Бен Скривенс: "Оставишь Овечкину зазор – пиши пропало"

МОИ РОДСТВЕННИКИ ЕЗДИЛИ ИЗ ВЛАДИВОСТОКА В ХЕЛЬСИНКИ

– Насколько я знаю, это ваш первый визит в Россию. Чего вы от него ждали, что, может быть, удивило?

– Я-то здесь впервые, но некоторые члены моей семьи здесь уже бывали. Мои отец, брат и дедушка, путешествуя, проделали путь из Владивостока в Хельсинки. В основном – на поезде.

– Не каждый русский на такое решится.

– Возможно, но им понравилось. Так что я был наслышан, они рассказывали истории из поезда, где они провели вроде бы больше двух недель, о людях, о быте. Это, конечно, не то же самое, что проделать путь от Восточного к Западному побережью Канады или США, само путешествие достаточно необычно, но крайне познавательно и интересно. Так что я знал, чего ждать, кроме того, многое слышал от других игроков.

– И что они говорят?

– Знаете, мнения несколько разнились, поэтому в первую очередь хотелось увидеть все самому. Что можно сказать – никаких медведей с балалайками. Впрочем, я и у нас в западной Канаде медведей-то не видел (смеется).

– Но некий культурный шок должен же был присутствовать? Рукопожатия, улыбки, еда?

– Безусловно, что-то такое есть. Естественно, еда отличается. На дорогах тут совсем по-другому, автомобили водят не так, как за океаном. И, конечно, то, что там я воспринимал как должное – соблюдение прав секс-меньшинств, – здесь практически напрочь отсутствует. Вот это стало небольшим шоком. Как бы то ни было, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Так что я не собираюсь вмешиваться и что-то менять.

– То есть бороться за права не намерены?

– Собственно, все, что я могу сделать, – говорить. При этом я не знаю русского, что усложняет коммуникацию.

– Но вы же вроде собираетесь выучить язык?

– Желание есть. Но найдется ли время – вот вопрос. Сезон достаточно короткий. Однако, если я смогу кому-то чем-то помочь в Беларуси и без языка, обязательно постараюсь помочь.

– Вы достаточно плотно следите за политикой, в том числе общемировой. Так что вам должно быть известно отношение к Александру Лукашенко. И тут вдруг – минское "Динамо".

– На мой взгляд, демократия – оптимальный политический режим. Но с настоящей демократией, где у каждого есть право голоса, есть проблемы и на Западе. В любом случае, я здесь в качестве гостя. У меня есть личное мнение, я готов им делиться. Но обязан уважать окружение, людей, которые здесь живут. А люди здесь очень хорошие, добрые, отзывчивые. На этом я и пытаюсь фокусироваться, а не на политическом строе или чем-то еще.

– По-моему, настоящая демократия существует разве что в чьем-то воображении. А так – взять выборы американского президента, там ведь выбирают худшее из двух зол. Вы ведь вроде бы негативно относитесь и к Дональду Трампу и к Хиллари Клинтон?

– Они оба, конечно, не идеальны, мягко говоря. А Трамп и вовсе опасен. Он будет угрозой всему миру, если его изберут. Я бы, конечно, больше хотел слышать о Гэри Джонсоне или Берни Сэндерсе, которого хотел бы видеть на месте Хиллари, при этом я бы предпочел любого Трампу.

НЕ ПРИЕМЛЮ КАЗАРМЕННЫХ ПОРЯДКОВ

– Представьте ситуацию, что вас приглашают на прием к Лукашенко. Пойдете ли? Будете ли с ним фотографироваться?

– Буду смотреть по ситуации (смеется). Может, он не захочет со мной фотографироваться. Я не скрываю своих позиций, не собираюсь от них отказываться, но менять что-то в укладе России и Беларуси не собираюсь.

– Если помните, Тим Томас, будучи в "Бостоне", отказался идти на прием к президенту США.

– Помню, конечно, но у Тима регалий побольше, уровень повыше. В его активе, кажется, были "Везина Трофи", "Конн Смайт Трофи" и Кубок Стэнли. У него хотя бы было моральное право на это. И я не собираюсь наживать здесь себе врагов. Как, впрочем, и не собираюсь изменять себе.

– Пример Томаса, долго игравшего в Европе и все-таки прорвавшегося в НХЛ, вас вдохновляет?

– Конечно, я был бы удовлетворен таким сценарием на все сто процентов. Но кто ж знает, как все в итоге повернется. Пока я просто хочу помочь своей новой команде, делать все для ее побед.

– Как и Томас, вы закончили университет. Почему вообще решили отправиться в США? Это не очень типично для канадца.

– Все довольно просто. Меня не задрафтовали в CHL, а лучшей возможностью играть после Junior A (система низших юниорских лиг в Канаде) до хотя бы 20 лет была NCAA. Мне повезло, что Корнелльский университет предложил мне продолжить карьеру у них. Что позволило мне развиваться и добраться-таки до профессионального хоккея.

– Что дала вам учеба в престижнейшем университете Лиги плюща?

– На самом деле, никогда не представлял, что буду учиться в заведении такого калибра. В школе у меня были не очень высокие оценки, потому что хоккею я уделял повышенное внимание. Я, конечно, старался хорошо учиться, но не был среди лучших в классе. Спасибо хоккею, что он позволил мне попасть в Корнелл, где уже в ходе обучения я понял, что вполне тяну, уделял достаточно внимания учебе и получил в итоге диплом всемирно известного университета. Пожалуй, не так важна полученная мной там информация, как обретенные навыки тайм-менеджмента, работы с людьми, отношений, как умение выстроить все так, чтобы добиться успеха. Это многое мне дало и в жизни, и в спорте.

– Помогает в раздевалке?

– В какой-то мере. Многим известно, что я не боюсь высказывать свое мнение.

– За это вы получили прозвище "Профессор". Но вот интересно – всегда ли это помогает? Не делали ли вы иногда себе этим лишь хуже?

– Да, иногда, наверное, стоило и промолчать. Возможно, это сказалось на моей карьере. Оглядываясь назад, иногда думаю, что чего-то мне не стоило говорить. Без конкретики. Просто я не приемлю казарменных порядков. Условно: не задавай вопросов, лишь выполняй приказы. Если в команде мы что-то делаем, мне нужно знать зачем, почему. Я всегда работаю по полной, несмотря ни на что, но ответы мне нужны. И не всегда это нравится хоккейным людям.

ТРЕТЬЯК – ПОТРЯСАЮЩИЙ ВРАТАРЬ

– В университете вы встретили свою жену Дженни, которая тоже играет в хоккей. Два вратаря вместе – это, наверное, форменное сумасшествие?

– По-моему, это очень здорово, это только помогло, что мы оба играли в хоккей. Поскольку я не люблю обсуждать игру за пределами льда. Лучше поговорить о политике или, допустим, науке, каких-то общественных инициативах, да о чем угодно, но не о хоккее. У нее точно такой же подход. В прошлом году она подписала контракт с клубом Женской национальной хоккейной лиги, поначалу мы кое-что обсуждали, но как только у нее все наладилось – опять забыли о хоккее.

– Неужели не даете друг другу советов?

– Представьте себе, нет. Хоккей не может занимать все 24 часа в сутках. Мы обсуждаем прочитанные книги, новости, фильмы, общество.

– Но вы же смотрите матчи друг друга?

– В этом году Дженни решила не играть, а в прошлом я смотрел все ее матчи, благо их транслируют в Youtube. Может, поначалу я ей что-то подсказывал, но по минимуму. Чисто чтобы она втянулась после перерыва. Как только втянулась – у нее и так все было хорошо. Ей не нужен тренер в моем лице. Да и сама она мне ничего не советует.

– Ваша жена снималась в шоу "Хоккейные жены", весьма популярном за океаном. Вы там, соответственно, тоже засветились. Смотрели?

– Честно сказать – нет (смеется). Не очень люблю реалити-шоу. Но она решила сниматься, это было ее решение, и я ее поддержал. Однако я не думаю, что она когда-либо еще на это пойдет. Поскольку там слишком много постановочного, режиссеры пытаются заставить тебя говорить о том, что они хотят слышать. Не то чтобы тебе дают сценарий, но тщательно направляют и говорят, что, мягко говоря, желательно обсуждать. Довольно странно и неуютно. Потому что обычно мы такие вещи не обсуждаем. А тут еще и на камеру. Мы привыкли быть собой, где бы мы ни находились, выражая собственное мнение. Это для нас важно.

– Вы – один из очень немногих спортсменов, кто сам писал свои колонки для The Players’ Tribune. Обычно спортсмены просто говорят, а уже редакторская команда делает из этого удобоваримые тексты.

– Просто я хотел, чтобы этот текст, так сказать, прошел сквозь меня. Чтобы отражал меня полностью. Очень рад, что мне позволили так высказаться, хотя, разумеется, и корректура была, и редактура, и вообще мне несколько вещей интересных подсказали, направляли в нужную сторону. Это было круто, заняло кучу времени, но круто, и я очень рад.

– И как ваши коллеги-вратари отнеслись к тексту?

– Не знаю, сколько в действительности игроков НХЛ читает The Players’ Tribune, к тому же мои тексты были больше адресованы молодым вратарям, так что ко мне обращались в основном они, их родители и тренеры. Кто-то выражал благодарность. Кто-то удивлялся, насколько необычны мои тезисы. Что вратарям стоит уделять больше внимания катанию и меньше – растяжке.

– В своем тексте вы выделяли Доминика Гашека. Который любил наматывать круги по льду и вообще много занимался катанием. У вас есть какие-то специальные упражнения?

– На самом деле, по большей части – ничего особенно не отличается от того, что делают другие, но у меня есть специальный сет, посвященный именно вратарским перемещениям, который я делаю каждый день.

– Встречались с Доминатором?

– Нет, так и не довелось.

– Зато встречались с Третьяком на чемпионате мира-2014, как раз в Минске. Что-то обсуждали?

– Разговор был коротким (смеется). В духе "очень рад с вами познакомиться, это большая честь, давайте сфотографируемся, и еще несколько слов". Он потрясающий вратарь, я им восхищаюсь. Очень приятным оказался человеком. Прямо такое вот событие было для меня.

– Складывается впечатление, что в Канаде Третьяк, как это ни парадоксально, едва ли не большая легенда, чем в России. Судя по разговорам с канадскими друзьями и хоккеистами.

– Не исключено. Все-таки он был частью великих советских сборных и произвел революцию в игре на своей позиции. Очень многие канадские тренеры вратарей брали и берут за основу игру Третьяка, он повлиял на профессию едва ли не больше, чем какой-либо из канадцев. Знаю многих парней, которые пытались подражать, которые по-прежнему применяют какие-то из его наработок. Что тут еще сказать?

– Сами кому-то подражали?

– Нет, с самого детства старался быть самим собой. Играть так, как хочу. По-моему, это неплохо сработало. Было бы глупо стараться выкидывать ловушку так, как это делал Феликс Потвен (смеется). Все мы разные. Что хорошо одному – не обязательно получится у другого.

СТАРАЮСЬ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ВРАТАРСКИХ СУЕВЕРИЙ

– Вы много говорили о том, что вратари по жизни странные не потому, что им приходится с детства ломать рефлексы, а потому, что им, допустим, нужно обмотать клюшку ровно 75 раз, а не 76 или 74. Что им нужно, скажем, пожать руки каждому перед игрой, иначе все может пойти прахом.

– Честно говоря, я стараюсь избавляться от любых суеверий. У меня есть определенные ритуалы, но если я чувствую, что они перерастают в суеверие, тут же от них отказываюсь. Стараюсь делать то, что поможет в игре, а не то, что якобы могло бы помочь. Руа разговаривал со штангами, но он и без этого был бы великим вратарем.

– Некоторые психологи считают, что такие вещи тоже помогают. Ступить на лед именно левой ногой. Просто для того, чтобы быть ментально готовым к игре, настроиться по максимуму. Тем более что некоторые хоккейные люди говорили мне, что нужно быть по-хорошему психом, чтобы играть в той же НХЛ.

– Они могут помочь, но имеют и обратную силу, вот в чем проблема. Если ты вдруг что-то сделал не так – это сказывается самым худшим образом. Я всегда спрашиваю себя: "Зачем ты делаешь то-то и то-то". И ищу здравый смысл. Если он есть – отлично, нет – я лучше откажусь от выполнения чего-то, чтобы не "загоняться" лишний раз. Правильнее будет подумать о том, что я должен вытащить матч для команды, чем обдумывать какие-то глупые и странные суеверия.

– Свой первый контракт вы подписали с "Торонто". Насколько велика была в этом роль тренера Франсуа Аллера, тогда работавшего там?

– На 99,9%. Мы работали с ним, и он очень помог мне заключить контракт, обсуждал меня с руководством, и при нем я постоянно получал шансы проявить себя. Я ему очень благодарен.

– Любопытно, что он специалист по Blocking style вратарям. Крупным ребятам, играющим достаточно пассивно, просто перекрывая площадь ворот. А вы играете в другом стиле.

– Это не совсем так. Я имею в виду, что Франсуа работает с вратарями разных стилей. У него есть определенные требования, ты должен отталкиваться от штанги, всегда держать рамку, но, скажем, тот же Семен Варламов не является представителем стиля Blocking. А он уже много лет работает с Аллером в "Колорадо". Так что это чистой воды стереотип. Что мне вообще нравилось в работе с Франсуа – тебе достаточно выполнять то, что он требует, и тогда в остальном ты волен делать все, что твоей душе угодно. Не обязательно все время "блокировать".

– Согласитесь, при нем Варламов стал играть гораздо менее агрессивно?

– Думаю, это просто пришло с опытом. Скорее всего, он сам пришел к тому, чтобы играть чуть глубже в воротах.

– Почему из лиги почти исчезли вратари типа малоподвижного Жигера, яркого представителя Blocking style, тоже воспитанника Аллера? Брызгалова, кстати, можно туда же отнести.

– Не совсем согласен с тем, что он малоподвижный. Да, Жигер не раскладывался постоянно в растяжках, но он обладал прекрасным катанием, что позволяло ему мгновенно занимать позицию. Именно поэтому ему не нужны были лишние движения, он просто занимал эту самую позицию и садился в бабочку, этого было достаточно. Да, он играл "глубоко" в воротах, как, например, и Майк Смит из "Аризоны", но это не сказывалось на его эффективности. И у него все-таки есть последователи. В лиге есть и те, кто уповает на атлетизм и реакцию, играют менее структурированно, так называемые "атлетичные вратари", хотя я ненавижу это словосочетание, и те, чья игра достаточно структурирована. Вторых я бы отнес как раз к лагерю Жигера, а первых – Джонатана Куика.

– За каким из этих двух полярных стилей вам интереснее наблюдать со стороны?

– Я прекрасно понимаю, что любят болельщики, и уважаю их мнение. Понятно, что выкинутая в шпагате ловушка после условной "мельницы" – это всегда круто смотрится, но, так как я лично являюсь приверженцем структурированной игры, мне больше нравится наблюдать за вратарями, игру которых не назовешь яркой. При этом они могут быть эффективнее того же Куика. Потому что любой сэйв – это сочетание чтения игры и выбора позиции. Если катание позволяет быстро занимать нужную позицию, если ты все правильно читаешь – выглядит все так, будто броски и не особо опасные. Но это обманчивое впечатление. И мне как раз нравится наблюдать за тем, как вратари это впечатление создают.

К СОЖАЛЕНИЮ, НАВЫКАМИ ДЖЕДАЯ НЕ ОБЛАДАЮ

– Искал, кстати, ваши самые сумасшедшие сэйвы – до Куика вам, конечно, далеко, как и еще абсолютному большинству вратарей – и наткнулся на один, который показался мне едва ли не самым ярким: шайба после броска Трочека в матче с "Флоридой" сама ушла в сторону от ворот. Навыки джедая?

– Ха-ха. Я помню этот сэйв. Видите, я занял хорошую позицию (смеется). Навыками джедая, к сожалению, не обладаю. Просто шайба упала на грань и отскочила в правильную сторону. Повезло (улыбается).

– К слову, Стив Стэмкос утверждает, что помнит каждый из забитых им голов. Обладаете ли вы похожим навыком?

– Не верю я в это (смеется). Конечно, многое запоминается, самое, впрочем, странное, что помнишь ты в основном какие-то странные моменты. Рутинные, которые никто никогда и не запомнит. Обычные сэйвы. Почему – даже и сказать трудно. Ну и, конечно, те голы, что никогда раньше не пропускал. Странные, где-то смешные. Но чтоб помнить все – это просто невероятно. Он же 60 забивал за сезон, он хоть их-то все помнил по окончании? Не верю (смеется). Я бы даже поставил деньги на то, что он не опишет каждый. Хотя… Ну, может у него настолько потрясающая память.

– Но вы же прокручиваете в голове свои игры по окончании?

– Разумеется, но это же не значит, что я все запоминаю. Много смотрю видео, потому что иногда тебе может казаться, что ты все сделал правильно, а со стороны видно, что было немного не так. Видео вообще очень помогает понимать, что происходило на самом деле, ведь что-то ты не успеваешь увидеть, где-то неправильно реагируешь. И неправильно читаешь эпизод, а чтение игры желательно постоянно совершенствовать.

– Был ли в НХЛ игрок, которого вы боялись?

– Честно говоря – нет. Скорее, можно сказать, что я боялся всех. В НХЛ все умеют бросать. И бросать хорошо. Поэтому стоит относиться с уважением ко всем соперникам, в игре это только поможет.

– Но есть же люди, которые бросают лучше других. Тот же Овечкин. Неужели вы для себя не отмечали перед матчами, кто и как играет.

– Отмечал больше комбинации, чем персоналий. Взять то же большинство "Вашингтона" – ты просто отмечаешь, что нельзя играть высоко, поскольку справа у тебя Овечкин, и если на него пойдет передача, ты просто не успеешь занять правильную позицию. А если оставить ему какой-нибудь зазор – пиши пропало. Со Стэмкосом та же история. Многие здорово играют на пятаке, здорово меняют направление полета шайбы, это тоже стараешься держать в голове, занимая соответствующую позицию. Чтобы отражать эти подправления.

– По поводу играющих на пятаке – Майкл Гарнетт как-то раз очень жаловался мне на атаки вратаря. Ведь достаточно легонько ткнуть голкипера в щиток, и он уже теряет позицию. На ваш взгляд, с этим можно что-то сделать?

– Не думаю. Полевые игроки ведь не дураки. И даже сотни повторов порой ничего не скажут. Не думаю, что стоит менять правила или добавлять какие-то новые. У судей и так миллисекунды на решение, не нужно усложнять им жизнь. Да и если убрать все эти атаки, если запретить активно играть на пятаке, то можно дождаться счетов в духе 0:0. Кому и зачем это нужно? Конечно, нарушения желательно определять, но совсем уж заострять внимание, свистеть совсем незначительные или просматривать бесконечные повторы – не думаю, что это того стоит.

– Интересно, а на клюшки соперников обращаете внимание? Ту же мягкость черенка? Это же серьезно влияет на бросок, на момент "отрыва" шайбы.

– Какие-то вещи, конечно, откладываются в сознании. Но не более того. Если все время думать, что у того вот клюшка мягкая, этот праворукий, тот использует скрытый кистевой, а этот вообще бросает бэкхэндом, то можно свихнуться. У тебя доли секунды на то, чтобы среагировать, что-то обдумать ты просто не успеваешь. Впрочем, читать эпизоды такие вещи немного помогают. Но в любом случае – ты должен в первую очередь доверять себе, своей мышечной памяти.

В ТОРОНТО ДАЖЕ НА ТРЕНИРОВКИ ПРИХОДИТ ПО ДВЕСТИ ЖУРНАЛИСТОВ

– Даже болельщики "Торонто" уже читают Leafs как аббревиатуру – Losers even after fifty seasons (50 лет – и все равно лузеры. – Прим. авт.). В следующем году как раз будет 50 лет со времен последнего Кубка Стэнли "Листьев". Выиграют они когда-нибудь?

– Ну когда-нибудь-то выиграют (улыбается). У всех команд есть шанс. С правильным персоналом, правильными игроками – нет ничего невозможного. Но вот не знаю, когда "Торонто" это удастся, через год или еще через пятьдесят. Не думаю, впрочем, что они так больше никогда и не смогут победить (улыбается).

– А в чем вообще, на ваш взгляд, столь давняя проблема? Не связано ли это с давлением, которое в Торонто достигает космических масштабов?

– Конечно, оно там ощущается, но все-таки в "Монреале" ведь примерно то же самое, как и в "Бостоне" или в "Рейнджерс" с "Ванкувером", и ничего – играют люди. "Брюинз" недавно брали Кубок, "Рейнджерс" и "Канадиенс" подбирались к нему на расстояние вытянутой руки, "Кэнакс" были в финале. Есть в давлении и плюсы, и минусы, но я не думаю, что это очень серьезное препятствие на пути к победе.

– Тем не менее, канадские клубы уже 23 года ничего не выигрывают. И тут разве что "Оттава" не может большим давлением похвастать. Может, в какой-то мере "Виннипег" еще.

– В лиге же 23 американских клуба. Чисто статистически шанс на их победу гораздо выше. Я не вижу тут закономерности и не исключаю, что уже следующим летом чемпион будет из Канады. Да, ни одна канадская команда не попала в плей-офф этой весной, но это все-таки совпадение, на мой взгляд. Кто-то перестраивается, а кому-то просто не повезло.

– Вы играли за три канадских клуба и за "Лос-Анджелес". Что особенно отличалось?

– Да ничего такого особенного, разве что климат.

– Ну, допустим, в Торонто даже на тренировки по двести журналистов приходит, а в Лос-Анджелесе им других развлечений хватает.

– Понимаете, да, в отсутствие давления играть, наверное, полегче. Но в тех же "Кингз" парни настолько хотят побеждать, что это само собой рождает давление внутри раздевалки. К тому же нужно понимать, что, да, в Торонто каждый болельщик жаждет победы, но я ведь сам хочу победить больше, чем любой из них. Может, кому-то из болельщиков это будет неприятно слышать, но победы для нас важнее, чем для них. Иначе мы бы и форму-то не надевали. Должно быть что-то, что привело тебя в НХЛ, если у тебя нет этого внутреннего драйва – ты никогда там и не будешь играть. Так что нет ничего такого страшного в давлении со стороны. Тут все просто, играешь плохо – все эти двести журналистов напишут о тебе плохие статьи. Играешь хорошо – напишут хорошие. Тебе нужно стремиться показывать свою лучшую игру, не обращая особого внимания на то, что пишут. Идти вперед, совершенствоваться.

ЯКУПОВ – БОЛЬШОЙ ТРУДЯГА, ВСЕГДА ЗАРЯЖЕН НА ПОБЕДУ

– О чем подумали, когда вас обменяли из "Лос-Анджелеса", который был едва ли не главным претендентом на Кубок Стэнли и в итоге его выиграл, в прозябающий на дне "Эдмонтон"?

– В "Кингз" я совсем не играл, а очень хотел получить шанс, поэтому был очень рад обмену. Мне дали возможность играть, за что я был очень благодарен и "Лос-Анджелесу" и "Ойлерз". К сожалению, не все в "Нефтяниках" у меня получилось. У нас была не очень хорошая команда, которой недоставало структурности, но там все потихоньку налаживается. И, несмотря на неудачный последний сезон, я считаю, что Тодд Маклеллан движется в верном направлении. В любом случае, я был рад быть частью "Эдмонтона", быть в родном городе.

– На ваш взгляд, в чем вообще причина неудач "Ойлерз"? Куча первых пиков, уйма талантов, и все равно на дне.

– Куча первых пиков хороша только в том случае, если они играют на команду и правильно играют. В "Эдмонтоне", очевидно, этого не происходило. Это работа тренера – заставить команду быть ответственной. Ну и менеджмент должен его поддерживать, давать понять игрокам, что они не станут рвать его на части по любому поводу. Если игроки играют плохо – невозможно что-то контролировать на льду.

– Недавно Оскар Клефбом довольно резко высказался в адрес обменянного в "Нью-Джерси" Тэйлора Холла, заявив, что тот играл хорошо лишь в матчах со слабыми соперниками.

– Он хорошо его знает, они достаточно долго играли вместе, и я не могу сказать, что Клефбом не прав.

– А что думаете о Наиле Якупове?

– Якупов мне очень нравился. Большой трудяга, всегда заряжен на победу, ненавидит проигрывать, всегда бьется до последнего. Думаю, с правильным тренером, который будет его наставлять и поучать, он станет очень хорошим игроком и проведет долгую карьеру.

– Не так давно он требовал обмена. Может, ему все-таки стоило сменить обстановку?

– Можно требовать чего угодно, но в НХЛ это совсем не значит, что требование будет выполнено. Сейчас он часть "Эдмонтона", и я уверен, что он по-прежнему будет делать все, что в его силах. А как у него пойдет – увидим.

– Что было не так в "Монреале" в прошлом сезоне? Они же блестяще стартовали. Чем был обусловлен столь оглушительный провал? Ходили слухи о том, что Террьен потерял контакт с командой.

– Когда я пришел – они уже шли на дно. Так что мне трудно судить. И я не думаю, что я мог стать решением их проблем. К тому моменту я играл не так много. Знаете, парни очень старались, хотели, но, возможно, слишком сильно старались. Это мешает. Однако самая, конечно, большая проблема была в том, что лучший игрок "Монреаля" был весь год травмирован. Трудно побеждать без лидера.

– Неужели "Канадиенс" настолько прайсозависимы?

– Да, на мой взгляд – да. Впрочем, в какой бы команде Кэри Прайс ни выступал – она была бы прайсозависимой, настолько он хорош. Его сила в том, что он придает партнерам столько уверенности, что они даже играют по-другому. Не всегда это идет на пользу, иногда действия становятся слишком рискованными, но тем не менее. "Монреалю" очень повезло с ним.

– О чем подумали, когда "Монреаль" обменял Суббана?

– Честно говоря, я не особо слежу за хоккеем за пределами льда. Гораздо меньше, чем болельщики. И не был шокирован. Я знаю его и хорошо понимаю, насколько это тяжело, но таков уж хоккей.

– Уже успели проникнуться кахаэловским стилем игры?

– Ну, очевидно, что здесь играют по-другому, в несколько другом стиле, больше передач. Придется немножко перестроиться, но это интересно.

– И как вам этот более горизонтальный стиль, нравится?

– Даже не думал об этом. Я же не могу контролировать то, что делают полевые игроки, да и не нужно мне это. Фокусируюсь на собственной игре.

– Заметил по играм на предсезонке, что вы практически не ходите в углы. В голове сидит пресловутый "трапецоид"? (В НХЛ вратарям можно играть за линией ворот только за самими воротами. – Прим. И.Е.)

– Скорее, я немного боялся туда ходить, потому что площадка шире, до борта далеко (смеется). Но ничего страшного, освоюсь – и буду там регулярно появляться. Другое дело, что с шайбой нужно играть только в том случае, если ты этим помогаешь команде. А не просто чтобы ее потрогать. Если это будет просчитываемый риск – я всегда готов.

– По сути, катание вратаря в КХЛ даже важнее?

– Оно важно везде. Вне зависимости от того, в какой лиге, на каком уровне и на какой площадке ты играешь.

КАНАДА И США – НЕ МОНОПОЛИСТЫ В ХОККЕЕ

– Вы принимали участие в двух исторических играх. Первая из них – "сухарь" с рекордным количеством отраженных бросков против "Сан-Хосе" (3:0 за "Эдмонтон, 59 сэйвов. – Прим. "СЭ"). Сколько килограммов вы сбросили за тот матч?

– Честно сказать – не знаю. Я не взвешиваюсь ни до, ни после матчей. Хорошая была игра, но ничего прям такого-растакого. Я даже не знал, что рекорд установил. Просто пытался дать своей команде шанс на победу. Круто, конечно, но нам сразу предстоял выезд, поэтому особо некогда было обдумывать этот рекорд.

– Обычно вратари сбрасывают по пять-шесто килограмм при такой нагрузке. Вы делали что-то специальное, может, пили больше воды, принимали гейнеры или ели энергетические батончики?

– Нет, ничего особенного не делал. Я даже больше скажу – я тогда и не очень сильно устал. Может, чуть больше, чем обычно. Но не более того. По правде говоря, я не придаю большого значения этому достижению. Уж точно меньшее, чем любой болельщик. Моя работа – ловить шайбы, этим я и занимался. Было бы куда круче, если б мы тогда вышли в плей-офф. Вот этому можно было бы радоваться, это можно было бы пообсуждать.

– Судя по всему, вы любите, когда по вашим воротам много бросают?

– Да мне, в общем, все равно. Я в любом случае никак на игру на поле не могу повлиять. Поэтому меня мало заботит конкретное количество.

– Вторая из исторических игр – дебют российского арбитра в НХЛ. Евгений Ромасько обслуживал матч "Эдмонтона" с "Детройтом", не самый удачный для вас. Помните ту встречу?

– Я помню, что узнал об этом только на следующий день. И удивился. Определенно, это очень большой опыт для него. Мне кажется, это здорово и правильно. Нам нужны и иностранные игроки, и судьи, и генеральные менеджеры – один уже есть в "Коламбусе", и тренеры, все. Канада и США не являются монополистами по производству хороших игроков, тактических схем. Нам нужны люди и идеи. Мы обязаны перенимать все лучшее.

– В "Эдмонтоне" у вас был едва ли не самый необычный шлем во всей НХЛ. Разукрашенный людьми, больными шизофренией. Откуда взялась эта идея?

– Я считаю, что если у тебя есть возможность, ты должен помогать людям. Будь то больные раком или амиотрофическим склерозом. Каким бы то ни было образом.

– Недавно на деньги от Ice Bucket Challenge открыли ген, который поможет с лечением амиотрофического склероза.

– Вот именно. И я именно что пытаюсь сделать – привлечь внимание к различным проблемам. В "Эдмонтоне" у меня была возможность проделать очень многое. Устроить акции и для умственно-неполноценных людей, и для людей с психическими отклонениями. Таким образом мы собирали деньги на благотворительность, помогали им и привлекали внимание к самой проблеме. Это тоже важно.

– Планируете сделать что-то подобное и в Беларуси?

– Я совсем не против. Но, видите, есть проблема – я совсем не говорю по-русски. В Канаде я мог общаться с любыми журналистами и причастными людьми, здесь я этой возможности лишен. А так – я планирую заниматься подобными вещами до конца жизни.

СТАТИСТИКА СКРИВЕНСА