Юрий Первак: «Думаю, интервью Аленичева срежиссировал Федун. Чтобы не платить Старкову неустойку»
Жизнь бывшего гендиректора «Спартака» в его семьдесят с лишним столь стремительна, что едва успеваем перехватить Юрия Первака в Москве. Он отыскивает какие-то часы между поездками в Тулу и Челябинск. Приезжает в редакцию. Наговорившись, выключаем диктофоны, Первак бросает взгляд на часы — и исчезает в ту же секунду.
Вычитывал все написанное Юрий Михайлович в том же ритме:
— Та-а-к... Завтра я улетаю на Алтай. Потом в Германию на футбол. Давайте сегодня вечером? В консерватории?
Мы, оцепенев, решились уточнить:
— Что дают?
— Поет Хибла Герзмава. Начнет в семь, приходите пораньше. Сядем в кафе, почитаем.
Пенсия
— Не представляем вас пенсионером. Вы же не на покое?
— Бизнесом занимаюсь, как и прежде. Кручусь-верчусь. А пенсионер-то я давно. В 60 забыл заявиться на эту роль. В 63 кто-то напомнил: «Что ты столько налогов платишь?» Еще какие-то плюсы оказались. Решился: ладно! Пойду оформлю!
— При ваших угодьях на Николиной Горе экономия будь здоров.
— За землю-то все равно плачу. У меня там немного — соток тридцать, что ли... С соседями не сравнить.
— Вячеслав Колосков сообщил недавно, что с февраля его пенсия — 50 тысяч рублей. А у Сергея Ташуева, например, 21 тысяча.
— У меня тоже была 21 тысяча. Год назад две забрали, осталось 19. Я расстроился прям.
— Всем прибавляют — а вам что ж?
— Так Маше, младшей дочери, исполнилось 18 лет. Все!
— А кто-то реально живет на 19 тысяч.
— У меня это в голове не укладывается. Вот как тут выжить? Я-то продолжаю работать. Никогда не останавливался. А кому-то здоровье не позволяет.
— Владимир Зельдин нам рассказывал в 96 лет: «Коварство старости в том, что с каждым днем чувствуешь себя все лучше». Это и ваш случай?
— Мне пока не 96... Я особо не напрягаюсь в этом отношении. Не важно, сколько проживешь. Важнее — как!
— Золотые слова, Юрий Михайлович.
— На специальное питание не перешел. Хоть попытки были. Позавчера вернулся из Кивача, там отличная клиника. С супругой пожили недельку. Хотел было «очиститься»... Врачи говорят — нет-нет, вам не надо.
— Такой здоровый?
— Из-за возраста! Смотрю на них: «Вы что? Я отжимаюсь столько раз!» — «Отжимайся дома. Чтобы мы голову из-за тебя не забивали...»
— Из того, что очень любили, — что сейчас здоровье не позволяет?
— Все позволяет! Ну, совершенно! Разве что горные лыжи оставил. Коленки начали беспокоить. Зато очки снял, сделал операцию.
— Кстати, вам очень шли.
— Да ну... Надоели до чертиков! Этот «плюс» все ухудшался. Дошел до пятерки. Сейчас 1,25. Очки держу, только чтобы «СЭ» читать в самолете. А за рулем езжу так.
— Что за машина у вас?
— А вон, посмотрите в окно...
— «Гелендваген»?
— Ага. Уже шестой в моей жизни. Обожаю именно эту машину. Просто кайф от нее. Даже водителя до «гелика» не допускаю, всегда сам за рулем. А кому-то не нравится. Говорят — уазик. В 2018-м появилась новая модель, я заказал. На нее очередь была!
— Пришлось ждать?
— Пришлось обращаться к Жене Гинеру. Он помог побыстрее сделать.
— Гинер сейчас «Мерседесами» уже не торгует? С учетом обстоятельств?
— Не в курсе. Я разок заезжал к нему на ТО, а потом — только на Новую Ригу. Мне удобнее там.
— У одного из нас был рекорд за рулем: Мытищи — Евпатория, 1945 километров без отдыха, легко запомнить. Ваш рекорд?
— Сейчас скажу... Где-то 1700 километров. В позапрошлом году домчал из Москвы до Кисловодска. А недавно выехал из Праги в Берлин — это 350. Оттуда сразу в Париж — еще 1100. Из Парижа в Бордо. Тоже, наверное, 1700 вышло.
— Какой замысловатый у вас маршрут.
— Запланировал встречу в Берлине, никак не отменишь. А жена в тот же день прилетала из Лондона в Париж, нужно было встретить. Для меня эти 1700 километров вообще не испытание. Да и до Кисловодска тоже. «Четверка» платная, там все хорошо.
Дальнобойщик
— Самые большие приключения, которые подарила вам дорога?
— Все-то не вспомнишь — я ж на межгороде года четыре отработал, дальнобойщиком был...
— Это яркая страница биографии.
— Если снятся сны — исключительно о том времени. Дальнобой — работа адская. Недавно прочитал, ЮНЕСКО приравнял профессию водителей грузовиков к сталеварам. К горячему цеху. Где я тоже бывал. Хочется выскочить поскорее. Но даже от работы на межгороде я кайфовал!
— Поездка, которая возвращается в кошмарных снах?
— Самое тяжелое, что было, — задний мост у «КамАЗа» полетел...
— Оторвало?
— Нет, просто вышел из строя. Мы его подцепили тросом да поехали. Я в тот раз пустой был, ехал из Риги до Челябинска. Через Уральские горы.
— Это разве горы? Одно название.
— Все так думают! А они не подарок. Особенно зимой. Мы, водилы-челябинцы, смеялись над грузинами, которые говорили: «Вот у нас на Кавказе горы! А эти...» Потом смотришь — один на обочине стоит, другой... В Уральских горах подъемы по 12 километров. Еще и снег, не видно ничего.
— «Обуть» вас никто не пытался?
— Что-то не получалось у бандитов на меня выйти. Или у меня не получалось — на них... А-а, вспомнил! Я ж переворачивался!
— Чуть было не прошли мимо такой истории.
— 24 декабря шел груженый в сторону Оренбурга. Метель, ничего не видно. А уже хочется доехать поскорее — вот он, Оренбург, рукой подать! Дорога ледяная, яйцом. И меня стащило набок. А там овраг метров пять глубиной. Я крутился, крутился...
— Как живым-то остались?
— Чудом. Когда машина боком пошла, я сообразил — нырнул между рулем и сиденьем. Это спасло. Всю кабину хлоп — смяло! Расплющило!
— С прицепом были?
— Без. В кузове пустые баллоны под гелий. В Оренбурге должны были наполнить для Челябинского металлургического комбината. Вот только сейчас вы спросили, я подумал — а если бы баллоны уже были с гелием? Интересно, он взрывается?
— Страшно выяснять.
— Я лежал, замерзал потихонечку. Но в такой ситуации слух обостряется, как оказалось. Через несколько часов слышу — кто-то на обочине пошел в туалет по-маленькому. Я закричал. Мужики говорят: «О! Недавно, наверное, упал...» Достали меня. Вырезали.
— Сознание не теряли?
— Не терял. Лицом уперся в сиденье. Рвал его зубами, чтобы хоть чуть-чуть место освободить. Не получалось! Лежишь и думаешь: лишь бы не замерзнуть.
— Могли?
— Запросто. Темнота же. Кто найдет? Просто повезло! Что удивительно — ничего не сломал. Вообще ни царапинки. Меня вырезают, «скорая» стоит. Слышу, гаишник какой-то говорит: «Надо его на алкоголь проверить...» А доктор из «скорой» отвечает: «Ты чего? В него спирт надо влить — от переохлаждения...» Мороз-то был градусов 25. Перевернулся я около полуночи, как раз на часы смотрел. Нашли меня в четыре утра.
— Машина после такого под списание?
— Разумеется! От нее ничего не осталось!
— Когда в последний раз сидели за рулем грузовика?
— Да вот тогда же. А потом бизнес начался. 1989 год, свой кооператив...
— Первая крутая машина в вашей жизни?
— В 1993-м привез из Харбина Audi-100. Переходную модель. Все от «бочки», но уже «сигара». Если понимаете, о чем я. Целиком немецкая — китайцам только отвертку доверяли, чтобы скручивать. У нас бизнес был в Китае, я даже жил там некоторое время. Получили три автомобиля, надо везти в Россию. Одну оставить в Благовещенске, две гнать в Челябинск. А китайцы на таможне не пропускают!
— Почему?
— Машина считалась чуть ли не правительственной. Нужно особое разрешение. «Куда? Не, не, не!»
— Что делать?
— Был советник по экономическому развитию. До сих пор помню фамилию — Янгасай. По-русски хорошо говорил. Наверное, разведчик какой-то. Звоню ему: «Не пускают!» А баржа через Хэйхэ уже готова отплыть. Всю загрузили. Стоим, грустим. Вижу — таможенники бегут. Баржу остановили, сняли с нее два «КамАЗа». Загнали три наших Audi. На таможне в Благовещенске тоже глаза выпучили: это что такое? Никогда машины не приходили! Все с мешками туда-сюда снуют, и вдруг иномарки. Пошлина в 1993-м была 120 рублей.
Самолет
— У вас еще и самолет был. Собственный, не арендованный?
— Мой!
— Что заставляет человека купить самолет?
— Я не покупал. Друзья скинулись и подарили на 50-летие. У меня в Нижнем Новгороде на этом Як-40 команда летала. Он трансформировался — можно было установить диван. А можно — 30 сидений.
— Удобно.
— Я и сам летал на нем. Саша Мейтин все вспоминает: «Как же твой Як трясло! Каждый раз думал — сейчас разобьемся...» «Да ладно, — отвечаю. — Хорош басни рассказывать. Нормально летали».
— Ни одного ЧП?
— Ни единого. Я для себя какую формулу спокойствия вывел? Если на 50 метров самолет от земли оторвался — все, забыли о тревогах. Мы же ни на что повлиять не можем, правильно?
— 50 метров — никаких шансов? Кажется, вы только добавили нам тревоги на будущее.
— А какие шансы? Такая масса хлопнется! Еще и с полными баками!
— Уф. Скажите лучше — какая судьба этого Яка? Так и летает, не хлопнулся?
— Не знаю. Через пять лет, в 2006-м, в Екатеринбурге продал. Он там был приписан. В Уктусе маленький аэропорт для бизнес-джетов. В Челябинске-то никакого обслуживания, только взлетно-посадочная.
— Евгений Кафельников в золотые годы купил себе Cessna. Рассказывал нам — обошелся в 17 миллионов евро.
— Это вообще другое! Як стоил, думаю, 500 тысяч долларов. Примерно так его и продал.
— Владелец «Хартса», богатейший человек Владимир Романов нам говорил: «Это большая глупость — покупать собственный самолет. Одни хлопоты».
— Согласен!
— Ну и как это монтируется с вашей историей?
— А я объясню. Руководил компанией — «Лукойл-Челябнефтепродукт». Потом ко мне по линии «Лукойла» присоединили Тюменскую область. Посередине Курганская. Еще что-то. До Когалыма 1300 километров. Дороги были? Я вас спрашиваю — были?
— Предполагаем — условные.
— А что делать? Работать-то надо! Я в Когалыме занимался строительством заправки на 20 постов. В Тюменской области и Курганской тоже кучу АЗС и нефтебаз построил. Туда не наездишься!
— Значит, Як не застаивался?
— Да вы что? Жил в небе! То я куда-то лечу, то футболисты. Это ж история, как я команду завел еще до московского «Спартака». Принял руководство в челябинском «Лукойле». Все объезжал. В 50 километрах от города нефтебаза, поселок Аргаяш. Вижу — пацаны мяч гоняют. Майки «Лукойл».
— Любопытно.
— Спрашиваю — кто такие? Они рассказывают: «Двое наших работают в «Лукойле». Может, дадите денег на команду?» — «Распишите все траты, приезжайте ко мне в Челябинск».
— Дали денег-то?
— А как же? Говорю: «Фамилия у вас хорошая — «Лукойл». Купите нормальную форму, все, что надо. Чтобы не позориться». Так они взяли и выиграли первенство области.
Тогда я из волейбольного «Метара» на должность менеджера позвал Женю Гальперина, с которым учился в пединституте. Сказал ему: «Может, заберем футбол в Челябинск? Что им вокруг нефтебазы бегать?» Тренером назначили Фаиля Миргалимова. Поставили задачу — первая лига!
— Все сбылось.
— Постепенно поднимались выше. КФК, вторая лига, первая...
— А вы показали второй лиге, что такое чартер? Там подобного размаха не видели?
— Летали-то мы не везде — точно помню, самолетом отправил команду в Волжский. Играли с местным «Торпедо». На обратном пути в Самару судью Марушко завозили. Время спустя уже в первой лиге его пожизненно дисквалифицировали.
— За что?
— В Новосибирске не просто накосячил, а прибил нас! Спокойно вели 1:0 — так он пенальти выдумал, еще что-то... Проиграли 1:2. Кто-то ему позвонил в перерыве, думаю.
— Кто?
— Возможно, Коля Толстых, которому хотелось, чтобы мы из первой лиги ушли. За то, что без согласования с ним перевезли команду в Нижний Новгород. Нас тогда судьи весь сезон прессовали.
— Вся ваша жизнь соткана из поездок. Мы вспоминаем рассказ Леонида Федуна — ему пришлось в 1990-м жить в ящике из-под телевизора под лестницей сургутского аэропорта. Метель, нелетная погода...
— Что-то я такого от Леонида не слышал... Вчера разбирал фотографии — и нашел любопытную. Сижу на каком-то матче, рядом вице-президент «Лукойла» Женя Хавкин, Федун и его сын. Такая ностальгия!
— Понимаем.
— А ночевал я кроме расплющенного «КамАЗа» как-то в аэропорту Домодедово. Несколько дней не вылетал вообще никто. Я на бутерброды с красной икрой смотреть уже не мог! А в буфете только они и были!
— Вот беда-то.
— Через три дня узнаю — полетит певец Саруханов с ансамблем!
— Пристроились?
— Через третьи руки выхожу на их директора — и меня берут в Челябинск. Под лестницей, как Федун, я не жил, в ящик из-под телевизора не залезал — ходил, сидел... Через дорогу был отель. Ни единого места. Да и не уедешь, в любой момент могут объявить посадку.
Шеф
— Всякий поработавший в «Спартаке» потом будет мечтать туда вернуться?
— Поначалу у меня была такая мысль. Ушел-то я не совсем по своей воле...
— Расскажите про те дни.
— Дочка родилась, Маша. Жена пилила-пилила: «Давай воспитывай, молодой отец!»
— Сколько вам было?
— 54. Я послушал и ушел из «Спартака».
— Только по этой причине?
— Была и другая. В душе понимал: Федун захотел популярности! А я ему в этом немножко мешал. Можно было сесть с ним и договориться: тебе — популярность, мне — работа. Я буду делами заниматься, а ты «СЭ» интервью давать.
— Так в чем дело?
— Не стал я договариваться. Это сторона моего характера. Хотя мне и шеф говорил: «Подожди...»
— «Шеф» — это Алекперов?
— Ну да. Шеф у нас был один. Убеждал: «Подожди, Федун наиграется». К тому моменту я Федуну приносил два заявления об уходе. Он рвал. Но тут уж я настоял. Отпустили! Пришел домой, выпил немножко...
— Наигрался Леонид Арнольдович через 20 лет.
— Именно! Я-то видел, что он играет и наиграться не может. Почему сейчас «Лукойл» захотел у него футбол отобрать, я не представляю.
— Говорят, санкции, отсутствие еврокубков — вот и охладел Леонид Арнольдович.
— Сам Федун?! Хм. Так надо было еще договориться — впарить все это хозяйство! Я думаю, что основные деньги были все-таки от Алекперова. Первый охладел, второй под санкциями. А у «Лукойла» денег хватает. Ну, давай будем заниматься еще и футболом.
14 августа 2022-го мне позвонил один из менеджеров «Спартака», лет пять не общались. А тут вдруг решил поздравить с днем рождения. Я чувствовал — его переполнял восторг. Наконец прорвало: «Мы Федуна выгнали! Сейчас разберем завалы. А вообще мы на яхте плывем...» — «Ну, плывите».
— Федун теперь в Монако живет?
— Понятия не имею. Мы не общаемся. Последний раз переписывались три года назад, когда поздравил его с 65-летием.
— Ответ пришел?
— Да.
— Вы же в каком-то интервью говорили — Федун вас заблокировал.
— Тогда ответил. Договорились с ним встретиться, кое-что обсудить. Но когда я набрал, телефон уже оказался заблокирован.
— Это вскоре после поздравлений, получается?
— Да.
— Что-то есть в этом жесте брезгливое. Обидно?
— Вообще нет. Это говорит о нем как о человеке. Не обо мне. Ну, заблокировал и заблокировал. Я сразу потерял к Федуну всякий интерес.
— Хотели обсудить с ним возможность своего возвращения в «Спартак»?
— Нет-нет, этой темы точно не касались бы. Мне просто были интересны мысли Федуна. Я же видел — в «Спартаке» постоянно какая-то тупиковая ситуация. Одного тренера меняют, второго, третьего. Провожают как «тренеришек». А потом Эмери из года в год выигрывает Лигу Европу. Значит, что-то в «Спартаке» не так?
Схема
— Вы серьезный бизнесмен. Представляете порядок цифр — за сколько Федун продал клуб и стадион?
— Никто вам этого не скажет. Мы не знаем главного — было ли тут участие первого лица.
— Алекперова?
— Да. А если было, в каких пропорциях. Предполагаю, что всё строили вдвоем. В Тушине выкуплено 218 гектаров земли. Целый микрорайон. Как вам цифра?
— Колоссально.
— Из них под стадион лишь пять гектаров ушло. Как вы считаете, участвовал во всем этом Алекперов?
— Наверняка.
— Думаю, не один Алекперов с Федуном. Еще аффилированные к ним. Которых мы не знаем. Все закольцовано в одну схему. Ну и нужно ли нам гадать? Если вы за Федуна тревожитесь — не стоит!
— Полагаете?
— Ему денег надолго хватит.
— Отбил он свои расходы на «Спартак»?
— Да вы что? Нереально! Надо высчитывать бюджет за каждый год. Прикидывать, сколько ушло на футболистов, сколько украли, сколько в воздухе растворилось.
— Экс-президент «Спартака» Андрей Червиченко уверял, что при продаже клуба все отбил. Остался в плюсе.
— Был период, когда Червиченко с Федуном владели «Спартаком» вместе. У одного 30 процентов, у другого — 70. За этот отрезок можно было заработать на всю оставшуюся жизнь.
— Неужели?
— Я когда пришел в клуб, обнаружил на балансе 73 футболиста. Многих купили вскладчину. 70 процентов давал Федун, 30 — Червиченко. Представляете перспективы? Уф! Называешь цену — пять миллионов. Федун дает 70 процентов. Ну и?
— Ну и?
— Большие возможности сделать так, что футболист для тебя окажется бесплатным. Да еще и заработаешь на продаже. Схема — боже мой! Всё на бумажках, никакой бухгалтерии.
— Вы когда-то рассказывали, что были поражены отсутствием бухгалтерии в клубе. В этом смысле — самая лютая засада, которую обнаружили?
— Я привез с собой из Челябинска бухгалтера. Работал с этой женщиной долгие годы. Вот недавно ушла от меня на пенсию.
— В «Спартаке» прибегала к вам с перекошенным от ужаса лицом?
— Приходила. Удивлялась: «Давно такого не видела!» А она насмотрелась всякого, мы с 90-х заправки и нефтебазы строили. Налог еще был — три процента. Я ей тогда уже сказал: «Чтобы всё в белую. Надо зарабатывать, а не передергивать».
— В «Спартаке» после назначения вам пришлось распихивать по другим клубам почти полсотни футболистов.
— Да. Тробок, Тамаш, Зоа...
— Такой шлак.
— Но как-то распихали, распродали. Проблемы возникли с одним пассажиром. Никак не удавалось договориться.
— С кем?
— Да чех, как же его... Урбанек! Чуть-чуть в молодежной сборной мелькнул. Из «Спартака» не хотел уходить, допилил этот контракт до конца. То в одну аренду пристроим, то в другую. Беда в том, что он на фиг никому нужен не был.
— Получал, наверное, полмиллиона долларов?
— Около того. Зарплату всем в «Спартаке» давали хорошую. Еще при Червиченко.
Титов
— Каким качеством должен обладать генеральный директор «Спартака», чтобы задержаться в этом клубе лет на пять?
— Сегодняшнюю кухню «Спартака» я не знаю. Что там за люди? Но думаю, мало что изменилось. Нужно внимательно слушать, что скажут сверху. Будешь кивать головой, исполнять — задержишься.
— При Федуне было так же?
— После меня генеральным стал Шавло. Это как раз из серии «постоянно кивать». Я хорошо к нему отношусь как к футболисту и человеку. Но он не генеральный директор от слова «вообще». Как и Родионов. Вот Карпин соответствует.
— Чем?
— Карпин не умеет что-то — а всем будет казаться, что умеет. Так себя ставит. Плюс готовность учиться. Отличное качество! Я вот не представляю, как можно на тренера выучиться. Но ему-то удалось! Сейчас в «Ростове» футболисты средней руки, так ведь? А играют здорово!
— У Егора Титова вышла книжка. Посвятил вам несколько строк.
— Надо же! Что написал?
— Дословно: «У Юрия Михайловича немало достоинств. Он не жадный человек, конкретный мужик, по своей харизме в «Спартак» никак не вписывался». Есть версия — о чем это он?
— Даже не представляю. Знаю одно — есть результат работы. Я пришел в «Спартак», который шел на 10-м месте. Через полтора года команда была на втором. Все! Это ответ?
— Пожалуй.
— А харизма — это другое. Думаю, подход к делу я бы со временем изменил. Если бы остался.
— Сами убрали бы Старкова, не дожидаясь первой полосы «СЭ»?
— Я к Старкову отношусь с уважением — но ему отводилась определенная роль. Все выстроить от печки.
— «От печки» — это как?
— От защиты. Старков это сделал. Мне нужно было, чтобы все выстроил так же четко, как в сборной Латвии, которую сенсационно довел до чемпионата Европы. Если бы я остался — 150 процентов, что у «Спартака» потом был бы другой тренер. Без шума и бубна. Что Аленичев вытворил, а? Причем у меня серьезные подозрения, что к этой истории приложил руку еще и Титов. Но остался в стороне. А Аленичев со своим простодушием кинулся на амбразуру.
— На сборах перед тем сезоном видно было — Аленичев не успевает. Там недодал, здесь тормознул. Мы сверили ощущения с кем-то из «Спартака» — и услышали в ответ: «Правильно. Но пока об этом нельзя говорить вслух». Старков все понимал и Аленичева чаще придерживал на скамейке. Вы чувствовали, что Дмитрий не тянет как футболист?
— Это уже не моя история. «Спартак» покинул летом 2005-го. А Аленичев пришел в «СЭ» весной 2006-го... Со Старым у нас было много разговоров. Мы обсуждали каждый матч, каждую тренировку. После его увольнения даже в Риге встретились! Думаю, когда мы брали в «Спартак» Аленичева, он видел, в какой тот форме. Старков очень обстоятельный, открытый парень. Из него газетчики вдруг сделали клоуна — а он, между прочим, 157 мячей забил в первой лиге чемпионата СССР!
— За «Даугаву». Феерил в связке с Евгением Милевским.
— Милевский в Австрии живет, мы встречались. Он агент сейчас. Так я к чему? Старков не с улицы! В своей Латвии культовая фигура. Вечный чемпион со «Сконто» — правда, потому что у других финансирования нет. Разруха. Вдруг попадает в «Спартак» — и его начинают рвать на части. Конечно, перепугался, руки затряслись. Человека просто заклевали! В том числе и вы!
— Мы не клевали.
— Я имею в виду — корреспонденты. Пошли на поводу у наших звезд — Аленичева с Титовым. Егор-то был самым прямым участником!
— Он вам показался мутноватым?
— Если честно — да. Допустим, читаю в его интервью — в Томске при счете 0:0 Первак зашел в раздевалку со словами: «Не выиграете — в Москву пешком пойдете». А потом «Спартак» полетел домой через Челябинск, где Перваку приспичило сойти.
— Этого не было?
— Было. Но важен контекст. В раздевалку я заходил, чтобы расшевелить команду, которая по полю еле двигалась. Второй тайм получился уже другим, 1:0 выиграли. А посадка в Челябинске... Ну, мою же работу в «Лукойле» никто не отменял. Какой смысл тащиться с командой из Томска в Москву, а оттуда в Челябинск, теряя уйму времени, если можно долететь напрямик?
— Футболисты о промежуточной посадке не подозревали?
— Понятия не имею. Ночь, все уже спали. В Челябинске сели, я быстренько вышел, через полчаса команда отправилась в Москву.
Аленичев
— Приглашая Аленичева в «Спартак», ни разу от Старкова не слышали слов: «Мне он не нужен»?
— Никогда.
— Наоборот, хотел Дмитрия?
— Тоже не было.
— А как же тогда?
— Это была не его задача. Я поставил Старкова перед фактом — Аленичев возвращается в «Спартак». Сказал: «Нам надо привезти знамя для болельщиков. Какой-никакой, а Лигу чемпионов и Лигу Европы выигрывал, с Моуринью, лучшим тренером мира, работал...»
— Казалось, на уровне чемпионата России Аленичев еще потянет?
— Конечно! Все от него зависело. Вполне мог тренеру помочь. Что-то тебе не нравится — так пойди, обсуди со Старковым. Тот был готов обсуждать, это я точно знаю! Во мне Александра Петровича наверняка тоже что-то раздражало. Но субординацию держал.
— Говорите, время спустя встречались с ним в Риге. Специально ездили?
— Нет, у меня в Юрмале была своя гостиница. Потом продал. Совершенно невыгодное предприятие, не окупалась. Сезон короткий, да и русские стали уезжать. Александр Петрович ко мне приехал в этот отель.
— Чем он занят?
— Одно время вообще не тренировал. Жил в парковой зоне. Место изумительное, лучше в Риге не найти. У Старкова все хорошо.
— Павлюченко говорил — не так плох был сам Старков, но привез с собой какого-то кретина, второго тренера. Вот этот просто убивал.
— А-а, Клесова... С Клесовым и я ругался!
— Ну и выгнали бы.
— Мне многие на него жаловались. Я и Старкову уже сказал: «Это же мудак. Ты отвернешься — он футболистов прессует. Зачем он тебе?» — «Я к нему привык...» Мы со Старым улетаем в Манчестер или еще куда-то — Клесов остается тренировать. Вся команда его ненавидела. Я считаю, главный тренер должен быть гибче. Не упираться в это — «я привык». Может, и к самому Старкову было бы другое отношение.
— Зачем улетали в Манчестер?
— Смотреть то ли Ковача, то ли Йиранека. Его команда там играла. Специально созванивались с Фергюсоном.
— Со Старковым прямо переплелось выражение «как бы чего не вышло». Это действительно его принцип?
— А может, мы создали ему такой принцип? Все вместе? Вся наша страна? Окружение «Спартака», журналисты, болельщики? Раздражало не раздражало, а тот «Спартак» тын, тын, тын... Шажочек за шажочком поднимался. ЦСКА и «Локомотив» были на ходу. А кто стал вторым? «Спартак» Старкова! Первое-то мы не могли занять?
— Да и второе не могли.
— Да! Но заняли!
Старков
— Нам всегда казалось, Старков — хороший мужик, добродушный. Пока не узнали, как он способен унижать людей. И подумали: что ж мы в нем не разглядели?
— Вы о чем?
— Погребняка отправлял тренироваться с вратарями.
— Подождите! У нас Погребняка-то не было!
— Был, был. Время от времени возвращался из аренд.
— А-а, точно. Я в Старкове стремления унижать не видел. Он тоже мог не разобраться. Человек-то порядочный. Просто в Латвии выработался менталитет — Старков немного медленнее, чем я бы хотел.
— Раззява чуть-чуть?
— Тормозной! Я смотрел на него и поражался: «Как же он при своей неторопливости 157 мячей наколотил?!» Порой не выдерживал, говорил Старкову: «Давай не тормози! Нам это надо успеть, то...»
— Самый яркий случай?
— У меня в Германии был Bentley Continental GT. Посадил Старкова рядом — как втопил!
— По автобану-то.
— Да, еще ограничений не было. Сейчас так не разгонишься, куча радаров. А раньше я за два часа до Праги долетал. 350 километров.
— Предельная скорость?
— Максимум — 280. Вот как тогда со Старковым. Он сидел бледный: «Да куда мы спешим...» — «Саня, ты что? Нам нужно заехать туда, сделать это. Еще и успеть футболиста посмотреть». Кого-то из «Слована». Как же фамилия... А-а, вспомнил — Полак!
— Не взяли?
— Увы. Великолепный опорный полузащитник. Был в сборной Чехии, в «Нюрнберге», «Вольфсбурге». Я уверен до сих пор — с Полаком была бы совсем другая игра!
— Что ж не уломали?
— Он соглашался, жена — нет. А тогда собирались в Богемии его смотреть. Старков меня извел, все ныл: «Может, помедленнее? Куда мы гоним?» Давай сиди, отвечаю. Вот ручка — держись за нее. А я-то и в жизни такой, понимаете?
— Еще как понимаем.
— Где-то в глубине души я, может, даже кичился этим. А тут попался на пути Старков. Стал моим другом, работаем вместе. Ну и подкалывал его.
— Вы абсолютно разные! Александр Петрович должен был раздражать каждым своим жестом. Нет?
— Уф... Ну, откровенно? Была задача — построить команду. Я видел: Старков скрупулезный такой. По мне — медленный. Но это же и не быстрое дело! Помню, в 2003-м играли с «Динамо» один из последних матчей чемпионата. Еще Федотов рулил. Старков приехал в Москву, наблюдал с трибуны. Если «Динамо» проигрывало — оно вжих... Улетало в первую лигу. В ложе серьезные люди в погонах. Посадили меня между собой и сказали: ну, смотрим. Надо, чтобы ничья была!
— Так.
— За «Динамо» еще играл Бесчастных. Забивает гол. Счет 1:1. Все нормально, нас тоже устраивает — что так на десятом, что с победой. Дальше Федотов выпускает на замену Пьяновича. Тот вылетает — ба-бах в правую штангу! Мяч к нему же отскакивает, пуляет еще раз — в левую штангу! Вокруг меня выдох: у-ух! Люди в погонах кто за сердце, кто за коньяк. 1:1 и закончили. А могли «Динамо» отправить в первую лигу на 13 лет раньше. Вылетели-то они в 2016-м.
Федотов
— Не было искушения оставить Федотова?
— Григорьич смешной...
— Это плюс.
— Мы вечно с ним ругались. Не воспринимал технологические вещи. Все рисовал крестики, нолики...
— ТТД?
— Во-во, ТТД! Расписывал вот такие простыни — если и развернешь, то не удержишь. Мы все по очереди ездили просматривать Видича. Я был на двух матчах с «Партизаном» — в Кубке и чемпионате.
— Самое сладкое забрали, Юрий Михайлович.
— Да. Но Федотова тоже отправил на хороший матч. Возвращается, говорю: ну что? Он папирус разворачивает — хоп!
— Сразил вас?
— Я оторопел: «Володя, что за простыня?» — «Михалыч, я сейчас тебе все расскажу, ты не волнуйся. Вот смотри, это Видич. Он сначала здесь. Потом бежит туда...» Чертит какие-то векторы.
— Действительно, забавный человек.
— Я не выдержал: елки-палки! Есть же камера, возьми. Попроси у сербов кассету, они тебе этот матч с радостью отдадут. Мы с тобой сядем и посмотрим. Старкову покажем. Федотов глядит на меня: «Так я ему расскажу — он-то понимает! Чего ты?» Ну, ладно. Не то что мы ругались — но было непонимание. Григорьич же у меня заведовал селекционным отделом. Перед самой смертью давал кому-то интервью — сказал про меня: «Лучше директора вообще не было».
— Нам и давал.
— Да ну?!
— Точно.
— Я сам не читал, мне Саня Хаджи, администратор, набрал. Рассказал — сидим, мол, с Федотовым, символически выпили. Григорьич был не особенно пьющий. Сокрушался: «Как же мы спалили Первака? Надо было за него держаться!»
— Но даже мысли не мелькнуло ни разу — назначить Владимира Григорьевича тренером?
— Он был исполняющим обязанности. Готовил команду. Я присутствовал на всех тренировках. Вдруг мелькнуло: «Может, его и оставить?» Но смущали вот эти крестики и папирусы. Век-то какой?
— Это аргумент.
— Я распорядился: установите восемь камер сразу, чтобы селекционная служба со всех ракурсов смотрела! Сначала на играх в Лужниках. Потом приказал тренировки снимать.
— Кому-то это пригодилось?
— Старков даже тренировки пересматривал! Если Клесов вел — Старый потом обязательно включит запись. Еще и остановит на каком-то моменте, прокрутит назад. Вот удивительно: он нападающий, бомбардир — а защиту лучше понимал, чем атаку. Футбол у него, конечно, был такой тягучий, что застыть можно.
Заявления
— В своем «Сконто» Старков получал от силы три тысячи евро.
— Нет. Владелец его так уважал, что, думаю, платил лучше, чем футболистам.
— Вы ему предложили тысяч пятьдесят евро в месяц?
— Побольше.
— Прибили этой цифрой?
— Очень спокойно отнесся! Вообще никакой перемены в лице!
— Да?!
— Старков рассудительный. В отличие от его приятеля Милевского, допустим. Тот живчик, постоянно на бегу. Удивительно, что можно таким себя сохранить в Австрии. Крайне неторопливой, благополучной стране. А со Старковым, кстати, я далеко не сразу договорился.
— Неужели?
— Да, поначалу отказывался! Не хотел в «Спартак»!
— С ума сойти. Чем мотивировал?
— А ничем. В Риге все устраивало, тренировал «Сконто» и сборную Латвии.
— Может, это был тонкий ход, чтобы выбить у вас контракт пожирнее?
— Нет, о деньгах мы говорили один раз. Я даже не пытался играть на повышение. В первый день озвучил условия — и все, больше финансов не касались.
— Так на чем сломался Старков?
— В какой-то момент он поставил переговоры на паузу: «Вот закончится чемпионат Европы, тогда и вернемся к этой теме». Месяца полтора его не дергал. Встретились после турнира, Старый снова — ни да ни нет. Тут уж я не выдержал: «Слушай, изначально Федун был против твоей кандидатуры. Я его уговорил. Ну а тебя сколько можно уговаривать?» Старков подумал-подумал и произнес: «Я согласен».
— Что вы сказали Федуну — раз он изменил мнение об Александре Петровиче?
— Просто: «За результат и все действия Старкова буду отвечать я!» Так и получилось. А то, что после моего ухода разыграли с Аленичевым... Думаю, это было срежиссировано.
— Вот как?
— Возможно, Федун таким образом решил убрать Старкова, чтобы не выплачивать ему неустойку. Ну и с кем-то договорился. Не забывайте, в то время в клубе еще работал Смоленцев (технический директор. — Прим. «СЭ») — хитрован, выполнявший любой каприз шефа.
— Вы уверены, что за выступлением Дмитрия стояли другие люди?
— Мне так кажется. Понимаете, Аленичев-игрок и Аленичев после Совета Федераций — два разных человека. Первый не мог сам все придумать и воплотить, кто-то должен был навести его на эту мысль.
— Если бы можно было исправить пару ошибок в своем спартаковском прошлом — на каких остановились бы?
— Впервые об этом задумываюсь. Рассуждения из области фантастики — а я фантастику ненавижу...
— И все же?
— Ну, про Старкова могу сказать — для того момента это был прекрасный выбор. Но вскоре я бы тренера поменял. Как и многих футболистов. Единственная для меня заноза — надо было договориться с Федуном. Ему — «СЭ», мне — работа.
— Телевидение тоже ему?
— И телевидение, и радио! Всё! Тебе не хватает популярности? Так на, забирай. А тут какой-то Первак на каждому шагу, греется под лучами.
— Не жалко?
— Поначалу для меня пресса была как кость в горле. Ладно, думаю. Ко всему привыкал в жизни — привыкну и к тому, что постоянно на виду. Ну, не публичный был человек! Знаете, как это высасывает энергию, если ты не готов?
— Представляем.
— Но вот что интересно — меня-то со временем тоже засосало! Прежде незнакомое чувство. Я не смог остановиться, сказать себе: Юра, ты умнее. Ему надо — отдай. Умнее-то умнее — а раз не договорился, значит, не умнее. Взял да ушел.
— Что надо было сделать, чтобы договориться?
— Просто прийти к Федуну и выложить карты на стол. Сесть и расставить точки над i.
— Полагаете, он пошел бы на это?
— Я думаю, да! А что не пойти-то? Когда ему первое заявление принес, швырнул на стол, в ответ прозвучало: «Иди к шефу». Не Федун же меня на работу принимал! Я отправился к шефу — и Алекперов произнес: «Наиграется». Все это продолжалось изо дня в день. А я твердолобый. Вот вбил себе в голову: ухожу и все! Мысленно уже ушел! Как договариваться — если для самого себя уже со «Спартаком» расстался?
— Два ваших заявления Федун разрывал. А что говорил Алекперов?
— «Спокойно. Продолжай работать».
— Между двумя заявлениями прошли месяцы?
— Дней десять. Я затвердолобил прям серьезно.
Федун
— Говорите, не Федун вас на работу принимал. А кто?
— Алекперов. В «Спартак» я случайно попал.
— То есть?
— Как-то шеф вызывает: «Мы «Спартак» купили». — «Поздравляю! И что?» — «Ты же футболист, у тебя в Челябинске команда. Давай, надо поднимать клуб...» Поручил разобраться с финансово-хозяйственным вопросами. А через несколько месяцев я стал генеральным директором.
— История, как Федун, вчерашний выпускник Военной академии имени Дзержинского, внезапно превратился в миллионера, обросла легендами. В курсе подробностей?
— В конце 80-х от общества «Знание» он полетел в Когалым — читать лекции для нефтяников. Алекперов послушал, понравилось. Когда создал «Лукойл», взял Федуна на работу. Я сам об этом где-то прочел и подумал: «Ох, ни фига себе! Как можно удачно к печке прислониться».
— Образно.
— Вдумайтесь — всего-навсего лекция! В Когалыме! И такой поворот... Феноменальное везение.
— Вы-то с Леонидом Арнольдовичем уже в Москве познакомились?
— Да. В тот день меня принимали на работу в «Лукойл». Приехали с губернатором в центральный офис на встречу с Алекперовым. Вдруг Вагит Юсуфович спрашивает: «Сколько жителей в вашей Челябинской области?» — «Почти четыре миллиона» — «Ого! Почему же у нас там до сих пор нет своего канала?» Тогда это было модно, все корпорации имели собственное телевидение, тот же «Лукойл» владел РЕН ТВ.
— Мы помним.
— Алекперов поворачивается к губернатору: «Дашь нам канал?» — «Да пожалуйста...» Следом вызывает в кабинет Федуна: «Леонид, познакомься, это Юрий. Мы сейчас его оформим, и он зайдет к тебе, обсудите телевизионные вопросы». Федун в то время еще не был вице-президентом — возглавлял медиагруппу. А потом Шарифов, один из замов Алекперова, посадил меня в свой самолет и повез в Челябинск представлять сотрудникам «Лукойла». Что выглядело забавно.
— Почему?
— Да меня там и так все знали. Проклинали каждый день. Я же до этого открыл в Челябинске сеть заправок, считался прямым конкурентом лукойловцев, продавал больше, чем они. И тут Шарифов объявляет: «Вот Юрий Михайлович Первак. Теперь он ваш генеральный директор». Народ обомлел.
— Надо думать.
— Между прочим, при мне «Лукойл-Челябнефтепродукт» пять лет постоянно был на первом месте по продажам и перевыполнял план. За это Алекперов наградил меня определенным количеством акций компании.
— Сохранились?
— Да, я по-прежнему акционер «Лукойла». Получаю дивиденды.
— Сколько ж у вас акций — процентов пять?
— Ну что вы! Гораздо меньше. Пять — это очень много. Столько или чуть больше было у Федуна.
— С Заремой хоть раз пересекались?
— Даже не знаком.
— Когда узнали о ее существовании?
— Года три назад. Когда вышла в публичное пространство, стала комментировать все подряд. Вот с Мариной, предыдущей женой Федуна, я общался. И дома на Рублевке у них бывал, и на футбол она изредка приходила.
— Яркая женщина?
— Нормальная. Спокойная, интеллигентная. Потом наступил момент, когда я в России почти не появлялся. Сначала дочку-теннисистку на турнирах сопровождал, затем с головой ушел в бизнес, летал в Штаты, Германию, пять лет практически безвылазно отработал в Ираке. Не интересовался ни «Спартаком», ни Федуном, понятия не имел, кто от кого ушел, кто кому детей рожает... Поэтому, впервые услышав о Зареме, долго не мог взять в толк, о ком речь. На меня смотрели как на идиота. А дальше вышло ее интервью Собчак, где помимо прочего рассказала о первой встрече с Федуном: «Июнь 2005-го, Хорватия, он там в теннис играл...» И тут я кое-что вспомнил.
— Что же?
— В январе 2005-го у меня родилась Маша. А в июне Федун говорит: «Полетели в Хорватию, в теннис играть». Отвечаю: «Я уже на лето дом в Испании снял, хочу всех детей, в том числе маленькую дочку, туда отвезти». — «Да ладно, поехали! Там модели, движуха...» — «Нет-нет, спасибо». Вот такой разговор.
— А согласились бы — могли бы при знакомстве присутствовать.
— Ну да. Вообще-то я на YouTube ничего не смотрю. Ни Собчак, ни других. Мне этот формат не близок. Зато жена отслеживает все, ей интересно. От нее об интервью Заремы и узнал.
Bentley
— Уже после смерти Федотова его вдова Любовь Константиновна высказалась на вашу тему в книжке Игоря Рабинера. Читали?
— Нет. Что сказала?
— «Федуну надо было срочно найти замену Перваку, который однажды позвонил шефу в таком состоянии, что лыка не вязал. Тот снял его в три секунды. Первак был очень пьющий человек, на этом и сгорел».
— Да я не против — пусть говорят, пусть пишут!
— Все это неправда?
— Федуну я не звонил. Зачем звонить, если могу зайти в любое время? Да еще и с заявлениями об уходе? Просто не догадался подобрать для него правильные слова. Меня самого уже увлекло телевидение, радио, газеты... Это действительно увлекает — когда узнают! Я не ожидал, честно! Потому и не сказал Леониду заветных слов.
— Вы с ним на «ты»?
— Только на «ты».
— Где-то мы читали — в какой-то момент вы вообще бросили пить.
— Это я курить бросил и очки носить. Уже десять лет к сигаретам не прикасаюсь. А пью редко-редко. Гораздо меньше, чем раньше. Вот скоро пойду на свадьбу — подниму рюмку, куда деваться. Правда, после первой всегда хочется вторую.
— Из-за давления, что ли, снизили ритм?
— Если давление поднимается — сразу чувствую. Мы ж эмоциональные люди, правильно? Но открыл для себя хорошие таблеточки — принял с утра и забыл про давление. Врач посоветовал.
А охранник у меня все время красный, прямо багровый. Я спросил как-то — это почему? Знаю же, он не бухает. Отвечает: «У меня давление 150». Я чуть со стула не упал: «Если у меня до 130 доходит — заснуть не могу...» Раньше выпивал, ни о чем не думая. А сейчас вспоминаешь: завтра вставать в шесть утра, садиться за руль. Ну ее, эту рюмку.
— Хоть раз в жизни охрана вам пригодилась?
— Когда в «Лукойле» работал, у меня была личная охрана. Сейчас все проще. Двое ребят. Один со мной 25 лет, второй 22. Летают из Челябинска, раз в две недели меняют друг друга. Случаев нападения на меня не было. Никто не стрелял.
— Слухов тоже не доходило — что готовится покушение?
— В бизнесе есть главное правило, и я его не нарушаю. Нужно вовремя расплачиваться, никому не быть должным. Никого не обманывать, не «швырять». Поэтому ко мне всегда относились уважительно.
— Так к чему вам охрана?
— Положена! Как-то в «Лукойле» украли Кукуру, первого вице-президента. Шеф распорядился — всем менеджерам высокого уровня пересесть на броники. Я начал ездить на бронированном «Мерседесе», который как капсула, и завел охрану.
— А спартаковцы поражались вашему Bentley Continental GT.
— Разве? Помню только, что Титов на этой машине катался. Я на ней в Голландию на сбор приехал. Егор увидел, присвистнул: «Ого!» Я протянул ключи: «Садись». Он как газанул!
— В Россию Bentley перегоняли?
— Один раз, на зиму. Тоже история. Машина была с немецкими номерами. Заезжал через Латвию, на границе долго мурыжили, разрешение дали то ли на три месяца, то ли на полгода. А я замотался, все сроки вылетели из головы. Когда опомнился, оказалось варианта два. Либо конфискация, либо штраф.
— Большой?
— Две с половиной тысячи рублей. Вот такая вилка, ха-ха!
— Ну и законы.
— Нормально?! Сам в шоке был. Друзья помогли, свели в Петербурге с генералом таможенной службы. Ночью тайными тропами, минуя посты ДПС, доехал до Питера. Захожу к генералу. Тот шепотом произносит: «Сынок, заплати в кассу две с половиной тысячи и свободен». От неожиданности я тоже на шепот перешел: «Спасибо, дяденька». Погрузил машину в контейнер и отправил обратно в Германию. Через пару лет продал.
— С болью в сердце?
— Да ну, о чем жалеть-то? Я вообще несентиментален.
— Сколько стоит подержанный Bentley?
— Я получил около 120 тысяч евро. Покупал за 200.
Кавенаги
— Главный дефект Федуна как хозяина клуба?
— Не с кем было реально посоветоваться. При миллионе советчиков рядом. Кого-то он не слушал, считал себя выше. Вот в чем беда. Парни, вы не представляете, что это за работа — футбольный клуб такого уровня! Гораздо серьезнее и интенсивнее, чем мое руководство частью «Лукойла».
— Почему?
— В «Лукойле» людей больше — а нагрузка на меня была меньше. Распределял по замам. В «Спартаке» тоже были замы — но я чувствовал ответственность перед всей страной. Ты как на ладони! В «Лукойле"-то тебя никто не видит и не слышит. Федун вот этого не понял.
— Теперь уж мы не понимаем — что именно?
— Что «Спартак» — это не просто быть на виду. Еще и работу надо выполнять.
— Самое неожиданное решение Леонида Арнольдовича?
— Покупка Кавенаги и Родригеса. Со мной даже разговора не было. Двух высокооплачиваемых футболистов завели в обход генерального директора! Как вам история?
— Просто замечательная.
— Там Федун со Смоленцевым что-то мутили. Я решил разобраться в платежах, которые проводились через клуб. Вижу — Майами, какие-то странные агентские суммы отправлены в Аргентину...
— Кажется, миллиона три отдали агентам?
— Что-то вроде. Причем через банки Майами. А у меня там была дружественная адвокатская контора, довольно серьезная. Которая могла найти и банк, и что угодно. Через нее пытался понять: что происходит?
— Вы же пришли потом к Федуну, сказали: «Леонид, из 14 миллионов три разлетелись по странным адресам»?
— Нет. Деньги-то не мои. Ну и плюнул на это дело. Хотя пресса задавала вопросы именно мне — и про Кавенаги, и про Родригеса. У меня на примете был для «Спартака» бразилец, игравший на том же молодежном чемпионате мира. Забил шесть мячей, как и Кавенаги.
— Это кто же?
— Дуду. Он полузащитник, но забивал много. Вот его я хотел. Но вместо «Спартака» парень уехал во Францию, а затем перебрался в ЦСКА.
— Ладно — Федун. Но со Смоленцевым у вас разговор был?
— Со Смоленцевым? Ха-ха... Много было разговоров. Он же на меня стучал.
— Леониду Арнольдовичу?
— Да. На регулярной основе бегал к нему в кабинет. Докладывал про каждое мое движение — и не скрывал! Рассказывал под определенным ракурсом, это ясно.
— Метил на ваше место?
— Я вообще понять не мог, что он хочет.
— Пытались с ним по-человечески поговорить?
— Неоднократно. Ничего вразумительного не услышал. Что-то мямлил, мямлил в ответ...
— В давнем интервью вы назвали Смоленцева «птица-говорун».
— Я уж не помню, как называл. Столько лет прошло! Вот Смоленцев навязанный мне человек был. Со мной один раз даже летал на Видича смотреть, сидел там. Бухтел.
— Что вас смущало в Кавенаги кроме цены?
— В «Ривере» на него была заточена вся игра. Значит, и в «Спартаке» ее надо выстраивать под Кавенаги. Но Старков этого делать не собирался. Аргентинец долго не вписывался, на скамейке сидел. А он же дорогущий. И Федун нет-нет, да толкнет меня: «А почему Кавенаги не поставили? Скажи — пусть ставят!» Я звонил Старкову: «Слушай, шеф просит выпустить». Ну, выпускал...
— Кавенаги сами ребята невзлюбили. Из-за астрономической зарплаты.
— Эти понятно. Тоже фактор! В команде не должно быть перекоса. Все же знают, что Видич получает 700 тысяч евро, а Кавенаги — под трешку!
— Объективная цена аргентинца в тот момент?
— Может, миллионов пять за трансфер. А зарплата... От силы лимон!
— Не больше?
— Да о чем вы говорите? Тот же Видич у нас звездой не считался. Звездой он стал в Манчестере, сделал его таким Фергюсон. Отшлифовал, отполировал. Видич ведь там поначалу и на лавочке посидел. Потом попер! Но это же совсем другой человек. Не Кавенаги.
— В чем?
— Характер! Сразу язык выучил. Чувствовалось какое-то стремление. А этому все было по фигу. На скамейке — ну, значит, на скамейке. Когда меня Федун толкал: «Скажи, чтобы ставили Кавенаги» — мне хотелось ответить: «Да пусть сидит! Ты же купил, а не Старков!»
Видич
— За Видичем вы лично летали в Белград раз семь.
— Это 2004-й, в Португалии проходил чемпионат Европы. Мотался туда — и заскакивал в Белград. Поэтому визитов семь было. «Црвена» попросила миллион долларов наличными, в чемодане. Отдавали в Австрии. Приехал президент клуба, легендарный Драган Джаич, с окружением.
— Воображение дорисовывает — чемодан в ресторане тихонечко пододвинули ему ногой.
— Да нет, что вы. В банке! Расписки от них получили!
— Ну и во сколько обошелся Видич?
— Изначально цена была семь миллионов евро. Разбили на три части. Но через год «Црвена» прислала официальное письмо с предложением выплатить все сразу, пообещав сбавить цену. Мы с Федуном за счеты взялись. Получилось выгоднее вот так, как предлагали сербы. В итоге обошелся Видич в пятерку. Из которых один миллион наликом.
— За защитника такого класса пять миллионов сейчас — копейки.
— Да и тогда были копейки!
— Видич же мучился чем-то межпозвоночным?
— Вот это напрягало. Причем не только нас с Джаичем, но еще кое-кого.
— Это кого же?
— Людей из «Интера» и «Ромы». За Видичем очередь стояла. Но выясняли диагноз — и притормаживали. Сам парень мечтал уехать в Италию. Но когда уже в «Спартаке» сказали ему про «Манчестер Юнайтед», чуть с ума не сошел от радости. Болел всю жизнь за «МЮ»! Сразу: «Да, да, да!»
— Кто еще хотел Видича?
— В Москву за ним приезжала «Фиорентина». Это был последний матч сезона, я в «Спартаке» уже не работал. Сидел обедал в «Арарате» с французом, агентом из IMG. Спрашивает: «Есть кого купить? Продать?» «Да некого», — отвечаю. Он усмехается: «Значит, так просто здесь «Фиорентина» крутится?» До меня тут же дошло: за Видичем приехали!
— Сказали?
— Сказал. Француз улыбнулся: «Ага, за Видичем. Я уже выяснил».
— Договор с «Манчестером» уже существовал?
— Только намерения. Я достаю телефон, набираю Фергюсону. Это суббота, он с командой ехал на поезде играть с «Болтоном». Говорю: «Вы хотели Видича? Смотрите, может сорваться».
— Что Фергюсон?
— «Да-да, у меня четыре кассеты с Видичем. Я его изучил. В понедельник ждите факс». В контракте со «Спартаком» было прописано десять миллионов отступных. Прописывал я, а Федун согласился. Вот и вся история.
— Можно было больше прописать?
— Вполне. Но прописали десять.
— Джаич был уверен, что впарил вам полуинвалида?
— Я не почувствовал. Хотя прощупывал. Джаич сносно говорит по-русски. Переводчик не нужен. Зови, говорю, самого Видича. Приходит — красные шорты, красная кепка, расслабленный... Я Джаичу потом сказал: парень-то рисковый.
— Что ответил?
— «Да нет, нормальный». — «Не жалко расставаться?» — «Жалко! Но «Црвена» такой клуб, вообще без денег сидим. Мы кого угодно продадим...» Они играли в три защитника. Видич выходил в центре. В тех матчах, что я посмотрел, просто все выгребал. У меня как аргумент были припасены еще снимки больной спины Видича. Это если бы Джаич финтить начал.
— До финтов не дошло?
— Не дошло. Он сам предложил схему с ускоренными выплатами — и снижением цены. Я говорю: «На бумагу фиксируем три транша. Через год ждем от вас официальное письмо. Ответим согласием, обещаю».
— Те самые снимки раздобыли через агента?
— Нет. В кабинете Джаича договорился с Видичем, что вечером подскочит ко мне в гостиницу. Там и рассказал про нашего чудо-доктора Лю, который иголками лечит спину. Объяснил, что тот хочет на снимки взглянуть.
— Видич насторожился?
— Наоборот, обрадовался: «О, супер! А то я столько лет мучаюсь...» На следующий день снимки были у меня. Отвез в Москву, показал Лю — и услышал: «Все будет нормально. Засушу». Дословно!
— Понимаете тех, кто отзывается о Лю как о шарлатане?
— Нет. Он классный специалист, один из лучших в Москве. Но! Не надо к нему обращаться по поводу головной боли или проблем с коленкой. Это не его профиль. Только спина! Вот за нее я отвечаю. Лю ведь и мне помог справиться с межпозвоночной грыжей, и сотне моих знакомых. Ни одного не подвел!
— Даже Шарапову лечил.
— И ее, и Чакветадзе, и Ксюху, дочку мою... Многие теннисистки через его иголки прошли. А Видич? Лю быстро поставил его на ноги — и какая у парня карьера! Сколько лет на высочайшем уровне отыграл! Да где — в «МЮ», у которого как «здрасьте» по 50 матчей за сезон.
Агенты
— Как сорвался трансфер хорватского защитника Шимунича из «Герты»?
— Я часто бывал в Берлине, хорошо знал его немецких агентов. Через них удалось сбить цену на игрока почти в два раза — с десяти миллионов евро до пяти с половиной. Уже готовились оформлять документы. Вдруг в «Герту» из «Спартака» позвонил человек от имени Федуна. Сказал, что теперь сам будет заниматься трансфером, поскольку у Первака на это времени нет.
— Немцы удивились?
— Не то слово! Они к таким фокусам не привыкли. Ответили: «Хорошо. Цена прежняя — десять миллионов».
— Кто же звонил в «Герту»?
— Скорее всего, Смоленцев. Больше некому.
— Зачем действовать в обход вас?
— Откуда ж я знаю? Может, думали, что хочу заработать на трансфере Шимунича? Но я на футболе не зарабатывал. Денег и так хватало. Зачем пачкаться?
— Чувствовали, что вас подозревают в «распиле»?
— Нет. Просто знал, что Смоленцев следит за каждым моим шагом и обо всем докладывает Федуну. Шевченко, пресс-атташе, такой же. Тук-тук-тук.
— Тоже стучал?
— Да. Федун почему-то любил окружать себя подобными персонажами, получать информацию из разных источников в клубе. Вот такие «тайны мадридского двора».
— С Шимуничем-то тема закрылась сразу?
— Конечно. А защитник качественный, нам бы точно помог. Да что Шимунич — мы и Это'O могли купить!
— Шутите?
— Я серьезно! В 2004-м он забил нам в Москве за «Мальорку». Прямо на стадионе испанские агенты Это'O передали через Шикунова: «Десять миллионов евро — и парень ваш».
— Что ответили?
— Сразу поднялся в ложу к Федуну, объяснил расклад. Тот отмахнулся: «Десятка за камерунца?! Дорого. Да он и не стоит этих денег, тебя разводят». Спустя пару месяцев Это'O купила «Барселона».
— Вы говорили, что летом 2005-го едва не привезли в «Спартак» Аршавина. Сколько могли за него заплатить?
— Если за Быстрова отдали «Зениту» четыре миллиона евро, то Аршавин обошелся бы в десять.
— Вы с ним разговаривали?
— Нет. Все общение шло через его агента Павла Андреева. Когда провернули сделку по Быстрову, Андреев сказал, что Аршавин тоже готов к переговорам. Но потом наступил июль, я из «Спартака» ушел. Как дальше развивалась ситуация — не интересовался.
— Кто-то из клуба рассказывал: «На примере покупки Ковача мы убедились, как жестко Первак умеет говорить с агентами».
— Это история про другого чеха, Йиранека. Его жена, модель, не хотела ехать в Россию. Уперлась и все.
— Писали, что не просто модель — порнозвезда.
— Да? Я не в курсе, чем она еще занималась. Мне ее представили как модель. Агент Йиранека — Виктор Коларж, мой старый знакомый. У меня ж в 90-е в Чехии бизнес был
— Какой?
— Строительный. И вот сидим прикидываем, как игрока переубедить. Коларж задумчиво произносит: «Вообще-то у них в семье жена все решает...» — «О! Тащи ее сюда». — «Что ты ей предложишь?» — «Пообещаю устроить в Москве в модельное агентство».
— Это было реально?
— Почему нет? В Москве любой вопрос решить можно. Жена приехала, выслушала меня и через пять минут воскликнула: «Мы согласны!» — «Теперь надо мужа позвать». — «Зачем? Я ему дома все объясню».
— Йиранек — подкаблучник?
— Как и многие футболисты. А жене его в Москве настолько понравилось, что о работе в агентстве уже не заикалась.
— Так случались у вас с агентами жесткие разговоры?
— Вроде нет. Я со всеми находил общий язык. И с чехами, и с нашими. Вот, например, Бояринцев. Здорово проявил себя в «Рубине», контракт закончился. Дениса очень хотел «Локомотив», да он и сам туда рвался.
— Как же удалось перехватить?
— Дали два миллиона рублей.
— Игроку?
— Нет, его агенту.
— Чтобы тот убедил Бояринцева перейти в «Спартак»?
— Наоборот! Сначала убедил, а потом мы уже заплатили.
Павлюченко
— Про вас ходило миллион слухов, которые лучше проверить у вас же, чем пересказывать и переслушивать. Вот, например, открываем книжку Рабинера «Спартаковские исповеди», монолог Павлюченко. Читаем: «У меня не выполнялось одно условие контракта, клуб должен был денег. Приехал на «Алмаз», начал Перваку об этом говорить, причем не ходил вокруг да около — не хотелось перед ним пресмыкаться. На что тот вдруг ответил: «Ты кто такой вообще? Что, хочешь со мной драться?!» Я ушам не поверил. А Первак не успокоился! Назвал место и время: «Завтра приходи, будем биться».
— Даже близко такого не было. Во-первых, ну как я могу предложить футболисту подраться? Для чего? Что за бред? Во-вторых, «Лукойл» — не шарашкина контора, а солидная компания. Где контракты выполняются от и до. По крайней мере при мне в «Спартаке» игроки всегда вовремя получали зарплату и премиальные.
— Еще Павлюченко говорил: «Когда Первак работал в Челябинске, вставал за воротами своей команды и бросал камни во вратаря, если он пропускал гол. Я слышал это от ребят, которые лично все видели».
— Не смешите. В Челябинске, миллионном городе, где меня каждая собака знает, я стою и бросаю камни во вратаря? Идиотизм! Да я вообще не приближался к воротам во время матча. Ни-ког-да. Футбол только с трибуны смотрел. Я же не Гриша Иванов...
— Андрей Мананников: «В Челябинске Первак любил зайти в раздевалку и ударить кого-нибудь в грудь. Считал, что этим действием поднимает дух команды, настраивает на игру. А в другой раз там пистолетом махал: «Всех положу!»
— В раздевалку я заходил. Мог легонько толкнуть игрока, по плечу хлопнуть, не более! Если предлагаю за победу по две-три тысячи долларов каждому, зачем мне еще кого-то бить? Или размахивать пистолетом, которого у меня сроду не было? Абсурд!
— 90-е — время для бизнеса неспокойное. Многие покупали оружие. Как минимум травмат.
— Не мой случай. Когда в «Лукойле» работал, мне полагалась охрана. Этого достаточно.
— Алан Кусов: «Сгорели в Нальчике и Махачкале. Первак залетает в раздевалку: «Еще один такой матч — каждого у двери буду ждать с битой!» После этого мы пять туров не проигрывали».
— Не помню такого. Кстати, ни в Нальчике, ни в Махачкале я на играх не присутствовал.
— Почему?
— Владелец махачкалинского «Динамо» должен был мне денег. Я знал, что не отдаст, и не хотел выслушивать его нытье.
— Вы про Османа Кадиева?
— Да.
— Так и не вернул?
— Давайте считать, что этого вопроса я не слышал.
— А в Нальчик почему не попали?
— Там с аэропортом возникла какая-то проблема. Кажется, ремонтировали посадочную полосу. Команде пришлось добираться через Минеральные Воды. Вот я и не полетел. Побывал в Нальчике позже, на охоте. Зазвали приятели из местного ФСБ. Хорошие ребята! В этой республике четкое разделение: кабардинцы — начальники, балкарцы — замы. Я дружил с замами.
— Ну и закончим парад цитат тем, с кого начали. Павлюченко: «Первак — непорядочный, злой и просто плохой человек. Таких в наши дни называют «понторезами».
— Желаю Роману здоровья и счастья. Пусть у него все будет хорошо.
— Когда слышите про себя все это, вам обидно? Или смешно?
— Мне по барабану. Просто не понимаю, зачем сочинять небылицы. А про Павлюченко могу добавить, что благодаря ему мой сын до сих пор болеет за «Тоттенхэм». Юрке было десять лет, когда я в «Спартак» пришел. Павлюченко был самым любимым его игроком, все время вокруг Ромы бегал. Ну а после его отъезда переключился на английский клуб, периодически летал на игры в Лондон.
Гриша
— Вы упомянули президента «Урала» Иванова. С которым у вас был конфликт. Тот же Мананников уверял, что однажды Григорий Викторович пригрозил: «Первак, приедешь к нам — грохнем!»
— Никогда Гриша такого не говорил. Было другое. Еду на своей машине из Челябинска на игру с «Уралом». Сзади «Гелендваген» с охраной. На въезде в город пост ДПС. Тормозят. Внезапно слышу: «Григорий Викторович велел вас на матч не пускать».
— Сильно.
— Смотрю на этого сержантика: «Ты серьезно?» А знакомых в Екатеринбурге полно. Сразу набираю его начальнику, командиру полка: «Что у вас происходит?» Тот не в курсе.
— Пропустили?
— Через минуту! Еще и извинились.
— Как же отреагировал Григорий Викторович, обнаружив вас на стадионе?
— А мы не виделись. Я в ложе сидел, он, как обычно, у кромки поля. Да Гриша нормальный мужик. Эмоциональный, но отходчивый. Мы давным-давно помирились, при встрече обнимаемся.
— Конфликт-то из-за чего приключился?
— Так конкуренция! Уральское дерби!
— На юге Краснодар с Ростовом соперничают, а в ваших краях Челябинск и Екатеринбург?
— Да. Что в хоккее, что в футболе. У нас с «Уралом» даже во второй лиге всегда зарубы были. А с «Содовиком» вообще война. Один раз в Стерлитамаке стоял с маленьким сыном — так в меня стеклянную бутылку кинули! Полную!
— В ВИП-ложе?
— Ха! Какая ложа? Челябинских туда не пускали. Мы на обычной трибуне сидели, со своими болельщиками. Повели 1:0, кто-то из местных увидел меня и швырнул бутыль. До сих пор не могу понять, как заметил ее боковым зрением, выставил руку и поймал.
— В 2004-м вы «Содовику» жестоко отомстили. Он лидировал почти весь сезон, но осенью лишился полсотни очков из-за грузина Джеладзе, у которого нашли поддельный российский паспорт. Легионеры не имеют права играть во втором дивизионе. Вместо клуба из Стерлитамака наверх поднялся ваш «Лукойл».
— Когда «Содовик» начал откровенно прибивать нас с помощью судей, я по своим каналам выяснил, что российский паспорт защитника Джеладзе — «липа». Попросил организовать проверку. Подтвердилось! К нам-то какие претензии?
Борман
— Тот «Содовик» тренировал Валерий Овчинников по прозвищу Борман. На следующий год возглавивший «Лукойл».
— Моя идея. К сожалению, эффекта не принесло. Уже через несколько месяцев с Борманом расстались.
— Годы спустя он назвал ошибкой свой уход из «Содовика»: «Я подвел людей в одном месте и не нашел счастья в другом». Еще добавил: «В этом мастерство Первака — убалтыватъ футбольных лохов так, что готовы все бросить. Причем обиды на него у меня нет. Случившееся стало уроком. Развели тебя, дурака, и правильно сделали».
— Вот как? Борман считает себя лохом? Поразительно!
— Валерий Викторович — колоритнейший персонаж. Что запомнилось?
— На сбор в Сочи он приехал на своем «Студебеккере»...
— ???
— Ну, на белом «Хаммере». Из него и смотрел тренировки, которые проходили в аэропорту.
— Это в каком же смысле?
— В прямом. Не знаю, как сейчас, а раньше на территории сочинского аэропорта было футбольное поле.
— Натуральное?
— Да. Неплохого качества. Кажется, Найденов, близкий друг Бормана, ему эту поляну показал.
— Самое интересное, что услышали от Овчинникова?
— Ой, у него все разговоры на одну тему — судьи, бабки, договорняки... Я охренел.
— Просил работу с судьями профинансировать?
— Ага. «Дай денег, и все вопросы решу». Ответил: «Валера, тогда зачем ты нужен? Деньги и у меня есть. Может, я тренером буду?»
— Приглашая Бормана, разве не знали о милых тонкостях его работы?
— Откуда? В футболе я был еще новичком. Информация о Бормане стала поступать лишь после того, как назначил его главным.
— Схватились за голову?
— Да нет, решил поближе к человеку присмотреться. Подумал — может, и с ним выйдем в первый дивизион. Но не было ни игры, ни результата.
— Вы прошли вторую лигу, первую. Грязи много?
— Достаточно. Никогда не забуду, как проиграли во Владивостоке — судья нас на куски порвал! А в конце сезона «Луч» с тренером Павловым приезжает в Челябинск. С деньгами. Умоляют отдать игру за сто тысяч долларов. Нам-то уже ничего не надо, а эти в РПЛ рвутся.
— Отказали?
— С Павловым перед матчем диалог такой. «Помнишь, что ты с нами в первом круге сделал?» Тот смутился: «Ну, это футбол...» — «Вот сегодня и посмотрим настоящий футбол». Захожу в раздевалку. А ребята у меня в команде получали немного. Трешку — максимум.
— Три тысячи долларов в месяц?
— Да. Объявляю: «Пацаны, если сегодня выигрываете — каждому по трешке. Хочу, чтобы «Луча» вообще на поле не было!»
— Выиграли?
— 2:0. Следом «Кубань» приезжает, тоже предлагает сто тысяч. Но мы и ее 2:0 хлопнули.
— Уже в Нижнем Новгороде мелькнул у вас Кебе. Намучились?
— Для первого дивизиона футболист классный. В Белгороде нас от поражения спас. Метров с сорока плюнул в «девятку» — 1:1. Но со временем чудить начал. Отпросится домой на три дня — возвращается через две недели. Еще и без бутс! Прямо к выездной игре.
— В кедах вышел?
— Да нашли ему какие-то бутсишки. Потом подругу на базу привез, закрылся и всё...
— Что «всё»?
- Не достучаться, не дозвониться. Всех перепугал. Пришлось милицию вызывать, с ее помощью вскрывать дверь.
Губернатор
— Почему вы увезли команду из Челябинска?
— Все упиралось в губернатора Сумина. Предложил ему восстановить стадион «Центральный»: «Я даю 100 миллионов рублей, и вы 100. Единственное условие — я контролирую строительство».
— Согласился?
— Да. По моим прикидкам, 200 миллионов должно было хватить. Но объект государственный, пришел заказчик, и смета тут же увеличилась в два раза. Ладно, приступили к работе, я из Голландии поле привез.
— Дорогое?
— Миллион долларов.
— Сколько?!
— Что вас удивляет? Искусственное поле пятого поколения, с прошивкой. Плюс подогрев и хорошая система дренажа, за установку которого отвечала немецкая фирма. Бывало, играем в проливной дождь — а газон все равно идеальный. Ни одной лужицы!
— Здорово.
— Года через три расходы на поле мне из бюджета компенсировали.
— Судьба поля?
— Наверное, уже поменяли. Столько лет прошло! Я-то с тех пор, как увез команду, ни разу на «Центральном» не был. Хотя, приезжая в Челябинск, всегда останавливаюсь в одном и том же отеле, в одном и том же номере на 13-м этаже. Окна на стадион выходят, по вечерам вижу — свет горит, кто-то играет. Но сам туда не заглядывал.
— Не тянет?
— Абсолютно. Да у меня в Челябинске на второй день начинается депрессия!
— Солнца не хватает?
— В том числе. Трудно объяснить. Вроде все родное, приятно пообщаться с людьми, с которыми много лет проработал. Но это в первый день. А на второй сталкиваешься с нашей действительностью, и настроение сразу меняется.
— Так как вы увозили команду?
— Когда предложил губернатору совместно ее финансировать, он отказался. К футболу Сумин был равнодушен. Впрочем, как и к другим видам спорта. Ходил только на хоккей — и то потому, что за «Трактор» его внук играл.
— Данила Алистратов, вратарь.
— Да. А я начал искать варианты. Встретился с Шанцевым, который стал губернатором Нижегородской области. В тот момент там даже не было футбольной команды второй лиги. А тут — первая. Шанцеву идея понравилась, под его гарантии я и перевез команду, которая уже называлась «Спартак».
— Почему через год все рухнуло?
— Сначала с Шанцевым отношения были прекрасные. В Нижнем жили в одном поселке, часто встречались. Назначил меня советником по экономике. Я спокойно заходил к нему в кремль. Был еще масштабный проект с Китаем, где у меня хорошие связи.
— Что за проект?
— Китайцы искали место под хаб недалеко от Москвы. Я предложил Нижний, они с радостью за эту идею ухватились. За свой счет готовы были сделать в аэропорту большие склады, с таможенным терминалом. Мы уже всё согласовали, оставалось прилететь в Пекин и подписать документы. В последний момент выяснилось — меня в списках нет.
— Как это?
— Захожу к Шанцеву. Он суетится, опускает глаза: «Я не знаю, кто списки составлял...» Тут я понял, что перспектив нет — ни у хаба, ни у клуба.
— В Китай улетели без вас?
— Да. Хаб так и остался проектом на бумаге. А деньги на команду Шанцев все же выделил. Но очень поздно — 10 октября, когда заканчивался сезон.
— Почему губернатор так себя повел?
— Он хоккей обожает, ему и уделял внимание. Вдобавок только-только вступил в должность, сразу не разобрался с финансовыми потоками. Откуда брать деньги, кого сделать спонсором. Я постоянно слышал: «Завтра, завтра...» В итоге почти весь сезон финансировал команду в одиночку.
— Отсюда и долги?
— Их бы не было, если бы деньги от губернатора поступили в срок. Я же понадеялся на него и свои сбережения запустил в другие проекты. Что-то выдергивал на зарплату игрокам и тренерам, но делать это вовремя удавалось не всегда.
Деньги
— Кончилось тем, что вы бесплатно отдали команду Игорю Егорову, известному в прошлом арбитру, и «Спартак» превратился в «Нижний Новгород».
— Совершенно верно.
— Как технически это было обставлено?
— Извините, ребята, от подробностей воздержусь.
— Вы довольно долго содержали команду на свои деньги. Сколько потеряли на футболе?
— Давайте считать. Во второй лиге три сезона по двушке. В первой — два по трешке. Значит, 12 миллионов долларов.
— Не жалко?
— Абсолютно! Ну, было и было. К деньгам всегда относился спокойно.
— Когда вы заработали первый миллион долларов?
— В 1993-м. Приезжали на магнитогорский комбинат с сумками, набитыми наликом, покупали металл. Загружали в вагоны, отправляли в Китай. Оттуда привозили сахар и продавали. Потом случайно стали заправками заниматься. Мне их в качестве долга отдали.
— Много?
— Две. Просто пришли ребята: «Вот документы, вот заправки. Забирай». Начал потихоньку вникать в это дело, за зиму еще десять АЗС построили, а пятнадцать выкупили у знакомого бизнесмена. Ну и пошло-поехало. А дальше в моей жизни появился «Лукойл».
— Вы обмолвились, что первый кооператив открыли в 1989 году.
— История такая. Окончив в Челябинске экономический техникум, остался там работать, дослужился до заместителя директора. В 1989-м пришла разнарядка — выделить нам четыре компьютера. Поехал в Ровно.
— Там что?
— Огромные склады Госснаба СССР, куда из ГДР поступали компьютеры «Роботрон». Нашел человека и договорился, что нам их отгрузят на два класса. Бесплатно!
— Научите — как договариваться, чтобы вместо четырех компьютеров дали в десять раз больше?
— По разнарядке! Такое было возможно только в последние годы существования СССР. Вернулся, открыл при техникуме кооператив и учил людей в этих классах пользоваться компьютерами.
— Так и раскрутились?
— Ну, немножко заработал.
— Что почувствовали, когда стали миллионером?
— Ничего особенного. Говорю же — к деньгам отношусь ровно. Стало их больше — значит, надо куда-то вкладывать, развиваться...
— Сегодня что за бизнес у вас?
- Строительство, а также хранение и продажа нефтепродуктов. От оперативки я отошел, сейчас в компании председатель совета директоров. Но все равно постоянно куда-то мотаюсь. Вот завтра в семь утра еду в Тулу. Переводим туда из Дмитрова наш завод по производству химических реагентов и топливных присадок.
Бостон
— Марцел Личка недавно сказал, что ему на месяц московской жизни хватает 500 евро. Денис Глушаков прочитал и удивился — ему нужен то ли миллион рублей в месяц, то ли полтора для нормального существования. А вам?
— Как говорит один мой приятель, зарабатывать надо столько, чтобы не казалось, что жить дорого. Я вот зарабатываю больше, чем трачу, сто процентов. Думаю, тысяч пятьсот в месяц уходит. В основном на содержание дома. Газон, теннисный корт...
— Свой корт?
— Да. Я еще играю! Вот это я себе оставил. Горные лыжи забросил — зато встал на обычные. Да и то не сам бросил, дети уговорили! Бубнили: «Хватит гонять по черным трассам...» Ну и дожали. Перейду, думаю, на беговые.
Приехал в Одинцово. Там парк имени Лазутиной. Инструктор — спартаковский болельщик. Узнал меня, обрадовался: «Давно на лыжах не ходили?» «Ой, — отвечаю. — Давно! «Тогда вам не надо на большой круг, там шесть километров. Давайте на маленький, где четыре...»
— Ну и как?
— Я все перепутал. Забурился на шесть километров. Падал, падал, падал... На зубах добежал. Этот чудак на меня смотрит: «Все-таки шесть?» — «Да...» — «Больше не придете?» — «Еще как приду!» Прекрасно провел время.
— Детям, которых у вас пятеро, материально помогаете?
— Они уже выросли, сами зарабатывают. Ну, дочь учится в университете Бостона...
— Младшая?
— Да. Эти траты считаю, отдельная статья расходов. Учиться в Бостоне дороговато.
— Руслан Нигматуллин называл нам цифры на обучение сына в Нью-Йорке. 45 тысяч долларов в год.
— В Бостоне дороже! Мы с дочкой ездили по Америке, выбирали университет. Были в Йеле, Гарварде. Маша родилась в Берлине, училась не в России — за границей. Языки знает отлично.
Ходим по Гарварду, говорит: «Все, пап, здесь буду учиться». «Хорошо», — отвечаю. Как раз приемная комиссия работала. Маша — девчонка непосредственная. Видит — парень следующий на очереди. Подвалила к нему: «Можно, я зайду? Буквально пару вопросов...» — «Ну давай».
— Разговор сложился?
— Знает все эти американские наивные вещи. Что они любят. Говорит: «Я с 11 лет мечтаю о Гарварде. Прямо не могу, как хочется! Вот пришла...» Ее записали!
— Что ж не там учится?
— Хотела стать юристом — а в Гарварде это только второе образование. Отправилась в Бостонский университет.
— Сколько учиться?
— Вообще-то четыре года. Но Маша идет по укороченному пути. Два года позади, остался один. Скоро прилетит в Москву. Все лето будет удаленно заниматься с преподавателями. За это тоже заплачено. Как за каждый шаг в Америке.
— Бостон — прелюдия к Гарварду?
— Если не передумает. Давить и восклицать «ты же обещала» не стану. С моими детьми это не проходит. Может, с другими получается. Но мои...
— Ершистые?
— Самостоятельные! Недавно Маша пробежала полумарафон. 21 километр. Следующая цель — Бостонский марафон.
— Паспорт у нее немецкий?
— Да.
— Как получилось, что она к России не имела отношения? Вся жизнь прошла за границей?
— Прямо все говорить? Вы напечатаете?
— Почему нет?
— Да пожалуйста. Я все-таки в первом чтении педагог. Немножко понимаю в этих делах. Когда Фурсенко стал у нас руководить образованием, я собрал детей в кучу и увез в Берлин. Была возможность. А у кого-то возможности не было — что-то искали здесь. Хорошие школы оставались, но... Может, я многого хотел? Не знаю!
— Что вас не устраивало-то?
— Видел, что наше образование толкают к полной американизации. К англосаксам. Ну и решил: так лучше его получить у самих англосаксов. Чем в нашей трактовке. С нашими-то «тракторами».
Ксения
— Другая ваша дочь, Ксения, в юниорах считалась выдающейся теннисисткой...
— Мне казалось, она в удовольствие играла. Потом травма, закончила. Как-то заявляет: «Пап, это ж ты хотел, чтобы я теннисом занималась! У меня желания не было».
— Надо же.
— Вот такой домашний разговор. Начал вспоминать — может, действительно заставлял ее? Как все получилось-то? Я сам играл в теннис — хотя в Челябинске была пара кортов, не больше. Жена Юрку родила, а Ксюху некуда было девать. У друзей тоже маленькие дети. Говорю: давайте придумаем для них занятие.
— Теннис?
— Ага. Набрали группу. Вскоре спрашиваю директора школы: хоть кто-то через сетку нормально перекидывает? Отвечает: «Только твоя, остальные бегают друг за другом, орут...» — «Может, ее профессионально тренировать?» — «Давай!» Ну и пошло. Стали индивидуально заниматься. Потом притащил в Челябинск детский турнир. Выиграла! А сегодня говорит — «неохота было».
— Сколько лет вы с ней ездили по турнирам?
— Года четыре. Как раз после «Спартака». В 14 Ксюха выиграла...
— Юниорский Australian Open?
— Нет, Australian Open был позже, в 17. А тогда во Франции — Les Petits As. Престижнейший турнир, его еще называют неофициальным чемпионатом мира для 14-летних. Из наших выигрывали Курникова, Красноруцкая, Сафина и моя Ксюха.
Там портреты всех победивших висят. Ксения рядом с Хингис. Та два раза становилась чемпионкой. После финала мне позвонил Джемал Чакветадзе, отец Ани: «Ты на обложке крутого журнала! Везде вас с Ксюшей показывают!»
— Кроме здоровья, чего не хватило дочери, чтобы высоко забраться во взрослом теннисе?
— Мне неудобно за нее отвечать. Она уже взрослый человек, 32 года. Живет в Питере, своя семья, муж-айтишник.
— Сама-то чем занимается?
— Пока ничем. Наверное, готовится меня сделать дедом.
— В ее теннисное восхождение вложили миллионы долларов?
— Ой, не хочу об этом говорить. Может, и миллионы. Я столько времени уделял работе, что на теннисные траты не обращал внимания. Все само собой происходило.
— Мы к чему? Даже из невероятно способной девочки без папы-миллионера чемпионку не вырастить.
— Очень талантливых ребят все равно замечают. Попадают в какой-то объектив.
— В академии Боллетьери побывали?
— Каждый год ездили туда. В январе Australian Open, а в ноябре отправлялись к Боллетьери. Там были детские турниры. Оттуда переезжали в Майами, где Ксюха играла Orange Ball.
— Кто-то из теннисных отцов рассказывал — девушку на таких турнирах частенько подстерегают опасности. Какие-то охламоны могут за ней волочиться.
— Так у нас тренер все время ездил!
— Ограждал?
— Совсем-то оградить невозможно, наверное. Здесь и от нее многое зависит. Думаю, к Ксюхе сложно подкатить.
— Строгая девушка?
— О! Еще какая!
— Вы теннисную кухню четыре года наблюдали вблизи. Что удивило?
— Я слышал, что бывают договорняки. Ни одного не видел! В футболе грязи намного больше. Конечно, есть в теннисе ставки, но это не особенно касается тех, кто в «полтиннике». Думаю, относится к тем, кто играет в первой десятке. Там могут кого-то подтянуть.
— Среди теннисных отцов случаются буйные. Вроде папы Шараповой.
— Да и я таким был. Потом взглянул будто со стороны: Юра, ты что? Это же неприлично! Ну и тормознул себя. Остепенился.
— С отцом Шараповой встречались?
— Да. Ксения с ней дважды играла. Кажется, Roland Garros и US Open. Оба раза уступила. А папа Шараповой был очень спокоен. Я ничего не заметил. Это в юности, говорят, он бегал, орал...
— С кем-то из теннисных родителей сдружились?
— Только с Джамалом Чакветадзе. Да и то, давно его не слышал, не видел. Сегодня надо будет Джаме позвонить. Не знаю, в России ли он. Дочка-то вроде здесь.
Операция
— Мы прочитали, Ксения за карьеру заработала около миллиона долларов.
— Побольше, наверное. Хотя есть официальная информация, WTA все фиксирует. Никуда не денешься. Пусть будет миллион.
— Правильно понимаем — из этой суммы больше половины уходило на команду? Тренер, физиотерапевт, массажист, их перелеты, проживание...
— До 18 лет я платил за все. Потом она стала. Сейчас уж запутаешься, кто за что! Расходы, конечно, приличные. Особенно у тех, кто попадает в «полтинник». Везде ты в основной сетке. Обязательно нужен массажист и физиотерапевт. Плюс личный тренер.
— Светлана Кузнецова недавно говорила, что команда сопровождения топовой теннисистки обойдется в 20 тысяч евро в месяц.
— Ребята, вы не путайте! Светка — другой уровень! Она же второй ракеткой мира была. Выигрывала US Open и Roland Garros. А Ксюха — 37-я.
— Ее команда стоила дешевле?
— По сравнению с Кузнецовой? Наверняка. Когда в десятку попадаешь — сразу другие расценки. Даже на тренера.
— Сколько стоит час классного тренера по теннису?
— Час — не знаю. В месяц — четыре тысячи долларов. Минимум.
— Почему бы Ксении сейчас не поработать тренером? Деньги-то хорошие.
— Это не ко мне!
— Но вы же чувствуете — она этого хочет?
— Думаю, нет. Это к вопросу о том, что я хотел из нее сделать теннисистку, а она хотела чего-то другого.
— Сколько операций Ксения перенесла?
— Серьезная была одна. К сожалению, в Москве. До этого паховые грыжи два раза подтягивали в Мюнхене. Вот там все прошло отлично.
— Что ж вы на Москву решились?
— Уф... Кстати, Кузнецова и посоветовала!
— ЦИТО?
— Нет. Какая-то то ли «европейская», то ли «американская» клиника. Их развелось... Хирург Павлов. Ну и напортачили.
— Инфекцию занесли?
— Нет. Просто некачественно сделали. Я очень расстроился. У меня в Германии потрясающий доктор. Маме моей менял коленку, ставил металл. Он уже пожилой, не оперировал — так я договорился: «Помоги дочке!» Согласился. Внезапно Ксюха сообщает: «Нет, буду оперироваться в Москве, здесь Светка шикарного врача порекомендовала. Его и в Англию возят, и еще куда-то напоказ...» Ну и показал.
— Как получила травму?
— Играла в Катаре. Хорошо начала, обыграла Павлюченкову. Вдруг заболела нога. Но собралась в Америку. Я убеждал: «Да плюнь ты, надо вылечиться». — «Нет, нужно играть, набирать очки!» Улетела. Играла там с чешкой, смотрю — по корту еле ползает... А дальше случилась московская клиника.
— После нее пробовала играть?
— Пробовала. Чувствует — нога не пускает. Так и закончила.
— Для нее это было облегчение? Или море слез?
— Не знаю! В голову к ней никогда не лез!
— Почему?
— Я этим, может, отличаюсь от других отцов — своим детям не лезу в голову. Пусть сами взрослеют, думают и решают. Попросят — помогу.
— В 72 года убеждаетесь — правы в этом отношении?
— Наверное... Да!
Гнездо
— Сколько раз в неделю сейчас созваниваетесь?
— Мы каждый день переписываемся. Как проснусь, пишу всем пятерым — «доброе утро». Вечером — «спокойной ночи».
— От Ксении прилетают сообщения: «Папа, переведи денег»?
— Ни разу не было. У нее все хорошо.
— Она яркая девушка, из обеспеченной семьи. Альфонсы липли?
— Я не замечал. У Ксюхи с характером порядок. Сама разбиралась со всеми. Мне гонять не приходилось. Думаю, на альфонсах она не обжигалась.
— Ни про одного кавалера не говорили: «Этот нам не подходит»?
— Нет. Да я бы и не сказал.
— Вы же опытный человек. Можете увидеть то, что не замечает девушка.
— Я могу увидеть! Но услышат ли меня? Вот твердил — давай в Германии оперироваться. В ответ: «Нет, в Москве, Света Кузнецова сказала так».
— Когда-то у вас была квартира в Берлине. Сохранилась?
— Продал. Мне не нравится этот город. Я бы и не стал там ничего покупать, если бы не жена. Я вообще сторонник аренды. Как сын. Даже завидую ему немножко. Юрка не привязан к одной точке. Сегодня здесь что-то снял, завтра там...
— Интересный подход. Живет на две страны?
— Сейчас в основном в Эмиратах. Так удобнее, потому что постоянно летает в Ирак, контролирует бизнес. А у меня отличный дом на Николиной Горе. В 2018-м ремонт сделал, всю мебель поменял. Но теперь понимаю — лучше бы этот дом был в аренде. Пожил какое-то время, потом надоело, собрал чемодан и в другое место переехал. Разнообразие!
— Собираетесь продавать?
— Сын категорически против: «Папа, не вздумай! Это наше семейное гнездо». Пару лет назад я все-таки выставил его на продажу. Долго не мог найти покупателя. Уже махнул рукой — вдруг звонок риелтора: «Есть! Завтра к вам подъедет человек, хочет дом посмотреть».
— И что? Не понравился?
— Наоборот! В восторге! Устраивала и цена. Но в последний момент я дал задний ход. Вспомнил, что говорил сын, и сказал себе: «Стоп! Дом не продается. Пусть остается семейным гнездом».
