Русскому форварду «Торонто» порезали артерию. Но он восстановился и скоро вернется на лед

Михеев выбыл на несколько месяцев. В матче с «Нью-Джерси» ему порезали руку

Получив порез, даже не успел испугаться

— Илья, когда вы возвращаетесь на лед?

— После операции восстановление занимает 90 дней. Это все, что я могу сказать.

— Тогда поговорим о травме. Мы все видели этот ужасный момент во время игры против «Девилз». Вы сильно испугались?

— В тот момент — нет. Порез я почувствовал, но что именно случилось, толком и не осознал. Только потом в больнице мне сказали, что повреждены сухожилие и артерия. Но тут же сообщили о сроках восстановления.

— Успокоили?

— Ну да. Вы знаете, мне с самого начала сказали, что после операции все будет нормально.

— То есть, серьезного риска не было.

— Главное, что не был задет нерв, тогда бы были сложности.

— Говорят, что вами занимался один из лучших хирургов Америки. Как общение с ним?

— Там столько врачей было! Вы поймите, в тот момент у меня все в голове было перемешано, а вокруг люди что-то говорят. Мне помогли с переводчицей, так как значения многих терминов я просто не знал. Там много вопросов, на которые я по английский не смог бы ответить. Скажу, что я чувствовал заботу окружающих, мне во всем помогли сотрудники больницы, клуб.

— Генеральный менеджер клуба отправился с вами в госпиталь.

— Да, и провел рядом все время, что я там находился. Был и клубный физиотерапевт Джонни. Но мне пришлось бы очень непросто одному, ведь мы были в поездке, причем, короткой. В Нью-Джерси мы прилетели в день матча и после игры должны были отправиться домой. У меня с собой был паспорт и два телефона.

— Не в форме приехали в больницу?

— Нет, что-то, конечно, пришлось разрезать, но я успел переодеться. Если говорить о заботе окружающих, то потом скажу об этом отдельно, когда уже выйду на лед в официальном матче.

Восстановление

— Я видел, что вы уже катаетесь.

— Но травма такая, что форсировать восстановление не надо. Лучше уж переждать, чем выйти на площадку раньше и ухудшить свое положение. Но, конечно, очень хорошо, что все идет по плану.

— Страшно было, когда вы первый раз взяли клюшку?

— Нет, все нормально. Никакой боли я не почувствовал. Да и вообще, хорошо, что я вообще смог взять клюшку в руку.

— Согласен.

— Понятно, что мне было не слишком комфортно в первые дни. Первое время рука была постоянно в статичном положении, нагружать ее было нельзя. Но это не самые большие проблемы, к тому же они решаемые. Слабость присутствовала.

— Сколько вы носили повязку?

— Почти месяц. Надо было, чтобы после операции все зажило. Очень тяжелое время. Первое время нельзя было тренироваться, чтобы не потеть и не повредить шов. Но потом я как-то быстро привык ко всему. Единственная сложность была в завязывании шнурков. Поначалу помогали, а потом все это надоело, и я заправлял шнурки в обувь.

— В одном из интервью вы сказали, что стали читать детективы. На русском?

— Да, но авторы иностранные. У меня есть книга на английском про Сидни Кросби, я делаю попытки почитать на языке оригинала, но это пока для меня сложно.

— Вы не можете тренироваться, играть. Трудное время для хоккеиста.

— Помогло то, что ко мне в Канаду приехали родители, я проводил время с ними. А потом уже стало можно ходить на стадион, тренироваться и уже занятость стала гораздо серьезней. Когда ты в списке травмированных, то работать приходится гораздо больше.

— Никита Зайцев говорит, что травмированные игроки в «Торонто» не соприкасаются с командой.

— Думаю, что это везде так. Расписание просто не совпадает. На стадион ты приезжаешь гораздо раньше, чем остальные. У тебя совершенно иное расписание. Тут даже не надо специально ничего обговаривать, просто у тебя начинается другая жизнь.

— Шрам-то хоть как выглядит?

— Да нормальный шрам, не слишком страшный.

— Как-то теперь измените свою экипировку?

— Да, теперь я буду носить специальные накладки, которые будут защищать запястья.

Обязанности на льду не изменились со времен «Авангарда»

— Давайте поговорим о хоккее. У вас был период, когда вы не набирали очков чуть ли не двадцать матчей. Что это было?

— Думаю, что ничего страшного не случилось. Да, был непростой период, но это легко можно объяснить. Эмоции от первых игр схлынули, начались рабочие будни, а быстро привыкнуть к новым условиям невозможно.

— Другой вид спорта?

— Хоккей такой же, но другие размеры площадки, и партнеры совершенно другого уровня. Правда, есть и плюсы. Если поначалу тебе кажется, что все очень хорошо бегут, ты не понимаешь, как играть в такой ситуации, то потом проходит и это. Многие вещи делаешь уже на автомате.

— Вас много хвалят, мы к этому привыкли. А часто ли вас критикуют?

— Не было такого, чтобы прямо меня выделяли и начинали ругать в раздевалке. Какие-то советы, какие-то мелочи. Чаще всего по позиции, которую должен занимать в тот или иной момент. Ничего серьезного.

— Какая у вас типичная ошибка?

— Чтобы я постоянно в чем-то ошибался? Такого нет. Рабочие мелочи, но это нормально. Не скажу даже, что у меня как-то сильно поменялись обязанности на льду даже по сравнению с тем, когда я был в «Авангарде».

— В выходите в первой бригаде меньшинства. Вы вообще в меньшинстве много времени проводите. В принципе, по поводу результативности можно и не спрашивать.

— Но я же все равно остаюсь форвардом, который нацелен на ворота. Забивать надо.

— Помните матч против «Вегаса»? Вы делаете передачу своему партнеру, а голкипер соперников Флери в футбольном прыжке ловит шайбу.

— Сумасшедший момент. Я, отдав шайбу, как раз уехал на позицию и видел его прыжок. Вау, думаю. Как это получилось-то?

— В КХЛ такого нет.

— Чтобы вратарь так прыгал — не помню. Но зато помню, как Вилле Покка вытащил шайбу из ворот.

В покер с партнерами играть не буду

— Всегда интересно, как меняется жизнь хоккеиста после переезда в Северную Америку. У вас более насыщенный календарь, а свободного времени больше.

— Да, больше. Научился экономить силы, энергию. Но это не означает, что сразу после тренировки я иду домой, сижу там и ничего не делаю. Нет, удается и погулять, посмотреть. Даже на выезде стараюсь погулять, когда есть возможность. Мы два с половиной дня провели в Ванкувере, там погулял. Но он чем-то похож на Торонто. В Вашингтоне хотелось бы время провести побольше.

— Чем вы занимаетесь в самолете? Играете в покер?

— У нас есть компания, которая играет в покер, но я, в основном читаю.

— За покером время быстрей летит.

— Да я пока присматриваюсь к правилам. Но, скорее, я не буду играть, чем буду.

— Блефовать не умеете? Денег жалко?

— И то, и другое. Но с блефом тяжелей. Я всегда правду говорю.

— Хотелось бы поговорить про ваши неудачные матчи.

— Это про какие?

— Например, с «Бостоном» в ноябре. «Минус 2», вы и играли немного.

— Не помню эту игру.

— Очень смешно.

— Нет, правда, я готов обсудить что-то, но подробности всех игр просто невозможно запомнить. Да и потом стараешься довольно быстро переключаться. Понятно, что какое-то видео посмотришь, обсудишь с тренерами, но надо двигаться вперед.

— А как-то «Торонто» проиграл «Питтсбургу» — 1:6, а у вас был «плюс 1».

— Да тут всякое случается.

— А как вы отреагировали на отставку Майка Бэбкока?

— Довольно неожиданное событие. Но что я тут могу комментировать? Мы же хоккеисты и не вмешиваемся в работу менеджеров. А наша работа продолжается.