных – Алексов Ковалева и Карповцева, Сергея Зубова – с этим делом на тот момент было слабо. Поэтому просто объяснять им не имело смысла. Нужно было что-то поярче. А слова, которые во время этой речи со стола я произносил, трем другим переводил как раз Немчинов, посредник в нашем общении.

Мне надо было сделать всё возможное, чтобы они поняли важность выигрыша Кубка Стэнли не только для команды, но и для всего Нью-Йорка, который не видел этого трофея с 1940 года. Я вполне допускал, что ребята могли этого не осознавать. Надо было личным примером показать, какой страсти я от них жду...

– И что – сработало?

– Конечно! Тот же Алекс Ковалев был одной из огромнейших причин того, что мы выиграли тот Кубок Стэнли. У нас с ним был еще один прекрасный эпизод...

– Это когда он переиграл пару смен, после чего вы его не пускали на скамейку до тех пор, пока у него язык вываливаться не стал? Причем не пустили даже после того, как он забил гол?

– Именно. Ковалеву пришлось провести на льду около 12 минут. И больше он такого себе не позволял.

– Ковалев мог добиться в НХЛ большего?

– Да.

– Почему же не смог?

– Ему и дальше нужен был тренер по имени Майк Кинэн.

Мне кажется, по одним этим историям и ответам можно сделать вывод: Железный Майк – "наш" тренер.

***

Знаете, когда я в нашей октябрьской беседе окончательно понял, что Кинэн живет не прошлыми триумфами, а Магниткой и только ей? Когда он рассказывал о речи накануне последнего матча финала Кубка Стэнли-94, о которой Мессье позже скажет: "Это лучшая речь, которую я когда-либо слышал от тренера". "Я спрашивал их: "Если бы перед сезоном вам сказали, что вы дойдете до седьмого матча Кубка Гагарина... ой, Кубка Стэнли, и принесенные вами в течение сезона жертвы окупятся таким образом, вы бы согласились?"

Да, это можно посчитать простой оговоркой. А по мне так – всплывшим наружу подсознанием. В его облысевшей голове был именно Кубок Гагарина. То, что здесь и сейчас. Именно о нем он говорил мне: "Любое чемпионство – это жертвоприношение".

"Есть одна вещь, которую мне очень интересно понять, – продолжал Кинэн. – Еще Анатолий Тарасов, изучая канадский хоккей, сформулировал четыре компонента, на которых он зиждется. Трем – физподготовке, тактике, индивидуальной технике – можно научить. Но есть пункт № 4, который учебе не поддается, и Тарасов это признавал. Страсть. Именно она позволяла Канаде во многие решающие моменты побеждать Советский Союз. Вы не представляете, как много это значит для канадских хоккеистов – соревноваться и выигрывать. Считаю, что исход Кубка Канады-87, то, что мы смогли отыграться с 0:3 в решающем матче, – из-за уровня страсти. Для них это что-то глубоко личное, когда они проигрывают. Не знаю, так ли лично это воспринимает русский хоккеист. Мне только предстоит это понять".

В прошлом апреле, поднимая над головой Кубок Гагарина, Кинэн, думаю, получил исчерпывающий ответ на этот вопрос.