«Поймал американца у борта — и дальше он поехал вверх ногами». Легендарный российский крушитель
«Довлатов — это кто?»
Давным-давно, в позапрошлой жизни, прикрылось футбольное приложение к «СЭ». Где мы с Сашей Кружковым по очереди писали главную заметку в рубрику «Персона». А иногда и вместе.
Но лучшее из приложения, та самая «Персона», переродилось в «Разговор по пятницам». Название придумал лично главный редактор.
Мне название не очень-то и зашло — казалось, какое-то попсовое. Но спорить с главным редактором я не осмеливался даже мысленно. Каким бы нежным в словах и поступках редактор ни был. Не осмеливаюсь и сейчас. Быть может, поэтому и служу в «СЭ» 24 года.
А нынче и роднее-то ничего нет, чем эти три слова — «Разговор по пятницам»...
Тогда, в 2008-м, мы не грустили, совсем напротив — если в рубрику «Персона» годились исключительно люди футбольные, то отныне горизонт расширялся. Дорвались до такого вкусного — хоккеисты! Баскетболисты! Шахматисты, черт побери!
Сколько пишем — не было случая, чтоб шахматист подвел. Оказался скучным. Ни-ког-да. Как и баскетболисты.
Всякое случалось с хоккеистами. Один тренер с первого слова возненавидел корреспондента Кружкова — за очки, за интеллигентность, за ученые слова.
— Довлатов сказал... — начинал Кружков, поправив очки указательным пальцем.
— Довлатов — это кто? — прерывал хоккейный тренер с ненавистью. — Писатель, что ли?
Кружков закашлялся, поперхнувшись собственной слюной. Кивать пришлось мне — докладывая, как Шарапов Фоксу: да-да, писатель. Еще какой. «Распрекрасные романы пишет...»
Случалось, подводили борцы. Один здоровяк нам на радость гнул толстенные гвозди двумя пальцами. Этот экспромт был заготовлен и отточен — гвоздей для такого случая у бывшего борца были полны карманы. У гробовых дел мастера Безенчука меньше.
Согнутые дарил. Радовал рассказами о борцовском прошлом — которое, кстати, было не то чтоб очень ярким. Так, череда памятных поражений...
Прошла неделя, другая. Настало время заверять заметку — и борец вдруг стушевался, пропал. На арену вывалилась супруга — отозвавшись письмом, полным орфографических ошибок:
— Мой Сирожа был пьян, когда с вами разговаривал. Не вздумайте ничего печатать! Я сама закончила литинститут, законы знаю!
Лучше б она тоже гнула гвозди.
Печатать мы не стали. Подаренные кругляши из гвоздей с наслаждением швырнули в помойку на улице Красина. Как и воспоминания об этом «герое».
Но все равно — тогда, в 2008-м, мы дорвались до нового мира. В котором не только футбол.
Были счастливы!
Тревоги мятежной души
Помню, сразу же махнули в Питер — где отыскали чудесных людей. Старенького футболиста Василия Данилова, человека непостижимой судьбы. Отыграл весь чемпионат мира-66. Попал в тюрьму. Совершил побег. Как вам череда?
Мы сидели в каком-то закутке Финляндского вокзала, Василий Савельевич говорил полушепотом. Нет-нет, да оглянется старый каторжанин по сторонам — нет ли хвоста? Через полчаса начали оглядываться и мы — пропитавшись тревогами мятежной души...
Разговорили только-только взятого в «Зенит» футболиста Романа Широкова. Еще не догадываясь, каким футболистом тот станет. Помню, стояли вместе у схемы питерского метро, водили пальцами — отыскивая нужную станцию...
Заметка называлась «19 кружек». Лучшего интервью Роман с тех пор не давал. Да и никто не давал, быть может.
Ну и Каспарайтис! До чего ж чудесный человек. Он спустился в холл отеля в короткой маечке — и мы поражались: это ж надо ночевать, наверное, со штангой, чтоб так раскачать руки. Не хотели б мы попасть под силовой прием такого парня. Бедные Гретцки с Линдросом...
А начали говорить — и забыли обо всем. Что там руки? Какие рассказы, вы послушайте!
Эмиль из Леннеберги
Прошло время — я и с Каспарайтисом говорил еще не раз, и других о нем расспрашивал. Снова и снова поражаясь: сколько ж историй! Сколько приключений, юмора и добродушия!
Мне кажется, в такого вот Каспера должен был вырасти Эмиль из Леннеберги, герой Астрид Линдгрен. Тот мальчонка, который то супницу на голову надевал, то еще что придумывал.
Если память не изменяет — Дарюс живет нынче в Швеции. Заглядывая в Майами. Или наоборот...
«Ты — Зислис?»
Я вспоминаю — и смеюсь.
Встретились как-то в Челябинске. Я писал репортаж об игре «Трактора» — в гости прилетал СКА. Где Каспер и трудился то ли пятым, то ли десятым тренером.
Вечером накануне матча выхожу в ресторанчике на крыльцо продышаться. Вьюга покалывает лицо. Вдруг рядом оказывается Каспарайтис. Может, навеселе, может, нет — кто ж разберет? Видит знакомое лицо — но не сразу понимает, кто я такой.
— Ты — Зислис? — выговорил, сфокусировавшись.
— Нет, — честно ответил. — Я не Зислис.
Каспарайтис задумался. Чуть качнулся под порывом ветра.
Глянул с другого ракурса. Где челябинский фонарь отсвечивал малость иначе. Не так играли тени на лице.
Собравшись, Каспарайтис начал заново — чуть строже. Теперь уж и не сказать, что преобладало в его тоне — утверждение или вопрос:
— Ты — Зислис?
Проще было согласиться.
— Да, — выговариваю, расправив плечи. — Я — Зислис!
— Не пиши, что меня здесь видел, — примирительно произнес Каспарайтис. — Меня же *******...
Я не стал. Не моя вина, что все-таки *********. Видимо, случилось что-то еще.
«Указательным пальцем ткнул Сикоре в переносицу»
Прошло десять лет. Теперь-то, наверное, можно и вспомнить тот челябинский вечер, фонарь и крыльцо. Тем более два скользких чеха, тренировавшие СКА в ту пору, над добрым Каспером начали просто издеваться. Отправляли с блокнотом куда-то на верхний ярус — считать то ли передачи, то ли улетевшие шайбы.
Терпения Дарюсу хватило ненадолго. Всему миру известный хоккеист, миллионер — будет заниматься вот этим? Да бросьте!
Мне хотелось узнать, как Каспарайтис покинул тот унылый штаб. Да все не представлялось возможности.
Припомнил подробности Максим Рыбин, игравший в той команде и друживший с Каспарайтисом. Как и предполагалось, история вышла чудесная.
— Самый фантастический ветеран, с которым сталкивались? — спросил я.
— Когда перешел в СКА, понял, что за человек Каспарайтис. Что по юмору, что по работе — фантастика. По два часа с велосипеда не слезал. Уже все разошлись, а он все крутит. Очень мне нравится человек. Ярчайший!
— Над вами шутил?
— Я старался не попадать в его поле зрения. Хотя от Каспера никто не ускользал. «Клиента номер один» не было, всем доставалось. Еще обожал рассказывать, как закончит с хоккеем: «Знаешь, каким я буду тренером? Лучшим на свете!»
— Хорошим стал?
— Хорошим. Правду говорил всем в глаза. С чехами разругался — Сикорой и Вотрубой. А знаете почему? Правду в глаза сказал — «Так нельзя!».
— О чем?
— По отношению к ребятам. Чехи в ответ начали издеваться: «Дарюс, ты иди на трибуну, считай оттуда броски». А Каспарайтис — заслуженный человек, олимпийский чемпион! Ему бросочки считать?
— Что сделал?
— Молча указательным пальцем ткнул Сикоре в переносицу. Очки поправил. Спокойно собрал вещи, с достоинством удалился. А мог бы работать в СКА до сих пор. Просто не смог через себя переступить. Поступок уважающего себя человека.
«Ганс в это время как раз подъезжал к Вильнюсу»
О приключениях Каспарайтиса легенды ходили. Я расспрашивал всякого, хоть ненадолго соприкоснувшегося с Дарюсом. У всякого отыскивалась история.
Что уж говорить о прекрасном друге — Андрее Николишине. Давным-давно делали интервью — тот расцвел, услышав фамилию «Каспарайтис».
— Каспарайтис говорил — вас и в юности было легко подписать на любую авантюру.
— Точно.
— И однажды вы вдвоем сбежали с динамовского сбора в Ригу.
— В Ригу Каспарайтис сорвался не со мной, а с Серегой Петренко, другим веселым человеком. Как в Литву уехал, Каспарайтис вам не рассказывал? Тогда расскажу я. Мы все одновременно оказались в московском «Динамо», 87-й год. Дарюс едва-едва говорил по-русски, ну совсем плохо. Однажды пошел на матч «Спартак» — «Жальгирис». Там милиция на него взглянула — и отправила в фанатский сектор. Футбол закончился — и всех фанатов под конвоем на вокзал, Дарюса тоже. Ни вырваться, ни объясниться не может. Там запихали в вагон с остальными — и вперед, в Литву. На следующее утро у нас тренировка — Каспарайтиса нет. Бросились искать — а Ганс в это время как раз подъезжал к Вильнюсу.
— Гансом не вы его прозвали?
— Нет. У него много было кличек. В Штатах Каспарайтис остался таким же простым парнем, каким уезжал. При встрече с удовольствием разговаривали. Есть возможность сходить куда-то — обязательно шли. Дарюс чуть обрюзг, раздался вширь... Мне до сих пор жалко, что его нет на льду, — это личность неординарная. В нашем хоккее таких мало. До сих пор перед глазами, как он Линдроса вырубил. Когда сталкивались, мы друг друга не жалели, но не помню ни единого подлого приема. К слову, Дарюс обожал разговаривать с соперниками во время игры. Проезжает мимо: «Как дела?»
«Дурак же ты, Коля!»
Ту историю про рижский загул дополнил яркими штрихами тренер Игорь Тузик. Тогда как раз работал в «Динамо».
— Каспарайтиса и Сергея Петренко, которые загуляли в Риге, действительно чуть в розыск не объявили? — спрашивали мы с Кружковым.
— Что оставалось, если двое суток от них ни слуху ни духу?! Мы всех на уши подняли. А они укатили с девками, проспали, опоздали на самолет. Денег почти нет. Пришлось в Москву поездом добираться.
— Как же их потом на «губу» не упекли?
— В следующем матче «кровью искупили». На гауптвахту в Голицыно загремел другой динамовский хоккеист. В объяснительной он написал: «Когда мне нечего было делать, пошел в кафе «Лира». Выпил, разморило, я пропустил тренировку...» А должен был готовиться к молодежному чемпионату мира. В сборную парня не взяли. Виталий Давыдов повез его в часть. Говорит: «Дурак же ты, Коля! Сидел бы сейчас в костюмчике, мягкий вагон, поезд Москва — Хельсинки. Вместо этого в кирзачах, шинели едешь в казарму и встретишь там Новый год...»
«Джо Маллен дальше поехал по борту. Только вверх ногами»
Сколько ж я не видел Каспарайтиса? Сейчас буду считать... Так, так... Шесть лет!
Тогда, в 2016-м, Дарюс должен был приехать в Москву на какой-то симпозиум тренеров. В программке так и было написано — «выступает Дарюс Каспарайтис, олимпийский чемпион».
Я высматривал, высматривал — Каспера нет! Высматривал и Владимир Юрзинов из президиума — громким шепотом прерывая докладчика:
— Дарюса нет?
Но Дарюс не снялся с пробега, нет. Вон он, в холле обнимается с Николишиным. Пиджак вот-вот треснет на бицепсах. Модный шейный платок. Прямо как у Андрея Вознесенского. Если будет читать тот самый хоккейный тренер, интересовавшийся Довлатовым, — Вознесенский тоже писатель. Поэт.
Я кинулся Каспарайтису навстречу — пока не перехватили. На десять минут усадил в кресло.
— Когда-то Андриевский рассказывал: «Закончив играть, увлекся штангой. Так раскачался, что не влезаю ни в один костюм». Кажется, это и ваша история?
— Я занимаюсь спортом — но я не раскачался. Я потолстел.
— Вот это заявление.
— Сейчас я на 15 килограммов тяжелее. Стало 115! Каждый день пытаюсь скинуть вес. До ужина. Но иногда думаешь: Дарюс, ты всю жизнь с этим боролся, всю карьеру следил за тем, что кушаю, во сколько ложусь спать... Неужели и сейчас буду продолжать? Почему я должен есть мороженое раз в неделю, если могу съесть три?
— Это трезво. Наблюдаю за вами в фейсбуке — выглядите самым счастливым человеком на свете.
— Стрессы есть — воспитывать детей не так легко!
— У вас трое?
— Пятеро! Но жизнь у меня обалденная, тьфу-тьфу. Такое счастье — иметь семью рядом с собой. Старшая дочка живет в пяти минутах от меня. Все рядом. Каждое утро просыпаюсь, смотрю на солнце и пальмы. Думаю: «Как же я здесь оказался? Какое счастье, что все вот так сложилось в моей жизни — и по спорту, и с личным...» Каждый день не могу понять, за что мне так повезло. Родившись в Электренае, жить в Майами. Мечта!
— В то время, когда наши энхаэловцы покупали катера, как Даня Марков, — у вас уже была яхта. Жива?
— Да это не яхта, тоже катер... И в Нью-Йорке был катер, и в Швеции. А сейчас живу на воде, есть причал — но катера нет. Никак не могу решить, какой взять. Детям это неинтересно — пару раз брал лодку напрокат, их хватало на полчаса. Потом говорили: «Все, домой». Пока купаюсь в бассейне и плаваю на доске.
— Юрзинов показывал кадры, как вы часами отрабатывали катание.
— Я с Владимиром Владимировичем провел почти всю свою карьеру — что в «Динамо», что после. С Яшиным приезжали каждое лето сначала в Финляндию, потом в Швейцарию. Работали над катанием.
— Самая памятная «мельница» в вашем исполнении? Когда человек летел особенно живописно?
— Я помню, с «Питтсбургом» играли. Джо Маллен ехал по борту — я его поймал, и он дальше поехал по борту. Только вверх ногами. Не ожидал, бедняга, — я боролся у борта с совсем другим игроком. Джо ехал мимо, подхватил шайбу... Красиво вышло!
— Когда вы работали в СКА с Сикорой — боялись, что вас выгонят. А сейчас, наверное, с ужасом думаете, что можете начать работать в какой-то команде, снова таскать баул по городам...
— Из СКА я сам ушел. С одной стороны, хочется работать тренером. Делиться тем, что умею, с молодыми. Я в хоккее с восьми лет. Столько тренеров было в той же Америке — Эл Арбор, легенда Нью-Йорка. На игре орал, как настоящий русский тренер. А на следующий день — добрее человека нет... Херб Брукс постоянно вспоминал, как обыграл Советский Союз в 80-м в Лейк-Плэсиде, хвастался: «Я понял — мы можем их прикатать, перебегать!» Погиб в автокатастрофе в августе 2003-го, а ровно год спустя разбился другой мой тренер — Иван Глинка. Тот и другой ушли из «Питтсбурга». Бывает же такое совпадение... Но я бы сейчас тренером не стал. Менять свою жизнь не готов.
— Допустим, приглашает вас завтра какая-нибудь «Северсталь». Что ответите? «Перезвоните через год?»
— Скажу так: «Спасибо, я пока не готов к этой работе». Дети учатся в школе, жена работает. Не могу все бросить и уехать.
— Когда-то вы рассказывали, что такое женская логика: «У меня страшно болела нога, отправил жену за таблетками. Она вернулась через пять часов — гуляла по магазинам». Жену вы сменили, надеюсь?
— С новой женой у меня четверо детей. Живу с ней почти девять лет. А за таблетками ходила первая жена, это было еще в «Айлендерс». Давно.
«Нос ломали семь раз»
Тогда, шесть лет назад, я припомнил Дарюсу давнее интервью. Один из первых выпусков «Разговора по пятницам».
Это там он рассказал воз историй — попутно разъясняя кое-что. Начав издалека, с невинной темы сломанных носов, Каспарайтис вдруг приходил к философским обобщениям. Что такое «женская логика». Вот послушайте:
— Нос вам ломали раза три?
— Семь. Самый памятный перелом — в выездном матче с «Нью-Джерси». После мощного броска Андрейчака шайба нашла нос. А болельщики «Дэвилз» меня всегда терпеть не могли. Представьте картину: я весь в крови, боль адская, а трибуны ликуют... Последний раз сломал нос в фарм-клубе «Рейнджерс». Так столкнулся с игроком в маске, что нос в сторону ушел. Потом долго вправляли. Но боли, как ни странно, не было. Не сравнить с тем, что чувствовал после операции на колене. В какой-то момент крутило так, что хоть на стенку лезь. А тут еще первая жена начудила. Отправилась в аптеку за обезболивающим и забыла про меня.
— Забыла?!
— Думала, что у меня с коленкой ничего серьезного. Из аптеки пошла гулять по магазинам. Вот она — женская логика.
«Обнаружил свой жигуль у подъезда. Без колес и стекол, с прожженными сиденьями»
Он вспоминал, похохатывая, через какие ошибки прошел в озорной юности. Сколько ненужных покупок, всякой ерунды. Но теперь-то, теперь все иначе!
— Уже у меня был и Ferrari, и Bentley. А сейчас смеха ради хочу купить mini-Cooper.
— Вы прямо как Дидье Дрогба. Он тоже на крошечном автомобиле ездит.
— Прекрасно его понимаю. Когда у тебя все уже было, хочется что-то попроще.
— Самая дорогая ваша машина?
— Ferrari, пожалуй. Выложил за нее 220 тысяч долларов. Но мне не понравилось — когда сел за руль, весь Нью-Йорк смотрел мне вслед: «О-о, какая машина!» Почувствовал себя пижоном. Итальянцем с набриолиненной головой.
— Гадкое ощущение?
— Поначалу-то казалось — классно. Все девчонки смотрят, пальцами показывают, какой я крутой. Вскоре стало противно.
— Знаменитый футболист Каха Каладзе в Киеве купил Ferrari. А в городе всего две улицы, где мог проехать этот автомобиль.
— Забавно. Да и неудобная машина, честно говоря. Жесткая подвеска — ездишь, как на табуретке. На этой машине я любил только гонять по тоннелям Манхэттена. Из-за акустики. Заезжал туда, врубал третью скорость, чтобы ехала медленно. Поддаешь газу и слушаешь звук, который может издать исключительно Ferrari.
— Алексей Яшин недавно вспоминал, как в московском «Динамо» конца 80-х четверо хоккеистов скидывались на древний Ford, чтоб добираться до Новогорска. Вы в числе «пайщиков» состояли?
— Нет. Я тогда купил «Жигули». После отъезда в Америку вместе с ключами оставил на базе. Но ребята быстро машину «убили». Через год приехал в Москву, заскочил в гости к Петренко — и обнаружил свой жигуль у подъезда. Без колес и стекол, с прожженными сиденьями.
Мы вспоминали, как ненавидел проигрывать тот юный Каспарайтис. Как вспыхивал от каждой пропущенной шайбы. Достаться могло кому угодно — даже собственному вратарю. Некоторым не удавалось для получения своего дойти до раздевалки.
— О, это проблема! Ненавижу поражения! Недавно с детьми в Швеции играл, моя команда к концу матча уступала одну шайбу, так начал беситься. Готов был на все, лишь бы отыграться.
— Это ж вы отлупили вратаря Мухометова после неудачной игры на молодежном чемпионате мира-92.
— Отлупил — это вы громко сказали. Подкатился к нему после финальной сирены вместе со всеми. Команда его подбадривает, а я кулаком в маску жахнул. Мухометов в игре с чехами столько ошибался, что я сорвался. Хотя с Ильдаром дружил. Несколько месяцев жил у него дома, когда только в Москву переехал.
— Не выставил он вас из квартиры?
— Нет. Ильдар все понимал. Он славный парень. Не злопамятный.
— Вам ведь тоже на льду доставалось — помните прием Холика в матче «Питтсбург» — «Нью-Джерси», когда улетели на вражескую скамейку?
— Помню. Весь Питтсбург надо мной угорал. До бортика я полз на четвереньках — чтоб не затупились коньки о бетонный пол. Дополз до запасного вратаря «Нью-Джерси», поднял голову. А тот, глядя на меня, чуть не рухнул от хохота со скамейки...
50!
Каспарайтису — 50. Мне верится и не верится. Этот веселый парень с огромными бицепсами — да возможно ли на него примерить цифру 50? Смешно!
А потом задумаешься — в эти 50 столько всего вместилось. Кому-то и 150 не хватило бы.
С юбилеем, веселый Ганс. Такого, как вы, и не хватает нашему сегодняшнему хоккею.
А знаете что? Возвращайтесь!
Работу найдем...
