Самый чудесный человек нашего футбола. Непомнящему — 80!
Представительный форум, где все при галстуках, обогатил всех нас фотопортретом Валерия Кузьмича Непомнящего. Что-то втолковывающего Александру Мостовому.
Смотрю на эту карточку — и мне кажется, что слышу их голоса.
С удовольствием отмечаю, что годы над Непомнящим не властны. Все мы стареем! Мне вот в отделении челюстно-лицевой хирургии возвращают любезное выражение на физиономию, да и Мостовой уже не Саша, а 54-летний Александр Владимирович. Отгоняющий мысли, что Тарасов и Романцев в его годы тренировать закончили. А он все намеревается приступить.
Не стареет только Непомнящий. Не стареет и не меняется. Помню, приехал я к нему, 60-летнему, в квартирку рядом со стадионом «Динамо». Пил какой-то удивительный кофе. После написал заметку под заголовком вроде такого: «В 60 — на 60». Это Валерий Кузьмич, подливая мне из турки, обволакивал бархатом слов:
— Обычно артисты такое говорят — «в шестьдесят чувствую себя на тридцать». А я себя чувствую ровно на шестьдесят!
Выглядел Валерий Кузьмич, не обремененный скверными привычками, вот точно так же, как сегодня. Может, даже чуть хуже.
**
Тот, 60-летний Валерий Непомнящий, учился себя беречь. Пережив инсульт. Рассказывал мне:
— Все это приключилось после Турции. В том-то и дело, что не умею отдыхать... Поехал в Минск навестить родственников. Ночью шарахнуло! Я знал, что такое почечные боли, а тогда познакомился со страшной головной болью. Такое творилось, что готов был ее отрезать своими руками! Врачи тогда сказали — мало режим нарушаете во время отпуска. Надо больше.
— Вообще не пьете?
— Почти не пью.
— Зато курите.
— Скорее — покуриваю. Могу месяц не курить, потом начать.
Я смотрю на сегодняшнего Валерия Кузьмича — и понимаю, что рекомендации учтены. Отдыхать научился. Режим нарушать в нужных пропорциях — тоже.
**
Не знаю, с каким настроением Непомнящий встречает 80-летие.
Размышляет он столь глубоко и небанально, что мне за счастье слушать его соображения на любую тему. Тем более на такую. Любопытно сверить его ощущения от круглых дат с собственными.
Я даже спросил тогда, 20 лет назад, случались ли юбилеи, ставшие потрясением.
— Да! — легко поддержал тему Непомнящий. — Помню собственное 50-летие! Это было настоящее потрясение!
Сегодня, когда собственное 50-летие надвигается кошмарным айсбергом, я слушал бы в два раза внимательнее. Но и тогда не упускал суть.
— Я был в Турции, рабочий день. Проигрываем товарищеский матч команде второй лиги, играли отвратительно. Представляете, в каком настроении я под вечер дома появился?
Я кивнул, макая в кофе кусочек печенья.
— Жене говорю: «Будем отмечать?» — «А как теперь отмечать — в 10 вечера?»
Клянусь, я поперхнулся. Вот это юбилей!
— А дальше? Спать легли?
— Сели в ближайшем китайском ресторанчике. Там на меня мысли и накатили. Все неудачно, пора заканчивать с работой... Не так хотелось 50 отметить!
— Зато в 60 отыграли у судьбы свое? Устроили бал?
— Да ну, какой «бал»... Все то же самое! Хотел с друзьями отметить — а пришлось снова встречать за границей. В узком кругу.
Забавно вспоминать тот разговор. Мне кажется, и сегодняшний Непомнящий, 80-летний, еще не закончил с тренерской работой. Если позовут — размышлять будет всерьез. А вот 50-летний грустил: «Все неудачно, пора заканчивать». Смешно, ей-богу.
**
Чувство юмора у Валерия Кузьмича мягкое, безо всякого перца.
Что-то мне вспомнился Бора Милутинович, великий футбольный странник. У того в Мексике дом, в Америке квартира.
— А в Китае вилла, — безо всякой зависти внес дополнение Непомнящий.
— У вас-то виллы нет. А ведь вы лучше, чем Милутинович! — искренне возмутился я такой несправедливости.
— Нет, Бора лучше, — невозмутимо ответил Непомнящий. — Он четыре языка знает.
Подумав, Валерий Кузьмич добавил, что строит дачу где-то в Подмосковье. С банькой, как всю жизнь мечтал.
Снова задумавшись на секунду-другую, подытожил помолодевшим вдруг голосом:
— Если дача есть — значит, москвич я уже серьезный!
Что нам тот Бора?
**
Валерий Кузьмич — великий оптимист. Встречались мы осенью. Лило как из ведра. Ну и вспоминалось всякое. Вроде брошенной мимоходом в те же дни фразы Олега Романцева: «Не хочу больше тренировать».
— Прекрасно его понимаю, — отвечал Непомнящий. — Год у него сложный. Каждый тренер хоть раз в жизни, но такое говорит. Чаще самому себе, а не корреспондентам. Хочется все бросить! Но любой психологический кризис проходит. Даже самый тяжелый. Вы уж мне поверьте.
Я взглянул за окно. Сразу и распогодилось.
**
60-летие заклятого своего врага Валерия Лобановского Анатолий Федорович Бышовец прокомментировал творческим наблюдением: «Тренер после 60 заканчивается, перестает прогрессировать». Самому Бышовцу до 60 было в ту пору далеко.
Юбилей — всегда черта. Это факт.
Среди моих вопросов был заготовлен и какой-то на эту тему.
— Я знаю много фраз, которые жизнь потом опровергала, — усмехнулся Непомнящий. — У каждого срок свой. Я видел людей, которые и в 70 мало что растеряли. Но сам я еще работал с юношескими командами, мальчишкам говорил: «Как исполнится мне 50 лет, свисток уберу в ящик и буду работать завучем футбольной школы. А вы будете моими тренерами. Как же я вас буду гонять!»
— Сколько вам было?
— Лет тридцать. Самое главное — собственным словам я верил. Мне казалось, 50 — это все. Если не смогу каждое упражнение выполнять с игроками, придется заканчивать. Это сегодня точно знаю, что лучше тренеру в упражнениях вообще не участвовать.
— К 60 что-то теряется?
— У меня в 60 лет память не очень хорошая. Прежде я мог назвать состав любой команды первой и высшей лиги. Даже по хоккею. Нынешняя память многое откидывает.
**
Быть может, на собственное 80-летие Валерий Кузьмич наденет орден Почетного легиона, удивит гостей. Соседа по даче, прекрасного нашего агента Алексея Сафонова, например. Не растерявшего способность радоваться и удивляться.
Снова расскажет Непомнящий историю, которую мы с Сафоновым знаем наизусть. Но готовы слушать снова и снова. Переспрашивая, уточняя:
— Вы же единственный белый, кто получил в Камеруне такой орден?
— Нет! — поднимает палец Непомнящий. — Второй!
— Кто же первый? — продолжим мы играть свою роль.
— До меня был французский атташе, остановивший межнациональный конфликт. Высший орден, между прочим! В маленьком Камеруне десять народностей. Даже евреи есть. Вот он в самый острый момент что-то придумал и получил орден. Который дает неприкосновенность жилья. Надевал я один раз — когда вручали.
Я как-то заинтересовался — одна ли это правительственная награда у Валерия Кузьмича?
— Э-э-э, нет! — вдруг обрадовался то ли вопросу, то ли воспоминаниям Непомнящий. — Меня в десять лет наградили бронзовой медалью ВСХВ. Я много кукурузы собрал в Алма-Ате. Тогда наградили поездкой в Москву на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку, где медаль и получил. Была еще одна, в армии — «20 лет Победы над фашистской Германией». Зато медаль «Ветеран труда» мне не дали.
— Кто ж ветеран, если не вы? — возмущению моему не было границ.
- Приехал пенсию оформлять — просто смех! Говорят: «Не хватает стажа». Выясняется, что работа за границей не считается. У меня первая запись в трудовой книжке — за 1968 год! Правда, Камерун и Турцию оформили как командировку. А трудовую книжку посмотреть — там такие записи!
— Это какие же? — оживился я.
Действительность превзошла ожидания. Оказывается, поработал наш прекрасный Валерий Кузьмич и матросом-спасателем, и рабочим по стадиону.
Счастье его и наше — на тех должностях не укрепился.
***
— А знаете, — в глубокой задумчивости Непомнящий приложил палец к подбородку. — Это ведь тоже счастье — когда не все твои мечты сбываются.
Я усмехнулся. Не зная, что ответить.
— Я ведь сначала мечтал стать дипломатом.
— Почти стали, — шепотом произнес я.
Непомнящий, не расслышав, продолжал:
— Потом — журналистом. Пока после сочинения не услышал от учительницы по литературе: «Непомнящий, если б ты сам это написал, я бы сказала — у тебя есть дар. Но я же вижу, что каждое предложение — перепевы хрестоматии и учебника». Хоть я не списывал! Клянусь вам!
- Верю вам, Валерий Кузьмич, — примирительно произнес я.
— А после школы захотел стать военным летчиком. Это 61-й год, космос, Гагарин... Поехал в Челябинск — поступать в высшее военное училище штурманов!
— Провалили экзамен?
— Нет. Доктора завернули. Проблема с почкой. Через девять лет операцию сделали. Врачи говорят — у многих так, кто долго жил в Средней Азии. Водичка не та, фильтров никаких, начинались нехорошие обменные процессы... Вернулся домой — и год работал. Первая запись в трудовой книжке — ученик электромонтера.
— Руки помнят?
— Помнить-то помнят — только не из того места растут! — рассмеялся Валерий Кузьмич. — Дома все смеются — если берусь за молоток или отвертку, обязательно какая-то напасть случается. В лучшем случае — доломаю то, что чиню. Но могу и палец отбить. Порезаться.
**
Если родина юбилеи Валерия Кузьмича не отмечает, то наше журналистское сообщество — очень даже. 7 августа не одну рюмку поднимут репортеры за Валерия Кузьмича, нашего любимца.
80-летие было на далеком подходе — а мне уж позвонил коллега Айрапетов, напомнил как ответственному за юбиляров:
— Непомнящему 80!
Я коротко кивнул. Исполним.
Вскоре звонок Александра Львова:
— Непомнящему 80...
— Уже пишу!
***
Пусть программа «Время» не откликнется на это 80-летие специальным репортажем, пусть не придется Валерию Кузьмичу конспектировать, кроша карандашный грифель, поздравительные телефонограммы. Но вот в Камеруне наверняка вспомнят и дозвонятся до «мсье Валери». Отыщут самые добрые слова.
А Непомнящий на секунду вернется в собственную юность. Вспомнит, как тосковалось там, за границей, по странным вещам.
— Я страшно соскучился по живым газетам! — делился со мной, вернувшись из очередного вояжа, Непомнящий. — Надоели «электронные версии». Жена говорит: «Да хватит тебе шелестеть!» А я не могу остановиться. Тем более в каждой стране газеты шелестят по-своему.
— Как в Камеруне? — встряхнулся я.
— Почти не слышно. Мягкие-мягкие. А у нас или в Китае, наоборот, пересыхают. Совсем другой звук.
Живите долго, Валерий Кузьмич. Бейте рекорды и в этом. Вы чудесный человек. Быть может, лучший в нашем футболе.
Вы лучше меня знаете, 80 — только цифра.
